XVI век надвое: Франция Генриха II — это уже не залитая солнцем Франция Франциска I;

елизаветинская Англия — это уже не Англия Генриха VIII... Этот ли кризис положил конец Веку

Фугтеров — да или нет? Я склонен был бы ответить «да», не имея возможности это доказать. Не будет

ли естественным вписать в число последствий этого спада финансовые кризисы 1557 и 1558 гг.?

Во всяком случае, достоверно, что тогда произошло нарушение старинного денежного равновесия.

Вплоть до 1550 г. белый металл, относительно редкий, имел тенденцию расти в цене относительно

металла желтого, бывшего со своей стороны относительно обильным. И именно белый металл,

серебро, был тогда орудием в крупных делах (разве без этого был бы возможен Век Фуггеров?),

служившим средством сохранения стоимости. Но еще до 1550 г. наступило повышение цены золота,

которое, в свою очередь, становилось относител1.но редким. Кто

Избыток капиталов в Генуе

с 1520 по 1625 г.

Кривая реального процента на luo-ghi (постоянные рентные обязательства на банк Каза ди Сан-Джорджо с изменяющимся

процентом), вычисленная в работе Карло Чиполлы (Cipolla С. Note sulIa storia delsaggio d'interesse... Economia Internationale,

1952). Падение процента было таково, что в начале XVII в. он снизился до 1,2% (более подробные объяснения см. в кн.: Braudel

F. fa... Пр.45).

1510

1550

1600

154 Глава 2. СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ... ДО И ПОСЛЕ ВЕНЕЦИИ________________________

же не заметит в таких условиях важность решений генуэзцев, которые, по словам Фрэнка

Спунера

316

, около 1553-1554 гг. были на антверпенском рынке первыми, кто сделал ставку на

золото? А затем — не будут ли они более других в состоянии контролировать кругообороты золо-

та, выполняя платежи в Антверпене за Католического короля, коль скоро желтый металл

требовался для оплаты векселей?

317

Нашли ли мы «хорошее» объяснение?

Я немного сомневаюсь в этом, хотя и принадлежу к тем, кто ретроспективно многое относит за

счет ума или чутья генуэзцев. Но такого рода успех в принципе не имеет будущего. Он не может

слишком долго оставаться привилегией купцов, более дальновидных, чем другие.

Действительно, игра генуэзцев была многообразной и одерживала верх за счет самого этого

многообразия: она касалась белого металла, желтого металла и векселей. Требовалось не только

чтобы генуэзцы захватывали белый металл благодаря выходам серебра (sacas de plata)™t каковые

предусматривали к их выгоде их контракты (asientos) с королем, или благодаря контрабанде,

издавна ими организовываемой через Севилью

319

, требовалось также, чтобы генуэзцы продавали

этот металл. Возможны были два покупателя: либо португальцы, либо итальянские города,

обращенные в сторону Леванта, Венеции и Флоренции. Эти последние были покупателями

приоритетными, и именно в меру их закупок серебра заново расцвела ле-вантинская торговля,

пряности и перец вновь стали изобиловать в Алеппо или в Каире, а транзит шелка приобрелгромадное значение в торговле портов Леванта. Серебро это Венеция и Флоренция покупали за

векселя на страны Северной Европы, с которыми их торговый баланс был положительным

320

. И

именно таким образом генуэзцы могли производить свои трансферты на Антверпен, который,

даже когда дни его величия уже прошли, оставался местом выплат для испанской армии,

несколько загнившим рынком, как загнивал Сайгон от торговли пиастрами. В конечном счете

векселя с момента издания ордонанса Карла V в 1537 г.

321

могли оплачиваться только в золоте,

серебро, уступленное генуэзцами итальянским городам, превращалось в золотую монету,

подлежащую выплате в Нидерландах. К тому же золото оставалось лучшим оружием генуэзцев

для контроля над их тройной системой. Когда в 1575 г. Католический король решил обойтись без

их услуг и начал свирепствовать против них, генуэзцам удалось блокировать кругообороты

золота. Испанские войска, не получая жалованья, взбунтовались, и произошло разграбление

Антверпена в ноябре 1576 г.

322

Королю в конечном счете пришлось уступить.

Если сопоставить все эти факты, напрашивается вывод: богатство Генуи опиралось на

американские богатства Испании и на само бо-

__________________ВЕРНЕМ ВЕКУ ГЕНУЭЗЦЕВ ЕГО МАСШТАБЫ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ 155

гатство Италии, использовавшееся в широких масштабах. Посредством могущественной системы

пьяченцских ярмарок

323

происходил отток капиталов итальянских городов в Геную. И толпы

мелких заимодавцев, генуэзских и прочих, доверяли банкирам свои сбережения за скромное

вознаграждение. Таким образом, существовала постоянная связь между испанскими финансами и

экономикой итальянского полуострова. Отсюда и «завихрения», которые всякий раз будут

следовать за мадридскими банкротствами: банкротство 1595 г.

324

получило отзвук и очень дорого

обошлось венецианским вкладчикам и заимодавцам

325

. В то же время в самой Венеции генуэзцы,

бывшие хозяевами белого металла, который они доставляли Монетному двору (Zecca) в огромных

количествах

326

, захватили контроль над курсом и над морским страхованием

327

. Любое

углубленное исследование в других активных городах Италии, вероятно, привело бы к более или

менее аналогичным выводам. На самом деле игра генуэзцев была возможна и я осмелюсь сказать,

легка постольку, поскольку Италия сохраняла свою активность на должной высоте. Как Италия,

желая или не желая того, поддерживала Венецию в XIV и XV вв., так она поддерживала и Геную в

XVI в. Как только Италия стала ослабевать, прощайте торжества и встречи почти что за

закрытыми дверями на пьяченцских ярмарках!

За успехами банкиров стоял сам город Генуя, и это не следует забывать. Когда начинают

разбирать поразительную механику, которую создали генуэзцы, как бы обнаруживается тенденция

смешивать Геную с ее крупными банкирами, жившими зачастую в Мадриде, бывавшими там при

дворе, ведшими там крупную игру, советниками и сотрудниками короля, которые жили своим

кругом посреди злобы и склок, сочетались между собой брачными узами и защищали себя,

выступая как один человек всякий раз, как испакец угрожал им или когда недовольство ими

выражали компаньоны, остававшиеся в Генуе и намеченные в качестве жертв ответных ударов.

Открытие Франко Борланди и его учениками неизданной переписки этих деловых людей прольет,

будем надеяться, свет на те вещи, которые нам еще не известны. Но в конце концов эти hornbres

de negocios, как называли их в Мадриде, были очень немногочисленны — два, самое большее три

десятка человек. Рядом с ними, ниже их надлежит вообразить сотни, даже тысячи генуэзских

купцов разного масштаба, простых приказчиков, лавочников, посредников, комиссионеров. Они

населяли свой город и все города Италии и Сицилии. Они пустили глубокие корни в Испании, на

всех этажах экономики, в Севилье, как и в Гранаде. Говорить о купеческом государстве в

государст-

ве

было бы слишком. Но это была система, внедрившаяся с XV в.,

и

система, которая

будет долговечной: в конце XVIII в. генуэзцы

156 Глава 2. СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ... ДО И ПОСЛЕ ВЕНЕЦИИ________________________

в Кадисе имели объемы дел, сопоставимые с торговлей английской, или голландской, или французской

купеческих колоний

328

. Этой истиной слишком часто пренебрегали.

Такое завоевание чужого экономического пространства всегда было условием величия для какого-либо

города, не имевшего равных и стремившегося, даже не сознавая этого ясно, господствовать в об-

ширной системе. То было явление почти что банальное в своей повторяемости: такова Венеция,

проникающая в византийское пространство; такова Генуя, которой удалось проникнуть в Испанию,

или Флоренция — в королевстве Французском, а некогда — в королевстве Английском; такова

Голландия во Франции Людовика XIV; такова была Англия в мире Индии...

ОТСТУПЛЕНИЕ ГЕНУИ

Строительство за пределами своего дома таит в себе риск: успех обычно бывает временным.

Господство генуэзцев в испанских финансах, а через них — и в финансах всей Европы продлитсянемногим более шестидесяти лет.

Однако испанское банкротство 1627 г. не повлекло за собой, как то полагали, финансового крушения

генуэзских банкиров. Для них речь шла отчасти о добровольном уходе. В самом деле, они были мало

расположены продолжать оказывать свои услуги мадридскому правительству, ожидая в перспективе

новые банкротства, которые угрожали их прибылям и в не меньшей степени их капиталам. Изъять свои

фонды настолько быстро, насколько позволяли это трудные обстоятельства, переместить их в другие

финансовые операции — такова была программа, реализованная по воле конъюнктуры. Именно в

таком духе развертывается аргументация статьи, которую я недавно написал по материалам подробной

переписки венецианских консулов в Генуе

329

.

Но, как часто бывает, одного-единственного объяснения было бы недостаточно. Следовало бы лучше

знать положение генуэзских заимодавцев в самой Испании и по отношению к их португальским со-

перникам, которые тогда взяли на себя руководство финансами Католического короля.

Восторжествовали ли последние в силу решений графа и герцога Оливареса? Благоприятствовала ли

им конъюнктура на Атлантическом океане? Подозревали, что они были подставными лицами

голландских капиталистов, — обвинение, впрочем, правдоподобное, но его надо было бы еще доказать.

Во всяком случае, мир, подписанный в 1630 г. английским правительством Карла I с Испанией, имел

довольно любопытные последствия

330

. Ведший переговоры об этом мире сэр Фрэнсис Коттингтон

снабдил его дополнительным со-

__________________ВЕРНЕМ ВЕКУ таУЭЗЦЕВ ЕГО МАСШТАБЫ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ 157

глашением, предусматривавшим ни более ни менее как перевозку английскими кораблями испанского

серебра, направляемого в Нидерланды. Треть этой массы серебра между 1630 и 1643 гг. будет

перечеканена в монету в мастерских лондонского Тауэра. Следовательно, река испанского серебра в

течение ряда лег добиралась на Север уже благодаря английскому, а не генуэзскому посредничеству.

Это ли было причиною ухода генуэзцев? Не обязательно, принимая во внимание позднюю дату этого

соглашения — 1630 г. Более вероятно, хотя это никоим образом не доказано, что уход генуэзцев предо-

пределил такое любопытное решение. Что достоверно, так это то, что Испания отчаянно нуждалась в

надежной системе для перевозки своих капиталов. На смену «генуэзскому» решению, которое

заключалось в трансферте фондов по векселям, решению изящному, но предполагавшему господство

над международной сетью платежей, пришло простое решение привлечь в качестве перевозчиков как

раз тех, чьих нападений на море, военных действий и пиратства опасались. И верх иронии: начиная с

1647 или 1648 г. испанское серебро, необходимое для управления и обороны Южных Нидерландов,

будет перевозиться даже не английскими, а голландскими кораблями, может быть, даже еще до того,

как Соединенными Провинциями был подписан в январе 1648 г. сепаратный Мюнстерский мирный

договор

331

. В нужном случае протестанты и католики могли договориться: деньги уже не пахли.

ВЫЖИВАНИЕ ГЕНУИ

Возвращаясь к Генуе, невозможно отрицать, что уход состоялся. По-видимому, держатели асьенто

(asientistas) спасли значительную часть своих капиталов, невзирая на довольно тяжелые, определенно

внушающие тревогу условия испанского банкротства 1627 г и ряд затруднений, которые чинили им в

Испании, в Ломбардии, как и в Неаполе. Успех таких изъятий устанавливается, я полагаю, по

поступлениям в Геную «восьмерных монет», объем которых можно примерно восстановить год за

годом

332

: они продолжались, значительные, порой массовые, после 1627 г. К тому же Генуя осталась

подключенной к потокам белого металла, начинавшимся в Америке. Какими путями? Вне всякого

сомнения, торговыми — через Севилью, а потом через Кадис. Ибо генуэзская торговая сеть в

Андалусии сохранилась, обеспечивая связи с Америкой. С другой стороны, после появления на сцене

других заимодавцев — португальских марранов — генуэзские участники (раг-titanti) не раз

соглашались играть игру заново. Например, в 1630, 1647 или 1660 гг.

333

Если они в нее включались

вновь, то не потому ли, что поступления белого металла в Севилью, а затем в Кадис были тогда более

обильны, нежели о том сообщают официальные цифры

334

. Из-за

158 Глава 2. СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ... ДО И ПОСЛЕ ВЕНЕЦИИ________________________

этого займы для Испании снова становились более привлекательными, даже выгодными. И они

давали возросшую возможность участвовать в огромной контрабанде белого металла, которая

питала Европу. Генуэзцы не упустили такой случай.

Чтобы получить доступ к испанскому источнику, Генуя располагала также экспортом

производимых ею изделий. В самом деле, она больше Венеции участвовала в европейском

промышленном подъеме XVII-XVIIJ вв. и старалась приспособить свое производство к спросу

кадисского и лиссабонского рынков, чтобы добраться к золоту на последнем и к серебру на

первом из них. Еще в 1786 г. Испания импортировала много генуэзских тканей, «и имеются даже

особые изделия на испанский вкус; к примеру, большие штуки шелка... усеянного мелкими

цветами... и густо расшитого с одного конца большими полувыпуклыми цветами... Сии ткани

предназначены для праздничных платьев; есть среди них великолепные и весьма дорогие»

335

. Равным образом значительная часть продукции бумажных фабрик в Вольтри, около Генуи,

«предназначается для Индий, где ее используют как курительный табак (sicf)»^

6

. Таким образом,

Генуя старательно защищалась от конкуренции Милана, Нима, Марселя или Каталонии.

Следовательно, политика генуэзских купцов предстает разнообразной, прерывистой, но гибкой,

способной приспосабливаться, как всякая уважающая себя капиталистическая политика. В XV в.

они сумели обосноваться на пути золота между Северной Африкой и Сицилией, в XVI в. —

овладеть через Испанию частью белого металла американских рудников; в XVII в. — вновь

увеличить торговую эксплуатацию ценой экспорта готовых изделий. И во все периоды заниматься

банковскими и финансовыми делами в зависимости от обстоятельств момента.

В самом деле, после 1627 г. финансисты не остались без работы. Так как испанское правительство

более не поддавалось прежней эксплуатации, генуэзские капиталы искали и нашли других

клиентов: города, князей, государства, простых предпринимателей или частных лиц. Разобраться в

этом позволяет недавняя книга Джузеппе Феллони

337

. Еще до разрыва в 1627 г. генуэзский капитал

начал «колоссальное и радикальное перераспределение [своих] финансовых обязательств»

338

. С

1617 г. генуэзцы стали вкладывать капиталы в венецианские фондовые ценности. В Риме, где они

вытеснили с XVI в. флорентийских банкиров, они участвовали в возобновлении папских займов во

время создания в 1656 г. банка Монте Оро (Monte Oro), первыми подписчиками на фонды

которого были исключительно генуэзцы

339

. Первые помещения капитала во Франции относятся ко

времени между 1664 и 1673 гг.

340

В XVIII в. их инвестиции распространились на Австрию,

Баварию, Швецию, австрийскую Ломбардию, на такие города, как

_____________________ВЕРНЕМ ВЕКУ ГЕНУЭЗЦЕВ ЕГО МАСШТАБЫ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ 159

Лион, Турин, Седан...

341

Как в Амстердаме или в Женеве и с использованием той же политики

посредников и комиссионеров, «промышленность» займов — такая, как о ней рассказывают

«рукописные новости» и газеты, — заняла в Генуе место в повседневной жизни. «В прошлую

пятницу, — записывал в 1743 г. один французский агент, — в Милан [который в то время

принадлежал австрийцам] отправили на нескольких колясках с доброю охраной 450 тыс.

флоринов, кои частные лица сего города ссудили королеве Венгерской [ Марии-Терезии] под

залог драгоценностей, о каковых уже была речь»

342

.

И объем капиталов, помещенных за границей, постепенно возрастал, как если бы старинная

машина воспользовалась для ускорения своего движения скоростью XVIII в.; в миллионах

банковских лир (lire di banco) (цифры округлены) он составил: 271 в 1725 г.; 306 — в 1745 г.; 332

— в 1765 г.; 342 — в 1785 г.; при годовом доходе, выросшем с 7,7 млн в 1725 г. до 11,5 млн в

1785г. Банковская лира, бывшая в Генуе расчетной монетой, с 1675 по 1793 г. соответствовала, не

изменяясь, 0,328 г золота. Но к чему вести расчеты в тоннах золота? Лучше будет коротко сказать,

что доход генуэзских заимодавцев в 1785 г. равнялся более чем половине приближенно

подсчитанного валового дохода Генуи

343

.

Но как же интересно, что при новом расширении своих капиталовложений Генуя оставалась верна

географическим рамкам былого своего великолепия! В противоположность капиталу

голландскому и женевскому генуэзский капитал не завоевывал Англию, в то время как во

Франции генуэзцы вкладывали свои капиталы широко (35 млн турских ливров накануне

Революции). Не происходило ли это оттого, что на Севере Европы католическая Генуя

натолкнулась на сети протестантских банков? Или же скорее по причине старинных привычек,

которые в конечном счете ограничивали мысль и воображение генуэзских деловых людей?

344

В любом случае такой выбор привел генуэзский капитал к краху вместе с бесчисленными

катастрофами, под тяжестью которых рухнул Старый порядок. Но в следующем веке Генуя вновь

окажется в роли самого оживленного двигателя развития полуострова. При возникновении па-

рового судоходства и во времена Рисорджименто она создаст промышленность, сильный

современный флот, и «Банко д'Италиа» в значительной мере будет делом ее рук. Итальянский

историк сказал: «Генуя создала итальянское единство» — и добавил: «К своей выгоде»

345

.

И ВОЗВРАЩАЯСЬ К МИРУ-ЭКОНОМИКЕ

Но реконверсия, а вернее, последовательные реконверсии генуэзского капитализма не привели

Геную в центр мира-экономики. Ее «век» на международной арене закончился еше в 1627 г.,

может быть,

160 Глава 2. СТАРИННЫЕ ЭКОНОМИКИ... ДО И ПОСЛЕ ВЕНЕЦИИ_______________________

в 1622 г., когда пришли в упадок пьяченцские ярмарки

346

. Если проследить хронику этого

решающего года, создается впечатление, что венецианцы, миланцы и флорентийцы отмежевались

от генуэзских банкиров. Быть может, они не могли сохранять свое сотрудничество с городом св.

Георгия, не подвергая себя опасности? Быть может, Италия не была более способна оплачиватьцену генуэзского первенства? Но, вне сомнения, и вся европейская экономика не в состоянии была

выдерживать обращение бумажных денег, несоразмерное массе звонкой монеты и объему

производства. Генуэзская конструкция, слишком усложненная и амбициозная для экономики

Старого порядка, развалилась, отчасти сама собой, при европейском кризисе XVII в. Тем более что

Европа тогда «качнулась» в сторону Севера, и на этот раз — на столетия. Характерно, что, в то

время как генуэзцы, перестав играть роль финансовых арбитров Европы, перестали находиться и в

центре мира-экономики, смену караула обеспечил Амстердам, недавнее богатство которого было

построено (и это еще одно знамение времени) на товаре. Для него тоже наступит час финансовой

деятельности, но позднее, и довольно любопытно, что это заново поставит те же самые проблемы,

с какими встретился генуэзский опыт.