Выводы.

Рассматриваемые мной три альманаха представили совершенно различные модели рецепции западной методологии, которые я пострараюсь кратко описать в своих выводах.

Альманах THESIS был ориентирован, прежде всего, не на рецепцию, но на трансляцию новых идей исторической науки. Характерной чертой данного издания было желание отразить на своих страницах все разнообразие теоретического багажа современной социальной истории, поэтому для публикации отбирались статьи, представляющие как различные, зачастую противоположные точки зрения, так и принадлежащие авторам, работавшим в различных историографических традициях.

Отбирались статьи прежде всего имевшие «точки соприкосновения» с отечественной традицией исторической науки, то есть те, в рамках которых «сосуществовали» как знакомые постсоветскому историку концепты и идеи, так и имеющие совершенно новаторский для него характер. Также отбирались статьи, имеющие разветвленный ссылочный аппарат, дабы это облегчило ориентацию отечественному исследователю в новом для него материале.

Таким образом, весь отбор статей, в альманахе был подчинен главной цели – помощи постсоветскому историку в ознакомлении с основными теоретическими новациями в социальной истории.

Альманах «Одиссей. Человек в истории» среди всех рассматриваемых мною изданий обладает наибольшим количеством номеров. Соответственно рецепция в данном издании происходила в несколько этапов.

Первый этап ограничивается 1989–1992 годами, для него характерны:

– Ориентация на методы неофициальной советской гуманитаристики. Использование западной методологии еще довольно ограничено.

– Отбор статей и рецепция теорий исторического знания строго локализированы, прежде всего, исследователи обращаются к европейской исторической науке – немецкой социальной истории и в особенности к идеям третьего поколения Школы Анналов.

– Процесс рецепции чрезвычайно зависим от личных связей советских историков и их зарубежных коллег. Отбор и трансляция концептов из мировой исторической науки велись при помощи коллег-иностранцев. Общение с представителями мировой исторической науки серьезно влияло на отечественных исследователей: часто под влиянием общения с ними и ознакомления с их трудами, отечественный историк не только менял свою методологию, но даже свою тематику.

– Процесс использования авторами специфической терминологии и политика ссылок на историографию говорит об ориентации исследователей, авторов статей в альманахе, на французскую и в меньшей степени немецкую историческую науку. Ссылок на англоязычные работы довольно мало.

Второй этап рецепции в альманахе «Одиссей» следует ограничить 1993–1997 годами. Для него характерно:

– Проникновение в тексты исследователей, на постоянной основе печатавшихся в альманахе, терминологии, тематики, специфического стиля и приемов построения нарративов, заимствованных из-за рубежа.

– Строгая локализация рецепции теории исторического знания сменяется постепенным интересом к новым историографическим традициям и течениям, все больше появляется в альманахе статей, посвященных ситуации в англоязычной историографии и. т. д.

– Изменения в политике рецепции в альманахе совпали с изменением структуры сети исследователей – авторов статей в альманахе. Приход новых авторов, связанных с семинаром Л. Ю. Бессмертного «История частной жизни», обусловил расширение теоретического багажа, используемого авторами статей «Одиссея» за счет усиленной рецепции новой методологии с Запада. Новые исследователи, вливаясь в сеть, сформированную вокруг альманаха, утверждали свое положение в ней с помощью новаторской методологии, которую заимствовали за рубежом, но это было иное «зарубежье», включавшее в себя уже американскую и британскую историографию.

– Статьи в результате усилившейся рецепции становились все более синкретичными, background авторов серьезно влиял на процесс рецепции ими новой методологии приводя к тому, что заимствованные концепты трактовались и использовались авторами альманаха совершенно по-особому. Концепты, заимствованные из советской историографии, неофициальной советской гуманитаристики смешивались с идеями, воспринятыми в результате рецепции.

Третий этап ограничивается 1998–2002 годами. Для него характерно:

– Начавшийся процесс сближения между российскими авторами и мировой историографией. Терминология, приемы построения внутристатейного нарратива и выбор тематики уже практически не отличаются от того, что пишут в подобных статьях коллеги- иностранцы.

– Трансфер и рецепция теории исторической науки довольно разнообразен: заимствование концептов происходит из различных историографических традиций: как из французской и немецкой, так и из англоязычной.

– Авторы альманаха постепенно избавляются от своего теоретического наследия: идей третьего поколения Школы Анналов и советской историографии, которые заменяются более новыми теориями исторической науки.

Альманах «Казус» представил несколько иную модель рецепции. Ориентировались его авторы фактически на один-единственный методологический подход: итальянскую микроисторию. Но именно в этом и проявилась яркая особенность рецепции новой методологии постоянными авторами альманаха: выбор этого подхода был обусловлен традициями усиленного внимания неофициальной советской гуманитаристики к проблемам отдельной личности. Также выбор именно этой методологии исторической науки, а не подобных ей локальной истории и истории повседневности, был обусловлен той тематикой, что преимущественно разрабатывалась авторами статей, печатавшихся в альманахе: все они, так или иначе, участвовали в семинаре Ю.Л. Бессмертного «История частной жизни». Микроистория воспринималась историками – авторами альманаха, не как цель, а как средство для лучшего изучения повседневной жизни прошлого и индивидуальных стратегий поведения.

Специфический background сформировал особый взгляд авторов альманаха на микроисторию: зачастую данный подход лишь декларировался, или же отличался выбором специфической тематики: выбирались казусы, прежде всего, нетипичные, в которых, по мнению авторов, должны в наибольшей мере проявиться индивидуальные стратегии поведения. Именно такой «индивидуализированный» и «иллюстративный» тип восприятия микроистории был представлен на страницах данного издания.