Uchebnoe_posobie_po_filosofii_Boldyrev

ровоззренческих, и методологических, осуществляются иррацио -

налистами в духе противопоставления их рационалистическим
взглядам представителей других направлений, для которых сво	-
бода воли человека вовсе не является поводом для впадения в
скептицизм, а отсутствие особых успехов в применении рацио	-
нальных методов в гуманитарной области знания служит, скорее,

признаком недостаточной зрелости «наук о духе», то есть говорит об отсутствии опыта сознательного применения этих методов к специфическому предмету этих наук – человеку и обществу.

Впрочем, то, что мы здесь называем конфликтом, является лишь внешней стороной процесса развития философии ХΙХ–ХХ веков. Ведь очевидно, что рациональное отношение человека к миру (его мышление и поступки) далеко не исчерпывает всего того многообразия связей с действительностью, в котором проте - кает его существование и через которое он эту действительность постигает. Чувства, эмоциональная жизнь составляют не менее важную сторону бытия человека и являются как существенным элементом в формировании картины окружающей его реально - сти, так и стимулом в его действиях.

Поэтому новейшая иррациональная философия, избравшая своим предметом именно эмоции и отстаивающая их приоритет в

потоке человеческой жизни, всего лишь абсолютизирует одну из
действительных сторон сущего, по сути, дополняя тот его образ,
который формируют рационалистические философские концеп	-
ции.
Конечно же, отношением рационализма и иррационализма
современная философская жизнь не исчерпывается. Плюрализм
философских концепций в наше время, кажется, достиг своего
апогея. Многообразие форм духовной жизни, характерное для
наших дней и получившее название «постмодернизм», нашло
свое выражение и в философии. Ничто не отвергается, все при	-
знается. Лозунг Гегеля «возможно все, что мыслимо», обрел се	-

годня на мозаичном фоне пестроты сменяющих друг друга миро -

воззренческих концепций статус императива.
И все же рационализм и иррационализм остаются теми глав	-
ными опорами или стержнями, цепляясь за которые тянутся к
свету побеги философских мыслей самых разных направлений.
Главными потому, что отражают реальное противостояние гос	-

2216

подствующих в мире идеологических течений, вызванных к жиз - ни не столько фантазией официальных философов, сколько самой действительностью. Именно их синтез, с точки зрения некоторых мыслителей, только и может дать наиболее полную картину бы -

тия114.

История науки и современная философия.

Особую роль в становлении новейшей философии сыграли процессы, происходившие в науке во второй половине XIX века. Открытия в области микромира по ст авили перед ее п р ед с т а в и т е л я м и п р о бл е м ы, в ы ход я щ и е з а п р ед е л ы

возможностей научной методологии, заставили их обратиться – осознанно или неосознанно – к философии, ее спекулятивным методам. Типичным для конца XIX – первой половины ХХ века стал уход в философию блестящих ученых – естественников и гуманитариев. Эдмунд Гуссерль и Бертран Рассел, Эрнст Мах и Рудольф Карнап, Клод Леви-Строс и Карл Ясперс – вот лишь часть наиболее известных имен из обширного перечня ученых, большую часть своей жизни посвятивших размышлениям над философскими проблемами, сделавших их решение смыслом своего существования.

Но чтобы понять сущность происходивших в науке процессов и механизм их влияния на философское мышление рассматриваемой эпохи, необходимо хотя бы вкратце познакомиться с историей научного познания.

Что, однако, надо понимать под наукой? Любое ли знание независимо от способа его получения можно назвать научным? На эти вопросы в настоящее время существуют вполне определенные и четко сформулированные ответы.

Под наукой понимает ся вид специа лизированной деятельности по производству знаний, осуществляемой в

социально организованной форме, то есть в виде системы отлаженных связей как внутри этого института, так и с внешним миром, и на основе исторически выработанных и развиваемых собственных методов . Как и любое производство, наука не является деятельностью, навсегда заключенной в рамках одной и той же неизменной группы алгоритмов. Подобно всему,

1146 Вспомните хотя бы рассуждения Владимира Соловьева о «цельном знании».

2226

имеющему начало и причину возникновения, наука постоянно
меняется, иногда медленно, без радикального пересмотра своих
взглядов, иногда стремительно, с крутой ломкой выработанных
прежде представлений. И если происходит последнее, мы
говорим о научной революции и о смене этапов развития
научного знания.
Само собой разумеется, что наука не могла появиться сразу в
готовом виде. Сначала должен был сформироваться вид познава	-
тельной деятельности, послуживший мостиком для перехода от
ненаучных форм отражения действительности к научным. Такой
вид был назван историками «преднаукой». Он возник на Востоке
(Шумеро-аккадское царство, Вавилон, Египет, древние Индия и
Китай) и характеризовался такими признаками, как эмпириче	-
ский характер происхождения и обоснования знания, его впле	-

тенность в непосредственную деятельность с предметами, рецеп - турность (предназначенность в качестве набора указаний в прак - тической деятельности), подчиненность практическим потребно - стям (математика – искусству измерения и счета, астрономия – составлению календарей и обслуживанию религиозных культов, механика – техническим усовершенствованиям орудий производ -

ства и строительства и т.д.).
Знание в преднауке не представляло собой системы, отдель	-
ные положения которой были бы логически связаны с ее началом
и, следовательно, могли быть выведены из него посредством де	-
дукции, а существовало в виде набора готовых формул и рецеп	-
тов, единственный путь освоения которых заключался в механи	-
ческом заучивании.
Собственно наука появляется впервые в Древней Греции. Ее

отличает от восточной независимость от практики, теоретичность (источником научного знания служит мышление), логическая до -

казательность. Однако то, что поднимает античную науку над
преднаукой, является одновременно ее недостатком. При ее не	-
развитости и однобокости, обусловленной отрывом от практики,
истинный результат процесса познания вряд ли мог быть гаран	-
тирован.

Советский историк философии В.Ф. Асмус следующим обра - зом охарактеризовал античную науку: «При рано возникшей острой научной пытливости древние греки могли удовлетворить

2236

ее только в тех условиях и границах, которое представляло им
слабое развитие техники и почти полное отсутствие эксперимен	-
та… Вследствие этого основными способами научного исследо	-

вания были только наблюдение и опиравшиеся на наблюдение, но не допускавшие экспериментальной проверки аналогия и гипотеза115. Так как при разработке гипотезы мысль идет от действия к его причине, а одно и то же действие может вызываться различными причинами, то в условиях невозможности эксперименталь - ной проверки в умах различных мыслителей, принадлежавших к высокоодаренному народу, возникали различные гипотезы об од - них и тех же явлениях природы»116.

Смена массового мировоззрения, происшедшая с принятием преемницей греческой культуры Римской Империей христианства в качестве государственной идеологии, привела к тому, что свои достижения наука была вынуждена сверять с догмами христиан - ской религии. Теперь она ориентируется на «веру» и обслуживает социальные и практические потребности религиозного общества.

Отсюда такие ее черты, как схоластика и догматизм. Они делали
средневековую науку антиподом как восточной, так и античной
наук.
И лишь в эпоху Ренессанса появляются признаки формиро	-
вания познавательного процесса, который можно назвать прооб	-
разом современной науки. У ее истоков стояли Галилео Галилей,

Николай Коперник, Иоганн Кеплер, Рене Декарт и другие великие исследователи эпохи Возрождения и Нового времени.

Поскольку философия науки является самостоятельным кур -

сом, читаемым в вузах аспирантам и соискателям, в этом посо	-
бии, посвященном общим проблемам мировой философии, по	-
дробный анализ признаков и свойств классической науки был
бы неуместен. Тем не менее, на главных понятиях, характеризу	-
ющих ее, остановиться необходимо. Эти понятия – «рациональ	-
ность» и «истина». Они отражают характерные признаки науки
на любом этапе ее развития.

1156 Аналогия – форма умозаключения, когда на основании сходства между явлениями делается вывод об их сходстве в других отношениях. Гипотеза – научное предположе - ние, выдвигаемое для объяснения какого-либо явления.

116 Асмус В.Ф. История античной философии/В.Ф.Асмус. – 2-е доп. изд. – М.: Выс - шая школа, 1976, с. 5.

2246

Долгое время считалось, что их содержание очевидно и не - изменно. Однако исследования историков и философов науки по - казали, что это ошибочное мнение. Понятия и истины, и рацио - нальности изменялись в разные периоды существования научного знания, благодаря постоянному расширению горизонта науки и включению в перечень ее объектов и предметов все новых и но - вых явлений и аспектов действительности.

Зарождающаяся в эпоху Ренессанса классическая наука мно - гое переняла в трактовке этих понятий у античности. Как и грече - ские мыслители, ученые эпохи Возрождения и Нового времени понимали под «истиной» знание, тождественное предмету позна - ния. Главным свойством истины они считали ее «объективность», то есть независимость знания от субъекта познания. Древние гре - ки, в частности, Парменид, по сути, говорили о том же, противо - поставляя путь мнения и путь разума. Мнение субъективно, разум

объективен. Он познает предмет таким, каков он есть, без при	-
внесения в представление о нем того, чего в нем нет, что суще	-
ствует только в голове исследующего его субъекта.
Творивший на рубеже эпохи Возрождения и Нового времени
философ Фрэнсис Бэкон также считает идеалом знания объек	-
тивную истину, хотя и утверждает, что в сознании человека по	-

стоянно присутствуют идолы, или призраки, препятствующие по - стижению действительности в чистом виде. Он полагает, что хотя абсолютно от их влияния освободиться невозможно, нужно не - устанно стремиться к его минимизации, чтобы постепенно пости -

гать вещи такими, какими они существуют в реальности.
Такому представлению об истине соответствует и представ	-
ление ученых периода классической науки о рациональности.
Она (рациональность) в их представлении состояла в способно	-

сти разума к постижению действительности такой, какая она есть. А представление это основывалось на убеждении в тождестве бытия и мышления. Такая убежденность была присуща еще древним грекам. Все тот же Парменид говорил: «Одно и то же есть мысль и то, о чем она мыслит» (Перевод С.Трубецкого) или, в другом переводе: «Ведь мышление и бытие одно и то же»117.

Мыслители Нового времени вернулись к этому тезису. И по -

6117 Досократики/Пер. с др.греч. А. Маковельского. – Мн.: Харвест, 1999, с. 458 (18.В5).

2256

добно грекам под «бытием» они понимали не эмпирическую дей - ствительность, а нечто, лежащее в ее основе и определяющее ее. Отличие лишь в том, что античные философы воспринимали это «нечто» как некие открытые только умозрению сущности («бы - тие» Парменида, «идеи» Платона, «формы» Аристотеля), в то время как их последователи в Новое время – как принципы, в со - ответствии с которыми устроен и функционирует мир.

Заблуждения же в познании возникают из-за вмешательства чувств (ощущений, эмоций) или же из-за отклонения рассудочно -

го мышления от правил логики, судя по всему являющихся мыс	-
ленными копиями вышеназванных принципов. Иными словами,
заблуждение – результат вмешательства в процесс познания
«субъективного» в человеке.
Отсюда – закономерный вывод: чтобы постичь истину, надо
освободиться от всего субъективного, вынести его за скобки по	-

знавательных действий. Субъект должен находиться как бы в сто -

роне от объекта, не смешиваясь с ним, дистанцироваться от него.
Такое соотношение субъекта и объекта в процессе познания фи	-
лософы и историки науки изображают схемой O S, где O означа -
ет объект, а S – субъект познания.
Эти представления об истине и рациональности продержа	-
лись вплоть до конца XIX – начала ХХ века. Необходимость их
пересмотра была вызвана великими открытиями в физике, поло	-
жившими конец господству механистической картины мира, и
становлением социально-гуманитарных наук как особой области

знания. Речь идет, прежде всего, о создании А. Эйнштейном спе - циальной теории относительности и о становлении квантовой теории.

В 1881 году американский ученый Майкельсон поставил экс - перимент (впоследствии получивший название эксперимента Майкельсона-Морли) по определению направления и абсолютной

скорости движения Земли вокруг Солнца. В качестве точки от	-
счета он собирался использовать гипотетическое вещество эфир,
якобы заполняющее все космическое пространство. Инструмен	-

том измерения Майкельсон избрал свет, о котором было известно, что он имеет постоянную скорость, равную приблизительно 300 тысячам километров в секунду. Предполагалось, что если бы луч света двигался параллельно движению Земли, он должен был бы

226

испытывать сопротивление эфира и замедлять свою скорость. В
случае же его движения перпендикулярно движению Земли, его
скорость замедлялась бы заметно меньше. Эксперимент прово	-
дился на вращающемся столе с системой зеркал, увеличивающей
длину пробега луча света.
Но опыт не дал никаких результатов. Время прохождения
света через систему зеркал в обоих случаях оставалось одним и
тем же. Пытаясь объяснить отсутствие эффекта, ученые (Фитцд	-
жеральд, Лоренц) предположили, что свет все же замедляет дви	-
жение, но давление эфира сокращает длину стола (свет проходит

меньшее расстояние) и замедляет ход часов, скрывая этим разни - цу скорости прохождения луча в разных направлениях.

Правда, само существование эфира было весьма сомнитель - ным фактом, так как он был недоступен исследованию, никак себя не проявлял и должен был заключать в себе ряд несовмести - мых свойств. Некоторые исследователи отказывались верить в него. В частности, физик и философ, автор эмпириокритицизма Эрнст Мах. Той же точки зрения придерживался и Альберт Эйн - штейн. В 1905 году он обнародовал свою «Теорию относительно -

сти», построив ее на двух постулатах, вызывавших у большин	-
ства современных ему физиков большие сомнения в их совме	-
стимости.
Первый постулат указывал на то, что не существует способа,
чтобы установить, находится тело в состоянии покоя или равно	-
мерного движения. Второй говорил о том, что независимо от
движения своего источника свет всегда движется через пустое
пространство с одной и той же постоянной скоростью.
С позиции классической физики эти постулаты действи	-
тельно несовместимы. Ведь если скорость света – величина по	-
стоянная, то именно свет может стать точкой отсчета для опреде	-
ления движения тела. Иными словами, если тело движется на	-

встречу лучу света, то их относительная скорость должна превы - шать скорость луча. Если тело движется вдоль светового луча, то луч должен проходить мимо тела со скоростью меньшей его аб - солютной скорости. Ну, а в том случае, когда тело покоится, свет должен двигаться мимо него со своей собственной скоростью – 300 тыс. км/сек. Но, как показал опыт Майкельсона-Морли, этого не происходит. Почему?

2276

Потому что время и пространство не являются неизменными величинами. Существует их зависимость, но не от сопротивления эфи - ра, а от скорости движения тела, - отвечает Эйнштейн. С увеличением скорости движения системы (тела) ее пространство (длина) сокращается, а время в ней замедляется, что видно из формул Лоренца, описыва - ющих эти изменения.

Чтобы понять, как взаимосвязаны постоянство скорости света и изменения пространства и времени в движущихся системах, поставим мысленный эксперимент, который представим в расположенной ниже схеме.

	А		Б

Схема 6.

Вообразите себе движущееся с огромной скоростью транс - портное средство, или инерциальную систему, 118 с вооруженным

часами наблюдателем внутри нее. Снаружи, в неподвижной си	-
стеме, находится другой наблюдатель. От задней стены транс	-
портного средства в сторону движения посылается луч света.
Предположим, что за то время, за которое луч достигнет проти	-
воположной стены, система перейдет из положения «А» в поло	-
жение «Б». Тогда наблюдатель внутри движущейся системы от	-
метит за этот промежуток времени траекторию луча от одной
стены к другой, а с точки зрения внешнего наблюдателя луч

118 Система, движущаяся прямолинейно и равномерно, в которой выполняются законы классической механики.

2286

пройдет гораздо большее расстояние: от источника света в пози	-
ции «А» до передней стены транспорта в положении «Б».
С точки зрения классической механики разница в оценках
наблюдателей объясняется, исходя из принципа Галилея: наблю	-
датель внутри системы ориентируется на неподвижные для него
стены транспортного средства. Тогда как внешний наблюдатель
видит, что свет перемещается вместе с вагоном. Соответственно
его скорость возрастает. Она равна его собственной скорости
плюс скорость движущейся системы: классический принцип
сложения скоростей.
Но нам известно, что скорость света не зависит от движе	-
ния его источника. Поэтому в данном случае объяснение полу	-
ченного эффекта с позиции классической механики не годится.

Объяснение дает специальная теория относительности Эйнштей - на. В системах, движущихся со скоростями, сопоставимыми со скоростью света, время замедляется. Скажем, если для наблюда - теля в неподвижной системе промежуток времени, за который транспортное средство переместилось из положения «А» в поло -

жение «Б» оказалось равным трем единицам, то для наблюдателя
в самом транспортном средстве этот промежуток будет равен од	-
ной. Поэтому свет в движущейся системе отсчета пройдет рас	-
стояние в три раза меньшее, чем в неподвижной.
Именно из-за изменения пространственно-временных па	-
раметров в движущихся системах скорость света в них всегда

остается постоянной, независимо от их собственных скоростей. А

потому свет не может служить точкой отсчета для определения
направления и скорости движения систем.
Таким образом устраняется несовместимость двух постула	-
тов теории относительности. А отсюда с необходимостью выте	-

кает положение о равнозначности всех инерциальных систем с точки зрения постижения истины. Речь идет о том, что одни и те же физические процессы и события могут восприниматься поразному в зависимости от того, находится ли наблюдатель внутри данной системы отсчета или вне ее. При этом оба наблюдателя имеют равное право на утверждение объективной истинности описываемых или наблюдаемых ими экспериментальных данных.

В рассмотренном нами мысленном эксперименте эта мысль прозвучала бы так: кто из двух наблюдателей прав: внутренний,

2296

убежденный, что свет за известный промежуток времени прошел
от пола до потолка транспортного средства, или внешний, уви	-
девший, что этот путь в разы длиннее? Ответ – правы оба. Так
был сформулирован принцип предпосылочности, или относи	-

тельности, научного знания. Он заключался в утверждении зави -

симости знания от системы наблюдения.
Принцип относительности Эйнштейна нашел свое дальней	-
шее развитие в квантовой теории Нильса Бора. Этот ученый
применил его при оценке экспериментальных данных, получен	-

ных в процессе выявления природы света. Дело в том, что опыты со светом на различных экспериментальных установках давали взаимоисключающие результаты. Опыты в камере Вильсона (ци - линдр, наполненный насыщенным паром) фиксировали траекто - рию света как частицы (корпускулы). А эксперимент пропускания света через прорезь в щите давал картину разложения света на спектры, что говорило о его волновой природе. Эти два свойства

– волны и корпускулы – несовместимы. Встал вопрос о том, яв - ляются ли результаты экспериментов следствием взаимодействия

света с различного рода приборами, или они объективны. Но то	-
гда каким образом противоположные свойства сосуществуют в
одном и том же объекте?
Бор отреагировал на эту проблему следующим образом:
«Общее понятие относительности, – написал он в своей книге
«Атомная физика и человеческое познание», – выражает суще	-

ственную зависимость всякого явления от системы отсчета, кото - рой пользуются для его локализации в пространстве и времени». Ученый, естественно, имел в виду зависимость от средств наблю - дения, и утверждал равноправие результатов, полученных на раз - личных экспериментальных установках.

Такое широкое понимание относительности подводило к из - менению понятия истины, ставило истину в зависимость от пози -

ции наблюдателя. Формула «O – S» с этой точки зрения уже не
отражала действительного отношения субъекта и объекта, отно	-
шения, составляющего сущность познавательного процесса. На
самом деле это отношение выглядит, как «O/S – S», то есть «объ-
ект/субъект – субъект».
Поскольку прибор мог влиять на итоги эксперимента, физи	-

ки, описывая результаты наблюдений явлений микромира, теперь

2306