- •Истор. Источники - это объект, который
- •2. Систематизация и классификация позволяют в разнообразии
- •Систематизации:
- •7. Историки периода раннего средневековья пользовались
- •432) Официально признал христианского богослова и церковного
- •799) И другие пользовались устной традицией без колебаний и
- •IV в., когда жили Константин и Сильвестр і. Основаниями для
- •XVII в., получившие известность как «эрудиты». В архивах
- •XIX в. Кадры французских архивов формировались из числа
- •1929), 1898). Наиболее ярким выражением позитивистской концепции
- •10. В начале хх века в России, в отличие от Западной Европы,
- •1968-1971. - Т.1-2), Усенародны партызанскі рух на Беларусі ў гады
- •12. С конца 50-х гг. Во всем мире обозначился перелом в отношении
- •13. Источниковедение в Беларуси не получило такого развития, как
- •14. Каждая из наук, что имеют объектом изучения исторические
- •Источниковедческая эвристика
10. В начале хх века в России, в отличие от Западной Европы,
сохранился интерес не только к технике изучения источника, а и к
источнику как к главной цели исследования. Ведущее место в
разработке подобных взглядов сыграл труд А.С. Лаппо-Данилевского
(1863-1918) «Методология истории» (1911-1913). Исследования А.С.
Лаппо-Данилевского были важным этапом по пути оформления
источниковедения как научной дисциплины.
Процесс оформления источниковедения совпал с изменениями
взглядов общества на место исторических знаний в жизни человека. В
первой половине ХХ века в могущество техники и естествознания
вызвали снижение интереса к гуманитарным дисциплинам, в том
числе к истории. Это также объяснялось разочарованием в
прогнозирующих возможностях исторической науки и социальных
наук в целом.
На недоверие к исторической науке и другим наукам о человеке
оказало влияние и противоречие между технической мощью
человечества, и неспособностью использовать ее для своей пользы.
Оно проявилось, в частности, в мировых войнах, массовых движениях
нового, нетрадиционного типа, возникновении на их основе
тоталитарных режимов, геноциде в невиданных до этого масштабах.
После первой мировой войны представления о мире изменились,
а идеи единства мирового исторического процесса и влияния его
событий на судьбу личности стали осознаваться не только через
аудитории университетов, но и из непосредственных жизненных
впечатлений.
В связи с этим подвергались переосмыслению привычные
представления об историческом источнике и пути выявления
исторической истины с помощью профессиональных средств,
которыми располагает историк. Поэтому французские историки Л.
Февр (1878-1956) и М. Блок (1886-1944), основавшие
методологический журнал «Анналы экономической и социальной
истории», настаивали на новом подходе к источникам – с
использованием методов географии, психологии, экономики,
социологии. На основе этих подходов расширялись
междисциплинарные контакты историков для получения данных за
счет сведений других гуманитарных наук, а также естественных наук.__ В то же время специалисты, пришедшие в 1920-е гг. в
историческую науку (в отличие от основателей журнала и «Школы
Анналов», которые призывали коллег отказаться только от
устаревшего, обязательно сохраняя исследовательские навыки
предшественников), стали отрицательно относиться к трудовому
академическому профессионализму. Необходимость изучения
истории, а, следовательно, и критического отношения к источникам
стала подвергаться сомнению.
В условиях, возникших в этот период тоталитарных режимов,
историческое знание было беспрекословно подчинено политике.
Немецкий архивовед П. Гофман в 1933 г. выразил идею,
воплощавшуюся в нацистской Германии в жизнь: «Они должны давать
исторические подтверждения, способствующие упрочнению того
нового духовного содержания, которое вложил в государство вождь
национального движения Адольф Гитлер». По мнению П. Гофмана,
немецкий архивист должен был сознавать «свой долг не только в том,
чтобы сохранять историю, но и в том, чтоб творить ее».1
Аналогичный процесс происходил в Советской стране. В 1917-
1922 гг. российские ученые, близкие по своим методологическим
взглядам к А.С. Лаппо-Данилевскому опубликовали свои труды,
которые характеризовались серьезным теоретическим уровнем и
конкретным анализом проблем методологии гуманитарного
исследования, в том числе и источниковедения. Однако с 1923 г. эти
направления исторических изысканий были закрыты. Новая власть
стала заменять в историческом знании разумное познание верой. Это
придавало марксистскому истолкованию истории иррациональные
черты.
11.
Советская историография определялась Ю.Н. Афанасьевым как
особый научно-политический феномен, гармонично сросшийся с
политикой, идеологией и системой тоталитарного государства,
ставший его органической составной частью и приспособленный к
обслуживанию его идейно-политических потребностей. В свете этого
можно рассматривать и развитие источниковедения в советский
период, когда решения партийных органов, по свидетельству Н.Н.
Маслова, рассматривались как «носители истины в последней
инстанции, не подлежащие научному источниковедческому анализу». В вышедших в 1930-1931 гг. марксистских работах по теории
источниковедения Г.П. Саара и С.Н. Быковского проявлялось
вульгарное социологизирование, а источниковедческие методы
упрощались. Прежний источниковедческий опыт нередко подвергался
необоснованной критике.
Тотальной идеологизации исторической науки, в том числе
источниковедения, способствовала публикация письма И.В. Сталина в
редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931). В этом письме
вождь страны назвал историков, опиравшихся в своих исследованиях
на критическое осмысление источников, «архивными крысами» и
«безнадежными бюрократами». При этом И.В. Сталин исходил из
собственного желания подвергнуть забвению роль в революции и
гражданской войне своего политического оппонента в борьбе за
власть Л.Д. Троцкого, вопреки свидетельствам существовавших
источников.1 Этим было положено начало переписыванию
исторических сочинений в направлении угодном власти.
Постепенно ограничивался доступ исследователей к архивным
материалам (особенно источникам по истории новейшего времени,
многие из которых подлежали специальному хранению). Отдельные
группы источников использовались без привлечения других
источников, изымавшихся из научного оборота. Это приводило к
догматизации информации, содержавшейся в них. Так, например,
широко изучалось и цитировалось письмо В.Г. Белинского,
являвшегося ответом на сочинение Н.В. Гоголя, но само это
сочинение исследованию не подвергалось.
Выработанный к тому времени методологический подход,
признающий обязательной общность свойств источников вне
зависимости от их происхождения и содержания, предполагал
принципиальное единство методов анализа документов, оценки их
достоверности и точности их истолкования.
Начиная с 1930-х гг., допускалось лишь критическое изучение
отдельных сюжетов. Даже публикация источников подвергалась
строгому контролю, сами источники подбирались для публикации
произвольно и, в первую очередь, для доказательства определенных
предписанных выше положений. Такими, например, были сборники
источников: Дакументы і матэрыялы па гісторыі Беларусі (Мінск, 1936-1954. - Т.1-4).Вялікая Кастрычніцкая рэвалюцыя на Беларусі
(Мінск, 1957. - Т.1-2), Барацьба за савецкую ўладу на Беларусі (Мінск,