Глава 3: Мировой экономический кризис (1929-1933 гг.) в Германии и его последствия

Чтобы понять, какие процессы привели к власти гитлеровский фашизм в начале 1933 года, нужно для начала кратко рассмотреть Мировой экономический кризис , а также его последствия для Германии. Этот кризис годов был самым длительным, всеохватывающим и глубоким циклическим кризисом из всех, которые вообще когда-либо переживало капиталистическое общество. Все эти особенности могут быть объяснены тем, что в этом случае кризис перепроизводства мог развиться на фоне всеобщего кризиса капитализма, был теснейшим образом связан с ним и повлек за собой невиданное прежде обострение всех основных противоречий капиталистического общества. Кризис в промышленности захлестнул абсолютно все страны с капиталистическим укладом. Он также привел к обострению аграрного кризиса, слившись с ним, а также, будучи подвергнутым обратному воздействию с его стороны, перешел в более глубинный и длительный процесс.

Приведенные выше отличительные черты мирового экономического кризиса 1929–1933 годов проявились и в Германии. Однако здесь развитие кризиса сопровождалось и другими обстоятельствами. Поражение кайзеровской Германии в первой мировой войне было закреплено Версальским диктатом. После потери своих колоний, множества капиталовложений и полуколониальных рынков сбыта, Германский банковский и промышленный капитал пытался возместить весь свой ущерб путем ничем не ограниченной эксплуатации трудящихся Германии. Все бремя репарационных платежей легло на плечи трудящихся, в то время как для монополистического капитала, и в первую очередь для магнатов промышленности Рейнской области и Рура, репарационные поставки, наоборот, явились крайне прибыльным делом. Поставки по репарациям явились также отличным предлогом для получения огромных иностранных займов, как краткосрочных, так и долгосрочных. Данные займы являли собой важнейшую часть политики, связанной с планами Дауэса и Юнга. Они во многом обеспечили финансирование промышленности Германии и явились причиной быстрого восстановления ее потенциала, то есть создали основы промышленности, необходимой для гонки вооружений в гитлеровской Германии. Однако это привело к двойной эксплуатации рабочего класса Германии и собственным, и иностранным капиталом. Требование иностранных кредиторов выплатить долги по займам в 1931 году привело к краху самых крупных промышленных компаний и банков, а это привело к дальнейшему обострению кризиса. Германия в своих попытках увеличения экспорта изначально находилась в неравном положении по сравнению со странами-победителями,которые с помощью высоких пошлин и прочих ограничений преграждали путь иностранных товаров на рынки, так как экономика Германии погрязла в долгах . Лишь Советский Союз занял совершенно другую позицию в отношении Германии. Как раз во время кризиса Германия почти вдвое увеличила свой экспорт в СССР. Именно эти заказы обеспечивали в эти тяжелейшие годы работой и хлебом сотни тысяч рабочих, находящихся под угрозой безработицы.

Следствием зависимости от западных стран стал тот факт, что кризис в Германии стал значительно острее и глубже. За всю историю промышленного развития страны не было такого спада производства во время кризиса, как в 1929–1932 годах. Общий индекс промышленного производства за 1929 год, то есть год максимального подъема, составлял 103,1. В 1932 году он снизился до 61,2. Уровень производства же сократился на 40,6%. Однако в сфере промышленности, производящей средства производства, оно сократилось еще сильней. Роковое значение этого обстоятельства станет особенно ясным, если вспомнить, какое место занимают в Германии горнодобывающая и химическая промышленность, а также машиностроение. В промышленности, занятой производством средств производства, индекс упал с 103 в 1929 году до 48,4 в 1932 году. Производство вследствие этого сократилось на 53%. В сфере промышленности, производящей предметы потребления, в том же периоде индекс упал со 106,2 до 79,4, что означает сокращение производства на 25,3%. Но всю глубину упадка экономики Германии во время крупнейшего кризиса капитализма можно понять только обратив внимание на то обстоятельство, что в 1929 году, в момент наибольшего послевоенного подъема, производственная мощь промышленности Германии использовалась только на 67,4%. А в 1933 году, если принять за основу 48-часовую рабочую неделю, производственная мощь промышленности в Германии была использована только на 35,7%. А это означает, что две трети производственной мощи страны вообще не использовались.

Эти цифры являются объяснением хронического характера массовой безработицы в Веймарской республике. По данным Всеобщего объединения немецких профсоюзов, объединявшего тогда профсоюзы Германии, даже в 1929 году 13,2% рабочих промышленной сферы были безработными. Количество полностью безработных достигло в 1932 году 43,8%, а в первом квартале 1933 года — уже 44,7% от общего количества промышленных рабочих в Германии. По усредненным данным той же профсоюзной статистики, за тот же отрезок 1932 года в Германии, кроме полностью безработных, какими были 43,8% всех рабочих, 22,6% являлись частично безработными. получается, что полностью занятыми были всего лишь 33,6% промышленных рабочих.

Промышленный кризис тесно переплелся с аграрным. В то время как налоги и арендная плата возрастали, цены на сельскохозяйственные продукты упали к началу 1933 года по сравнению с 1928 годом более чем на 40%. Задолженность мелких и средних крестьян банкам превысила 13 млрд. марок ⁴. Уплата только процентов по задолженности составляла 900 млн. марок ежегодно.

Финансовая кредитная система была глубоко потрясена падением производства в промышленной сфере, сокращением как внутренней, так и внешней торговли, а также кризисом сельского хозяйства. Национальный доход сократился с 76 млрд. марок в 1929 году до 45 млрд. марок в 1932 году. Государственный дефицит, по оценке западногерманского историка Фриденсбурга, превысил 2 млрд. марок, а общая задолженность государства составила 14 млрд. марок⁵

Хотя германские монополии и юнкерство старались переложить всю тяжесть экономического кризиса на плечи трудящихся, кризис ставил под угрозу и прибыли монополий, и благосостояние юнкерства. В 1931—1932 годах 1711 акционерных обществ с общей суммой капиталовложений свыше 17 млрд. марок вообще не имели прибыли. Их потери составили 1256 млн. марок. Акции концерна «Ферейнигте штальверке» упали за 1929—1932 годы со 125 до 15% их номинальной стоимости. Акционерный капитал «ИГ Фарбениндустри» снизился за 1929—1932 годы с 800 млн. до 684 млн. марок, годовой оборот сократился с 1423 млн. до 871 млн. марок, дивиденды снизились на 7%. Не имел в 1932 году прибыли и концерн Круппа⁶. Несмотря на то что лишь от правительства Брюнинга юнкеры получили благодаря повышению тарифов и пошлин и правительственным субсидиям не менее 3 млрд. марок, за время кризиса из 18 тыс. юнкерских хозяйств обанкротилось 13 тыс⁷.

Но даже эти цифры не могут полностью показать ту ужасающую ситуацию, в которой оказались германские рабочие из-за мирового экономического кризиса. Чрезвычайные декреты рейхсканцлера Брюнинга привели к последовательному ухудшению условий социального страхования и к сокращению пособий по безработице. Если в январе 1929 года 78,8% зарегистрированных безработных получали обычное пособие по безработице и лишь 5,1% — урезанное, так называемое кризисное пособие, то в июне 1934 года полное пособие по безработице получали лишь 10,5% всех безработных, тогда как уже 33% получали кризисное пособие, 32% — пособие за счет средств благотворительности, а 24,5% всех зарегистрированных безработных вообще никакого пособия не получали. По данным буржуазного Института конъюнктурных исследований, общий доход рабочих, служащих и чиновников сократился с 44,5 миллиарда марок в 1929 до 25,7 миллиарда марок в 1932 году, то есть на 42,4%. В этих данных рабочие, частные служащие и государственные служащие объединены в одну группу. Но ведь последних, как известно, безработица и снижение заработной плату затрагивали в сравнительно меньшей степени. Такая статистика имеет своей единственной целью как-то затушевать общую неприглядную картину, то есть исказить действительность. После ознакомления с приведенными цифрами и фактами легко представить, насколько опустошительны были последствия кризиса для крестьян, ремесленников и прочих представителей средних слоев. Растущая безработица и неуклонное снижение пособий, сокращенный рабочий день и падение уровня заработной платы, сокращение оборотов и массовые банкротства среди торговцев и ремесленников, непосильные долги, давившие крестьян, участившиеся случаи продажи их имущества с молотка — все эти вопросы, как и ряд других, жизненно важных моментов, определяли политические настроения почти всех слоев населения. Не было ни одной партии, ни одной профсоюзной или любой другой массовой организации деятельность и успехи которой не определялись бы последствиями кризиса и попытками найти выход из создавшегося положения или, во всяком случае, не зависели бы от них в той или иной степени.

Нищета широких масс крестьянства и мелкой буржуазии создавала весьма благодатную почву для роста нацистских настроений. Путем беззастенчивой демагогии, с используя лживые лозунги, вроде «освобождения» от «процентного рабства» и «требований» раздела крупных помещичьих владений, нацистам смогли создать социальную базу среди крестьянских масс и натравить их на рабочих. Такие нацистские лозунги, как «общность крови», «народ без жизненного пространства», «раса господ» и т. д., способствовали разжиганию национализма и шовинизма, тем самым способствовали подготовке новой войны. «Долой хищников-капиталистов!», «Долой универсальные магазины!» — такими и им подобными «антикапиталистическими» лозунгами нацистские главари стремились ввести в заблуждение разоренных кризисом ремесленников, мелких торговцев, представителей свободных профессий, а также частных и государственных служащих, натравив тем самым их на организованных рабочих.

Нужда масс людей, экономические причины и просто страх за свое существование объясняют подъем нацистских настроений в стране в годы кризиса. Неудивительно, что нацистская партия начала очень быстро расти в 1930 году, когда кризис давал о себе знать с особой силой, как не случаен и тот факт, что наибольшее влияние нацисты имели именно тогда, когда кризис достиг своего апогея. Шовинистическая пропаганда нацистов имела огромное влияние на массы, так как нацисты старались изобразить Версальский договор основной причиной всех бед, вызванных кризисом, а его развитие лишь способствовало этому. Безудержный шовинизм, беззастенчивая социальная демагогия помогли нацистам укрепить свое влияние не только в широких массах крестьян и мелкой буржуазии, которые и без того были настроены националистически, но даже среди отсталых или деклассированных элементов рабочего класса. Вовлеченных представителей всех приведенных слоев населения вооруженные отряды (СА и СС), фашисты использовали для кровавого террора против рабочего движения.

Однако в это же время в стране происходили и совершенно иные процессы. Ужасающие последствия кризиса привели к повышению активности и решимости к борьбе у классово-сознательных рабочих, а также помогли новым слоям трудящихся понять, что их беды прекратятся только со свержением капитализма. В сознании трудящихся, по словам Сталина, зрела идея штурма капитализма. Германский же финансовый капитал стремился предотвратить такое развитие событий путем уничтожения буржуазно-демократических свобод и установления диктатуры.

Банковские воротилы и заправилы концернов и картелей без колебания взяли курс на преднамеренное обострение последствий кризиса. Невзирая на тот факт, что, будучи кризисом перепроизводства, мировой экономический кризис повлек за собой понижение цен на товары, тресты, концерны и картели продолжали удерживать монопольные цены на высоком уровне, что только ухудшало положение масс и еще сильней затягивало кризис. Даже тогда, когда товарные излишки стали рассасываться, монополисты старались избегать новых заказов. С помощью массовых локаутов они пытались удалить с предприятий всех политически зрелых рабочих, и особенно коммунистов, подорвать боевые силы рабочего класса. В то же время они осуществляли при помощи правительства целый ряд мероприятий, которые были направлены на снижение заработной платы, на сокращение пособий по безработице и пособий из фондов благотворительности, на ухудшение системы социального обеспечения в общем.

Тем временем нацистская партия продолжала получать многомиллионные подачки со стороны магнатов тяжелой индустрии. В 1929 году Тиссен пригласил Гитлера в Дюссельдорф и в помещении генерального правления концерна «Ферейнигте штальверке», где представил его тремстам крупнейшим промышленникам Рура. В своем выступлении Гитлер ратовал за введение всеобщей воинской повинности с согласия держав-победительниц или без него, за развертывание гонки вооружений, что вызвало одобрение у собравшихся. По инициативе Тиссена участниками совещания было принято решение об отчислении регулярных взносов в кассу гитлеровской партии. Активно способствовал установлению контактов гитлеровцев с монополиями Кирдорф, который к этому времени «собрал вокруг себя круг промышленников, поддерживавших Гитлера» ⁸. В августе 1929 года в статье, опубликованной в берлинской газете «Дер таг», Кирдорф с удовлетворением отмечал «отрадный рост влияния национал-социалистской партии среди промышленных кругов»⁹. По предложению Кирдорфа правление Рурского угольного синдиката принимает решение: с каждой проданной тонны угля 50 пфеннигов отчислять в кассу гитлеровской партии, что составило лишь за один 1931 год сумму в 6,5 млн. марок. «Союз горнопромышленников, — писала буржуазная газета «Берлинер тагеблат», — путем раскладки между своими членами с 1 января 1931 г. стал делать отчисления национал-социалистской партии».¹⁰

В декабре 1930 года расширились и укрепились связи между фашистской партией и концерном «ИГ Фарбениндустри». Доверенное лицо концерна Вальтер Функ, который занимал пост редактора газеты «Берлинер берзенцейтунг», выдвигается в руководящую верхушку нацистской партии — он возглавляет «экономическое пресс-бюро партии» и становится личным экономическим советником Гитлера. Через руководителя внешнеполитического отдела директората «ИГ Фарбениндустри» Гаттино, который давно был связан с Гессом и являлся экономическим советником Рема, правление концерна в 1931 и 1932 годах сделало несколько взносов в кассу фашистских штурмовых отрядов. Суммы отдельных взносов колебались от 2 тыс. до 250 тыс. марок ¹¹. Впоследствии на процессе руководителей «ИГ Фарбениндустри» в 1948 году было установлено, что концерн субсидировал гитлеровскую партию по 31 каналу¹².

Вождь компартии Германии Эрнст Тельман указывал в 1931 году, что монополии стремились подчинить национал-социалистскую партию своему непосредственному влиянию, чтобы «сделать ее пригодной к участию в правительстве в духе финансового капитала» ¹³.

Хоть основная поддержка нацистов исходила от Рура, широкую помощь гитлеровцам оказыви и монополисты других районов Германии.Например, в Берлине деятельность нацистов активно поддерживалась концерном Сименса, до этого поддерживавшим тесные взаимоотношения с буржуазной демократической партией. Возглавляемая Сименсом предпринимательская организация регулярно субсидировала СС.¹⁴

Так германский монополистический капитал не только переложил на плечи трудящихся бремя последствий мирового экономического кризиса, но и помогал в установлении фашистской диктатуры. Становилось ясно, что «...буржуазия уже не в силах властвовать старыми методами парламентаризма и буржуазной демократии...» ¹⁵

Развитие и затухание мирового экономического кризиса сыграло, таким образом, важнейшую роль в установлении и укреплении фашистской диктатуры в Германии. Сама кризисная фаза охватила период приблизительно с середины 1929 года до конца 1933 года. Низшей точки падения циклический кризис в Германии достиг в августе 1932 года, когда объем промышленного производства сократился до 58,5% по сравнению с уровнем 1928 года. С этого момента падение производства прекратилось и сменилось даже незначительным оживлением. В течение 1933 года кризис перешел в особого рода депрессию. Разумеется, такой ход экономического развития во многом помог германскому монополистическому капиталу установить и укрепить нацистскую диктатуру.

В момент прихода Гитлера к власти точка наибольшего кризисного упадка была, таким образом, уже преодолена¹⁶. Однако производство было еще ограничено, активность предпринимателей парализована, цены на товары застыли на низшем уровне, капитал нигде не находил себе сферы приложения, а ссудный процент был крайне низок. Таково было общее положение во всех главных капиталистических странах. Но в экономическом развитии Германии при нацистах проявилась новая черта — резкое переключение промышленности на производство вооружений, общий переход на рельсы военной экономики. Это позволило нацистам использовать во все возрастающей степени имевшиеся промышленные мощности и оснастить новой техникой ряд старых предприятий. Кроме того, было начато строительство новых военных заводов, стратегических дорог и других военных сооружений. Поэтому депрессия в Германии в отличие от большинства капиталистических стран приняла иной характер. Но это был, разумеется, не подлинный промышленный подъем, а переход от кризиса и депрессии на рельсы военной экономики.

В этой связи следует вспомнить цифровые данные о росте промышленности в главных капиталистических странах, приведенные И. В. Сталиным в Отчетном докладе XVIII съезду ВКП(б) в марте 1939 года. Объем промышленной продукции в различных странах в процентах к уровню 1929 года (1929 год принят за 100) за период с 1934 по 1938 год изменялся следующим образом: в США в течение этих лет он составлял соответственно 66,4; затем поднялся до 75,6; 88,1; 92,2 и, наконец, вновь опустился до 72,0; во Франции он составлял 71,0, затем опустился до 67,4, поднялся до 79,3, затем — до 82,8 и в последнем году этого периода вновь опустился до 70,0. Примерно такую же картину являло собой экономическое развитие Англии и Италии. Не может быть никакого сомнения в том, что в 1938 году капиталистический мир вползал в новый экономический кризис, не успев еще оправиться от предыдущего.

В Германии, напротив, объем промышленной продукции в процентах к уровню 1929 года в период с 1934 по 1938 год изменялся иначе и определялся в течение этих лет соответственно следующими цифровыми показателями: 79,8; 94,0; 106,3; 117,2 и, наконец, 125,0. Комментируя эти цифры, Сталин указывал, что в Германии, которая позже Италии и Японии перестроила свою экономику на военный лад, промышленность пока еще (на начало 1939 года) переживает состояние некоторого, правда, небольшого, но все же движения вверх. Однако тут же он подчеркивал, что, если не случится чего-либо непредвиденного, промышленность Германии должна будет встать на тот же путь движения вниз, на который уже встали Япония и Италия ¹⁷. Таким «непредвиденным» обстоятельством явилась война. Бесспорно, что страх перед начинавшимся экономическим кризисом, который нельзя было остановить даже переводом экономики на военные рельсы, был одной из причин, побудивших Гитлера и стоявших за ним магнатов монополистического капитала как можно скорее ввергнуть Германию в авантюру второй мировой войны. Война вполне отвечала тем целям, которые монополии ставили перед собой, допустив Гитлера к власти в Германии.

Крайне тяжелые последствия мирового экономического кризиса придали решимости господствующим силам германского монополистического капитала избавиться от оставшихся ограничений и запретов Версальской системы и снова попытаться силой оружия установить безраздельное господство в Европе, а потом и во всем мире. Это проявилось с достаточной ясностью уже в июне 1933 года на мировой экономической конференции в Лондоне. Гугенберг, гитлеровский министр экономики, выступил на конференции в Лондоне с меморандумом, в котором предлагалось осуществить ряд мероприятий, направленных якобы на преодоление экономического кризиса. Гугенберг потребовал урегулировать вопрос о международных долгах, вернуть Германии ее африканские колонии и предоставить немцам «как народу, лишенному жизненного пространства», новые земли на Востоке, которые эта «полная энергии раса» могла бы заселить и освоить. Меморандум Гугенберга представлял собой попытку придать международный характер той борьбе на уничтожение, которая велась в самой Германии против коммунистов. Вся мировая пресса восприняла выступление Гугенберга именно как призыв к крестовому походу против Советского Союза. Выдвигая пресловутый лозунг

«Дранг нах Остен» ¹⁸(«натиск на Восток») и рекламируя себя в качестве застрельщика и ударной силы антисоветского фронта, гитлеровское правительство рассчитывало заручиться согласием других империалистических держав на возрождение германского милитаризма.

Советское правительство уже на этой мировой экономической конференции решительно выступило против агрессивных устремлений Германии. Не ограничившись этим, оно направило германскому правительству ноту протеста против выступления Гугенберга. Статс-секретарь Бюлов заявил тогда от имени германского правительства, что планы колонизации, о которых говорилось в меморандуме Гугенберга, не распространяются на территорию Советского Союза и что сам меморандум не дает Советскому правительству оснований для такого истолкования.

Однако весь дальнейший ход событий показал, что, выступая в Лондоне, Гугенберг, по сути дела, провозгласил программу фашистского германского империализма, хотя, быть может, и сделал это слишком рано. Первым же своим выступлением на международной конференции гитлеровское правительство показало, что оно намерено любой ценой, даже путем новой мировой войны, добиться передела мира в пользу германских империалистов.

Сначала, впрочем, шовинистическая пропаганда и подготовка к борьбе за первенство в Европе и во всем мире проводилась еще под лозунгом так называемого «равноправия». Этим лозунгом гитлеровское правительство оперировало на конференции по разоружению. В его ноте от 6 октября 1933 года, направленной правительствам Англии и Италии, говорилось: «Германия желает либо получить полную свободу, либо подвергнуться таким ограничениям, которые были бы одинаковы для всех других государств».

Лозунг «равноправия» был, следовательно, призывом к вооружению, он означал право подготовки к новой мировой войне. Германский империализм, возродившийся после второй мировой войны, ничуть не изменился в этом отношении. Для правящих кругов Западной Германии и их вдохновителей «суверенитет» и «равноправие» есть не что иное, как право вооружаться и готовить новую войну. Необходимо своевременно раскрыть эту преемственность агрессивной политики германского империализма, какой бы личиной она ни прикрывалась.

14 октября 1933 года гитлеровское правительство объявило о том, что оно покидает конференцию по разоружению и выходит из Лиги Наций. Выход гитлеровской Германии из Лиги Наций явился началом нового этапа как во внешней политике самой Германии, так и в международных отношениях вообще. Всему миру стало ясно, что гитлеровский рейх планомерно готовит второй поход ради установления мирового господства германского империализма. Реакционные силы германского финансового капитала видели в этом единственный приемлемый для них выход из кризиса.

Первое послевоенное десятилетие практически полностью ушло на создание нового международного порядка и инструментов, которые могли бы его поддерживать в отношениях между государствами. При всех его недостатках, сложившееся мировое устройство ориентировало на уменьшение опасности повторения большой войны, в определенной степени утверждало позитивные нравственные ориентиры и создавало некоторые организационные основы для ограничения конфликтности посредством использования многосторонних переговорных механизмов как в рамках Лиги нацией, так и вне ее. Новый порядок оставался неокрепшим, а механизмы его регулирования были недостаточно эффективными. Международные институты не обладали ни авторитетом, ни опытом, ни полномочиями, которые бы соответствовали остроте проблем международной обстановки, которая резко осложнилась в начале 30-х годов во многом под влиянием мирового экономического кризиса.

За годы кризиса(1929-1933), охватившего все капиталистические страны, промышленное производство уменьшилось: в Англии — на 16,2%, во Франции — на 30,9, в США — на 46,2%. Почти на 60% сократилась мировая торговля. Огромные размеры приняла безработица. В Соединенных Штатах Америки количество безработных достигло почти 14 млн. человек, в Германии — 6 млн., в Англии — 2,6 млн. человек. Всего в капиталистических странах к 1933 г. насчитывалось 30 млн. безработных.

Неудивительно, что всемирный экономический кризис сказался на Германии в особенно остро. В первую очередь ,это было связано с тем, что ее экономика всецело зависела от иностранных вложений, которые с 1929 года начали резко снижаться, а в 1932 году с отменой плана Юнга вообще перестали поступать. Именно тогда кризис и достиг своей кульминации.

Производство в промышленной сфере сократилось на 40%. Внешняя торговля сократилась на 60%. Безработными оказались 8.5 млн. человек, что составляло примерно половину всех занятых в народном хозяйстве. Только 20% из них получали пособие по безработице. Крестьянские хозяйства стали разоряться. Произошел крах ряда банков.

Социальные противоречия больше всего обострились именно в годы кризиса, особенно учитывая то, что антикризисные меры, принимаемые правительством, носили антирабочую направленность. В других странах была похожая ситуация. Заработная плата сокращалась на законодательном уровне, пособия по безработице были ликвидированы, а в трудовых лагерях, куда отправляли безработных, устанавливался крайне жесткий военный режим.

Население окончательно разочаровалось в демократическом способе управления государством, ностальгия по былому величию Германской империи возрастала и способствовала тому, что в обществе все громче были слышны голоса о необходимости передачи власти «партии сильной руки». На фоне этого росла восприимчивость масс к националистической пропаганде.

Национал-социалистическая рабочая партия Германии во главе с Адольфом Гитлером учитывала это. Критическое положение страны было объяснено нацистами враждебными происками западных держав (прежде всего - Франции), а так же отсутствием патриотического настроя у правительства. Бессильной политике "умеренных" нацисты противопоставляли лозунг создания нового германского государства, которое объединило бы всех этнических немцев "в соответствии с правом всех народов на национальное самоопределение", как подчеркивал Гитлер. Обрамляющей идеей платформы нацистов было мракобесное утверждение о засилии евреев в экономике и политике Германии и ведущих держав мира. США рассматривались как один из центров заговора мирового еврейства против Германии. Другим его оплотом нацисты считали мировой коммунизм - по причине того, что основоположниками коммунистической мысли были философы еврейского происхождения.

30 января 1933 г. президент Германии фельдмаршал Пауль фон Гинденбург поручил Гитлеру сформировать коалиционное правительство. Численное большинство в нем принадлежало умеренным националистам, но нацисты получили легальный доступ к пропаганде и контроль над репрессивными органами. 27 февраля 1933 г. они организовали провокацию с поджогом здания рейхстага, в котором они обвинили своих главных конкурентов - коммунистов. В атмосфере всеобщего страха перед якобы наступающим политическим хаосом на выборах в рейхстаг 5 марта 1933 г. Национал-социалистическая партия одержала победу. Гитлер был вновь назначен канцлером. 23 марта рейхстаг проголосовал за предоставление канцлеру абсолютных полномочий сроком на четыре года. С этого времени в стране установилась фашистская диктатура.