16. Праобщина.

Трудно сказать, какая из двух отраслей хозяйства древних и древнейших людей – собирательство или охота – была основой их жизни. Вероятно, их соотношение было различным на разных территориях и в разные исторические периоды. Однако несомненно, что именно охота была самой прогрессирующей отраслью занятий человека, предопределяя и его развитие (Кости тапиров, гиппопотамов, диких быков, лошадей, оленей кобанов, пещерных медведей и львов (Каповая пещера – пещерный медведь, Тешик-Таш – горные козлы)).

Выделение человека из животного мира стало возможным только благодаря труду, который сам по себе представлял коллективную форму воздействия человека на природу. Переход даже к простейшим трудовым операциям мог произойти только в коллективе, в условиях общественных форм поведения. Это обстоятельство позволяет утверждать, что уже на самых ранних этапах антропогенеза и истории первобытного общества имело место регулирование в добывании и распределении пищи, в половой жизни и т.д. Этот процесс усиливался действием естественного отбора, который способствовал сохранению именно тех коллективов, в которых сильнее были выражены социальная связь и взаимопомощь и которые противопоставляли врагам и стихийным бедствиям как монолитные объединения.

Факторы сплочения: Получение питания (охота – выработка коллективных качеств); распределение обязанностей; обучение – передача навыков и опыта следующему поколению; коллективная защита; строительство жилищ; коллективно творчество и труд; поддержание огня.

В праобщине господствовали гаремные семьи, состоящие из десятка-другого особей во главе с крупным сильным самцом. Кроме вожака в нее входили молодые самцы, но не учавствовавшие в размножении из-за невозможности выдержать соперничество с вожаком. (Мало данных) Половые отношения в таком коллективе скорее всего были беспорядочными (промискуитет). Постепенно половые связи между членами одного стада стали запретными и были заменены половыми связями с членами других коллективов (экзогамия). Так стадо превращалось в род.

Важнейшая особенность как табуитета (прамораль), так и первобытной морали заключалась в том, что обе эти формы общественной воли регулировали отношения только между членами того или иного социоисторического организма. Каждая община имела собственную волю, нормы которой распространялись исключительно лишь на ее членов. Соблюдение социальных норм требовалось лишь в отношении членов своей общины и своего рода. На человека, не входившего в состав данной общины, не распространялось действие ни негативных, ни позитивных норм, существовавших в данном социоисторическом организме.

Не менее сложную проблему составляет реконструкция идеологических представлений людей праобщины. Большую роль в ее решении могут сыграть так называемые неандертальские погребения. Почему неандертальцы хоронили своих покойников? Этот вопрос привлек большое внимание исследователей и вызвал много споров. Некоторые ученые видят в неандертальских погребениях заботу об умерших, смерть которых, возможно, еще не осознавалась полностью и воспринималась как временное явление; косвенно об этом свидетельствует поза погребенных. Определенную роль могли играть также санитарные соображения и стремление предотвратить некрофагию— поедание мертвецов. Поэтому в неандертальских погребениях видят одно из доказательств зарождения социальных связей.

Другие ученые выводят неандертальские захоронения из инстинктивных побуждений, известных уже у некоторых видов животных: с одной стороны, из опрятности и, следовательно, желания избавиться от мертвого тела, с другой — из привязанности к особям той же группы и, следовательно, стремления удержать их тела при себе. Обе эти точки зрения не исключают друг друга: мы уже видели, что с развитием праобщины инстинктивные побуждения все больше уступали место общественно осознанным правилам поведения.

Возникновение социальных связей и норм — достаточное, но не единственно возможное объяснение мотивов неандертальских погребений. Уже давно обратил на себя внимание тот факт, что костяки захороненных, как правило, ориентированы по линии восток— запад, т. е. их положение как-то увязано с движением солнца.

А. П. Окладников, раскопавший остатки мальчика-неандертальца в пещере Тешик-Таш в Узбекистане, обнаружил, что вокруг него были уложены в определенном порядке рога горного козла-киика, основного объекта охоты обитателей пещеры. Сопоставив это с солнечной ориентацией костяков, А. П. Окладников выдвинул предположение, что здесь мы уже имеем дело с зачатками солнечного культа. Многие другие ученые также считают возможным, что в поздних неандертальских погребениях отразилось зарождение примитивных религиозных представлений, в частности погребального культа.

Новейшие археологические данные, по-видимому, подтверждают гипотезу о зарождении в коллективах неандертальцев зачатков религии. В пещере Базуа на северо-западе Италии найден напоминающий животное сталагмит, в который первобытные люди кидали комья глины; судя по сохранившимся отпечаткам ног, этими людьми были неандертальцы. Еще интереснее находка в пещере Регурду на юго-западе Франции, где в мустьерских слоях обнаружено несколько искусственных сооружений из камня, в которых были погребены кости бурого медведя. Эти открытия, дополняя находки в мустьерских гротах Петерсхеле и Драхенлох, позволяют думать, что неандертальцу были уже не чужды какие-то элементы магии.

В то же время все наши знания о мозге неандертальца свидетельствуют, что у него еще не могло быть сколько-нибудь оформившихся отвлеченных представлений и что, следовательно, даже простейшие из этих представлений могли зародиться в лучшем случае лишь в позднемустьерское время.

В праобщине, по крайней мере в мустьерское время, уже существовали и другие формы общественного сознания. Американский археолог Р. Солецки обнаружил неандертальское захоронение с обильными остатками пыльцы лекарственных растений в иракском мустьерском гроте Шанидар. Стало быть, уже зародились положительные знания, в данном случае народномедицинские, которые легко могли вырасти из известного даже животным инстинктивного знания полезных растений.

В другом мустьерском гроте Ля Ферраси во Франции обнаружены плитки с чашевидными углублениями и охряными пятнами и полосами. Есть и другие раннепалеолитические находки, рассматриваемые частью специалистов как начатки искусства: волнистые линии на стенах пещер (так называемые макароны), изображения контура рук. Однако большинство ученых считают, что это еще не искусство, а только предшествовавшая ему натуральная изобразительная деятельность. Ясно, что в любом случае перед нами только первые шаги того духовного творчества, которое расцветает в человеческом обществе.