1. Подковерная борьба за власть после смерти Сталина

Уже на следующий день после смерти Сталина, 6 марта 1953 года, Центральный комитет партии, Совет Министров и Президиум Верховного Совет СССР провели поспешное совместное заседание. В случае больших утрат государственного и международного значения, именно такой утратой была смерть Сталина, подобные срочные заседания необходимы и понятны.

К нашему удивлению это совещание было посвящено только одному вопросу — поспешной дележке руководящих постов. Это выглядело вопиющим кощунством не только над памятью своего товарища, но и над чувствами всего советского народа. Более того, это невольно наводило на мысль, что руководящие посты были распределены еще в дни его болезни, тайно, так как подобные вопросы невозможно решить в течение одного дня.

Пост Председателя Совета министров достался Маленкову, его первым заместителем и министром внутренних дел стал Берия. Остальные важнейшие государственные посты заняли Булганин, Каганович, Микоян, Молотов. В руководящих органах с той же поспешностью был проведен ряд структурных преобразований.

Во время похорон Сталина явно бросалось в глаза отсутствие единства в Президиуме Центрального Комитета партии. Хрущев и его сообщники вели себя слишком лицемерно перед гробом вождя пролетариата, высокопарно славословя в адрес покойного, и одновременно спешили поскорее закончить похоронную церемонию, чтобы вернуться к разделу и переделу руководящих постов.

Мы ожидали, что Первым Секретарем ЦК КПСС станет Молотов, ближайший соратник Сталина, наиболее опытный и наиболее известный в Советском Союзе и за его пределами большевик. Наши ожидания не оправдались. Этот пост занял Маленков, вторым лицом стал Берия.

В это время Хрущев не значился среди претендентов на ведущие государственные и партийные посты. Прошла лишь информация, что он освобожден от обязанностей первого секретаря Московского Обкома партии «в связи с переходом на работу в ЦК КПСС».

Совершенно неожиданно и без объяснений причин 14 марта 1953 года Маленков «по личной просьбе» был освобожден от должности секретаря ЦК КПСС, а его место занял Хрущев.

При жизни Сталина я не замечал ни малейших разногласий в руководстве Коммунистической партии Советского Союза. Лично Сталин вел последовательную борьбу за марксистско-ленинское единство партии и сам являлся одним из гарантов этого единства. Партийное единство не было результатом террора, как впоследствии бездоказательно, нагло и преступно клеветали Хрущев и ему подобные. Оно было следствием верной политики и верности партии большевиков интересам социализма, интересам трудовых масс Советского Союза, следствием принципиальной и последовательной марксистско-ленинской линии на международной арене. В результате этого партия большевиков была целеустремленным, сплоченным и крепким политическим ядром социалистического общества.

Лично Сталин делами и поступками показал себя выдающимся марксистом-ленинцем с ясными, благородными и близкими для всех партийных и беспартийных трудящихся масс принципами, с решимостью, выдержкой, зрелостью и дальновидностью революционера-марксиста, ведущего советский народ от победы к победе.

Это единство поддерживалось снизу доверием трудящихся масс к партии большевиков, которая практическими результатами подтверждала свои планы и обещания, делами доказывала свою политическую зрелость и ответственность, верность революции и интересам трудового народа.

Деятельность партии большевиков проходила в упорной борьбе с внутренними классовыми врагами, которые вели скрытую борьбу против диктатуры пролетариата, против марксизма-ленинизма. Эта борьба не ограничивалась идеологической и политической враждой. Классовые враги внутри Советского Союза занимались саботажем, диверсиями, убийствами пролетарских активистов и партийных руководителей, шпионажем, подготовкой вооруженных восстаний.

Потерпев поражение в открытой борьбе с диктатурой пролетариата, классовый враг стал внедряться в государственные и партийные руководящие органы и вредить, прикрываясь авторитетом партийной и пролетарской власти.

Эти выводы не являются результатом только моих личных наблюдений. Они подтверждаются многочисленными выступлениями в печати того времени руководителей партии большевиков, документами, постановлениями партии и правительства, результатами расследований государственных органов, свидетельскими показаниями, личными признаниями на суде изобличенных врагов и многими другими неоспоримыми доказательствами.

Именно такими скрытыми и коварными врагами оказались Хрущев и хрущевцы, которые дожидались благоприятных для контрреволюции объективных и субъективных условий.

В июне 1953 года я посетил Москву во главе албанской партийно-правительственной делегации для решения вопросов о кредитах. В это время формальным руководителем партии и правительства СССР был Маленков.

Мы письменно изложили и заблаговременно ознакомили Президиум ЦК КПСС и Советское правительство с конкретными целями нашего визита.

Нас приняли в Кремле на самом высоком уровне.

За столом переговоров на главном месте сидел Маленков. Маленков относился к числу сравнительно молодых кадров, и Сталин, видимо, ценил его. Позднее он был устранен хрущевскими ревизионистами.

Рядом с Маленковым сидел Берия. О судьбе Берия речь пойдет далее более подробно.

Наибольшее внимание с нашей стороны привлекал Молотов — один из наиболее серьезных и самых уважаемых, на наш взгляд, большевиков времен Ленина и ближайший соратник Сталина.

Рядом с Молотовым сидел Микоян, возглавивший новое Министерство внешней и внутренней торговли, которое было создано 6 марта 1953 года путем слияния двух министерств. С самого начала Микоян произвел на нас впечатление мелкобуржуазного торгаша-спекулянта без всякого стыда и совести.

В конце стола сидел с виду расстроенный маршал Булганин.

— Мы вас слушаем! — сухо произнес Маленков.

От этих слов на нас повеяло великодержавной кичливостью. Выкладывай, мол, свою нужду и не забывай, что твоя судьба зависит от нашей милости. Товарищеской атмосферы не было и в помине.

Я плохо знал русский язык, но кое-что понимал. Беседа шла через переводчика.

Я стал излагать наши военные и хозяйственные проблемы, пытаясь доходчиво обосновать их. Я остановился на отношениях Албании с югославскими, греческими и итальянскими соседями. Со всех сторон враги наращивали против нашей страны диверсионную и шпионскую деятельность, организовывали саботаж изнутри руками албанских предателей. Мы находились в постоянных схватках с бандами диверсантов. Поэтому у нас остро стоял вопрос об укреплении армии, и мы очень нуждались в помощи военными средствами.

Я говорил не более двадцати минут. Во время моей речи Берия сказал Маленкову:

— По-моему, ему пора закругляться.

Маленков ответил: «Подожди!»

Услышав этот разговор, я сказал:

— У меня все!

Затем долго говорил Микоян. Он в своем выступлении урезал наши скромные запросы по кредитам до такой степени, что наш визит превращался фактически в бесполезную поездку. Микоян заявил, что Советский Союз сейчас настолько беден и слаб, что на большую помощь мы рассчитывать не должны.

— Составляя наши запросы, — ответил я Микояну, — мы тщательно учли изложенные Вами соображения.

Но Микоян отрезал, что решение советской стороны обсуждению не подлежит. Поэтому я больше не стал возвращаться к этой теме. Молотов сидел с опущенной головой.

— Есть ли у кого замечания? — официальным тоном спросил Маленков.

Слово взял Булганин.

— Вы, товарищ Энвер, просите помощи для армии. Мы согласны дать вам то, что уже решено нами, но у меня к вам есть несколько критических замечаний. Армия должна быть мощным оружием диктатуры пролетариата, ее кадры должны быть верны партии, они должны быть пролетарского происхождения, партия должна прочно руководить армией… Товарищ Энвер, мы располагаем сведениями, что многие кадровые военные в вашей армии являются сыновьями богачей, людьми подозрительного происхождения. Мы должны быть уверены, что оружие попадет в надежные руки. Поэтому советуем вам серьезно отнестись к сказанному и произвести чистку в армии…

От этой наглой клеветы кровь прилила к моему лицу. Повысив голос, я спросил маршала:

— Откуда у вас такие сведения, которые вы преподносите столь уверенно? Кто позволил вам оскорблять нашу армию?

Присутствующие на встрече оцепенели. Все смотрели на меня, а я ждал объяснений от Булганина. Булганин уперся взглядом в Берия.

Слово взял Берия. Он говорил разгневанным тоном. Берия заявил, что по его агентурным данным подозрительные элементы есть у нас не только в армии, но в государственном и хозяйственном аппаратах(!). Для пущей убедительности он даже назвал какую-то цифру в процентах. После его слов Булганин облегченно вздохнул и победно глянул в нашу сторону. Но Берия поспешил омрачить его торжество, категорически высказавшись против «кадровых чисток», на которых настаивал Булганин. Он отметил, что «элементы с социально паразитическим прошлым, вставшие впоследствии на правильный путь, не должны подвергаться репрессиям, что их необходимо простить». Чувствовалось, что эти два человека люто ненавидят друг друга и не пытаются это скрыть от других. Берия представлял госбезопасность, Булганин — органы разведки Советской Армии.

В ответ на эти наглые и грубые обвинения я заявил:

— Те, кто дал вам такие сведения, клевещут. Следовательно, они — враги. Подавляющее большинство кадровых военных у нас были бедными крестьянами, пастухами, рабочими, ремесленниками и революционно настроенными интеллигентами. Сыновей богачей в нашей армии нет. Если вы найдете десяток другой таковых, то они давно уже собственной кровью в годы войны доказали свою преданность делу социализма. Все наши армейские кадры сформировались во время войны. Так что я не могу принять ваших обвинений. Ваши осведомители обманывают вас. Я заверяю вас, что данное вами оружие будет находиться в надежных руках, что Народной Армией руководит партия Труда и никто другой. У меня все!

Далее слово взял Маленков, чтобы завершить дискуссию:

— Что касается проведения чисток в армии, я думаю, вопрос поставлен неверно. Люди не рождаются безгрешными. Не следует бояться прощать ошибки. У нас есть люди, которые воевали против нас с оружием в руках. Сейчас мы издаем указы, дающие им право занимать любой пост и вступать в партию. Термин «чистка армии» должен быть исключен.

Мы внимательно выслушали мнения советской стороны и согласились с тем, с чем были согласны, и отвергли то, с чем не могли согласиться.

Я поблагодарил за прием и сообщил присутствующим, что ЦК нашей партии нашел возможным освободить меня от ряда должностей, сохранив за мной лишь пост Генерального Секретаря партии. До этого я занимал пост премьер-министра, министра обороны и министра иностранных дел. Маленков одобрил это решение. На этом встреча закончилась.

От встречи у меня осталось неприятное впечатление. Я понял, что в Президиуме ЦК КПСС идет яростная подковерная борьба за власть с перевесом враждебных нам сил. Это бросалось в глаза, это трудно было скрыть.

В сентябре 1953 года Хрущев стал Первым Секретарем ЦК КПСС. В результате интриг со стороны хрущевцев Берия был устранен как конкурент в борьбе за власть неожиданно и коварно.

Берия был арестован прямо на заседании Президиума ЦК генералом Москаленко по заранее разработанному сценарию. На суде Берия отверг все обвинения в свой адрес, но все-таки был приговорен к смертной казни и казнен.

Неожиданный и быстрый прорыв к власти Хрущева произвел на нас неприятное впечатление. Тогда мы не имели каких-либо фактов и доводов против Хрущева. Нет. Просто при жизни Сталина никто Хрущева не знал. Поэтому нам трудно было представить Хрущева на месте великого Сталина. Однако своего разочарования мы не выказывали и желали, чтобы продвижение по пути социализма Советского Союза шло вперед столь же стремительно, как и при Сталине.

В июне 1954 года мы с товарищем Хюсни Капо снова прибыли в Москву, чтобы завершить наши переговоры о кредитах.

Нас приняли Хрущев и Маленков. На встрече присутствовали Ворошилов, Микоян, Суслов и еще ряд незнакомых нам лиц.

Я сделал краткое сообщение о внутреннем положении Албании, остановившись в основном на экономических вопросах, по которым мы ранее отправили подробное письмо советским руководителям.

Затем слово взял Хрущев. Он говорил очень долго и громко, отчаянно жестикулируя, прерывая время от времени свою речь, чтобы задать нам случайный вопрос. Не дожидаясь ответа, Хрущев вновь продолжал говорить, перескакивая с пятого на десятое:

— Мы изучили ваш материал и в курсе вашего положения и ваших проблем. Но мы еще не обменялись впечатлениями и не пришли к единому мнению. Поэтому я коснусь другого вопроса. Партия руководит, организует и направляет. Она — инициатор и вдохновитель. А вот Берия старался ликвидировать роль нашей партии. Получили ли вы резолюцию, в которой сообщается о приговоре против Берия?

— Да, — ответил я.

Далее он стал говорить о деятельности Берия, представляя его виновником всех бед на белом свете. Обвиняя Берия, Хрущев, видимо, исподволь готовил почву для очернения дела и имени Сталина. Пока он боялся чернить и клеветать на Сталина, так как высокий авторитет Сталина в стране и за рубежом был неоспорим.

— В прошлом году, находясь здесь, вы содействовали раскрытию и изобличению Берия, — как бы между прочим обронил Хрущев.

От удивления я чуть было не свалился со стула.

Но Хрущев невозмутимо уточнил:

— Вы помните прошлогодний спор Берия с Булганиным по поводу обвинений в адрес вашей армии? Сведения о вашей армии готовил нам Берия. Ваша решительная защита чести вашей армии усилила наши подозрения по поводу деятельности Берия. Это позволило нам раскрыть его враждебную суть. Позднее мы изобличили его и казнили. Дело «Берия» хрущевцами было закрыто.

Уже на этой встрече хрущевцы исподволь стали готовить почву для захвата ключевых постов государственной власти. Для этого необходимо было убрать с дороги Маленкова.

— Представьте себе, — лукаво изрек Хрущев, — что на пост Председателя Совета министров избран самый авторитетный человек. Это чрезвычайно опасно. Почему? Все стали бы обращаться к нему, и роль партии отошла бы на второй план, то есть партия фактически превратилась бы в орган, зависимый от Совета министров. Можно ли это допустить?

Маленков побледнел, как полотно. Он явно не горел желанием поскорее отправиться на встречу с Берия на том свете, но чувствовал, что судьба Берия может стать и его судьбой.

— Мы обсудили подобный вопрос с польскими товарищами накануне их партийного съезда, — поделился с нами Хрущев. — Мы настаивали, чтобы Берут был отстранен от руководства партией и переведен на должность Председателя Совета министров, а во главе партии был поставлен товарищ Охаб.

Хрущевцы начали предпринимать действия по подготовке контрреволюционной ситуации в Польше и других странах народной демократии, проталкивая на ключевые руководящие партийные посты махровых ревизионистов типа Охаба.

Однако съезд Польской Объединенной Рабочей партии отверг притязания Хрущева. Берут, убежденный марксист-ленинец, вновь был избран Первым Секретарем партии, а Председателем Совета министров стал Циранкевич.

Но ревизионистская мафия продолжала ткать свою паутину. Позднее товарищ Берут был физически уничтожен хрущевцами во время его визита в Москву.

— Мы обсудили подобный вопрос с польскими товарищами накануне их партийного съезда, — поделился с нами Хрущев. — Мы настаивали, чтобы Берут был отстранен от руководства партией и переведен на должность Председателя Совета министров. Во главе партии необходимо поставить товарища Охаба.

Хрущевцы начали готовить контрреволюционную ситуацию в Польше и других странах народной демократии, проталкивая на ключевые руководящие партийные посты махровых ревизионистов типа Охаба.

Однако съезд Польской объединенной рабочей партии отверг притязания Хрущева. Берут, убежденный марксист-ленинец, вновь был избран Первым Секретарем партии, а Председателем Совета министров стал Циранкевич.

Но ревизионистская мафия продолжала ткать свою паутину. Позднее товарищ Берут был физически уничтожен хрущевцами во время его визита в Москву