Глава двадцать восьмая гуманизм в нидерландах

В отличие от Германии Нидерланды благодаря своему благо­приятному положению на стыке торговых путей из Северного моря в среднюю и южную Европу уже в средние века, как и Италия, являются в экономическом отношении одним из передовых участ­ков Европейского континента. В XIII —XIV вв. города Фландрии и Брабанта (Брюгге, Гент и др.) становятся крупными центрами текстильной промышленности и торговли и пользуются широким политическим самоуправлением. Участие в мировой торговле огромной колониальной империи Габсбургов выдвигает с начала XVI в. Антверпен, а потом Амстердам как крупнейшие рынки ми­ровой торговли и денежного капитала.

Раннее буржуазное развитие Нидерландов является основой по­литического обособления и национальной консолидации страны. Реформация, проникшая на территорию Нидерландов в форме кальвинизма, наиболее последовательно выражавшего буржуазную идеологию в оболочке религиозных догматов, скоро стано­вится знаменем борьбы за национальную независимость против экономической эксплуатации и политического гнета испанского аб­солютизма и католической реакции. Война за освобождение Нидер­ландов, эта первая буржуазная революция нового времени (1572—1579), заканчивается после героической и кровавой борьбы освобождением лишь северной части «объединенных провинций» — нынешней Голландии, которая, добившись национальной и политической независимости, становится в XVII в., по выражению Марк­са, «образцовой капиталистической страной»¹. (¹ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2, т. 23, с. 761.) [321]

В XV и в первой половине XVI в. в промышленных и торговых городах Нидерландов создаются первые после Италии образцы ренессансного искусства (ван Эйк, Рогир ван дер Вейден, Мемлинг, Лука Лейденский и другие). В области портрета и жанра они дости­гают высокого мастерства, отмеченного характерными чертами бюргерского реализма (так называемый «фламандский стиль»).

Развитие гуманизма в Нидерландах, как и в Германии, почти совпадает по времени с Реформацией. Его первыми представителя­ми были ученые-гуманисты с интернациональными научными инте­ресами и связями Эразм Роттердамский, Рудольф Агрикола и другие. Изучение латинских и греческих классиков сопровождает­ся переводами на нидерландский язык античных писателей (Гомера, Вергилия, Цицерона, комедий Теренция, сатир Горация и др.). Воз­никает ученая поэзия на латинском языке и латинская школьная драма по античным образцам. Так подготовляется почва для бле­стящего расцвета классицизма в голландской литературе XVII в., оказавшей широкое влияние на подготовку этого направления в других западноевропейских литературах (Питер Гоофт, Иост ван Вондел и другие).

Среди произведений нидерландской бюргерской литературы второй половины XVI в., по преимуществу дидактической, яркой сатирой против католической реакции является «Улей святой рим­ской церкви» (1569) Марникса ван Синт Альдехонде, одного из ближайших соратников Вильгельма Оранского. Книга эта получила широкое распространение в немецком переводе Фишарта. Марникс является также автором народной песни «Виллельмус», посвященной Вильгельму Оранскому и сделавшейся гимном нидерландской революции. Другие анонимные народные песни этой эпохи, получившие название «Песен гезов» (по кличке, которую но­сили нидерландские повстанцы), являются наиболее ярким выраже­нием героического духа народных масс в период кровавых пресле­дований и революционной борьбы за национальную независи­мость.

Крупнейшим ученым-гуманистом начала XVI в. был Эразм Роттердамский (Desiderius Erasmus, 1466—1536). Уроженец богатого торгового города Роттердама, голландец по происхожде­нию и «гражданин мира» по своим убеждениям, Эразм провел большую часть своей жизни за пределами своей родины в стран­ствованиях по Европе, поддерживая дружеские отношения с пере­довыми представителями гуманистической мысли Италии, Англии и Франции. Особенно значительно было его влияние на ученое на­правление гуманизма, сложившееся в Германии. [322]

Рано оставшись сиротой, Эразм вынужден был поступить в монастырь, где он занимался преимущественно изучением ла­тинских и греческих классиков. Годы, проведенные в монастыре, воспитали в нем ненависть к цер­ковному обскурантизму и сред­невековой схоластике. Покинув монастырь, он продолжал свое образование в Париже, жил по­долгу в Италии, Англии и Фран­ции. В Риме ему покровительст­вовал просвещенный кардинал Джованни Медичи (будущий па­па Лев X), в Англии он был дру­жен с знаменитым гуманистом Томасом Мором (автором «Уто­пии») и читал лекции но грече­скому языку, толкуя «священное писание» на основе филологи­ческой критики текста.

Ученые сочинения Эразма, написанные по-латыни, создали ему славу наиболее авторитетного знатока классической древности.

Его латинские переводы трагедий Еврипида впервые широко по­знакомили западный мир с произведениями этого греческого клас­сика. Но особенно значительное влияние на европейскую мысль имело предпринятое Эразмом критическое издание греческого текста Евангелия с новым латинским переводом. Филологическая критика «священных книг» положила начало их историческому объяснению, порывающему с традиционным догматическим отношением к этим книгам как к «божественному откровению». В этом смысле критика Эразма повлияла на Реформацию, поставив вопрос об изучении «первоисточников» церковного вероучения и подорвав доверие к их официальному истолкованию.

Тем не менее в годы реформационного движения Эразм не при­соединяется к немецким реформаторам, несмотря на то что ранее он неоднократно выступал против «порчи» католической церкви и положил начало попыткам «очистить» первоначальное «евангель­ское» христианство от позднейших толкований католического бо­гословия. Поклонник светской гуманистической культуры и класси­ческой образованности, Эразм сторонится растущего религиозного фанатизма и ожесточения обеих борющихся партий, каждая из ко­торых первоначально надеется найти в нем авторитетного союзни­ка. Однако, когда углубление идейной и политической борьбы об­наруживает враждебное отношение лютеранства к гуманизму, он, подобно ряду других гуманистов, становится открытым врагом протестантизма и вступает в полемику с Лютером, против которо­го (в трактате «О свободе воли», 1524) он защищает духовную не­зависимость человеческой личности. [323]

Из литературных произведений Эразма наибольшее значение имели «Похвала Глупости» (1509) и «Домашние беседы» (1518), на­писанные на латинском языке, как и все прочие сочинения великого гуманиста. «Беседы» представляют собрание диалогов нравоучи­тельных и сатирических, серию живых разговоров и сценок, в ко­торых, следуя образцу «Диалогов» Лукиана, Эразм дает сатирическое обозрение различных сторон современной частной и обще­ственной жизни.

Гораздо более глубокую и обобщенную сатиру на современное общество представляет «Похвала Глупости», произведение, соста­вившее славу Эразму как писателю и сразу после своего появления переведенное на многие новоевропейские языки. «Похвала Глупо­сти» примыкает к традиции немецкой «литературы о глупцах», на­чало которой положил немецкий сатирик Себастьян Брант в своем «Корабле дураков». Как у Бранта, пороки современного общества выступают у Эразма в шутовском наряде, представленные как раз­личные виды человеческой глупости и обозреваемые в форме шу­точного панегирика, «похвального слова», которое госпожа Глу­пость произносит себе и своим поклонникам.

В этом обозрении Глупость выступает прежде всего в частной жизни — в любовных и супружеских отношениях, в жажде славы и богатства, в чванстве «громкими именами и почетными прозви­щами». [324]

Далее в свите Глупости перед нами проходят различные со­словия и профессии средневекового общества: врачи-шарлатаны, «невежественные, нахальные и самонадеянные», законники-крючкотворы, умеющие приумножить свои имения, тщеславные поэты, философы, «уважаемые за длинную бороду и широкий плащ», ко­торые, «ничего не зная в действительности, тем не менее вообра­жают себя всезнайками», и другие. Особенную ненависть Эразма вызывают купцы. «Но глупее и гаже всех купеческая порода, — гово­рит он, — ибо купцы ставят себе самую гнусную цель в жизни и до­стигают ее наигнуснейшими средствами: вечно лгут, божатся, во­руют, жульничают, надувают и при всем том мнят себя первыми людьми в мире, потому только, что пальцы их украшены золоты­ми перстнями». Эразм был современником эпохи первоначального накопления и видел возникновение нового общества, основанного на власти денег. Плутос (бог богатства), по его словам, есть «един­ственный настоящий отец богов и людей». «От его приговоров за­висят войны, мир, государственная власть, советы, суды, народные собрания, браки, договоры, союзы, законы, искусства, игрища, ученые труды,— короче говоря, все общественные и частные дела смертных».

Не менее сурово обличает Эразм господствующий класс фео­дального общества — дворян, которые, «хоть и не отличаются ни­чем от последнего прохвоста, однако кичатся благородством своего происхождения», придворных и вельмож, которые живут как без­дельники, спят до полудня, проводят день в забавах и потехах, «с шутами и девками», за закуской и выпивкой. «Нет ничего раболепнее, низкопоклоннее, пошлее и гнуснее, чем подавляющее большин­ство из них».

Наконец, сам монарх, окруженный раболепным по­клонением и почти божественными почестями, изображается Эразмом со всеми своими человеческими слабостями — как «чело­век, невежественный в законах, едва ли не открытый враг общего блага, преследующий единственно свои личные выгоды, преданный сладострастию, ненавистник учености, истины и свободы, отнюдь не помышляющий о пользе общественной, но все мерящий на ар­шин собственных своих прибытков и вожделений».

Но самые жестокие насмешки Эразма направлены против сред­невековой церкви, главной идеологической опоры феодального об­щества. Под именем «суеверов» он высмеивает почитателей икон и святых, из которых «один исцеляет от зубной боли, другой искус­но помогает роженицам, третий возвращает награбленное добро» и т. д. «Вся жизнь христиан до краев переполнена безумствами это­го рода». Священники поощряют подобное суеверие, потому что оно увеличивает их доходы. Эразм восстает против торговли ин­дульгенциями, которыми церковь соблазняет верующих, обещая им за деньги прощение самых тяжелых грехов, «так что, ежели угодно, разрешается начинать сызнова весь порочный круг». Он изобра­жает монахов, невежественных, распутных и полных самомнения; «смрадное болото» богословов, погруженных в бесплодные схола­стические споры; епископов, которые больше всего заняты собира­нием денег и, «как подобает епископам, смотрят в оба», возлагая заботу о своих овцах на Христа. [325]

Сам римский первосвященник, от­стаивающий кровью и железом, анафемой и интердиктами свою светскую власть и достояние — «поля, города, селения, налоги, по­шлины, владельческие права», — осуждается примером первых учени­ков Христа, учивших благочестию, кротости и нестяжанию.

Так все человеческое общество превращается в изображении Эразма в царство Глупости. «Глупость создает государства, под­держивает власть, религию, управление и суд. Да и что такое жизнь человеческая, как не забава Глупости?» Только одна природа, не тронутая человеческой цивилизацией, кажется Эразму источником подлинной мудрости и счастья: она одна «никогда не заблуждает­ся, если только мы не попытаемся перешагнуть за положенные че­ловеческой доле границы».

Однако эта критика современного общества не имеет у Эразма революционного характера. Сильный в насмешке и отрицании, он не имеет ясного положительного социального идеала, соответствующего его представлению о природе и человечности. Его фи­лософские раздумья о смысле человеческой жизни неизменно закан­чиваются иронической резиньяцией мудреца, беспомощного перед нелепостями окружающей его социальной действительности. Она представляется ему, «ежели поглядеть с луны на людскую су­матоху», подобной «стае мух или комаров, дерущихся, воюющих, строящих козий, грабящих, обманывающих, развратничающих, рождающихся, падающих, умирающих». [326]

Алексеев М. П. и др.

История зарубежной литературы = Средние века и Возрождение: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. /Алексеев М. П., Жирмун­ский В. М., Мокульскии С. С., Смирнов А. А.— 3-е изд.—М.: Высш. школа, 1978.— 527 с, ил. В пер. 1 р. 70 к.

Алексеев М. П. и др.

История зарубежной литературы = Средние века и Возрождение: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. /Алексеев М. П., Жирмун­ский В. М., Мокульский, С. С., Смирнов А. А.— 3-е изд.—М.: Высш. школа, 1978.— 527 с, ил. В пер. 1 р. 70 к.