9. Характеристика периодов

Эпоха геометрики

Эпоха получила название по виду вазописи.

Для древнегреческой культуры этого периода характерна связь с культурой ахейцев и, через них — с крито-микенским искусством. Несмотря на то, что поселения и ремесленные центры остаются на тех же географических местах (например Микены, Аргос), прямым продолжением эгейской культуры геометрику считать нельзя.

В этот период идет процесс ученичества, базирующегося на эгейском и древневосточном наследии. Новые племена, пришедшие на полуостров, начинают заново, используя то, что было оставленно на занятых территориях предшественниками. В архитектуре эллины геометрического периода начинают с нуля — с сырцового кирпича (предшествующему периоду была свойственна циклопическая кладка). Мегаронэволюционирует из дворца в храм: на месте старых мегаронов появляются новые греческие святилища, повторяющие их типологию. Постройки, сырцово-деревянная архитектура, с перекрытиями вальмового типа, как правило, прямоугольные, узкие и вытянутые, могли раскрашиваться.

Храм Аполлона Карнейского на о.Фера — создан на основе существовавшего ранее мегарона.

Храм Артемиды Орфии в Спарте.

Храм Аполлона в Фермосе (Ферме).

Постепенно развивается типология храма: уже есть и наос, и пронаос.

Лучше всего представлена живопись, давшая название периоду. Её стиль отталкивается от геометризированности, свойственной поздней эгеике. В протогеометрике начинает использоваться инструменты — циркуль, линейка. В расцвет геометрики превалируют в основном закрытые сосуды, вся поверхность которых покрывается геометрическим орнаментом. Начинают формироваться специфически греческие черты: регистровость росписи, а также узоры — меандры, зубцы, треугольники, волны, сетки.

Поздняя геометрика

Эпоха поздней геометрики получила название «депилонской» по сосудам, найденным у Депилонских ворот в Афинах. Начинают делать ленточные вставки на наиболее ответственных чертах, использовать большие фигуративные композиции, появляются изображения геометризированных животных. Улучшается качество гончарных изделий, появляются крупные формы. Центры — в Аргосе, Беотии, Аттике. Росписи осуществляются с использованием коричневого лака (наследие ахейцев). В поздний период начинают добавлять пурпур и белила. В рисунках появляется т.н. ковровое решение.

Изображения человека выполняются практически по древнеегипетскому канону. Очень любят изображение коней. Появляется лащение поверхности ваз — проходят жидким разбавленным лаком, получая розовато-золотистый цвет. Направлению свойственна рафинированная стилистика, повышенная тектоничность, замечательное пропорционирование.

Крупных скульптур не сохранилось. Малые формы принято разделять на несколько стилей:

стиль «тулово» — массивные статуэтки, камень, терракота, расписаны в геометрическом стиле

стиль «вытянутых конечностей» — металл, большая привязанность к реальным пропорциям.

Архаический период (VII - VI вв. до н.э.)

7 в. до н.э.— нач. 5. в. до н.э. Во время архаического периода сложились наиболее ранние формы древнегреческого искусства — скульптуры и вазописи, которые в более поздний классический период становятся более реалистичными. С поздним архаическим периодом связаны такие стили вазописи, как чернофигурная керамика, возникшая в Коринфе в 7 в. до н. э. В керамике постепенно появляются элементы, нехарактерные для архаического стиля и заимствованные из Древнего Египта — такие, как поза «левая нога вперёд», «архаическая улыбка», шаблонное стилизованное изображение волос — так называемые «волосы-шлем». В эпоху архаики формируются основные типы монументальной скульптуры — статуи обнажённого юноши-атлета (курос) и задрапированной девушки (кора).

Скульптуры изготавливаются из известняка и мрамора, терракоты, бронзы, дерева и редких металлов. Эти скульптуры — как отдельно стоящие, так и в виде рельефов — использовались для украшения храмов и в качестве надгробных памятников. Скульптуры изображают как сюжеты из мифологии, так и повседневную жизнь. Статуи в натуральную величину неожиданно появляются около 650 г. до н. э.

Классический период (5 в. до н.э.— сер.4. в. до н.э.)

Почти все постройки в этом периоде — дорического стиля, сначала тяжёлого и малоизящного, но потом делающегося более лёгким, смелым и красивым. Из храмов этой эпохи, находившихся в самой Греции, можно указать на храм Геры в Олимпии, храм Зевса в Афинах. Дорический стиль, продолжая быть господствующим, делается легче в своих формах и смелее в их сочетании, ионический же стиль входит все в большее и большее употребление, и, наконец, постепенно получает право гражданства и стиль коринфский. В собственной Греции храмы становятся более благородными и гармоничными как по общему своему характеру, так и по пропорциональности отдельных частей; в малоазийских колониях зодчие заботятся о роскоши материала, форм и украшений;  Вместо известкового камня и песчаника для построек употребляется мрамор, доступный более тонкой обработке и потому способствующий большей деликатности и изяществу орнаментировки.

Эллинизм

Можно выделить 3 периода эллинизма как целостной системы: 1) 334—281 гг. до н. э.— образование империи Александра Македонского и ее распад в результате войн диадохов; 2) 280 г. до н. э.— середина II в. до н. э.— период зрелости эллинизма развивался в последнее столетие существования. 3) Середина II в. до н. э. — 30 г. до н.э. — период упадка эллинизма и его гибели.

10. Философы Милетской школы стояли у истоков греческой науки: астрономии, географии, математики, метеорологии, физики. Представления о космогонии, космологии, теологии и физике, прежде в абстрактно-символическом виде распространённые по мифологии и традиции, милетцы перевели в плоскость научного интереса, сформировав группу неотвлечённых образов. Ввели первую научную терминологию, впервые стали писать свои сочинения прозой.

Исходя из принципа сохранения «из ничего не возникает нечто», милетцы полагали Единое — вечное, бесконечное, «божественное», материальное первоначало видимого многообразия вещей, источник жизни и существования космоса. Таким образом, за многообразием явлений они усмотрели некую отличную от этих явлений их сущность («первоначало», к которым относились: вода, воздух, огонь, земля); для Фалеса это — вода, для Анаксимандра — апейрон (неопределённое и беспредельное первовещество), для Анаксимена — воздух. («Воду» Фалеса и «воздух» Анаксимена следует, конечно, понимать условно-аллегорически, как символ комплекса абстрактных свойств такого первовещества.)

Милетская школа рассматривала мир как живое целое; не делала принципиального различия между живым и мёртвым, психическим и физическим; признавала за неодушевлёнными предметами только меньшую степень одушевлённости (жизни). Сама одушевлённость («душа») рассматривалась как «тонкий» и подвижный вид первовещества.

С утратой Милетом (начало V в. до н. э.) политической самостоятельности, отнятой персами-ахеменидами, прекращается цветущий период жизни Милета и замирает развитие здесь философии. Однако в других городах Греции учения милетцев не только продолжали оказывать действие, но нашли последователей. Таковы были Гиппон из Самоса, примыкавший к учению Фалеса, а также прославившийсяДиоген из Аполлонии, выводивший вслед за Анаксименом всё из воздуха и развивший идею множественности самих изменений. Милетская школа оказала большое влияние на дальнейшее развитие материалистической мысли Древней Греции.

11. Гераклит знаменит не только интересными и глубокими размышлениями о первоначале. Еще более славен он как великий древнегреческий диалектик. Те диалектические мысли и идеи, которые в зародыше и стихийно заключены в концепции первоначала первых греческих философов, получают у Гераклита более четкую артикуляцию, дальнейшее развитие. Диалектика у Гераклита, как и у его предшественников, — это прежде всего констатация и фиксирование вечности происходящих в мире изменений. Мысль об изменениях, характерная для самых первых греческих философов, у Гераклита приобретает форму мысли всеобщей, т.е. философской идеи. Все изменяется, и изменяется постоянно; нет предела изменениям; они есть всегда, везде и во всем — вот что спрессовано в знаменитой краткой формуле, приписываемой Гераклиту: „Все течет, все изменяется". Какой бы простой и банальной ни казалась эта формула человеку сегодняшних дней, необычной, новаторской и мудрой она выглядела тогда, когда впервые в емкой, обобщенной форме представила результаты тысячелетних наблюдений, раздумий человека об окружающем мире и своей собственной жизни. Переход здесь весьма тонкий. Скажем, наблюдения за рекой легко могут склонить мыслящего человека к идее изменений. У Гераклита же — река не более чем символ, благодаря которому понятным для людей способом утверждается всеобщая мысль. Такова же роль других гераклитовых символов — огня, войны (вражды) и др. Повязанность мысли Гераклита с символами, образами — специфическая черта его философии, да и всего древнегреческого любомудрия. Это диалектика изменений в образах и символах. Хотя мысль об изменении то и дело приобретает в фрагментах, приписываемых Гераклиту, всеобщий, абстрактный характер, она объединяется с хорошо запоминающимися образами, делающими философскую мудрость живой, понятной. Например, солнце Гераклит характеризует как "новое ежедневно, но и всегда и непрерывно новое" (58 (а); 225). В другом случае Гераклит говорит: „На входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды" (40 (а); 209). Поэтому, согласно Гераклиту, в одну и ту же реку нельзя войти дважды.

12. Более определены сведения о пифагорейском образе жизни. Платон пишет, что и

в его время пифагорейцы называют свой образ жизни пифагорейским и явно

выделяются среди других людей. Пифагорейский образ жизни опирался на

своеобразную иерархию ценностей. На первое место в жизни пифагорейцы

ставили прекрасное и благопристойное, на второе – выгодное и полезное, на

третье же – приятное. К прекрасному и благопристойному пифагорейцы относили

и науку.

Устав Пифагорейского союза определял условия приема в союз и образ жизни

его членов. В союз принимались лишь лица обоего пола (разумеется, только

свободные), выдерживающие многолетнюю проверку своих умственных и

нравственных качеств. Собственность была общей. Все вступающие в

пифагорейское товарищество сдавали свою собственность особым экономам. В

союзе было две ступени. Акусматики (послушники) усваивали знания

догматически, а математики (ученые) занимались более сложными вопросами,

которые преподавались им с обоснованием. Пифагорейский союз был закрытой

организацией, а его учение – тайным.

Пифагорейцы вставали до восхода Солнца. Проснувшись, они проделывали

мнемонические упражнения, после чего шли на берег моря встречать восход

Солнца. Затем обдумывали предстоящие дела, делали гимнастику, трудились.

Вечером они совершали совместное купание, после чего все вместе ужинали и

совершали возлияние богам. Затем было общее чтение. Перед сном пифагореец

давал себе отсчет в прошедшем дне.

В основе пифагорейской этики лежало учение о “надлежащем”. “Надлежащее” –

это победа над своими низменными страстями, подчинение младших старшим,

культ дружбы и товарищества, почитание Пифагора. Большое внимание

пифагорейцы уделяли медицине, психотерапии и проблеме деторождения. Они

разрабатывали приемы улучшения умственных способностей, умение слушать и

наблюдать. Они развивали свою память, как механическую, так и смысловую.

Последняя возможна лишь в том случае, если в системе знания найдены начала.

Несмотря на свою политическую активность, пифагорейцы выше всего ценили

созерцательный образ жизни, жизнь мудреца. Сам их образ жизни имел

мировоззренческие основания – он вытекал из их представления о космосе как

упорядоченном и симметричном целом. Но красота космоса открывается не всем.

Она доступна лишь тем, кто ведет правильный образ жизни.

Одни из современных ученых видели в пифагорейцах идеологов реакционной

землевладельческой аристократии, другие – идеологов торгово-ремесленного

городского населения, ссылаясь на то, что при пифагорейском правлении в

великоэлладских полисах началась чеканка монеты.

Беспристрастный анализ политических взглядов пифагорейцев говорит об их

крайней неприязни к анархии. Источник государственных законов они видели в

Боге.

13. ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА школа древнегреческой философии, получившая свое название по греческому городу Элее (другое название - Велия) на юге Италии. Учение школы было основано на двух принципах: бытие едино, а изменения иллюзорны. Основателем школы обычно считается Ксенофан из Колофона (р. ок. 570 до н.э.), хотя до полного развития его довели в 5 в. до н.э. Парменид (р. ок. 515 до н.э.) и Зенон Элейский (р. ок. 490 до н.э.). Ксенофан подверг критике современный ему политеизм, провозгласив в своем дидактическом эпосе, что Бог - это вечное единство, пронизывающее Вселенную и управляющее ею силой своей мысли. Кажущийся монотеизм этого утверждения может быть примирен с его пантеистическим учением о единстве и вечности всего бытия, только если исходить из того, что Ксенофан отождествлял Единое с Богом. Это учение получило дальнейшее развитие и систематизацию у ученика Ксенофана, Парменида, который в собственном дидактическом эпосе О природе придал ему метафизическое звучание. Парменид - первый греческий философ, противопоставивший мышление мнению. Он утверждал, что истинно лишь одно неизменное бытие, в то время как множественность и изменение - лишь иллюзия. Истина пребывает в мысли, ощущения же ведут к ошибке. Бытие и небытие образуют фундаментальную оппозицию, они внутренне противоречивы, а поскольку небытие не существует, бытие едино и возникновение невозможно. Иными словами, мышление указывает, что бытие едино и неизменно, вопреки порожденной ощущениями иллюзии множественности и изменчивости. Учение Парменида получило обоснование у его ученика Зенона, который полемизировал против абсурдности житейских представлений, усматривающих в вещах множественность, а именно становление и движение. Мелисс Самосский, младший современник Зенона, также отстаивал учение Парменида и пытался примирить элейскую и ионийскую школу, однако на нем элейская школа пресеклась. Элеаты первыми сформулировали метафизическую проблему бытия и становления, а через софистов и атомистов их влияние продолжалось вплоть до Платона и Аристотеля.

14. Древнегреческие атомисты Вокруг исторического существования философа Левкиппа (ок. 500-440 гг. до нашей эры) велись споры. Высказывалась догадка, что это имя было псевдонимом молодого Демокрита. Однако исследования Дильса и Зеллера, а также Маковельского подтверждают его историческое существование. Из его работ практически ничего не сохранилось, если не считать нескольких мыслей, дошедших через посредство других античных авторов. Однако, согласно Г. Дильсу, ему можно приписать две книги: Великий диакосмос и Об уме. Левкипп выдвинул основные принципы атомистической философии. Он признавал бесчисленные, постоянно движущиеся элементы - атомы, имеющие бесконечное множество форм, так как видел в вещах постоянное возникновение и изменение. Он учил, что сущее не более чем не-сущее и что оба они являются равной причиной возникновения вещей. Полагая суть атомов полной и плотной. Он учил, что они есть сущее, движущееся в пустоте; пустоту называл не-сущим, утверждая, что она является не меньшим, чем сущее. Таким образом, основной принцип атомистической науки о бытии: Единственное, что существует, - атомы и пустота. Атомы характеризуются формой, порядком и положением. Они являются причиной вещей, которые возникают и гибнут благодаря их соединению и разъединению. Допущением существования пустоты, не-сущего, решается проблема движения. Существование пустоты делает возможным движением атомов. Демокрит (ок. 460-370 гг. до нашей эры) был учеником Левкиппа и учился у Анаксагора. Демокрит полностью разделяет учение Левкиппа об атомах и пустоте. К характеристикам атомов Демокрит добавляет еще и величину и тяжесть. Тяжесть, однако, он не считал существенным свойством атомов, но признавал ее простым следствием того фата, что они имеют некий размер. Подобным образом и величина не дает качественной характеристики атомов. Атомы сами по себе неизменны, были, есть и будут постоянно теми же самыми, ибо не могут претерпевать те изменения, в...

15. Софи́сты (от др.-греч.  «умелец, изобретатель, мудрец, знаток») — древнегреческие платные преподаватели красноречия, представители одноименного философского направления.

В целом с философской точки зрения направление было весьма эклектичным, не объединённым едиными социально-политическими, культурными и мировоззренческими основами.

Человек считается мерой всех вещей, существующих, поскольку они существуют, и не существующих, поскольку они не существуют. Моральные нормы произвольны. Одни говорят, что добро и зло отличны друг от друга, другие, что нет. Даже для одного и того же человека то же самое может быть и благом, и злом. Все в мире относительно.

Широкую известность получила критика софистов у Сократа и сократиков, а также Платона.

К IV в. начался упадок софизма. Постепенно из учений софистов уходили философские концепции и оставались только элементарные основы риторики, позволявшие оперировать словами и понятиями для абстрактного доказательства или опровержения чего-либо.

16,17. Сокра́т (др.-греч. Σωκράτης, ок. 469 г. до н. э., Афины — 399 г. до н. э., там же) — древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот в философии — от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека. Его деятельность — поворотный момент античной философии. Своим методом анализа понятий (майевтика, диалектика) и отождествлением добродетели и знания он направил внимание философов на безусловное значение человеческой личности.

Сократ был сыном каменотёса (скульптора) Софрониска и повитухи Фенареты, у него был брат по матери Патрокл. Получил разностороннее образование. Был женат на женщине по имениКсантиппа. Принимал активное участие в общественной жизни Афин. Участвовал в Пелопоннесской войне — сражался под Потидеей и при Делии. Был учителем и старшим другом афинского политика и полководца Алкивиада. В 399 до н. э. ему было предъявлено обвинение в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество». Как свободный афинский гражданин, не был подвергнут казни, а сам принял яд (по распространённой легенде, настой цикуты, но — если судить по симптомам — болиголова пятнистого).

Используя метод диалектических споров, Сократ пытался восстановить через свою философию авторитет знания, поколебленный софистами. Софисты пренебрегали истиной, а Сократ сделал её своей возлюбленной. Несмотря на то, что его взгляды во многом не разделяли другие представители софизма, все же Сократа можно считать основоположником философии софизма, так как именно его представления наиболее полно отражали суть данного учения.

«…Сократ исследовал нравственные добродетели и первый пытался давать их общие определения (ведь из рассуждавших о природе только Демокрит немного касался этого и некоторым образом дал определения теплого и холодного; а пифагорейцы — раньше его — делали это для немногого, определения чего они сводили к числам, указывая, например, что такое удобный случай, или справедливость, или супружество). …Две вещи можно по справедливости приписывать Сократу — доказательства через наведение и общие определения: и то и другое касается начала знания», — писал Аристотель («Метафизика»).

Грань между присущими человеку духовными процессами и материальным миром, уже намеченная предшествующим развитием греческой философии (в учении Пифагора, софистов и др.), была более отчетливо обозначена именно Сократом: он акцентировал своеобразие сознания сравнительно с материальным бытием и одним из первых глубоко раскрыл сферу духовного как самостоятельную реальность, провозгласив её как нечто не менее достоверное, чем бытие воспринимаемого мира (монизм).

В вопросах этики Сократ развивал принципы рационализма, утверждая, что добродетель проистекает из знания, и человек, знающий, что такое добро, не станет поступать дурно. Ведь добро есть тоже знание, поэтому культура интеллекта может сделать людей добрыми.

18,19. Платон. Федон.Душа и тело с точки зрения познания истины. Симмий: философы на самом деле желают умереть, а стало быть, совершенно ясно, что они заслуживают такой участи. Сократ: смерть есть не что иное, как отделение души от тела, верно? А быть мертвым - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, - тоже сама по себе?

Или, быть может, смерть - это что-нибудь иное? Заботы философа обращены не на тело, но почти целиком - насколько возможно отвлечься от собственного тела - на душу? Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей? - А теперь взглянем, как приобретается способность мышления. Препятствует ли этому тело или нет, если взять его в соучастники философских разысканий?

Я имею в виду вот что. Могут ли люди сколько-нибудь доверять своему слуху и зрению? Ведь даже поэты без конца твердят, что мы ничего не слышим и не видим точно. Но если эти два телесных чувства ни точностью, ни ясностью не отличаются, тем менее надежны остальные, ибо все они, по-моему, слабее и ниже этих двух. Душа лучше всего мыслит, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили, - ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к подлинному бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом. Прекрасное и доброе постигается с помощью какого-то иного телесного чувства? Я говорю сейчас о вещах того же рода - о величине, здоровье, силе и так далее - одним словом, о том, что каждая из этих вещей представляет собою по своей сущности. Так как же, самое истинное в них мы обнаруживаем с помощью тела? Или же, напротив, кто из нас всего тщательнее и настойчивее приучит себя размышлять о каждой вещи, которую он исследует, тот всего ближе подойдет к ее истинному познанию?

Четыре доказательства бессмертия души.

Аргумент первый: взаимопереход противоположностей  

Сократ: представь себе, например, что существует только засыпание и что пробуждение от сна его не уравновешивает, - ты легко поймешь, что в конце концов сказание об Эндимионе оказалось бы вздором и потеряло всякий смысл, потому что и все остальное также погрузилось бы в сон. И если бы все только соединялось, прекратив разъединяться, очень быстро стало бы по слову Анаксагора: Все вещи были вместе. И точно так же, друг Кебет, если бы все причастное к жизни умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, - разве не совершенно ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла? И если бы даже живое возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки умирало, каким образом можно было бы избегнуть всеобщей смерти и уничтожения? Поистине существуют и оживание, и возникновение живых из мертвых. Существуют и души умерших, и добрым между ними выпадает лучшая доля, а дурным - худшая.

Аргумент второй: знание как припоминание того, что было до рождения человека

Сократ: Мы признаем, что существует нечто, называемое равным, - я говорю не о том, что бревно бывает равно бревну, камень камню и тому подобное, но о чем-то ином, отличном от всего этого, - о равенстве самом по себе. Но откуда мы берем это знание? Видя равные между собою бревна, или камни, или еще что-нибудь, мы через них постигаем иное, отличное от них. Всякий раз, когда вид одной вещи вызывает у тебя мысль о другой, либо сходной с первою, либо несходной, - это припоминание. Прежде чем начать видеть, слышать и вообще чувствовать, мы должны были каким-то образом узнать о равном самом по себе. В сравнении с телом душа ближе к безвидному, а тело в сравнении с душой - к зримому? Когда душа ведет исследование сама по себе, она направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остается наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и, в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным, она и сама обнаруживает те же свойства.

Аргумент третий: самотождество идеи (эйдоса) души

Душа - это гармония, а гармония, вполне оставаясь самой собою, то есть гармонией, никогда не будет причастна дисгармонии. И душа не будет причастна порочности, поскольку она остается доподлинно душою. Душа, если это гармония, всегда поет в лад с тем, как натянуты, или отпущены, или звучат, или как-то еще размещены и расположены составные части? Разве мы не согласились, что душа следует за ними и никогда не властвует?

Аргумент четвертый: теория души как эйдоса жизни

Если бессмертное неуничтожимо, душа не может погибнуть, когда к ней приблизится смерть: ведь из всего сказанного следует, что она не примет смерти и не будет мертвой! Точно так же, как не будет четным ни три, ни само нечетное, как не будет холодным ни огонь, ни теплота в огне! Что, - однако же, препятствует нечетному, - скажет кто-нибудь, - не становясь четным, когда четное приблизится, - так мы договорились - погибнуть и уступить свое место четному? И мы не были бы вправе решительно настаивать, что нечетное не погибнет, - ведь нечетное не обладает неуничтожимостью. Зато если бы было признано, что оно неуничтожимо, мы без труда отстаивали бы свой взгляд, что под натиском четного нечетное и три спасаются бегством. Поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна, должна быть в то же время и неуничтожимой. И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому, умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.

"ПИР" - произведение Платона, содержащее одну из классических версий изложения базовых идей платоновской философской концепции и занимающее в силу этого важнейшее место в системе его диалогов. Так, логическая композиция "П." организована как воспроизведение дискуссии мудрецов по поводу выявления сущности определенного, специально избранного феномена - в данном случае в качестве такового выступает любовь (конкретно - персонифицированный Эрос древнегреческого пантеона). Структурно диалог включает в себя: 1) сюжетно-композиционное введение: описание разговора Аполлодора с Главконом о пире в доме Агафона, на котором присутствовал Аристодем из Кидафии, друг Аполлодора; согласие последнего воспроизвести рассказ Аристодема о происходившем на этом пиру, главным среди которого было произнесение всеми присутствовавшими, по предложению Павсания, "похвальных речей" Эросу. Таким образом, "П." может быть отнесен к "симпосиям" (от греч. symposion - "совместное питье", что означало ту стадию пира, когда гости переходили от вкушания блюд к интеллектуальной или развлекательной беседе вокруг кратера с вином) - "застольным беседам", и в этом отношении традиционные переводы его исходного названия "Symposion" (русское "П.", французское "Bunquet" и др. - в отличие от лат. "соnvivium") не передают достаточно точно идеи его замысла. Содержательное изложение семи соответствующих панегириков: 1) речь Федра: древнейшее происхождение Эроса ("любящий божественней любимого, потому что он вдохновлен Богом"); 2) речь Павсания: два Эроса ("коль скоро Афродиты две, то и Эротов должно быть два... Из этого следует, что... Эротов, сопутствующих обеим Афродитам, надо именовать соответственно небесным и пошлым")3) речь Эриксимаха: Эрос разлит во всей природе ("Эрот... живет не только в человеческой душе и не только в ее стремлении к прекрасным людям, но и во многих других ее порывах, да и вообще во многом другом на свете - в телах любых животных, в растениях, во всем, можно сказать, сущем, ибо он Бог великий, удивительный и всеобъемлющий, причастный ко всем делам людей и богов") 4) речь Аристофана: Эрос как стремление человека к изначальной целостности ["когда-то наша природа была не такой, как теперь... Люди были трех полов, а не двух, как ныне, - мужского и женского, ибо существовал еще третий пол, который соединял в себе признаки этих обоих; сам он исчез и от него сохранилось только имя, ставшее бранным - андрогины, и из него видно, что они сочетали в себе вид и наименование обоих полов - мужского и женского. [...] Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов... И вот Зевс и прочие боги стали совещаться, как поступить с ними... Наконец Зевс... стал разрезать людей пополам, как разрезают перед засолкой ягоды рябины... Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу. Итак, каждый из нас половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней. 5) речь Агафона: совершенство Эроса ("Эрот, который сначала был сам прекраснейшим и совершеннейшим Богом, стал потом источником этих же качеств для прочих"); 6) речь Сократа: цель Эроса - овладение благом (".. .Любовь - это всегда любовь к благу. [...] ...Все люди беременны как телесно, так и духовно, и, когда они достигают известного возраста, природа наша требует разрешения от бремени. Разрешиться же она может только в прекрасном, но не в безобразном. [...] Любовь - стремление родить и произвести на свет в прекрасном. [...] Вот каким путем нужно идти в любви - ... от одного прекрасного тела к двум, от двух - ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о самом прекрасном, и не познаешь наконец, что же это - прекрасное") 7) речь Алквиада: панегирик Сократу ("он похож на тех силенов... которых художники изображают с какой-нибудь дудкой или флейтой в руках. Если раскрыть такого силена, то внутри у него оказываются изваяния богов...") - композиционное заключение, подводящее фабульный итог рассказа о пире в доме Агафона. Центральным моментом философского содержания "П." является развитие Платоном эйдотической концепции (см. Эйдос). К моменту создания "П." идея эйдоса как таковая была уже выдвинута Платоном (диалог "Федон" и др.), заложив основу философского идеализма в его классическом понимании (см. Идеализм). В контексте "П." данная идея существенно обогащается трактовкой эйдоса в качестве предела (в математическом смысле этого слова) бытия вещи, - и последнее понимается в данном случае именно как процессуальное стремление к эйдосу. Кроме того, "П." может быть рассмотрен как первый историко-философский прецедент полноты и корректности постановки вопроса о соотношении общего и отдельного, без которого не были бы возможны такие феномены европейской историко-философской традиции, как диалектика Гегеля и диалог номотетической и идиографической парадигм в философии истории.