Позитивистская парадигма в социальной психологии
В основе "старой", позитивистской парадигмы, число сторонников которой еще достаточно велико как в Америке, так и в Европе, лежит убеждение в принципиальной познаваемости внутренних каузальных механизмов, управляющих социальным поведением. Несмотря на кризис, его основополагающие идеи, в частности так называемая "стандартная концепция науки", остаются основной методологической базой неопозитивизма в социальных науках. Основные принципы неопозитивизма в социальных науках заключаются в признании того, что:
социальные явления подчиняются законам, общим для всей действительности - природной и социально-исторической (натурализм);
методы социального исследования должны быть такими же точными, строгими и объективными, как методы естествознания (сциентизм);
"субъективные аспекты" человеческого поведения можно исследовать только через открытое поведение (бихевиоризм);
истинность научных понятий и утверждений должна устанавливаться на основе эмпирических процедур (верификация);
все социальные явления должны быть описаны и выражены количественно (квантификация);
социальная наука должна быть свободна от ценностных суждений и связи с идеологией (методологический объективизм).
При подходе с подобных позиций психологию обычно определяют как науку о человеческом поведении, а социальную психологию - как такую ветвь этой науки, которая изучает процесс взаимодействия людей. Считается, что главная цель науки состоит в установлении общих законов посредством систематического наблюдения; социальный психолог разрабатывает общие законы для описания и объяснения социального взаимодействия. Подобная традиционная трактовка научного закона в той или иной форме повторяется во всех фундаментальных трудах по социальной психологии. Например Джонс и Джерард полагают, что 'наука стремится к постижению тех фактов, которые обеспечивают взаимосвязь между явлениями'. Данную точку зрения можно рассматривать как непосредственное продолжение традиции мышления XVIII столетия. В то время существенный прирост знания обеспечивали естественные науки, что позволяло оптимистически оценивать перспективу применения естественнонаучных методов для исследования человеческого поведения.
"Логика моральных наук" Дж.Ст.Милля
П.Уинч, рассматривания некоторые сложности, которые возникают, когда мы пытаемся основать наше понимание общества на методах естественных наук, предлагает в первую очередь обратить внимание на Джона Стюарта Милля. Во-первых, потому, что Милль открыто защищает позицию, которая лежит в основе заявлений значительной части современных социальных исследователей. Во-вторых, потому, что некоторые сравнительно более сложные интерпретации социальных исследований в качестве науки могут быть лучше поняты как попытки исправить некоторые из наиболее явных недостатков позиции Милля.
Милль, подобно многим нашим современникам, признавал состояние 'моральных наук' 'пятном на лице науки'. Средством преодоления такого состояния должно было стать обобщение методов, используемых в тех дисциплинах, 'в которых полученные результаты в конце концов были единогласно признаны всеми, кто обратил внимание на доказательство'/12/. По этой причине он рассматривал философию социальных исследований просто как часть философии науки. 'Методы исследования, применимые в моральной и социальной науке должны считаться уже описанными, если мне удастся перечислить и охарактеризовать методы, применимые в науке в целом'/12/. Это подразумевает то, что несмотря на название шестой книги "Системы логики", Милль на самом деле не верит в существование "логики моральных наук". Логика является такой же, как и в любой другой науке, и все, что необходимо сделать, состоит в том, чтобы разъяснить некоторые трудности, связанные с ее применением к особому предмету исследований в моральных науках.
Общая концепция научного исследования у Милля базируется на юмовских идеях о природе причинности. Говорить, что А является причиной В не означает утверждать существование некоей познаваемой (или таинственной) связи между А и В, но утверждать, что временное следование А и В является примером обобщения до той степени, что события подобные А всегда обнаруживаются в нашем опыте предшествующими событиям, подобным В. Если научное исследование состоит в установлении причинных следствий, то из этого следует, что мы можем совершать научное исследование любого предмета, о котором возможно делать обобщения. На самом деле, Милль идет дальше: 'Любые факты, которые следуют друг за другом, согласно постоянным законам, могут быть - сами по себе - предметом науки, хотя, возможно, эти законы еще не открыты и их невозможно открыть нашими современными средствами'/12/. То есть, наука может быть там, где существует единообразие, а единообразие может быть даже там, где мы еще не обнаружили его и даже не имеем возможности открыть его и обобщить в формулы.
В качестве примера Милль приводит современное ему состояние метеорологии. Каждый знает, что изменения в атмосферных условиях подчинены определенным закономерностям; они являются, таким образом, подходящим предметом для научного исследования. Но оно не получило еще развития в следствии трудности наблюдения фактов, от которых зависят феномены. Теория приливов (тайдология) находится в немного лучшем положении, при котором ученые уже открыли феномены, от которых зависят движения приливов в целом; но они не способны предсказать точно, что случится в определенных условиях из-за сложности локальных условий, в контексте которых проявляется гравитационное влияние луны.
Милль предполагает, что "наука о человеческой природе" может во всяком случае быть развита до уровня тайдологии. Возможно, мы не сможем делать более, чем предлагать статистические обобщения о вероятных исходах социальных ситуаций из-за сложности переменных. 'Факторы, представляющие человеческий характер так многочисленны и различны ... что в совокупности они никогда в двух различных случаях не являются в точности сходными'. Тем не менее, 'примерное обобщение в социальных исследованиях для большинства практических целей эквивалентно точному; оно только вероятностно в утверждениях о произвольно выбранных индивидуумах, и достаточно точно при обобщении характера и коллективного поведения масс'/12/. Тут уместно вспомнить, что первые работы, выполненные в рамках социальной психологии как самостоятельной науки, таких авторов как Лебон, Тард, Мак-Дугалл, посвящены разработке концепции психологии масс.
Индивидуальные отклонения, по мнению Милля, необходимо объяснять осуществлением законов в весьма отличных индивидуальных ситуациях. Такие широкие статистические обобщения не являются окончательным результатом: они должны быть дедуктивно связанны с законами природы, из которых они происходят. Эти конечные законы природы являются "Законами Духа", обсуждаемыми в главе четвертой "Логики". Они отличаются от эмпирических не по виду, но по своей значительно большей степени обобщенности и точности. Подобно всем научным законам, они представляют собой утверждения о единообразии, в данном случае, "единообразии следствия среди состояний духа". Милль поднимает вопрос, должны ли они разрешиться в единообразие следствия между физиологическими состояниями и состояниями духа, и приходит к выводу, что, хотя однажды это будет в значительной степени возможно, это не устраняет возможности утверждения автономных психологических законов, которые не зависят от физиологии.
'Этология, или Наука о Развитии Характера' может основываться на нашем знании Законов Духа /12/. Она включает изучение человеческого ментального развития, которое Милль рассматривает как результат действия общих Законов Духа в индивидуальных условиях отдельных человеческих существ. Поэтому он воспринимает Этологию как в целом дедуктивную, в противовес Психологии, которая является наблюдательной и экспериментальной. Этология соотносится с психологией как механика - с теоретической физикой; ее принципы являются "axiomata media", с одной стороны, происходя от общих Законов Духа, а с другой стороны, приводя к эмпирическим законам, выведенным путем простого наблюдения.
Обнаружение этих эмпирических законов самого нижнего уровня является задачей историка. Социальный ученый стремится объяснить эмпирические законы истории, показывая каким образом они следуют, прежде всего из axiomata media Этологии, и , в конечном счете, из общих законов Психологии. Это приводит Милля к его концепции "Обратного дедуктивного метода". Исторические обстоятельства настолько сложны, в силу куммулятивного эффекта влияния оказанного на них предыдущими поколениями, что никто не может надеяться достичь достаточно детального знания любой отдельной исторической ситуации, чтобы быть способным предсказать ее исход. Поэтому, имея дело с историческим развитием большого масштаба, социальный исследователь должен, большей частью, подождать и , посмотрев. Что случится, сформировать результаты своих наблюдений в "Эмпирические Законы Общества". А в конце концов, 'связать их с законами человеческой природы путем дедукции, показывающей, что таковы должны были быть выведенные законы, которые следовало ожидать как последствия этих конечных законов' /12/.
Карл Поппер указал некоторые ошибки в таком описании социальных наук. В особенности, его критике подверглось то, что он называет "психологизмом" Милля, т.е. учение о том, что развитие социальной ситуации из другой социальной ситуации может, в конечном счете, быть объяснено в понятиях индивидуальной психологии. Он также показал неточности, к которым приводит описание открытий истории как "эмпирических законов общества", а не утверждений о тенденциях. Значительно более радикальные возражения против концепции социальных исследований Милля выдвигает Питер Уинч.