Все зависит от воспитания в детстве

Сухомлинский В. А. Все зависит от воспитания в детстве // Сухомлинский В. А. Избранные произведения: В 5 т. — Киев, 1980. — Т. 3. — С. 307—310. (с. 374-375)

Чем больше я анализировал трудности воспитания в годы от­рочества, тем глубже убеждался в истинности простой, но важ­ной закономерности: очень трудно воспитывать подростков там, где слишком легко шло воспитание в детские годы. Я изучил жизнь тех 460 семей, в которых воспитывались подростки, совершив­шие правонарушения и преступления, и увидел вот какую карти­ну. Чем тяжелее преступление, чем больше в нем бесчеловечно­сти, жестокости, тупости, тем беднее интеллектуальные, эстети­ческие, моральные интересы и потребности семьи. Ни в одной семье подростков, которые совершили преступление или право­нарушение, не было семейной библиотеки, хотя бы маленькой. <...> По глазам подростков я видел: ни у кого из них музыкальная мелодия не пробуждала никаких чувств, не вызывала никаких вос­поминаний.

Изучая духовный мир подростков — нарушителей и преступ­ников, — я заинтересовался и вот каким вопросом: есть у под­ростков безгранично дорогие люди (человек), которым бы они отдали частицу души, в которых видели бы, как в зеркале, свои душевные порывы? <...> И вот тут-то выявилось, что ни в семье, ни в школе не было этого, наиглавнейшего. <...> Я с тревогой все больше убеждался, что в детские годы у многих — даже у лучших — воспитателей человек (воспитанник) проявляет себя чрезвычай­но односторонне: о том, хороший или плохой воспитанник, вос­питатель делает вывод только на основе того, как он выполняет нормы и требования порядка: послушный ли, не нарушает ли пра­вил поведения. В послушности и покорности многие воспитатели видят внутреннюю душевную доброту, а это далеко не так. В годы отрочества такого очень бедного выявления человека уже мало­вато: он жаждет проявить себя в сложной гражданской, обще­ственной активной деятельности. И вот потому, что его не учи­ли вкладывать свои духовные силы в другого человека, потому что он не научился понимать, чувствовать, оценивать самого себя, отдавая свои силы творению добра для другого человека, он в годы отрочества словно перестает замечать, что живет сре­ди людей. <...>

Я все больше убеждался, что моральное лицо подростка зави­сит от того, как воспитывался человек в годы детства, что зало­жено в его душу от рождения до 10— 11 лет. <...> (с. 374) Подросток — это, образно говоря, цветок, красота которого зависит от ухода за растением. Заботиться о красоте цветка нужно задолго до того, как он начнет цвести.

Чем ближе к сердцу принимал я тревоги подросткового возра­ста, тем яснее становилось, что в детские годы не может быть легкого и бесхлопотного воспитания. В детстве закладывается чело­веческий корень. Ни одной человеческой черточки природа не от­шлифовывает — она только закладывает, а отшлифовывать нам — родителям, педагогам, обществу.

В. А. Сухомлинский

Трудные дети

¹ Сухомлинский В. А. Трудные дети // Сухомлинский В. А. Избранные произве­дения: В 5 т. Киев, 1980.— Т. 4. - С. 515-520, 528-530, 532-543,546-550. (с. 375-378)

Детское сердце легко ранимо. В учении, вообще во всей школь­ной жизни при невнимательном или равнодушном отношении к ребенку появляется множество острых углов и подводных кам­ней, создающих условия для потрясений, с которыми ребенок не может справиться. Душевное состояние — это глубоко личная эмо­циональная оценка человеческих поступков, затрагивающих в той или иной мере детскую личность. Для ребенка характерна очень чуткая реакция, прежде всего эмоциональная, на эти поступки. Он очень чувствителен к несправедливости. Ее он чувствует и в грубом окрике, и в насмешке, и в мимоходом, казалось бы, бро­шенном замечании, в котором даже не каждый взрослый почув­ствует равнодушие, и — это очень серьезное дело — в снисхожде­нии взрослого к ребенку и в равнодушии.

Несправедливость оскорбляет, уязвляет самолюбие, возмуща­ет ребенка, рождает в его душе самые разнообразные формы ак­тивного и пассивного протеста. То, что у взрослого вызывает лег­кое волнение, у ребенка может стать источником большого горя. <...> Ребенка... удручает, потрясает равнодушие. <...>

Есть дети, отличающиеся особенно большой чуткостью, их... особенно раздражает крик учителя, даже когда учитель кричит не на него, боязливого ребенка, а на кого-либо в классе. От крика ученик буквально цепенеет, деревенеет. Страх настолько сковыва­ет ребенка, что он не слышит даже собственного имени; речь учи­теля теряет для него смысл, он не может понять, о чем тот гово­рит. Бывает, что 15 — 20 минут урока выпадают из сознания уче­ника. Он продолжает механически делать то, что делал до того времени, когда страх оглушил, ошеломил его сознание. Учитель в изумлении останавливается перед ребенком: класс уже давно вы­водит кружочки, а Витя все еще ставит палочки. Учитель не понимает, в чем дело. (с. 375) И вот Витя постепенно приобретает репутацию невнимательного, несообразительного. Время от времени крик учителя обращается непосредственно к нему. Если бы учитель знал, что в те мгновения, когда он приближается к Витиной парте, у мальчика дрожат ноги! Трудно найти что-нибудь бодее недопу­стимое в школе, где каждое слово должно быть проникнуто духом высокой гуманности и чуткости. <...>

Трудный ребенок — это маленький человек, у которого в силу самых разнообразных причин мы видим ненормальности, какие-то отклонения в умственном развитии. Обычные методы и при­емы воспитания, которые приводят к хорошим результатам в ра­боте с основной массой детей, к трудным детям применять безре­зультатно, надо искать какие-то другие, особенные методы и при­емы воспитания.

Трудные дети — понятие сложное. У каждого из них что-то свое, особенное, индивидуальное, не похожее на других трудных детей: своя причина, свои особенности, отклонения от нормы, свои пути воспитания. <...> Невозможно достигнуть качественно­го изменения в умственной деятельности трудного ребенка каки­ми-то чрезвычайными мерами, какими-то средствами воздействия на волю ребенка. <...> Самое важное, что требуется от учителя, что... на самом деле является сферой самого тонкого педагогичес­кого мастерства, — это укреплять у ребенка веру в свои силы и терпеливо ждать того момента, когда произойдет хотя бы малень­кий сдвиг в его умственном труде. Это сдвиг, это озарение не означают, что в учении ребенка все пойдет очень легко, он станет совершенно другим и т.д. Это далеко не так просто. Сдвиг этот по существу очень маленький, с первого взгляда он может пока­заться просто случайной удачей. Но эта удача переживается ре­бенком как радостный успех — в этом успехе он черпает новую энергию. Берегите это оптимистическое настроение трудного школьника. В нем почва педагогического мастерства. От успеха к успеху — в этом и заключается умственное воспитание трудного ребенка. Если ему что-то не удалось сегодня, — не оглушайте его «двойкой». Не спешите применить к нему инструкцию об оценке успеваемости со всей строгостью. Слабое, хилое растение нужда­ется в специальном уходе. На мой взгляд, воспитательную задачу нельзя решить одним махом — какими-то всесильными, универ­сальными средствами.