Время Некрасова и Фета

В области рифмы русский стих переживает полосу стабилизации. Областью разработки остаются, во-первых, приблизительные и, во-вторых, дактилические рифмы, открывшиеся в предыдущем периоде.

Из приблизительных рифм допушкинское время изредка допускало в заударных гласных созвучие редуцируемых «е-и-я», послепушкинское допустило созвучия «а-о»; новое время сделало следующий шаг и допустило созвучия на нередуцируемые «у» и «ы»; стали возможны такие рифмы, как «худо - буду», «боле - волю».

Расподобление рифмующих окончаний в приблизительной рифме, казалось бы, должно было способствовать дальнейшей деграмматизации рифмы. На самом деле этого, по-видимому, не случилось; пропорции однородных (в частности, глагольных) и разнородных грамматических рифм у Некрасова и Фета почти в точности такие же, как у Пушкина. Если же включить в поле зрения не только традиционные женские и мужские, но и новоосвоенные дактилические рифмы, то, быть может, можно говорить не только о приостановке деграмматизации рифмы, но даже о частичной реграмматизации.

Дактилические окончания в русском языке гораздо однообразнее, чем мужские и женские: по большей части это специфические для каждой части речи окончания существительных (-ание), прилагательных (-анная), глаголов (-ается). Рифмовать приходится преимущественно однородные части речи. Такая грамматизация рифмы ведет невольно к параллелизмам и грозит стиху синтаксическим однообразием.

Первый путь разработки дактилических рифм избрали Минаев и Трефолев – поэты преимущественно городской сатиры и сатирического уклона. Они ведут дактилическую рифму как бы по стопам женской – к деграмматизации: у них больше грамматически неоднородных рифм, среди однородных больше рифм не на прилагательные, а на существительные, грамматическое расподобление способствует появлению приблизительных рифм. Второй путь избрали Никитин и Дрожжин, поэты крестьянской темы и лирического клона. Они как бы возвращают дактилическую рифму к ее народному истоку – грамматическому параллелизму: у них больше однородных рифм (около 95%), среди них больше рифм на прилагательные и особенно на глаголы.

Освоение дактилической рифмы позволило сделать и дальнейший шаг – подступ к освоению гипердактилической рифмы. Гипердактилические окончания известны народным песням и из них переходили в их литературные имитации – но обычно в нерифмованном виде.

Общая установка эпохи на простоту художественных средств, на «незаметность» рифмы с особенной яркостью выразилась в распространении неполной рифмовки стихов с чередованием рифмующихся и нерифмующихся строк, в которых наличие и отсутствие рифмы как бы психологически уравнивается.

Кроме этого в это время поощрялась «заметная», редкая рифма, - это юмористические стихи. Здесь подчеркнутость рифмы приветствовалась, так как усиливала комический контраст между высокой, «вечной» стихотворной формой и «низким» злободневным содержанием.

Время Блока и Маяковского

Рифма и как средство организации и как средство фонического украшения стиха была одним и самых заметных его элементов; понятно, что в эпоху новой переоценки художественных ценностей она сразу привлекла внимание поэтов-экспериментаторов. Из двух основных тенденций – реставраторской и новотворческой – здесь решительно преобладала вторая.

Самое заметное и общее явление в эволюции русской рифмы начала 20 века – это ее деграмматизация. Другим важным событием в истории рифмы этих лет было завоевание свободы сочетаний. В поэзии распространилась возможность менять сочетание окончаний на каждом шагу. В старших поколениях наибольшей свободы в игре окончаниями достиг Брюсов в имитациях верхарновского стиха и Блок в некоторых стихотворениях «Города»; в младшем она стала общедоступной после поэм Хлебникова и «Облака в штанах» Маяковского.

Расширение круга рифм:

• В лексико-грамматическом аспекте - широкое использование в рифме нетрадиционной лексики и непривычных в такой позиции грамматических форм.

• В метрическом аспекте – освоение многосложных гипердактилических рифм. Шаг этот сделали Брюсов и Бальмонт. Такие стихи, как «Твой нежный зов был сказкою изменчивою…» Бальмонта, «Над морем даль плыла опаловая» Брюсова, воспринимались даже не как эксперименты, а как вполне естественные созвучия.

Противоположным образом сложилась судьба других метрически новых рифм – неравносложных: прецедентов в классическом стихе они не имели решительно никаких, первые опыты с ними были осторожными и неуверенными, а конечный успех – широким и всеобщим: конечно, потому что неравносложные рифмы хорошо отвечали нарастающему вкусу к неточной рифме.

Это половодье неточных рифм означало, что наиболее активное расширение круга допустимых рифм совершалось за счет сдвигов в фоническом аспекте: тот консонантный костяк рифмы, который до сих держался тверже всего и лишь на время был поколеблен рифмовкой Державина и его продолжателей, начинает усиленно расшатываться. Происходит решительная деканонизация точной рифмы – процесс, который прошел в два этапа, рубежом между которыми был 1913 год.

На первом этапе работа над неточными рифмами не выходила за пределы лабораторных экспериментов. Преимущественной областью опытов были женские рифмы.

На втором этапе освоения неточной рифмы употребление ее из экспериментального сразу становится массовым. Средняя употребительность неточных женских возрастает всемеро, мужских – в семнадцать раз. Переломом был 1913 год, когда вышел с шумным успехом «Громокипящий кубок» Северянина, где в стихах последних лет неточные женские рифмы составляют 25%.

В дактилических неточных рифмах замещений по-прежнему больше, чем пополнений, но общее богатство вариаций тут таково, что какие-либо закономерности уследить трудно.

В мужских неточных рифмах ярким явлением оказывается стремительный расцвет новоявленной закрыто-открытой рифмы – «врага – ураган».

1. «Разновокальные» рифмы – так называемые диссонансы, в которых не совпадает ударный гласный и совпадают остальные звуки. Маяковский – «слово – слева – слава».

2. «Разноударные» рифмы – это рифмы, в которых совпадают и гласные, и согласные элементы, но не совпадает место ударения. В.Иванов – «Поразвешены сети по берегу; В сердце память, как дар, берегу…».

3. «Разносложные» рифмы с выпадением или усечением слога.

4. «Разнословные» рифмы – это рифмы полного слова с неполным словом. Шершеневич – «Стучу, и из каждой буквы, особенно из неприличной, под странный стук вылезает карлик анемичный…».

Стремительное расшатывание точности рифмующего созвучия требовало компенсации. Такой компенсацией стало укрепление точности совпадения опорного созвучия в рифме: заударная («правая») часть рифмы становилась все беднее, предударная («левая») – все богаче совпадающими звуками. Брюсов назвал это «левизной» новой рифмы и напомнил о традициях этой «левизны» - о богатой рифме с опорными звуками.