Значение международных процессов
• Значение разных категорий отличается и меняется с эволюцией международных отношений.
• Раньше доминировали конфликты, межгосударственное сотрудничество было незначительным, переговоры служили главным образом для подведения итогов войн.
После окончания Второй мировой войны:
Появление оружия массового уничтожения -
Ограничение возможностей силового разрешения конфликтов, применение силы становится бессмысленным, когда существует возможность полного уничтожения всех участников конфликта
Возрастает значение переговоров (военные действия не исчезают, но перемещаются на политическую периферию)
Рост экономической взаимозависимости:
усиление сотрудничества
Экономическая, экологическая, социальная взаимозависимость, развитие информационных технологий
усиление сотрудничества, упрощение переговоров
Но: не следует преувеличивать значение сотрудничества, оно не ведет к прекращению конфликтов (вступление Великобритании и Ирландии в ЕЭС не повлияло на решение проблемы Северной Ирландии, членство Турции и Греции в НАТО не решило проблемы в их отношениях).
Проблемы метода
Проблема метода - одна из наиболее важных проблем науки, так как в конечном счете речь идет о том, чтобы научить, получать новое знание, как применять его в практической деятельности. Вместе с тем это и одна из самых сложных проблем, которая и предваряет изучение наукой своего объекта, и является итогом такого изучения. Она предваряет изучение объекта потому, что исследователь с самого начала должен владеть определенной суммой приемов и средств достижения нового знания. Она является итогом изучения, ибо полученное в его результате знание касается не только самого объекта, но и методов его изучения, а также применения полученных результатов в практической деятельности. Более того, исследователь сталкивается с проблемой метода уже при анализе литературы и необходимости ее классификации и оценки.
Отсюда неоднозначность и в понимании содержания самого термина «метод». Он означает как сумму приемов, средств и процедур исследования наукой своего предмета, так и совокупность уже имеющегося знания. Это значит, что проблема метода, обладая самостоятельным значением, в то же время тесно связана с аналитической и практической ролью теории, которая также играет и роль метода.
Распространенное мнение о том, что каждая наука имеет свой собственный метод, верно лишь отчасти: большинство социальных наук не имеют своего специфического, только им присущего метода. Поэтому они так или иначе преломляют применительно к своему объекту общенаучные методы и методы других (как социальных, так и естественнонаучных) дисциплин. В данной связи принято считать, что методологические подходы политической науки (в том числе и политической социологии международных отношений) строятся вокруг трех аспектов: как можно более строгое отделение исследовательской позиции от морально-ценностных суждений или личных взглядов; использование аналитических приемов и процедур, являющихся общими для всех социальных наук, что играет решающую роль в установлении и последующем рассмотрении фактов; стремление к систематизации, или, иначе говоря, к выработке общих подходов и построению моделей, облегчающих открытие «законов».
И хотя при этом подчеркивается, что сказанное не означает необходимости «полного изгнания» из науки ценностных суждений или личных позиций исследователя, тем не менее перед ним неизбежно встает проблема более широкого характера – проблема соотношения науки и идеологии. В принципе та или иная идеологи, понимаемая в широком значении - как сознательный или неосознанный выбор предпочтительной точки зрения, - существует всегда. Избежать этого, «деидеологизироваться» в этом смысле нельзя. Интерпретация фактов, даже выбор «угла наблюдения» и т.п. неизбежно обусловлены точкой зрения, исследователя. Поэтому объективность исследования предполагает, что исследовать должен постоянно помнить об «идеологическом присутствии» и стремиться контролировать его, видеть относительность любых выводов, учитывая такое «присутствие», стремиться избегать одностороннего видения. Наиболее плодотворных результатов в науке можно добиться не при отрицании идеологии (это в лучшем случае заблуждение, а в худшем - сознательное лукавство), а при условии идеологической терпимости, идеологического плюрализма и «идеологического контроля» (но не в смысле привычного нам по недавнему прошлому контроля официальной политической идеологии по отношению к науке, а наоборот - в смысле контроля науки над всякой идеологией). Что же касается проблемы ценностей, то не будет преувеличением сказать, что те трудности, которые сегодня испытывает отечественная социология, связаны именно с дефицитом ценностного начала. Обстановка жесткого политического давления, господствовавшая в стране в течение многих лет, привела к тому, что советская социология стада развиваться в рамках американской бихевиористской традиции, отдавая пред- почтение операциональным, инструментальным подходам и методам. Это позволило ей как бы «избавиться» от идеологии: советские социолога были одними из первых среди отечественных обществоведов, кто перестал верить идеологическим мифам. Но, с другой стороны, не восприняв в свое время традиции теоретической социологии, например, французской школы с ее дюрктеймовскими традициями, или немецкой феноменологической социологии Макса Шеллера и т.д., советская (и унаследовавшая ей постсоветская) социология пока не сумела приспособиться к новому, пост- неклассическому течению в мировой социальной (в том числе и социологической, и политической, и любой другой) науке, где наблюдается ренессанс ценностей, антропологического подхода, внимания к социокультурной специфике и т.п.
Сказанное касается и так называемой методологической дихотомии, которая, впрочем, нередко наблюдается не только в отечественной, но и в западной науке о международных отношениях Речь идет о противопоставлении так называемого традиционного историко-описательного, или интуитивно-логического подхода операционально-прикладному, или аналитико-прогностическому, связанному с применением методов точных наук, формализацией, исчислением данных (квантификацией), верифицируемостью (или фальсифицируемоетью) выводов и т.п. В этой связи, например, утверждается, что основным недостатком науки о международных отношениях является затянувшийся процесс ее превращения в прикладную науку2. Подобные утверждения страдают излишней категоричностью. Процесс развития науки является не линейным, а, скорее, обоюдным: происходит не превращение ее из историко- описательной в прикладную, а уточнение и коррекция теоретических положении через прикладные исследования (которые, действительно, возможны лишь на определенном, достаточно высоком этапе ее развития) и «возвращение долга» «прикладникам» в виде более прочной и операциональной теоретико-методологической основы.
Действительно, в мировой (прежде всего, американской) науке о международных отношениях с начала 50 годов XX века происходит освоение многих релевантных результатов и методов социологии,
психологии, формальной логики, а также естественных и математических наук. Одновременно начинается и ускоренное развитие аналитических концепций, моделей и методов, продвижение к сравнительному изучению данных, систематическое использование потенциала электронно-вычислительной техники. Все это способствовало значительному прогрессу науки о международных отношениях, приближению ее к потребностям практического регулирования и прогнозирования мировой политики и международных отношении. Вместе с тем, это отнюдь не привело к вытеснению прежних, «классических» методов и концепций.
Так, например, операциональность историко-социологического подхода к международным отношениям и его прогностические возможности были продемонстрированы Р. Ароном. Один из наиболее ярких представителей «традиционного», «историко-описательного» подхода Г. Моргентау, указывая на недостаточность количественных методов, не без оснований писал, что они далеко не могут претендовать на универсальность. Столь важный для понимания международных отношений феномен, как, например, власть, - «есть качество межличностных отношений, которое может быть проверено, оценено, угадано, но которое не может быть измерено количественно... Конечно, можно и нужно определить, сколько голосов может быть отдано политику, сколькими дивизиями или ядерными боеголовками располагает правительство; но если мне потребуется понять, сколько власти имеется у политика или у правительства, то я должен буду отставить в сторону компьютер и счетную машину и приступить к обдумыванию исторических и непременно качественных показателей».
Действительно, существо политических явлений не может быть исследовано сколь-либо полно при помощи только прикладных методов. В общественных отношениях вообще, а в международных отношениях в особенности, господствуют стохастические процессы, не поддающиеся детерминистским объяснениям. Поэтому выводы социальных наук, в том числе и науки о международных отношениях, никогда не могут быть окончательно верифицированы или фальсифицированы. В этой связи здесь вполне правомерны методы «высокой» теории, сочетающие наблюдение и рефлексию, сравнение и интуицию, знание фактов и воображение. Их польза и эффективность подтверждается и современными изысканиями, и плодотворными интеллектуальными традициями.
Вместе с тем, как верно подметил М. Мерль по поводу полемики между сторонниками «традиционных» и «модернистских» подходов в науке о международных отношениях, было бы абсурдно настаивать на интеллектуальных традициях там, где необходимы точные корреляции между собранными фактами. Все то, что поддается квантификации, должно быть квантифицировано4. К полемике между «традиционалистами» и «модернистами» мы еще вернемся.
Здесь же важно отметить неправомерность противопоставления «традиционных» и «научных» методов, ложность их дихотомии. В действительности они взаимно дополняют друг друга. Поэтому вполне правомерен вывод о том, что оба подхода «выступают на равных основаниях, а анализ одной и той же проблемы проводится независимо друг от друга разными исследователями». Более того, в рамках обоих подходов одной и той же дисциплиной могут использоваться - хотя и в разных пропорциях - различные методы: общенаучные, аналитические и конкретно- эмпирические (впрочем, разница между ними, особенно между общенаучными и аналитическими, тоже достаточно условна). В данном отношении не составляет исключения и политическая социология международных отношений. Переходя к более подробному рассмотрению указанных методов, стоит еще раз подчеркнуть условность, относительность границ между ними, их способность «перетекать» друг в друга.
В самом широком смысле метод – это «путь к чему-либо», способ деятельности субъекта в любой ее форме. Ф. Бэкон сравнивал метод со светильником, освещающим путнику дорогу в темноте.
Основная функция метода – внутренняя организация и регулирование процесса познания или практического преобразования того или иного объекта.
Поэтому метод (в той или иной форме) сводится к совокупности определенных правил, приемов, способов, норм познания и действия. Он есть система предписаний, принципов, требований, которые должны ориентировать в решении конкретной задачи, достижении результата в той или иной сфере деятельности.
Любой метод детерминирован теорией, на которой он основан. Но он детерминируется также и предшествующими и сосуществующими с ним методами и – что особенно важно – своим предметом, т.е. тем, что именно исследуется. Будучи детерминированным своим предметом, метод, прежде всего, объективен, содержателен, «фактичен», но он в то же время и субъективен, прежде всего, в том смысле, что его носителем является исследователь – субъект. Как подчеркивал Л. Фейербах, именно «человек – центр всей методологии». Включенность исследователя в «тело» метода объясняет его творческий характер, поскольку использование того или иного метода субъектом, помимо всего прочего, опирается на силу и гибкость его ума, критичность, глубину воображения, развитость фантазии, способность к интуиции.
Метод является составной частью в системе понятий методологии и методики.
Понятие «методология» имеет два основных значения: Это –
1. система определенных способов и приемов, применяемых в той или иной сфере деятельности (в науке, политике, искусстве и т.п.);
2. учение об этой системе, принципах построения, формах и способах научного познания, общая теория метода.
Более частным понятием является методика. Это совокупность методов, технических приемов и организационных средств, необходимых для проведения научных исследований.
Регион
Общий смысл понятия «регион» выражает следующее его определение: регион – это «крупная индивидуальная территориальная единица» (например, природная, экономическая, политическая и др.). Предметная же конкретика данного понятия проходит через то множество его определений, которыми изобилует как отечественная, так и зарубежная литература. Универсального определения понятия «регион», пригодного «на все случаи жизни», не существует. Более того, его не может быть, ибо, по справедливому утверждению американского ученого У. Изарда, понятие «регион» обычно детер-минируется тем вопросом, изучением которого занимается исследователь. То есть определения природного, экономического, культурно-исторического, международного, геостратегического и т.д. регионов, при всем том, что их роднит (это индустриальные территориальные единицы), будут отличаться.
Регионы различаются по типам:
1. регионы, выделяемые по единичным признакам;
2. регионы, выделяемые по нескольким признакам;
3. регионы, охватывающие почти всю совокупность проявлений человеческой деятельности в пределах рассматриваемой территории.
Вариант общего определения региона третьего типа предложен профессором МГИМО (У) А.Д. Воскресенским.
Под регионом в широком смысле слова, по А.Д. Воскресенскому, понимается определенная территория, представляющая собой сложный территориально-экономический и национально-культурный комплекс, который может быть отграничен признаками наличия, интенсивности, многообразия и взаимосвязанности явлений, выражающихся в виде специфической однородности географических, природных, экономических, социально-исторических, национально-культурных условий, служащих основанием для того, чтобы выделить эту территорию.
Следует обратить внимание, что данная трактовка позволяет относить к комплексным регионам как соответствующие территории внутри отдельных стран, так и территории, охватывающие ряд стран, то есть выделять «внутренние» и «внешние» регионы.
Разумеется, для будущих регионоведов-востоковедов, предметом особого внимания являются мировые регионы.
По А.Д. Воскресенскому, региональное членение мира может выглядеть следующим образом.
1. Географические макрорегионы – Азия, Африка, Америка, Австралия и Океания, Европа; мезорегионы (средние регионы) – Центральная, Северная, Южная Америка, Европа, Австралия и Океания, Северо-Восточная, Западная и Центральная Азия, Северная (арабская) Африка и Африка южнее Сахары, а также регионы (субрегионы) – с подразделением Америки на Центральную, Северную, Южную, Европы – на Северную, Восточную, Центральную и Южную (в другом членении – Западную, Центральную, Восточную, причем в состав региона Европа в разных классификациях в целом и в ее части включают разное количество стран), а Западную, точнее Юго-Западную Азию – на Ближний и Средний Восток. Однако понятие «Ближний и Средний Восток» шире, чем Юго-Западная Азия, так как в него включают не только 16 государств последней, но также Египет и Судан.
Это членение мира опирается на определение региона как обширной территории, охватывающей главные подразделения континентов или их целостные части.
2. Историко-культурные регионы: китайский, корейский, вьетнамский (Вьетнам, Лаос, Камбоджа), индийский (Индия, Непал, Бутан, Шри-Ланка), индо-иранский (Пакистан, Афганистан, Иран, Таджикистан), тюркский (состоящий из шести государств), арабский (состоящий из семнадцати государств), российский (Россия, Украина, Белоруссия или, в другой интерпретации, страны СНГ), европейский (состоящий из тринадцати стран).
Североамериканский, латиноамериканский, африканский регионы объединяются в соответствующие региональные общности по таким параметрам, как геополитическая традиция, современная тенденция к интеграции, этнолингвистическое, этнокультурное, этнопсихоло-гическое единство.
Данное членение мира базируется преимущественно на историко-культурных параметрах.
3. Культурно-религиозные макрорегионы, или цивилизационные комплексы.
К подобным регионам обычно относят конфуцианско-буддийский, индуистский, мусульманский, православный, западно-христианский, латиноамериканский, африканский, тихоокеанский.
Деления мира на культурно-религиозные макрорегионы, или цивилизационные комплексы, по А.Д. Воскресенскому, опирается на понимание региона как некой части, характеризующейся общностью исторического развития территории, географического положения (в большей степени), природных и трудовых ресурсов, специализацией хозяйства (в меньшей степени).
В соответствии с разными параметрами, отдельные страны по этим классификациям могут входить в один, два или даже три региональных кластера.
Некоторые исследователи посчитали продуктивным использование понятия международно-политический регион. В контексте науки о международных отношениях это «совокупность явлений международной жизни, протекающих в определенных территориально-временных координатах, объединенных общей логикой таким образом, что эта логика и координаты ее существования являются взаимообусловленными».
Правомерно деление мира на геоэкономические и геополитические регионы. К ним относят «сообщества соразвития»: американское, европейское и азиатско-тихоокеанское. Такое членение соответствует делению на «торговые блоки».
Геоэкономические очертания, по мнению А.Д. Воскресенского, приобретают в последнее время некоторые исторические регионы (Юго-Восточная Азия, страны арабского Магриба, страны Персидского (Арабского) залива, страны Бенгальского залива. Такое членение, как правило, опирается на более узкое определение региона как «сложного культурно-территориально-экономического комплекса, имеющего ограниченные внутренние ресурсы, свою структуру производства и социальных отношений и определенные (специфические) потребности в связях с внешней средой».
Вопрос о регионах, как и, соответственно, вопрос о региональных и субрегиональных системах международных отноше-ний, является крайне дискуссионным.
Кроме изложенной выше регионализации мира, есть и другое его деление на регионы.
Так, в учебнике «Социально-экономическая география зарубеж-ного мира» (под ред. В.В. Вольского) называется одиннадцать цивилизационных макрорегионов мира: Западная Европа, Центрально-Восточная Европа, Российско-Евро-азиатский регион, Северная Африка и Средний Восток, Южная Азия, Восточная Азия, Юго-Восточная Азия, Африка южнее Сахары, Северная Америка, Латинская Америка, Австралия и Океания.
Следует заметить, что в цивилизационной регионализации мира большинство авторов либо разделяют подход, нашедший отражение в работах А.Д. Воскресенского, либо близки к нему. В учебнике же под ред. В.В. Вольского явно превалирует физико-географический критерий и затушевывается культурно-религиозный.
Своеобразную картину культурно-исторических регионов и субрегионов мира представляют Ю.Н. Гладкий, А.И. Чистобаев. Это Западная Европа, Восточная Европа, Евразийский макрорегион, Афро-азиатские макрорегионы, Англоязычная Америка, Латинская Америка, Австралия и Океания. В составе афро-азиатских макрорегионов ученые выделяют Месопатамию, Египет и Левант, Аравию, Магриб, Малую Азию, Иран–Афганистан, Центральную Азию, Японию, Китай, Индокитай, островную Юго-Восточную Азию, Индостан, Африку южнее Сахары. Как видно, это деление мира на культурно-исторические регионы не вполне совпадает с вариантом А.Д. Воскресенского.
Дискуссионным является вопрос о границах Восточной Европы. Долгое время Восточная Европа рассматривалась под углом зрения противостояния Восток-Запад и подразумевала, как правило, семь государств. По нынешним классификациям некоторых международных организаций к странам Восточной Европы относят Эстонию, Латвию, Литву, Россию, Белоруссию, Украину, Молдавию, бывшие же страны «народной демократии» относят к Центральной Европе.
По классификации ученых-географов МГУ, все отмеченные выше государства отнесены к единому региону – Центрально-Восточная Европа.
В Восточную Азию обычно включают КНР, Японию, Северную и Южную Кореи, Монголию и Тайвань. Но в последнее время все большее распространение получает и «расширительное» понимание Восточной Азии как геоэкономического ареала, в который входят Япония, КНР, Южная Корея, Тайвань, Малайзия, Сингапур, Таиланд, Индонезия. С некоторыми оговорками в это образование включают также Вьетнам, Лаос, Камбоджу, Мьянму, а в самое последнее время – Монголию, российский Дальний Восток, некоторые государства на тихоокеанских островах, Австралию, Новую Зеландию.
Не сложилось единства мнений и по вопросу о границах Азиатско-Тихоокеанского региона. Имеется несколько вариантов их определения. Согласно первому к АТР относят гигантский район, ограничиваемый западным побережьем обеих Америк, восточным побережьем Азии и зоной Австралии. При такой интерпретации в АТР включают и страны Южной Азии. Второй вариант предполагает включение в АТР стран Тихоокеанской Азии, США, зоны Австралии и Новой Зеландии. Государства Южной Азии в этом случае также попадают в перечень стран АТР, но из него исключаются латиноамериканские государства. Третий вариант предполагает фокус на азиатских составляющих АТР от Берингова пролива до Мьянмы. Разумеется, понимание региональных событий в последнем случае требует обращения к политике таких государств, как США, Канада, Индия, Австралия.