7. Соблюдение этики в маркетинге.

8. Учет широких общественных интересов

В современной психологии считается, что выдача удостоверений является шагом вперед к широкому признанию практической психологии как настоящей профессии. Деловые круги, правительство и общество в целом хотят иметь гарантии, что психологи, принимающие важные решения в частном и государственном секторах, являются проверенными профессионалами. Выдача удостоверений должна помочь навести больше порядка в психопрактике, устранить тех, кто продает свои услуги в качестве практических психологов, но не отвечают принятым стандартам. С другой стороны, имеются различные

131

возражения: выдача удостоверений не может в действительности гарантировать ничего, кроме нескольких общих и довольно элементарных критериев приема в профессию; она не может показать, действительно ли психолог пригоден для сложной работы; наконец, психопрактика сама является бизнесом, и если специалист проходит испытание рынком и находит достаточно клиентов, его услуги рассматриваются клиентами как технически компетентные [325; 130—131]. Некоторые психологи обращают внимание на то, что “разнообразный спрос на профессиональное вмешательство психолога не всегда подкреплен точным представлением о том, что относится к его компетенции, а что нет.” (Робер-Тильман). Практика показывает, что система выдачи удостоверений развивается, в том числе, и в нашей стране.

В январе 1994 г. аттестационной комиссией ИПРАН были разработаны принципы и критерии аттестации для сотрудников Института, желающих заниматься практической деятельностью. Аттестация проводилась по трем категориям: психолог-ассистент, психолог-консультант и психолог-терапевт.

Основными проблемами, с которыми столкнулись кандидаты, были: недостаточная клиническая подготовка, фрагментарность психотерапевтических знаний и навыков, редкость представления конкретных случаев использования своих знаний [100; 180].

Аттестацию психологов, работающих в области психотерапии и психокоррекции, предлагается проводить по трем категориям: ассистент-психотерапевт-супервизор [101; 181].

Аттестационная комиссия проверяет соответствие кандидата формальным требованиям, его теоретические знания в области психотерапии, навыки практической работы и заслушивает доклад о случае собственной терапии или супервизорства [101; 181].

Одной из важных категорий для обсуждения проблемы становления профидентичности является профессиональный рост как представление о карьере специалиста.

Изучение специалиста и его карьеры со стороны его функциональной значимости для общества в строго заданных внешних условиях основывалось на идеях Р. Мертона и Т. Парсонса о структурно-функциональном устройстве общества. В рамках этого подхода социальные явления происходят в рамках строго организованной системы, в соответствии с требованиями этой системы и без учета индивидуальности составляющих ее субъектов (элементов) [105; 52—53].

Изучение эффективности деятельности дистанцирует деятельность от ее результатов и (или) субъекта и превращает их в своеобразные

132

факторы, переменные и количественно-качественная динамика которых могут быть измерены и соотнесены.

Дистантность оказалась очень продуктивной для самой постановки проблемы связи результатов деятельности с обстоятельствами и условиями, при которых достижение эффективности становится как возможным, так и вероятным [344].

В целом карьера специалиста рассматривалась как один из видов мобильности в достаточно стабильных структурах иерархически организованного общества. При этом вертикальная направленность карьеры ассоциировалась с непрерывным движением вверх на основе общественных норм и требований без учета внутренних наклонностей и возможностей человека. Горизонтальная направленность карьеры либо не выделялась как один из возможных способов жизни специалиста в профессии вообще, либо не воспринималась равноправной с другими [105; 53].

Формирование чувства профессиональной самодостаточности, самоорганизованности и неисчерпаемости должности, ориентация на многомерное ее использование в большей степени связано с моделью карьеры интрапринера, в которой к функциональным обязанностям добавляется чувство хозяина своей жизни, получающего удовлетворение от повседневной практики. Положительными сторонами интрапринерской модели являются: стремление самому независимо от других организовывать свою жизнь, необремененность погоней за символами статуса, самодостаточностиь, самоорганизованность и служение самому себе в большей степени, чем другим при соответствующем вознаграждении труда, разумный риск вместо боязливой оглядки на иерархические нормы.

Структуру типичной карьеры психолога (на примере консультанта по управлению) можно описать следующим образом:

— дорабочий уровень: стажер (младший консультант).

— первый уровень: рабочий консультант (консультант-резидент, компаньон, консультант-компаньон, консультант).

— второй уровень: консультант-инспектор (руководитель группы, руководитель проекта, старший компаньон, старший консультант, руководитель).

— третий уровень: начальник (руководитель, консультант по обзорному исследованию).

— четвертый уровень: служащий из числа руководящего состава (директор, партнер, старший партнер, вице-президент, президент).

Более высокому рангу соответствует более трудная роль и большая ответственность. М. Мамардашвили относит это вообще к работе:

133

“А что такое работа, любая действительная работа? Это самостоятельность, ответственность, риск и готовность за все платить. Работа вообще — взрослое дело.” [191]

В управленческом консультировании продвижение по служебной лестнице зависит более всего от достигнутых успехов. Тем, кто не может показать высоких достижений, советуют уйти. Оставшись, они будут свидетелями быстрого продвижения своих более молодых коллег, что неизбежно породит ревность и приведет к фрустрации. Часто подчеркивается, что каждого молодого консультанта следует рассматривать как потенциального партнера и соответственно обращаться с ним и что подъем по служебной лестнице до четвертого уровня не должен занимать более 6—12 лет [325; 290—292].

Стартовое условие для построения карьеры управленческих консультантов формулируется так: “Убедиться, что консультант обладает способностями и достаточной уверенностью в себе, чтобы выполнять задания в своей области управления” [325; 296].

2.1.2. Образ профессии в контексте профессионального самоопределения

Используя понятие “представление о профессии” как аргумент в решении тех или иных вопросов, исследователи вкладывают в него далеко не однозначный смысл (в одних исследованиях — это количество называемых профессий, в других — осведомленность о содержании труда или требованиях, предъявляемых профессиями к человеку).

В энциклопедическом словаре дается следующее определение понятию “представление” — образ предмета (явления), который в данный момент непосредственно не воспринимается. В психологической литературе сформировалось свое определение этого понятия.

Образ — все накопленные и организованные знания организма о себе самом и о мире (нас интересует мир профессий), в котором он существует [242]. В данном случае под образом понимается нечто большее, чем картина. Имеется в виду тот вид представления, который включает в себя все, что приобрел организм, — его оценки наряду с фактами, — организованное при помощи тех понятий, образов или отношений, которые он смог выработать.

Как видно из этих определений понятие “образ” тесно связано с понятием “представление”. В данной работе образ и представление рассматриваются как идентичные понятия. В результате чего, можно сформулировать следующее определение: образ профессии — это его представление о выбранной профессии и его отношение к ней. В содержание

134

этого понятия вкладываются все те стороны профессии, которые В. Д. Брагина описывает в своем определении.

Под представлениями о профессии В. Д. Брагина понимает совокупность знаний субъекта об аспектах, отражающих социально-экономическую (общественную значимость профессии, перспективы профессионального и социального роста, специальности, заработную плату), производственно-техническую (продолжительность рабочего дня и отпуска, условия работы, характер нервно-психической напряженности в работе), производственно-педагогическую (тип учебного заведения, срок обучения, служебные обязанности) и социально-психологическую (систему требований к узкоспециальным, нравственным и организационным качествам) стороны профессии [50].

Каждое понятие находится в контексте науки, в окружении определенных понятий, взаимодействуя с ними. Чтобы представить целостную картину изучаемой проблемы, необходимо выделить и хотя бы частично описать те понятия, с которыми взаимодействуют основные. В рассматриваемом случае таковыми являются — профессиональное самоопределение, профессиональные планы, профессиональное самосознание.

Данная работа основана на том, что в профессиональном самоопределении не последнюю роль играет образ профессии. То есть уже на первых этапах профессионального самоопределения встает вопрос, какой образ профессии сложился (или складывается) у человека и как он меняется на последующих этапах. Профессиональное самоопределение состоит из ряда этапов, когда человек постепенно определяет свое место в системе конкретной профессии. И можно сказать, что человек определил свое место (может быть только на время), когда он представляет, где и кем он будет работать, что от него требуется.

Если человек знает, что он будет делать, какие функции будет выполнять в своей профессиональной жизни, значит можно предположить, что у него сформирован определенный образ, образ профессии. Безусловно, этот образ может быть скорректирован или даже разрушен, когда человек начнет свою практическую деятельность, в результате чего могут возникнуть внутреннее напряжение, неудовлетворенность тем, что приходится делать, и следовательно, своим первоначальным выбором. Отсюда возникает потребность знания условий формирования образа и факторов, оказывающих на них влияние, знания того, с чем связан образ профессии, как и на каких этапах профессионального самоопределения его необходимо формировать.

В ряде научных источников центральной проблемой является исследование отношения между образом и планом [242]. Не существует

135

резкого разделения образа и плана. Под планом группа ученых понимает “всякий иерархический процесс в организме, способный контролировать порядок, в котором должна совершаться какая-либо последовательность операций”. Также термин “план” используется для обозначения грубого наброска какой-то последовательности действий. Если говорить о соотношении плана и образа, то исследователи приходят к выводу, что план может быть заучен и стать тем самым частью образа. В то же время формулировка планов должна у человека включать в себя часть образа, поскольку то, что человек в состоянии выполнить данные планы, должно являться частью образа о самом себе. Знания должны быть включены в план, поскольку в противном случае план не может служить основой для руководства поведением. Следовательно, образы могут составлять часть плана.

Профессиональный жизненный план — это сложный образ, структура, “конструкция” которого должна состоять из более или менее ясных знаний о следующих обстоятельствах:

1.  Главная цель (что буду делать, каким буду, с кем буду, где буду, что достигну; идеал жизни и деятельности).

2.  Цепочка ближайших и более отдаленных конкретных целей (первая область деятельности, специальность или работа, чему и где учиться, перспективы повышения мастерства).

3.  Пути и средства достижения ближайших жизненных целей (изучение справочной литературы, беседы со знающими людьми, проба сил, самообразование, поступление в определенное учебное заведение — профтехучилище, техникум, вуз, на курсы).

4.  Внешние условия достижения целей (трудности, возможные препятствия).

5.  Внутренние условия (свои возможности: состояние здоровья, способности к обучению, настойчивость, терпение, личные качества, необходимые для работы по данной специальности).

6.  Запасные варианты целей и путей их достижения на случай возникновения непреодолимых трудностей для реализации основных вариантов.

Так как профессиональный план — представление, образ в голове, то многие особенности планов и хода их построения зависят от склада ума, характера, опыта человека. Планы у людей различны не только по содержанию, но и по другим качествам. Они могут быть смутными, отрывочными или полными, ясными, устойчивыми или изменчивыми, гибкими или косными, реалистичными или фантастическими; отдельные части плана могут быть согласованными или несогласованными

136

или даже практически несовместимыми друг с другом, противоречивыми.

Личный профессиональный план, который является регулятором жизненного поведения человека, в идеале должен иметь полную структуру.

Что касается личных профессиональных планов молодежи, то по словам Климова Е. А., в психологии он недостаточно разработан как вопрос о самостоятельном феномене, позволяющем регулировать процесс вхождения человека в мир труда [147].

Но чтобы планировать (строить), нужны знания о мире труда, мире профессии; нужна фундаментальная и широкая ориентировка в разнообразии видов профессиональной деятельности людей. Следовательно, на основе определенного образа профессии, образа своей профессиональной деятельности человек планирует свое профессиональное будущее.

Из сказанного выше видно, что образ и план тесно взаимодействуют друг с другом. Можно сделать вывод о том, что если мы знаем о планах человека, то мы можем судить о том, какой образ у него сформирован. Если говорить о различиях между образом и планом, то важно подчеркнуть, что образ является стабильным среди людей одного общества, планы несут в себе большую индивидуальность, как это было уже сказано выше.

Выделяют следующие черты, которыми планы могут отличаться один от другого [242]:

1.  источник планов (т. к. планы можно сообщить, то возникает возможность подражать другим, принимать их планы, вместо того, чтобы пользоваться своими собственными);

2.  объем планов (различия между тем, в какой степени события отдаленного будущего интересуют отдельных людей);

3.  детали (некоторые люди намечают только общую стратегию своих планов, другие не приступят к выполнению, прежде чем не разработают тактику его выполнения во всех деталях);

4.  гибкость;

5.  темп планирования;

6.  координация планов;

7.  удержание плана;

8.  откровенность;

9.  сигналы остановки.

Этот перечень показывает, какого рода различия в планах можно найти при изучении личности.

В научной литературе достаточно мало освещены вопросы, касающиеся представлений человека об избранной профессии и динамики

137

образа профессии во время обучения в учебных заведениях. Практически не разработан вопрос о влиянии образа своей профессии на формирование будущего специалиста, хотя учет этого фактора имеет большое значение для совершенствования учебно-воспитательного процесса в учебном заведении. Эти представления, по мнению В. В. Овсянниковой [217], существуют не изолированно, а в контексте знаний человека о мире профессии и занимают в нем довольно устойчивое положение. Общепризнано, что совокупность адекватных представлений о мире профессий является важным условием планирования трудовой жизни и ее реализации.

Знания о мире труда, о своей профессии включают в себя знания не только о трудовых процессах, предметах, орудиях и условиях труда, но и о людях, относящихся к профессиональным общностям.

Становление профессионала — это, в частности, процесс вхождения человека в профессиональную общность, и в этом смысле есть основания говорить именно о приобщении к профессии.

В одних исследованиях описана динамика представлений о профессии в зависимости от степени приобщения к ней человека (В. В. Овсянникова) [217]. Другие посвящены изучению особенностей представлений молодежи о профессионально значимых качествах для выбираемой профессии, а также влияния представлений на профессиональное самоопределение учащейся молодежи (Брагина В. Д.) [50]. В тех и других работах указывается на то, что образ профессии не статичен.

В основу работы В. В. Овсянниковой [217] легла задача выявить и описать динамику изменения представлений о своей профессии, начиная с новичка и кончая профессионалом. В результате исследований были сделаны выводы о том, что представления формирующегося профессионала о его профессии претерпевают существенные преобразования по мере реального приобщения к ней. Исходя из положения о регулирующей функции образа, можно ожидать, что, внося уточнения в его содержание, можно создать дополнительные психологические условия для успешного овладения мастерством, адаптации к профессии. Были выделены следующие тенденции в динамике представлений:

— от осознания общечеловеческого смысла деятельности к подчеркиванию основных операционально-технических ее сторон.

— от романтически-приподнятого осмысления профессии — к концентрации на узко технологической ее стороне, от неточных, не существенных представлений ко все более точным и обобщенным.

С другой стороны, к рассмотрению данной проблемы подошли ряд специалистов, которые изучали представления молодежи о требованиях,

138

предъявляемых профессией. В работах Д. В. Деминой, В. В. Ермоловой, А. М. Кухарчук, Л. Н. Рожиной, Г. П. Рябоконь, О. Е. Янцининой и других отмечается, что значительная часть выпускников не представляет, какие требования та или иная профессия предъявляет к человеку, а такой важный фактор, как соответствие профессии особенностям личности, учитывается далеко не всеми и не всегда правильно.

На основе изложенного в работе В. Д. Брагиной были сформулированы задачи: изучение особенностей представлений учащейся молодежи о профессионально значимых качествах для выбираемой профессии и особенностей самооценки и выраженности профессионально значимых качеств у них. Помимо студентов 1, 4 и 6 курсов медицинского института в исследовании приняли участие и учащиеся выпускных классов. Данные исследования показали, что, выбирая профессию, выпускники школ не имеют адекватных представлений о требованиях, которые она предъявляет к индивидуально-психологическим особенностям человека. Ориентируясь в значительной мере на нравственные качества, школьники оценивают и степень их выраженности у себя значительно выше, чем выраженность специальных и организационных качеств.

Профессиональное обучение способствует обогащению и формированию более адекватных представлений о профессии и о самом себе, на это также указывает В. В. Овсянникова. Наряду с этим в оценке значимости различных качеств отчетливо проявилась тенденция переориентировки студентов старших курсов только на узкоспециальные и в некоторой степени на организационные качества. Значимость нравственных качеств в успешной деятельности врача ими явно недооценивалась.

Результаты исследований Исаевой Н. А., проводимых в педагогических вузах, показывают, что без специальной работы со студентами целостное представление о профессии иногда не складывается даже у выпускников вуза [123]. Этот процесс носит стихийный характер, который приводит к тому, что в ряде случаев представление старшекурсников о себе как субъекте профессиональной деятельности далеко не всегда является более полным по сравнению с представлениями учащихся младших курсов.

Более интересной для данного случая представляется работа В. Д. Брагиной [50], которая направлена на изучение субъективной стороны процесса профессионального самоопределения учащейся молодежи, т. е. представлений о профессии учащейся молодежи. Представления о профессии, считает автор, является тем узловым звеном, в котором соприкасаются профессиональный, личностный и социальный аспекты профессионального самоопределения (в содержание

139

этих представлений включены знания о профессии, которые определяют не только род трудовых занятий, но и социальную позицию человека).

В плане профессиональном речь идет о знании субъектом содержания работы, условий труда, требований, предъявляемых профессией к человеку. В личностном — об ориентации на собственные возможности и способности и их совершенствование. В социальном — об осведомленности субъекта о таких аспектах профессии, как общественная значимость ее, зарплата, перспективы профессионального и социально-экономических условий работы, объективная потребность в специалистах выбранной профессии.

Основным выводом указанной работы явилось подтверждение гипотезы о том, что в процессе профессионального самоопределения представления о выбранной профессии выполняют регулятивную функцию.

В самом общем виде регулятивная функция представлений о профессии в процессе профессионального самоопределения у учащейся молодежи выступает в трех аспектах: когнитивном (знаю и соответственно оцениваю), эмоциональном (нравится, не нравится) и поведенческом (намерен выбрать, выбрал и в дальнейшем предполагаю работать по избранной профессии), т. е. влияют на характер профессиональных намерений, эмоциональную привлекательность и устойчивость профессиональных намерений.

Брагиной В. Д. было установлено, что несколько одностороннее развитие представлений о выбранной профессии приводит к тому, что характер устойчивости профессиональных намерений на различных курсах вуза различный. Так, например, если для большинства первокурсников свойственен довольно высокий уровень устойчивости профессиональных намерений, то среди 4-го курса таких оказалось значительно меньше. Причина этого факта (“эффект 4-го курса”) объясняется значительными расхождениями в представлениях о профессии в момент выбора ее в школе и в процессе освоения. И хотя к 4-му курсу число студентов, негативно относящихся к своему будущему занятию, значительно снизилось, вопрос об устойчивости профессиональных намерений не снимается, поскольку и среди шестикурсников имеется довольно большая группа студентов, которые еще окончательно не решили вопрос о своей будущей профессии. Аналогичные результаты были получены и в других исследованиях [54], где указывается, что максимальная удовлетворенность профессией установлена на 1-м курсе, а в дальнейшем наблюдается тенденция к незначительному снижению. Но интерпретация этого факта различна: указываются как объективные причины (уровень преподавания в конкретном вузе), так и субъективные (по мере учебы выявляются

140

теневые стороны будущей профессии).

В. Н. Обносов [215] по результатам исследования делает вывод, что длительность обучения сама по себе, не дает представления о профессии более правильными, профессиональные намерения — устойчивыми, а отношение к профессии — положительным. В ряде случаев уровень профессионального самосознания учащихся старших курсов может существенно не отличаться от уровня первокурсников.

Поэтому стихийному во многих своих частях процессу развития и формирования специалиста должны противопоставить целенаправленное, согласованное во всех звеньях обучение и воспитание будущего профессионала (В. Д. Брагина).

2.1.3. Профессиональное самосознание и профессиональная идентичность

Зеличенко А. И., Степанова Г. И., Климов Е. А. и другие исследователи подчеркивают важность изучения професси-онального сознания психологов.

“Я-образ” включает в себя ряд элементов, которые составляют так называемое профессиональное сознание. В общем виде и очень сокращенно структуру профессионального самосознания Е. А. Климов характеризует следующими положениями:

1.  сознание своей принадлежности к профессиональной общности;

2.  знание, мнение о степени своего соответствия профессиональным эталонам, о своем месте в системе профессиональных “ролей” на “шкале” общественных положений;

3.  знание человека о степени его признания в профессиональной группе;

4.  знание о своих сильных и слабых сторонах, путях самосовершенствования, вероятных зонах успехов и неудач, знание своих индивидуальных способов успешного действия, своего наиболее успешного действия, своего наиболее успешного “почерка”, стиля в работе.

5.  представления о себе и своей работе в будущем. [147; 73—74].

С одной стороны, говоря о самосознании, допускали некоторую условность, представляя его как мысленную картину о себе. С другой стороны, это скорее процесс, имеющий диалогическую форму: форму не всегда осознаваемого разговора с самим собой. Более того, этот

141

диалог наполнен противоречиями, мучениями, в нем предстает драма специалиста-психолога.

— “Во-первых, иллюзию, что ты можешь что-то сделать, надо отбросить сразу. ... Да только проснись во мне такая гордыня, что могу чему-то его обучить, дать мудрый совет, вообще бросить в него какое-то зерно, вырастить его, — и тут он все преодолеет, лишь помысли я об этом, — и все, конец, все рушится.”

— “Начинать надо со смирения. Да, помочь я ничем не могу. Но именно это от многого меня и освобождает! Чем мучается всякий начинающий совестливый психолог? Его гложет страшная мысль: зачем все это? Ведь я ничего не могу изменить!”

— “Однажды мне пришла в голову мысль: нам платят не за то, что у нас что-то получается, а как раз за то, что у нас не выходит, и мы молча терпим.”

— “Человек в беде. Другое дело, удастся ему выйти или нет. Я же взял на себя смелость стоять на выходе. Но только не сам по себе — на такое нельзя решиться, думать об этом нельзя, аморальней ничего нет! — а вместе с ним. Только вместе.” [257; 53—55].

Профессиональное самосознание психотерапевта Е. Калитеевская представляет как психотехнический “миф”, не всегда отчетливо осознаваемый [129; 67]. Выбор заниматься психотерапией означает делать что-то со своей жизнью, реализовывать какую-то собственную программу. В этом она видит экзистенциальный смысл психотерапии, глубоко индивидуальный для каждого. В рамках этого психотехнического мифа неосознанно проявляются представления о личных и профессиональных возможностях психотерапевта, его потребности и тревоги, притязания и ожидания, степень насыщенности эмоциональной внутренней жизни, способность доверять себе и т. д. Психотерапевт находится не только (“здесь и теперь”) в конкретной сессии, он одновременно находится в некоторой смысловой точке собственной жизни. Работа с психотерапевтическим мифом профессионального самосознания позволяет вскрыть препятствия творчеству терапевта [129; 67—70].

Анализ профессионального самосознания терапевта — основа глубинной супервизии (Е. Калитеевская). Терапевт в отношениях с клиентом каждый раз заново находит что есть его, терапевта, способ действия, адекватный конкретной ситуации конкретного клиента, а не следует раз и навсегда заданной схеме.

142

В отечественной психологической практике, среди практических психологов, согласно В. Цапкину [349], сложилась ситуация, когда главное — скорее помочь клиенту, главное — метод, главное технология, скорее узнать “как это делается”, не вникая в суть особой реальности, которая порождается тем или иным методом.

Розин В. М. утверждает, что ни о какой психотерапевтической культурности не может идти и речи, если психотерапия не будет представлена в сознании психотерапевта именно как культура. В. М. Розин вслед за В. Цапкиным утверждает, что войти в эту культуру означает попасть в то смысловое пространство, где диалогически сопрягаются “голоса” мастеров психологии, где поставленные ими вопросы являются актуальными вопросами самого бытия психотерапевта и как человека, и как специалиста.

Е. А. Климов уверен, что профессионала надо рассматривать как сложную систему, имеющую не только внешние функции (“отдачу”), но и необходимейшие и, как правило, сложные и многообразные внутренние, в частности, психические функции. К этим внутренним функциям он относит и построение образа будущего результата деятельности, и некоторое “вынашивание” представлений о путях и способах, вариантах достижения этого результата, и эмоциональную преднастройку к работе, и общее сознание защищенности в обществе, уверенности в завтрашнем дне, и удовлетворенность ситуацией в семье, и многое другое, включая и некоторый образ окружающего мира вообще [147; 386—387].

Профессионализм, по Климову, — не просто некий высший уровень знаний, умений и результатов человека в данной области деятельности, а определенная системная организация сознания, психики человека [147; 387].

Профессиональное самосознание формируется на основе соотнесения образа профессии с теми знаниями, которые имеются у человека о самом себе.

По определению самосознание — это целостная оценка самого себя как деятеля. Самосознание формируется на определенной ступени развития личности под влиянием образа жизни, которое требует от человека самоконтроля собственных поступков и действий, принятия полной ответственности за них. На основе этого определения В. Г. Каташев [140], рассматривая профессиональное самосознание как часть самосознания, включает в его определение осознание личностью своей физиологии, психики, умственного и физического развития, понимание требований различных профессий к человеку и адекватное соотнесение себя с конкретными профессиональными требованиями.

143

Система подготовки специалистов любого уровня предполагает формирование их профессионального самосознания. Для личности важное значение профессионального самосознания представляется в период профессиональной адаптации. В этом случае происходит “притирка” профессионального самосознания к профессиональной деятельности, в результате которой либо человек понимает, что это его профессия, либо терпение, постоянный дискомфорт и в конечном итоге — отторжение и новый круг поиска.

Социально-психологические явления, по мнению Б. Ф. Поршнева, тяготеют к психическому складу. Психический склад отвечает тенденциям устойчивости, типичности в жизни профессии. В психическом складе людей двух профессий замечается относительное своеобразие. Перед нами единичные ряды психологии личности с присущими ей закономерностями. С нашей точки зрения, это некоторое соответствие профидентичности. Стойкие черты психического склада формируются посредством обычаев, привычек, жизненных порядков, воспринимаемых от старшего поколения и от среды. Нередко они усваиваются некритически, пассивно, но иногда критическое отношение к ним ломается и преодолевается либо навязываемой системой идей, либо прямым принуждением. Психический склад сращивается с культурой, зависит от нее и выражается в языке [246].

Психологические исследования показывают, что специфика профессиональной деятельности накладывает отпечаток не только на непосредственно профессиональные мотивы, ценности и установки, но и коренным образом перестраивает всю ценностно-мотивационную структуру личности профессионала. При этом данный процесс начинается еще на этапе профессионального обучения, задолго до включения в собственно самостоятельную профессиональную деятельность [215; 40].

Например, в исследовании Д. В. Обориной [215] изучались студенты-психологи и студенты-педагоги, выявлены различия по характеру мотивации, строению временной перспективы, структуре и содержанию ценностных мотиваций, характеру социальной установки по отношению к ребенку.

Удобную методическую базу для эмпирического изучения “ядра” профессионального сознания образует совокупность методов экспериментальной психосемантики (Артемьева, 1980; Петренко, 1983; Шмелев, 1983) [233].

В исследованиях Петренко В. Ф. апробированы психосемантические методики применительно к сфере восприятия профессий. Целью исследования являлась реконструкция одной из форм социальных стереотипов — образов-типажей,

144

Профессиональным типажом-стереотипом Петренко В. Ф. называет персонифицированный образ самой профессии или обобщенный образ типичного профессионала [233; 101].

Являясь средством категоризации другого человека, социальный стереотип может выступать и эталоном, меркой самосознания.

“Если предложить человеку, для которого профессиональная деятельность является ведущей, задающей смысл его жизни, оценить образ своего “Я” (например, с помощью шкал семантического диф-ференциала) и образ человека его профессии, то эти два описания будут близки, т. е. будут иметь сходные коннотативные значения. Это демонст-рирует включенность образа нашего “Я” в образ нашей профессии. Образ “Я” распространяется, генерализуется на области, личностно значимые для субъекта, в том числе и на его профессию, иначе говоря, образ профессии предполагает частицу характера, способностей, интересов человека.” [233; 102].

В исследовании Петренко В. Ф. осуществлена реконструкция представлений об образе “типичного студента”, профессия которого отлична от будущей профессии самих испытуемых, и оценка “типичного студента собственной профессии”, профессионального автостереотипа. Обнаружен “эффект центрации”, пристрастность испытуемых к типажу-стереотипу, под который попадают они сами, влияние профессиональной принадлежности испытуемых-студентов на степень когнитивной сложности используемых ими стереотипов в восприятии профессий.

Проведенное исследование продемонстрировало особую привилегированную роль автостереотипа как системы отсчета в описании и оценке других людей. В рамках построения семантических пространств эффект центрации проявляется в доминирующем использовании униполярных факторов, где точкой отсчета является собственный автостереотип. Стереотипы как одна из образных, эмоционально насыщенных форм значений, очевидно, развиваются в ходе обучения и развития индивида и от отдельных изолированных эталонов-типажей поднимаются до уровня системно организованной “имплицитной теории личности”, приближающейся к понятийному мышлению, но существующей как в вербальной, так и в образной форме. [233; 112].

На интересные итоги исследования структуры профессионального самосознания итальянских психологов, выполненного в начале 80-х годов прошлого столетия под руководством А. Пальмонари, ссылаются А. И. Донцов, Ю. М. Жуков, А. Петровская.

145

Оказалось, что структура представлений психологов о психологии задана двумя ортогональными осями. Первая определена бинарной оппозицией общества и индивида как наиболее адекватных объектов психологического исследования и воздействия, вторая образована противопоставлением профессиональной компетентности, методической искушенности, с одной стороны, и личностных способностей, внутреннего призвания — с другой, рассматриваемых как стратегия и инструмент психологического “вмешательства” в жизнь.

Отношение к контексту и способу такого “вмешательства” определяет тип социопрофессиональной идентичности психолога.

Полученные данные свидетельствуют о наличии четырех основных типов идентичности, соответствующих квадрантам, образованным названными осями. Представители, относящиеся по типу к первому квадранту, полагают, что психолог должен прежде всего выявить и устранить социальные корни человеческих страданий, иными словами, включившись в активную политическую борьбу, способствовать изменению провоцирующих их обстоятельств. Подобное служение обществу требует шлифовки персональных достоинств посредством образования. Сторонники второго типа идентичности (второй квадрант), также считают, что главная задача психолога — познание и преобразование социальной реальности как условия создания достойного существования каждому, но главным способом такого воздействия называют использование профессиональных техник и методик. Психологов третьего и четвертого типа идентичности (соответственно 3 и 4 квадранты) сближает убежденность в том, что единственным доступным объектом психологической помощи является отдельный человек в системе конкретных межличностных связей. Однако одни из них считают себя скорее психоаналитиками, рабочим органом которых является их собственная личность, другие же, не отвергая психотерапию, называют себя клиническими психологами, обязанными владеть набором техник психодиагностики и коррекции. Итак, в первом случае прототипом социопрофессиональной идентификации служил образ политически активного борца, во втором — междисциплинарного эксперта, диагностирующего социальные проблемы

146

и намечающего пути их разрешения, в третьем — психоаналитика, посредством психотерапии облегчающего страдания пациента, в четвертом — клинического психолога, профессионально способствующего преодолению индивидуальных трудностей [65; 8—10]

Таким образом, профессиональная идентичность в рамках этого подхода эквивалентна самосознанию либо напрямую выводится из него.

А. Ф. Бондаренко в рамках решения проблемы профессиональной подготовки исходит из того, что целостная совокупность всех общественных и функциональных связей, звеном реализации которых является специалист, включает в себя три уровня репрезентации, проявления его как агента и / или субъекта деятельности в системе общественных отношений. Эти уровни выделены им по критериям социального нормирования, вытекающего из: а) характера общественных отношений; б) производственных функций; в) субъективного (психологического) проявления персонифицированных социальных отношений.

Первый уровень представлен институционально-ролевым уровнем функционирования специалиста, включающем в себя звенья: государство-институт-роль. Этот уровень предполагает мировоззренческое самоопределение специалиста, формирование у него стойкой системы ценностей, соответствующей профессиональному этикету деятельности.

Второй уровень анализа имеет своим отправным моментом собственно производственный, “технологический” аспект отрасли общественного производства. Он представлен звеньями: производство-предприятие-функция. Этот уровень предполагает собственно технологическое, квалификационное самоопределение специалиста, становление профессиональной компетентности.

Третий уровень включает в себя задающиеся психологически звенья: социум — группа — Я. Этот уровень предполагает личностное самоопределение, персонализацию [46; 134—136).

Многоуровневая концепция А. Ф. Бондаренко, на наш взгляд, собирает воедино разные виды подготовки специалиста и его самоопределения, намечает пути их реализации. Однако при этом “ускользает” суть профессиональной идентичности, не вырисовывается ее конкретно-научное содержание.

Ф. Шарп разработала и апробировала гештальт-модель для построения эффективной работы с профессионалами, работающими с людьми. Модель сфокусирована на тех элементах, которые необходимы для улучшения качества работы и для получения более позитивного опыта как для профессионалов, так и для тех, кто пользуется

147

их работой. Она назвала свою модель Твердым Основанием и выделила его составляющие. Ф. Шарп полагает, что Твердое Основание создается, когда ЧТО (задачи и цели), КАК (процесс) и КОМПЕТЕНТНОСТЬ (статус, роль, навыки и знания) конгруэнтны. [359; 103—104].

На наш взгляд, обозначение Твердое Основание синонимично понятию профессиональной идентичности. Мы предполагаем наличие трех конгруэнтных составляющих профидентичности: смысла (зачем и что), интеракций (как и с кем) и формы (в каком виде), которые являются близкими аналогами элементов, выделенных Ф. Шарп, но не их эквивалентами.

В Московском психотерапевтическом журнале был опубликован опросник Е. С. Калмыковой “Развитие психотерапевта” (МПЖ, № 4, 1994).

2.1.4. Профессиональное самоопределение и профидентичность

Целенаправленное изучение проблемы профессионального самоопределения началось в психологии в конце XIX — нач. XX в. в. в связи с развитием психотехнического движения, главный тезис которой гласил: “на каждом месте должен стоять человек, наиболее для этого пригодный”, при этом основной акцент в решении такой задачи должен делаться на диагностике его подлинных способностей, а не на приобретенных знаниях (Клапаред Э., 1925).

Н. А. Рыбников (1917) делал основной акцент на “самознании” как определяющем условии адекватного выбора профессии. Человек должен уметь выявить свои преобладающие стремления, способности, психологические черты.

Основоположником научно-психологического подхода к проблемам профессионального становления человека является Ф. Парсонс (1908). Он сформулировал основы практической работы по подготовке молодежи к выбору профессии.

Сам учащийся рассматривался как объект обширной системы профориентационной работы, направленной на выявление соответствия вышеуказанных качеств требованиям профессии. То есть, по существу своему выбор профессии сводился к профессиональному отбору.

В 30-е годы прошлого столетия начинается активная работа по изучению возможностей интенсификации труда за счет познания и использования таких сторон человеческой психики, как отношение к труду, оценка человеком выполняемой деятельности, ее условий и

148

результатов. Исследования целого ряда американских специалистов в области мотивации трудовой деятельности (Ч. Бернард, А. Маслоу, Э. Мэйо, Р. Ликерт, Ф. Херцберг, Э. Ро) свидетельствуют о том, что эффективность труда во многом определяется, помимо соответствия индивидуально-психологических особенностей индивида требованиям профессии, еще и тем, насколько удовлетворяются в работе социальные потребности человека, его стремления и желания. В связи с этим значительно усиливается интерес к вопросам психологии выбора профессии. В профориентации на смену традиционному диагностическому подходу приходят новые теории, известные как структурная теория “стадий жизни” (Э. Гинзберг, С. Акселрад, И. Херма) теория “индивидуальности” (Д. Сьюпер, Л. Тайлер, Дж. Холланд, Т. Тидеман, С. Хара), “мотивационные” теории (В. Врум, Д. Блохер и Р. Шутц, Э. Ро). Важной особенностью этих теорий является стремление их сторонников выявить некоторые особенности становления индивида как субъекта выбора профессии. К критериям, определяющим процесс профессионального самоопределения, относят потребности, интересы, знания о профессии и о самом себе.

Теоретические аспекты проблемы самоопределения анализируются в трудах Б. Г. Ананьева, Л. И. Божович, Е. А. Климова, А. В. Петровского, С. Л. Рубинштейна, В. В. Чебышевой и других.

Постепенно складывается потребность в изучении роли субъективных факторов в профессиональном самоопределении молодежи. К их числу относятся и представления о профессии.

Из отечественных работ 20—30-х годов прошлого столетия, посвященных изучению этого вопроса, наибольший интерес представляет исследование И. С. Лапатухина, в котором рассматриваются теоретические аспекты проблемы, разработана своеобразная методика изучения профессиональной осведомленности, приводится фактический материал. Позднее появляются работы В. В. Ермолина, Г. А. Журавлевой, Н. И. Крылова, И. Н. Назимова, Т. В. Фомичевой, В. В. Чебышевой, В. В. Ярошенко и других, в которых, указывается на наличие прямой связи между особенностями представлений (адекватные, неадекватные) и характером выбора профессии (сознательный, случайный). Подчеркивается зависимость профессионального самоанализа учащихся (формирование адекватной самооценки пригодности к профессии) от характера их представлений о требованиях, предъявляемых профессиями к работникам (И. В. Михайлов и др.).

Выбор профессии — это сложный процесс для человека, который необходимо совершить на основе предварительной обзорной ориентировки во всем разнообразии профессий. Работа оказывает

149

большое влияние на состояние и самочувствие человека. Американские ученые показали, что удачно выбранная профессия повышает самоуважение и позитивное представление человека о себе (Dore R., Meachum M., 1983; Erickson E. H., 1968); сокращает частоту физических и психических проблем, связанных со здоровьем (Schmitt N., Mellon P. M., 1980). Безусловно, адекватность выбора и уровень освоения профессией влияет на все стороны жизни человека.

М. Х. Титма и ряд его коллег подходили к изучению профессионального самоопределения с позиций социальных перемещений. Высокий профессионально-образовательный уровень позволял подняться индивиду над социальным происхождением родительской семьи. Направления социальных перемещений лиц, окончивших вуз в 90-е годы прошлого столетия, и особенности структуры занятости в целом, имеют принципиальное отличие от тех, которые были установлены в 70—80-х годах [318]. Вопрос о приоритетности в профессиональном самоопределении ценностных ориентации личности либо ориентаций на внешнюю, более гибкую сторону социально-профессиональной деятельности в настоящих условиях чаще решается в пользу последних.

Система профессионального и высшего образования является центральным звеном в профессиональном самоопределении молодежи. Со стороны общеобразовательной школы она ориентирована на профессиональные склонности, на выходе — на структуру вакансий. Заданный ритм социального выравнивания через систему высшего образования стимулировал расширение последней. Это, по мнению В. Н. Шубкина, создавало предпосылки для все более свободного выбора профессий. Однако дальнейшая судьба профессиональных навыков глубоко не исследовалась [105].

Изучение процесса самоопределения у выпускников вузов стало целесообразным в начале 90-х годов прошлого столетия, когда нормативные документы о статусе молодых специалистов начали утрачивать реальную силу в связи с либеризацией процессов в экономической и социально-политической сферах. Усиление процессов социальной мобильности в обществе в контексте всеобщего государственного и социального переустройства видоизменяет взаимосвязь, установленную М. Х. Титмой, между стремлением индивидов закрепиться в высших слоях общества (того периода) и повышением образовательного уровня [318]. Как показывают многочисленные исследования, в подавляющем большинстве случаев подросток осуществляет выбор формально, без внутреннего процесса профессионального самоопределения, т. е. часто происходит необдуманный выбор профессии, имеющий далеко идущие последствия как для отдельной взятой личности (разочарование в профессии, нежелание работать по избранной

150

специальности), так и для общества в целом (текучесть кадров, “отсев” из высших и средних специальных учебных заведений).

Соотношение понятий “профессиональное самоопределение” и “выбор профессии” подробно рассматривает Самоукина Н. В. [258]. Профессиональное самоопределение рассматривается как длительный процесс, но больше внутреннего, субъективного плана, в отличие от выбора профессии, который относится в большей степени к поведению человека. Профессионально самоопределение — это поиск человеком “своей” профессии и “себя в профессии”, собственной профессиональной роли в ней, определение для себя профессиональных позиций и перспектив, достижение их. Самоукина Н. В. указывает на то, что имеются случаи совпадения профессионального самоопределения с выбором профессии, в то же время не редки ситуации в жизни людей, когда внешне выраженные акты поведения не совпадают с протеканием внутреннего процесса профессионального самоопределения личности. Например, осуществив в поведенческом плане выбор определенной профессии и начав работать или поступив в институт, психологически человек может находиться на начальном этапе зарождения интереса к другой профессии, иногда далекой от выбранной профессиональной области.

С. А. Боровикова [49] выделяет ряд факторов, оказывающих наиболее сильное влияние на процесс профессионального самоопределения:

1.  интересы, на формирование которых в свою очередь, влияют способности, прошлый опыт, представление о будущей профессии,

2.  индивидуальные особенности (черты характера, темперамент, свойства нервной системы),

3.  уровень подготовки (культурный кругозор, мировоззрение, школьная успеваемость),

4.  состояние здоровья,

5.  ряд социальных факторов (место жительство, профессия и советы родителей, рекомендации учителей, товарищей, средства массовой информации).

Современные исследователи рассматривают профессиональное самоопределение как процесс, охватывающий весь период профессиональной деятельности личности: от возникновения профессиональных намерений до выхода из трудовой деятельности.

Существуют и другие точки зрения, например, когда профессиональное самоопределение личности рассматривается как социальная проблема, требующая социально-психологического подхода [270], т. е. анализа как на уровне особенного, так и на уровне единичного,

151

личностного проявления сущностных процессов профессионального самоопределения.

В современной научной литературе существуют подходы к профессиональному самоопределению, где данный процесс анализируется с точки зрения внутренней детерминированности профессионального выбора. Профессиональное самоопределение с этой позиции понимается как осознание личностью.

— своих потребностей, мотивов, интересов (“хочу”)

— возможностей, склонностей, профессионально значимых качеств и способностей (“могу”)

— относительно устойчивых, закрепившихся психофизиологических и характерологических качеств (“имею”) и соотнесение их с теми требованиями, которые предъявляются социальной ситуацией человеку, выбирающему профессию.

Следовательно, в этом понимании профессиональное самоопределение есть такой этап социализации, внутри которого человек приобретает готовность к самостоятельной профессиональной деятельности на основе осознания и соотнесения “хочу — могу — имею — требуют”, т. е. становится субъектом деятельности [270].

Незавершенность профессионального самоопределения, растянутость этого процесса во времени — во многих случаях причина недостаточной удовлетворенности части людей своей профессией, а следовательно, и текучести кадров.

Процесс профессионального самоопределения не заканчивается выбором профессии. Во-первых, как замечает Е. А. Климов (1974), сам вопрос о выборе профессии, специальности, об уточнении этого выбора время от времени возникает в течение всей трудовой жизни человека. Во-вторых, результаты экспериментальных исследований показывают, что многие выпускники средней школы выбирают профессию случайно, затрудняясь обоснованно мотивировать свой выбор (Бардикова А. А., 1966). Кроме того, специалисты считают, что даже мотивированный выбор личностью будущей профессии не всегда гарантирует успешность профессионального самоопределения. По их мнению, о завершенности этого процесса трудно говорить до того, как человек сам в ходе профессиональной деятельности или в условиях, максимально приближенно имитирующих реальные производственные (профессиональные) ситуации, не проверит свои возможности и не сформирует устойчивого положительного отношения к себе как к субъекту профессиональной деятельности [162]. Поэтому выбор профессии — это лишь показатель того, что процесс профессионального самоопределения переходит в новую фазу своего развития.

152

Качественное своеобразие его динамики начинает при этом определяться рядом новых факторов (содержания, методов и средств профессионального обучения, характера межличностных отношений в профессиональном учебном заведении и т. д.).

Участвуя сначала в учебно-профессиональной, а затем и в профессиональной деятельности, индивид не только приобретает адекватные представления о своей профессии и о собственных возможностях, но и активно развивает их. Формируясь как субъект профессиональной деятельности, и формируя отношение к себе как к деятелю, он развивается как личность. Следовательно, профессиональное становление — это одна из форм развития личности.

В научных статьях по данному вопросу встречается описание стадий профессионального самоопределения (становления) личности. Т. В. Кудрявцев описывает четыре стадии [162]:

1. возникновение и формирование профессиональных намерений под влиянием общего развития и первоначальной ориентировки в различных сферах труда. Эта стадия в основном характерна для старшего школьного возраста;

2. профессиональное обучение. Это этап целенаправленной подготовки к избранной профессиональной деятельности в ходе систематического обучения в стенах любого из типов послешкольных учебных заведений. Психологический критерий этого этапа — профессиональное самоопределение, т. е. формирование у личности отношения к себе как к субъекту определенной деятельности и профессиональной направленности, в которой отражается установка на развитие профессионально-значимых качеств;

3. профессиональная адаптация (профессиональный старт), характеризующаяся активным освоением профессии и нахождением своего особого места в системе производственного коллектива;

4. полная или частичная реализация личности в самостоятельном труде, который характеризуется как степенью овладения операциональной стороной профессиональной деятельности, так и уровнем сформированности отношения к делу, а также мерой творчества, мастерства. Здесь выявляется настоящая профессиональная пригодность, определяющаяся способностями к избранному труду и удовлетворенностью им.

В соответствии с этими стадиями выделяют этапы профессионального самоопределения:

1.  начальный этап — этап формирования профессиональных намерений и выбора профессии выпускниками общеобразовательной школы

153

2.  формирование отношения к себе как к субъекту собственной профессиональной деятельности.

Адекватность профессионального самоопределения зависит, главным образом, от сложившегося в самосознании личности “образа” будущей профессии, который определенным образом соотносится с образом “я”.

Профессия человека — его жизненный путь, судьба. Но трудовую жизнь надо не копировать (любой образец — это вчерашний день), а создавать. “Метод образцов” при построении жизненного пути здесь может быть лишь вспомогательным, а основным должен быть другой — “метод творческого проекта”. Но для этого нужна большая и серьезная подготовка по мнению Е. А. Климова.

В теории самоорганизации установлено, что общественное развитие отнюдь не линейно, общественные нормы не навязывают и не диктуют человеку тот или иной жизненный путь, а предлагают для осуществления собственный выбор, субъектность рассматривается как главный методологический принцип деятельности, многообразие способов жизни и равноценность реальных практик не игнорируются, а признается их необходимость.

Раскрывая психологический смысл труда, Пряжников Н. С. выделяет профессиональное самоопределение, сущностью которого является нахождение личностных смыслов в выбираемой, осваиваемой или уже выполняемой трудовой деятельности, а также нахождение смыслов в самом процессе самоопределения [253; 78—79].

В этой связи Пряжников обнаруживает следующий парадокс: с одной стороны, многие связывают самоопределение личности с трудом и работой, но с другой стороны, неясно, для чего же сама эта работа, каков ее смысл? [253; 79—80]. Представляется, что затрагивается очень важный драматический вопрос. Получается нечто “вроде того, что если вы не хотите работать, то единственное, что позволяет вам иметь средства, чтобы не работать, это усердная работа” (Огден Нэш).

Что мы имеем с психологом-практиком в реальности? Профессионально самоопределяясь, человек обретает личностные смыслы в деятельности, формулирует их (помогать другим людям и т. п.), но чувства уверенности, завершенности, подлинности не возникает, в повседневности распространены быстрое эмоциональное сгорание, авторитарность и тревожность психологов-практиков, феномен мнимого ухода из профессии.

По критерию творческого участия человека, по критерию субъектности Н. С. Пряжников выделяет несколько уровней самоопределения:

154

1.  агрессивное неприятие данной деятельности;

2.  стремление избежать данной деятельности;

3.  выполнение данной деятельности по образцу, по шаблону, по инструкции;

4.  стремление усовершенствовать отдельные элементы выполняемой деятельности, сделать что-то по-своему;

5.  стремление обогатить, усовершенствовать выполняемую деятельность в целом, связанное с нахождением особых смыслов, иногда сразу и непонятных для окружающих.

С нашей точки зрения, возможна несколько иная иерархия в уровнях профидентичности:

1.  осознание дальней и ближней профессиональных целей, стремление понять свое дело, овладеть им в полном объеме, освоить все трудовые функции (профессиональный опыт = 0); определение структуры профессиональных отношений и поиск своего места в них (профессиональное общение = 0); соответствие человека и профессии устанавливается в модальности: “хочу”; характеристика самого субъекта деятельности — мечтающий; профидентичность — невыраженная.

2.  усвоение основных знаний, требований профессии к человеку, осознавание своих возможностей, представление о выполнении данной деятельности, осуществление деятельности по образцу (профессиональный опыт не равен 0); установление профессиональных контактов, вхождение в профессиональное сообщество (профессиональное общение не равно 0); соответствие человека и профессии устанавливается в модальности: “знаю”, характеристика самого субъекта деятельности — осведомленный; профиден-тичность выраженная, пассивная.

3.  практическая реализация выбранных профессиональных целей, самостоятельное и осознанное выполнение деятельности, формирование своего индивидуального стиля деятельности (профессиональный опыт = const); формирование определенного круга профессиональных контактов, интенсификация процесса профессионального общения (профес-сиональное общение = const); соответствие человека и профессии устанавливается в модальности: “могу”; характеристика самого субъекта деятельности — умелый; профидентичность активная.

4.  свободное выполнение профессиональной деятельности, повышение уровня притязаний — поиск сложных профессиональных задач, профессиональное совершенствование, мастерство

155

и творчество (профессиональный опыт → ∞); ощущение значимости профессиональных контактов, осознание своей профессиональное неповторимости, желение передавать свой опыт другим, делиться им (профес-сиональное общение → ∞); соответствие человека и профессии устанавливается в модальности: “делаю”; характеристика самого субъекта деятельности — творческий; профессиональная идентичность устойчивая.

Самоопределение Пряжниковым Н. С. определяется как “выбор и реализация способа взаимодействия с окружающим миром и нахождение смысла в данной деятельности” [253; 92]. Профидентичность — близкое понятие, но содержание его все-таки другое. Профидентичность — это осознавание себя, выбирающего и реализующего способ взаимодействия с окружающим миром и обретение смысла самоуважения через выполнение этой деятельности.

Гинзбург М. Р. (1994) пишет, что формирование идентичности (наиболее близкое в англоязычной литературе понятие к самоопределению) является психологической задачей подросткового возраста.

Собственно формирующаяся идентичность охватывает психологическое настоящее (включающее в себя психологическое прошлое в снятом виде) и психологическое будущее. Функция психологического настоящего — саморазвитие, включающее самопознание (ориентацию в ценностно-смысловом содержании индивидуального сознания) и самореализацию (воплощение этих ценностей в определенных видах деятельности). [80; 43—53].

Пряжников Н. С. выделяет различные этапы развития самоопределения, понимаемого как идентификация себя с тем или иным способом освоения и взаимодействия с окружающим миром:

1) самоопределение в своем “родном” организме, выбор оптимальных способов движений, освоение простейших органических функций и т. п.;

2) самоопределение в ближайшем (окружающем ребенка) предметном мире, выбор оптимальных способов действий с предметами и взаимодействия со взрослыми и сверстниками;

3) самоопределение в ближайшем социальном окружении, идентификация себя с различными ролевыми позициями;

4) самоопределение в способах получения знаний;

5) самоопределение в мире идей, ценностей и смыслов;

156

6) самоопределение как выбор и проигрывание в воображении вариантов будущей жизни, а также начало освоения определенных жизненных стереотипов;

7) самоопределение в конкретных вариантах будущей профессиональной деятельности — собственно профессиональное традиционно понимаемое самоопределение;

8) самоопределение в вариантах и способах освоения и выполнения данной профессиональной деятельности и т. п. [253; 92—93].

По Э. Эриксону, при становлении профессиональной идентичности человек проходит те же этапы, что и при социализации — доверие, автономию, инициативность, достижение, идентичность, интимность, творчество, интеграцию. Для становления профессиональной идентичности важное значение имеет ритуализация в профессиональном поведении, основанная на соглашении взаимодействия по меньшей мере двух людей, которые через определенные интервалы времени возобновляют его в повторяющихся обстоятельствах, например: защита дипломов, диссертаций, выступление на конференциях. Оно имеет важное значение для “Я” всех участников. В обрядах социальная группа побуждает посвященного пройти через испытания, совершить деяния ради такого человека, уподобление с которым позволяет найти свое “Я”.

Профессиональная идентичность предполагает функциональное и экзистенциальное соответствие человека и профессии, которое включает в себя понимание своей профессии, принятие себя в профессии, умение хорошо выполнять свои профес-сиональные функции.

Если рассматривать развитие субъекта труда как процесс достижения профидентичности, тогда типы самоопределения (в конкретных трудовых функциях, в рамках определенного трудового процесса, специальности, профессии, в рамках жизни, в границах личностного бытия, самости, в рамках культуры) — это объективные или ситуативные слагающие профидентичности, а уровни реализации возможностей самоопределения — субъективные слагающие профидентичности.

Понятие “профессиональное самоопределение” в одних отношениях шире понятия “профидентичность”, в других — уже. Шире, т. к. профессиональное самоопределение охватывает больший возрастной диапазон, уже — т. к. в основном относится к выбору, поиску (профессии, смыслов профессиональной деятельности, способов ее реализации). Профидентичность уже, т. к. является категорией профессионального самосознания, отражает единство человека и его дела, профессиональное мастерство, порождается профессиональным опытом и профессиональным общением. Профидентичность шире,

157

т. к. выражается в речи, связывая воедино судьбу и истину, реальность и ментальность, относится и к выбору, и к принятию решения, и к кризисам профессионального самоосуществления.

Профессиональное самоопределение, понимаемое как нахождение смыслов выполняемой работы, предшествует профессиональной идентичности. В этой терминологии профидентичность — это самостоятельное и осознанное владение смыслами выполняемой работы.

Если профессиональное самоопределение — это проектирование и строительство трудового и, в целом, жизненного пути, то профидентичность — это освоение завершенного строительства. Если первое без второго бессмысленно, то второе без первого нереально.

2.2. Профессиональная идентичность: порождающий, реализующий и описательный механизмы

В психологии экзистенциального и гуманистического направления свобода является основной психологической характеристикой бытия. Мы постулировали эту характеристику в исследовании аксиоматически. Это положение является отправной точкой для развития идеи идентичности в категориях свободы-несвободы через идентификацию и отчуждение.

Центральное место в экзистенциональном анализе В. Франкла занимает понятие экзистенциального вакуума и стремления к смыслу [330]. Хотя Франкл не ставит прямо проблемы идентификации-отчуждения, положения его теории удобно анализировать в тех же терминах. Однако в качестве критерия в данном случае целесообразнее было бы выделить принятие или непринятие человеком ответственности за нахождение смысла и реализацию ценностей. В то же время у Франкла понятие ответственности весьма расплывчато: ответственность — это умение различать, что существенно, а что нет в каждой данной ситуации.

В отечественной психологии понятие ответственности анализировалось Н. А. Минкиной (1990), она заключает, что в настоящее время направления развития ответственности можно представить в виде нескольких векторов, один из которых идет от объективной к субъективной, другой — от внешней к внутренней, осознанной. С ними связан и третий вектор понятия ответственности — не только за поведение, но и за помыслы. В. Энгельгардт (1984) указывает, что ответственность по своей направленности может иметь позитивную идентичность и негативную. Внешняя ответственность, ориентированная

158

на общество, в случае позитивной идентичности означает причастность, участие, состязание. В случае же негативной идентичности — выступает в форме дискриминации, насилия. Наряду с внешней существует внутренняя ответственность, т. е. ориентированная на самого себя. Позитивная внутренняя ответственность означает самовыражение: готовность самос-тоятельно действовать, осуществлять свободный выбор и принимать обдуманные решения, направленные на активное преобразование окружающего мира и развитие нравственных качеств личности, отвечать за их последствия не только перед обществом, но и прежде всего перед своей совестью. Негативная внутренняя ответственность выступает в форме саморазрушения. [200; 87].

Если человек не принимает ответственности, то возникает чувство самоотчуждения, от которого человек спасается бегством в социальную идентификацию при неприятии ответственности. Если она успешна, то возникает самоидентификация (может быть неустойчивой). Если же социальная идентификация неуспешна, она порождает социальное отчуждение. Если же человек с самого начала принимает ответственность, то через социальное отчуждение, тождественное самотрансценденции и творческую социальную идентификацию он приходит к подлинному единству с самим собой — самоидентичности.

Отталкиваясь от традиционных представлений о социальной идентификации и отчуждении, можно прийти к следующим формулировкам профессиональной идентификации и отчуждения. Профессиональная идентификация — это объективное и субъективное (т. е. данное в переживании) единство с профессиональной группой, делом, отдельным человеком, которое обусловливает преемственность профессиональных характеристик (норм, ролей и статусов) личности. Обратный процесс, связанный с объективным и субъективным отвержением этого единства и ломкой профессиональных характеристик личности, есть профессиональное отчуждение. Определения не противоречат реальности, но имеют ярко выраженную эмоциональную полярность (позитивное-негативное).

Мы используем в дальнейшем схему анализа профессиональной идентификации и отчуждения, опираясь на представления, что идентификация и отчуждение есть способ персонализации и самоопределения субъекта через естественно существующую социальную реальность.

В категориях нашего исследования выделяется два типа реальности: опыт, общение, что реализуется в ситуациях и отношениях, а репрезентируется через образ “Я”.

Рассмотрим это подробнее.

159

2.2.1. Порождающий механизм: профессиональная идентификация

Ситуация. Из всеобщей стандартизации и рождается вынужденная социальная идентификация, как средство ощутить себя, по крайней мере, не хуже других. Реклама, столь широко применяющаяся в бизнесе, снижает критическое мышление личности, подгоняет ее под единый стандарт, вырабатывает одинаковые вкусы, потребности, взгляды и т. д. Огромная индустрия развлечений позволяет человеку потратить свободное время, ни разу не задумавшись, слившись с другими столь же жаждущими развлечений. Психология толпы доминирует над психологией индивида. Обучение в школе приводит к тому, что ребенок приучается запоминать информацию, а не мыслить. Вездесущий релятивизм объявляет любую истину относительной — не надо тратить время и силы на поиск истины.

Демонстративная профессиональная идентификация может включать в себя подчеркнутую, возможно вычурную, целостность со своим делом. Вне работы человек продолжает носить слу-жебную одежду, использует профессиональный жаргон, часто апеллирует к своим профессиональным примерам.

Истинная профессиональная идентификация возможна при осознанном единении с социальной группой на основе единства целей и ценностей, на основе общезначимого творческого дела или просто сопереживания.

Профессиональная идентификация на основе принятия ответственности включает в себя личностно приемлемые профессиональные традиции, если они не являются разрушительными для личности, ценности и смыслы творческой деятельности и переживания и сопереживания в коллективном труде, т. е. определяющими являются созидательные цели профессиональной деятельности.

Свобода человека, по мнению Л. С. Выготского, “заключается в том, что он мыслит, т. е. познает создавшуюся ситуацию” [74; 277].

Варианты произвольной идентификации (свободы для других) встречаются в условиях свободного обучения при ориентации учителя на развитие свободы учащихся и в психотерапии, когда психотерапевт помогает клиенту в осознании границ своих возможностей [164; 117].

Отношения. Профессиональная идентификация определяет социальное взаимодействие и специфические формы профессионального взаимодействия. Эти формы тесно связаны с границами профессиональных групп, из чего вытекают важные следствия. Обнаруживаются

160

два вида последствий, связанных с общением и контактами. Во-первых, обсуждение значимых вопросов происходит преимущественно в пределах одной (своей группы). Во-вторых, интенсивность контактов между разными группами обратно пропорциональна статусной дистанции между ее членами.

Вышесказанное М. Борневассер (1993) подтверждает многими примерами. Так, художники имеют больше контактов с художниками, чем с музыкантами. Обратившись к статусным различиям профессиональных групп, находим больше контактов между членами групп равного статуса в сравнении с людьми разных статусных позиций и т. п. [48].

“Я” с точки зрения божественных заповедей, способно плавно переходить в другого (“возлюби ближнего твоего, как себя самого”), но демаркационная черта особой актуальности, представляющей собой “я-тело”, не позволяет принять другого за себя самого. То есть, можно поставить себя на место другого (= идеально и виртуально), но нельзя ни в каком смысле стать другим (= актуально). Однако “другой” возможен, и не только как бесправный объект, над которым властвует “солюционирующая” субъективность. Он может быть осмыслен и принят в принципиально обратной системе координат, ориентированной на отказ от проектов, объективаций, “набрасываний”. Для этого “бросок” субъективного проектирования необходимо переосмыслить как заведомо брошенное в мир присутствие (Dasein).

“Здесь-бытие (Dasein) не само по себе набрасывает само себя, а, напротив, в своем самопонимании постигает то, что оно не господин над самим собой и своим здесь-бытием, но что оно обретает себя среди сущего и обязано принять себя таким, каким себя обрело. [221; 184],

Согласно теории Тайфела, люди борются за положительную социальную идентификацию, и при этом стремятся стать членами групп с более высоким статусом [323].

Образ “Я”. Произвольная самоидентификация свойственна человеку, самоактуализирующему свой идеал Человека-Мастера, свои творческие возможности, стремящемуся к самосовершенствованию.

Самоидентификация при принятии ответственности есть следствие достижения высшей цели профессиональной деятельности, направленной во вне.

С первым отрицательным опытом спонтанного выражения связано образование защит [273; 59]. Вынужденная самоидентификация является следствием успешного “бегства от свободы”. Для обозначения внешних сил, ограничивающих спонтанность, вслед за Э. Фроммом

161

употребляется термин “гетерономное” воздействие, то есть противоречащее росту и развитию индивида в данный момент времени для начинающих психологов — это первый неуместный вопрос, сарказм коллеги или приятеля “Ну ведь ты психолог?!” Нападения начинаются раньше, чем образуется устойчивая профидентичность. Следовательно, надо в ответ кем-то стать. Кем? Преподавателем, первым известным тебе психологом. То есть, идентификация запускается со стороны. Это ответ на угрозу самому себе — умному, знающему, компетентному, контролирующему ситуацию. Референтная группа, вуз являются носителем гетерономного воздействия, все происходит через них как психосоциального посредника.

Кроме того, Фромм выделяет вынужденную идентификацию на основе обладания собственностью, которая заменяет личности ее внутренний мир, на основе достижения престижа. Это проявляется в оценке престижности своей профессиональной деятельности. Апелляция к преимуществам престижности связана с недостатком личностных качеств человека, которыми можно гордиться. Иногда новая эпоха формирует новые традиции, которые позволяют заменить внутреннее богатство личности внешним признанием (слава).

Д. Орлов утверждает:

“Я” в попытках стать собой или кем-то еще, распространить себя в просторы внутреннего или внешнего пребывания, всякий раз возвращается к неопределимости себя как чего-то вполне достоверного из собственных протяжений и пространственных расположений” [221].

Таким образом, через профессиональные идентификацию-отчуждение выражен исполнительный механизм профидентичности.

2.2.2. Порождающий механизм: профессиональное отчуждение

Ситуация. Профессиональное отчуждение порождается общественным характером труда. Рост производительных сил общества поставил человека в положение отчуждения от продуктов труда. Превращение рабочей силы в товар привело к примату занятости над трудом. Именно поэтому безработица в современном обществе является не только экономической, но и психиатрической проблемой. Невроз безработицы связан, по мнению Фромма, с тем, что люди, идентифицировавшие себя с социальным положением рабочего или служащего, теряют свою индивидуальность с потерей рабочего места.

162

Социальному отчуждению немало способствует и укрупнение предприятий, где работники, не зная друг друга, также занимаются одной единственной операцией и не имеют отношения к конечному продукту труда. В целом Фромм говорит о “модусе обладания”, который характеризуется рыночным отношением к миру, людям и самому себе, уподоблением человека вещи.

Системой отчуждения может стать негативно оцениваемое свое дело. Человек начинает его демонстративно избегать, прибегая к различным способам. Делать он это может намеренно, подчеркивая свою дистанцированность в одежде, речи, манерах.

Профессиональное отчуждение при непринятии ответственности является по сути дела синонимом функционального вакуума, где отчужденным является будущее как таковое. Человек стремится освободиться от восприятия профессиональной информации (знаний), усиливающих когнитивный диссонанс; от необходимости целеполагания; от необходимости совершать профессиональный выбор; от фрустрирующих переживаний; от компонентов профессиональной деятельности [164].

Профессиональное отчуждение на основе принятия ответственности предполагает свободное владение профессиональной ролью, умение отодвигаться от личного и концентрироваться на профессиональной ситуации, умение сознательно и адекватно использовать свой профессиональный опыт в личной жизни. В терминологии А. Г. Асмолова, это случай, когда “личность овладевает ролью, использует ее в различных ситуациях” [23; 335]. Произвольное профессиональное отчуждение совпадает с жизненным самоопределением, по определению Н. С. Пряжникова, — “это скорее выбор образа жизни, жизненного пространства, где профессия является лишь средством для построения определенной жизни” [253; 84]

Отношения. Профессиональное отчуждение имеет место при избегании причисления себя к менее высоко оцениваемой профессиональной группе.

Начинают действовать поведенческие ограничения: А избегает продолжительных контактов с Б и наоборот. Разумеется, такое избегание может иметь разнообразные формы, вплоть до агрессивной враждебности. Согласно теории Тайфела (1978), в этом кроется корень социального предубеждения.

Без сомнения, цепь когнитивных и мыслительных процессов имеет место лишь тогда, когда человек обнаруживает черты, несомненно коррелирующие с чертами негативно оцениваемой группы и ее членов. Профессиональное отчуждение может быть осуществлено

163

намеренно, если люди пытаются скрыть свои высоко диагностические черты.

Профессиональное отчуждение возможно при принятии ответственности как сознательного отхода от профессиональной группы, дела, отдельного человека. Человек делает свободный выбор на основе присущего ему критического мышления и фильтрации информации о целях профессиональной деятельности, ценностях и задачах профессиональной группы. Д. Орлов допускает, что никакого “мы”, которое включало бы в себя “я”, завершало бы его, не существует. “Мы” это “другие” (= чужие), они существуют помимо и рядом с “я”, но не образуют глубинных структур идеальной общности [221; 193].

Сознательное отчуждение от других предполагает освобождение от общения, необходимости постоянно находиться в контакте; от роли — необходимости играть с другими в социальные игры, транслировать эмоции, которые не совпадают с истинным отношением; от внешних условий и условностей жизни (норм, стереотипов поведения, этикета, социальных институтов); от стереотипов, ожиданий и оценок другими людьми, не совпадающими со своим представлением о себе; от манипуляций, попыток внедрения за территорию “Я” и коррекции “Я”-концепции другими; от порабощения властью [164].

Потребность бегства от других остро переживали одаренные, творческие люди.

Образ “Я”. Некритическое мышление, неумение мыслить самостоятельно, нежелание задавать вопросы и искать истину отдает человека во власть толпы, еще больше усиливающей эти качества. Малейшее отступление от привычного уклада жизни, необходимость принять профессиональное решение, недолгое одиночество, — и человек теряет себя, стремится спастись от своей непрошенной свободы с помощью защитных механизмов. Э. Фромм проанализировал основные механизмы бегства от свободы (авторитаризм, разрушительность, автоматизирующий конформизм), когда человек, скорее, не осознает, что, осуществляя их, он отдаляется от свободы. Суть этих механизмов заключается в снятии с себя ответственности за свои профессиональные действия и возможность действовать по указке, трафаретно.

Самоотчуждение при непринятии ответственности является следствием неуспешной социальной идентификации. Е. И. Кузьмина полагает, что человек может отказаться от свободы, даже если она представляет для него ценность и уже достигнута, но понимает, что свободным он не нужен другим людям. [164].

Распад субъекта не только позволяет обнаружить следы утраченной целостности на уровне другого, этого извечного объекта

164

трансцендентальной рефлексии. Этот объект воспроизводит негативный слепок расколотой идентичности “я”.

Как утверждал Ф. Ницше: “Много есть таких, которые отбросив свое подчинение, отбросили с ним и последнюю свою ценность” [213].

Разрушение целостности в ее изначальном моменте происходит в той первичной общности, которую представляет собой мы-бытие. Последнее является простором обитания, где “я” пребывает с ближними. Ощущение пустоты, преследующее “труп”, связано с отсутствием ближнего, с недоступностью его как “другого”. Более того, с неосуществимостью любви. [221; 195].

Понятие самоотчуждения на основе принятия ответственности занимает самое важное место в психологической и этической концепции В. Франкла. Он вводит для этой категории особое понятие — “самотрансценденции”. Самотрансценденция — это ориентированность человеческого бытия на нечто, что не является им самим, на мир, на что-то или кого-то, кого мы любим. Самотрансценденция как направленность во вне, интенциональность является для Франкла фундаментальным фактом человеческого бытия. Человек не может жить только для себя и только собой. Он должен быть связан с миром, направлен на мир [330].

Произвольное самоотчуждение включает в себя возможности преодоления личностного эгоизма. Наиболее ярким примером можно считать самопожертвование.

Свободный человек транслирует другим свое свободолюбие, независимость, оригинальность мышления (что свойственно талантливым, одаренным личностям). [164]

2.2.3. Реализующий механизм: профессиональная ситуация, профессиональные отношения, образ “Я”

Профидентичность через профессиональную ситуацию

Э. Фромм по-новому ставит проблему идентичности самому себе, где идентичность понимается как единство человека и его дела: “я то, что я делаю”; идентичности противопоставляется разделение человека и его дела: “я то, чего изволите”. Профидентичность, понимаемую как единство человека и дела, мы рассматриваем через профессиональную ситуацию. Основные компоненты, образующие профессиональную ситуацию: психолог, клиент, проблема.

Проблема характеризуется сутью, интенсивностью, длительностью, явным и скрытым уровнем.

165

Схематически профессиональную ситуацию можно изобразить так:

Реальность — это контракт клиента и психолога, встреча и взаимное принятие людьми друг друга, принятие зачастую безотчетное и преимущественно иррациональное, а устанавливающееся доверие в этом случае имеет эмоциональную основу [65; 27]. Ментальность — это знание о проблеме, мышление, представление психолога о проблеме и способах ее решения, основа его когнитивная. Речь — это использование клиентом языковых средств для передачи информации, жалобы, выражения своих мыслей и чувств. Теоретическая парадигма отражает ту теоретическую концепцию, в рамках которой работает психолог.

Методы — это способы и приемы психологической деятельности, порождены той теоретической ориентацией, которой придерживается психолог.

Наличиствующие моменты — клиент с его проблемой и собственно сам психолог. Они дистанцированы, пространственно не слиты, стягивание в узел, в ситуацию совместной деятельности — временное. Центром профидентичности является парадигмальное самоопределение в концепциях и свободное владение методами. Собственно профидентичность можно характеризовать как геометрию этой схемы с четко очерченными (выраженными) границами.

Идентичность нарушается, когда нарушаются границы. Как известно из геометрии, треугольник — устойчивая фигура. Как только она превращается в параллелограмм, ее устойчивость утрачивается.

Рассмотрим возможные модификации.

1. наличие скрытой, незаявленной проблемы (перенос — контрперенос):

166

2. появление нереального клиента (манипуляция).

3. выход профессионала из своей позиции, или раздвоение профессионала (оценочность, смешение личного и профессионального).

Профидентичность через образ “Я”

Склонность науки прошлых лет рассматривать изучаемого человека с точки зрения общественно значимых функций, в отрыве от его повседневной практики, от его ценностей и наклонностей, как бы разрывая его на части, способствует его обезличиванию, выхолащиванию его уникальной личностной сути.

Современные исследования социальных систем и социальных процессов характеризуются взглядом на мир как на необратимо плюралистический, расколотый на большое количество независимых единиц, неорганизованных ни в горизонтальном, ни в вертикальном порядке. По мнению З. Баумана,

“Когнитивные вопросы типа, как я могу интепретировать мир, что я в этом мире, свойственные модернизму, заменяются посткогнитивными, свойственными постмодернизму, —

167

какой это из миров, что с ним надо делать, какое из моих “я” должно это делать“ [31; 54—55].

В основе синергетического подхода лежит тезис о полной автономии любого живого единства. “Самореферентные системы характеризуются в процессе функционирования непрерывными отсылками к самим себе”, — отмечает У. Матурано.

Если в фундаментальных науках стремятся к элиминации личности исследователя из метода, то в практической психологии личность психолога неотъемлемая часть профессиональной деятельности. В связи с этим актуализируется изучение личности психолога как субъекта профессиональной деятельности и как самореферентной системы.

Свойства, которые исследователи и сами психологи-практики выделяют как профессионально важные качества, нами описываются в системе координат: святость и инициативность.

Все личностные свойства, наличествующие у профессионала психолога-практика мы объединили в понятие “святость”. К святости можно отнести гуманность, духовность, эмпатийность, открытость, этичность, мудрость, порядочность, сдержанность, терпеливость, веру в другого человека, благородство и пр.

Все профессиональные свойства, характеризующие психолога-практика как специалиста, объединены нами в понятие “инициативность”. К инициативности можно отнести интеллектуальность, гибкость, технологичность, прагматичность, аутентичность, наблюдательность, оперативность, решительность и пр.

Тогда профидентичность изображается в этих координатах следующим образом:

Профессиональная идентичность не может быть в 3 квадранте: отсутствие и инициативности и святости ведет к обезличиванию, неуверенности, зависимости. В реальности отечественной психологической практики это может быть либо “серый”, бездарный выпускник

168

вуза, либо чье-то протеже. Шансом на профессиональную успешность у него мало.

Профессионал, попавший в 2 квадрант, — очень хороший человек, приятный во всех отношениях, сочувствующий, отзывчивый, но профессионально помочь не сможет в полной степени он за всех страдает, всем сочувствует, сопереживает и в общем не знает, что с этим делать дальше. Это чаще всего профидентичность начинающего психолога, который переполнен желанием помогать, спасать, но не знает как.

Профессионал, попавший в 4 квадрант, — это человек, хорошо владеющий своим мастерством, технологиями, но он не богат в отношении душевности, эмпатийности, уважения к личности, таинству души. Это чаще всего профидентичность эмоционально сгоревшего человека.

Профессионал, попавший в 1 квадрант, — это мастер своего дела (особенно, если он попадает по выраженности свойств на биссектрису), ему хватает и душевности и технологичности. Именно этот квадрант задает профидентичность, более того именно в нем может быть описана харизматическая личность искусного психолога-практика. Здесь аккумулируются все профессионально важные качества психолога-практика.

Сравним представление о харизме и профидентичности, поскольку обе имеют отношение к профессиональной сфере, более того и харизма и профидентичность высвечивают некие грани профессионального мастерства.

Определяя термин “харизма”, исследователи (М. Вебер, 1988; И. Шифер, 1973; А. И. Сосланд, 1997) указывают, что харизма — качество, благодаря которому человек, ею обладающий, оценивается как одаренный сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по меньшей мере, специфическими особыми силами и свойствами. Однако оценка эта производится только на основании внешних впечатлений, т. е. в основе харизмы лежит всего лишь умение производить впечатление обладания такого рода свойствами. Таким образом, харизматический — это тот, кто может убедить других в том, что он всем этим обладает [304].

Определяя термин “идентичность”, мы исходим из самореферентности человека, ощущения своей уникальности и неповторимости при наличии включенности в социальную ситуацию. Ничего “запредельного” в этом варианте не обнаруживается. Более того, идентичность как тождество уравнивает человека с другими людьми в социальной реальности, но как определенность и целостность она

169

позволяет человеку воспринимать свою уникальность и неповторимость. Главное же различие в адресате — другим или себе — реферируется (сообщается) харизма или идентичность.

Идентичный — это тот, кто реально обладает определенными свойствами, в своей совокупности создающими уникальность и неповторимость человека, осознает их именно как свои и способен во всем своем многообразии (и тождественности другим, и отличии от них) включаться в социальные и профессиональные ситуации, отношения и взаимодействия.

Что касается профессиональной терапевтической ситуации, то здесь, безусловно, существует большой спрос на харизматическую личность. Клиентские экспектации связаны с некими необычными способностями психолога, позволяющими ему с особой силой, не поддающейся рациональному объяснению, влиять на личность и здоровье пациента (клиента). И здесь возможны два пути. Первый сводится к тому, что это клиентское ожидание эксплуатируется теми, кто делает свою ставку именно на видимость таких свойств, не желая объяснять как-либо сущность своего метода. Силы и энергия психолога в этом случае тратятся на замысловатость и вычурность своих действий, обеспечивающих поддержание “слепой веры” клиентов.

Профессионал озабочен поиском идей и приемов, которые дали бы ему в руки безотказное терапевтическое оружие и помогли бы найти свое место в беспорядочном, ожесточенном конкурентной борьбой и внушающем поэтому тревогу профессиональном мире.

Другой путь выбирают те, кто не очень озабочен ожиданиями клиентов, его рассуждения строятся по принципу: “клиенту — клиентово, терапевту — терапевтово”. Этот специалист не пытается дистанцироваться от простых человеческих проблем, он не озабочен подчеркиванием разницы между собой и теми, кто испытывает душевную боль. Профессионалы этого сорта “обречены” на самоисследование. В этом случае психология предстает как профессия, которой нельзя овладеть. Психологами становятся. Силы и энергия специалиста в этом случае тратятся на то, чтобы ощущать себя подлинным, отвечать за свой личностный рост, за подлинное самопознание.

Профессионал адресуется не к тому, что явлено в кризисной ситуации, а потенциалу человека. Профессионализм такого специалиста заключается в способности разглядеть великое в других людях.

Онтологические различия харизмы и идентичности обнаружился в их потенциальной или реальной природе. Если принять утверждение, что потенциально харизматическим может считаться любой человек до тех пор, пока он не докажет обратного, то относительно идентичности справедливо: реально идентичным может считаться

170

любой человек, пока он сам не осознает (почувствует) обратного.

Движущие силы развития харизмы реализуются через наличие двух условий: 1. внешние — конкурентная борьба; 2. внутреннее — властострастие. Движущие силы идентичности реализуются через реализацию условий: 1. внешние — потребность в отношениях и построении жизненных ситуаций; 2. внутренние — потребность в адекватном образе “Я”.

Структура харизмы предстает в единстве имиджа, идеологии и инициативного действия. Структура идентичности может быть представлена в единстве смысла, интеракций и формы. Здесь обнаруживаются некие параллели, указывающие на структурную эквивалентность харизмы и идентичности: имидж-форма; идеология-смыслы; инициативное действие-интеракции.

Однако центральное, порождающее ядро у харизмы и идентичности разное. Харизма выстраивается, осуществляется, определяется относительно УСПЕХА. Идентичность выстраивается, осуществляется, определяется относительно — Я-ИНОЕ. В связи с этим для харизматической личности вся энергетика стягивается к утилизации (объяснению промахов), для идентичной личности — референции (определении себя относительно себя и других).

Если довести параллелизм до предела, то в экстремуме получим: идентичность (как уникальность и неповторимость “Я”) — это харизма вне успеха, а харизма (как совокупность специфических свойств) — это идентичность вне себя. Харизма берет изнутри и извне и прилаживает к миру, манипулирует им. Харизма определяется относительно других как привязка к ним, как зависимость. Идентичность берет изнутри и извне и прилаживает к себе, манипулирует собой. Идентичность относительно других определяется как соотношение с другими и вычисление из них своего, в общем виде как некая привязанность.

Состоявшаяся харизматическая личность обладает резкой выраженностью дихотомии свойств по шкалам: центробежное-центростремительное, чувственное-аскетическое, эзотерическое-экзотерическое, авторитарное-либеральное. Личность, достигшая идентичности не обязательно имеет четкий контур обозначенных свойств, но вот, что непременно проявляется так это осознавание и принятие этих качеств.

Возвращая эти понятия в профессиональное поле, заключаем, что идентичность и харизма относятся к терминам, интерпретирующим профессиональное служение человека, его деловую активность.

171

Сила идентичности — в необходимости достижения, власть харизмы — в мистическом осуществлении.

Таким образом, идентичность и харизма как некие грани профессионального мастерства различаются в следующем: первое отличается подлинностью, второе — искусственностью. Дело здесь не в том, что одно понятие лучше, а другое хуже, дело в том, что они разные по сути. Психолог-практик, обладающий харизмой, в плане профессиональной реализации эксплуатирует харизму, психолог-практик, достигший профессиональной идентичности, для этих целей использует себя, обладающего реальным познанием, методическим инструментарием, инициативой и практическими навыками.

Может ли харизматическая личность быть идентичной? Может ли человек, достигший идентичности, обладать харизмой? По нашему мнению, наверняка, может. Это разные понятия, но не абсолютно исключающие или уничтожающие друг друга. Однако, предполагаем, что это перевод обсуждения в плоскость профессиональной талантливости.

Профидентичность через отношения в профессиональном сообществе.

Е. А. Климов считает бесспорным фактом, что каждый человек живет в своем мире, и предлагает понимать это так, что этот “свой мир” должен частично совпадать, иметь черты сходства, общности с мирами других людей и, следовательно, миром культуры человечества в целом. С этой задачей непременного приобщения к бесконечно великой человеческой культуре и должна быть сопряжена задача профессионального самоопределения. [147;. 149].

Положительные эмоциональные отношения с коллегами играют важную роль в профессиональной деятельности. Профессиональная квалификация часто теряет свою ценность, если из-за своей склонности к обострению взаимоотношений специалисты, во-первых, сами не могут полно раскрываться в работе, и, во-вторых, создавая своим поведением негативную напряженность в жизни коллектива, они объективно являются причиной дезорганизации его деятельности. Сюда же следует отнести и неумение, а порой и нежелание, адекватно оценить результаты своей работы и соответствующим образом сравнить их с результатами деятельности других членов коллектива.

Профидентичность через отношения в профессиональном сообществе предполагает владение умениями в соответствующей форме предложить помощь тому, кто в ней в данный момент нуждается, умение соответствующим образом представить результаты своей деятельности для товарищей, дать адекватную оценку деятельности других специалистов, кроме того, она включает в себя сформированность

172

особого чувства сопричастности ко всему, что происходит в профессиональном сообществе, сопереживание другим людям, коллегам по работе, осознание себя и других в качестве единой общности — “мы”.

Профидентичность отражается в речи через личные и притяжательные местоимения. Идентичность характеризуется четким осознаванием “Я — Мое”, включением этого в контекст профессионально близкого “Мы — Наше”, четкого представления и сопричастности с “Ты — Твое”, “Вы — Ваше”, и разумного дистанцирования и отчуждения с “Он”, “Оно”, “Она — Его”, “Ее”, “Они — Их”.

В более широком контексте эту мысль выразил М. М. Бахтин, говоря о “преодолении чуждости чужого без превращения его в чисто свое” [32; 371].

Э. Фромм утверждает, что человеку трудно обрести профидентичность ибо его профессиональный успех в жизни зависит не от его реальных способностей и мастерства, а “от признания их личности теми, кто платит за их услуги или нанимает на работу за жалование”.

Неустойчивая идентичность черпается не в самом себе, а в мнениях окружающих. Когда всеобщее мнение становится над индивидуальным “я”, отношения между людьми становятся поверхностными, поскольку общаются уже “не сами люди, а “взаимозаменяемые товары” (Э. Фромм).

2.2.4. Конкретизация механизма реализации

Ритуалы. Трансляция информации в идентификационном поле может выполняться через ритуал. Рассмотрим его роль в этом качестве подробнее.

Индивид, обладающий потенциями, тормозится общественным отношениями. Ритуал освобождает потенции. Предъявление личности

173

психологических требований и несовпадение психологических характеристик самой личности служат основой для цели ритуала. Ритуал является психологическим регуляторным механизмом. В ритуале абсолютно четко соотносятся действие и смысл, которые, собственно, и обеспечивают органическую включенность условного ритуального действия в конкретный жизненный процесс [266].

Ритуальное действие наполнено магическим ощущением подлинности. Оно и переживается по-иному, создавая иное эмоциональное поле субъекта. Ритуал, оцененный извне, ведет к социализации, ритуал, оцененный изнутри, ведет к идентификации. Вероятно, поэтому общество узурпирует ритуал (бракосочетание, похороны и др.). А. И. Белкин пишет о значимости ритуала ношения одежды в становлении половой идентичности.

Внутри ритуал полон смысла. Он есть внутреннее бытие чувства. “...историческая и культурная практика свидетельствуют о том, что как раз ритуальные действия обладают в человеческом восприятии гораздо большей степенью подлинности и значимости, нежели иные формы бытия...” (Ретюнских, 1997).

“Ритуал — основа любого священнодействия, чем больше ритуалов, обязательных для исполнения, тем сама жизнь ближе к священнодействию, т. е. к соединению человека с высшими силами” (Ретюнских, 1997).

Ритуал выступает как формирующее личностное начало (Ретюнских, 1997). Природа — биологическое основание жизни, ритуал — внешнее, качественная определенность. Ритуал есть само бытие культуры.

Ритуал, понимаемый как комплекс повторяющихся, закрепленных архетипических действий (телодвижений и звуков), согласно идее М. Элиаде, есть попытка возврата к Началу в момент генезиса Бытия, в сакральное время для того, чтобы ощутить себя со-делателем мира, принять участие в со-творении. Каждый человек может иметь собственную интерпретацию момента генезиса, т. е. собственный набор действий; важно, что, исполняя их искренне, с полной самоотдачей, отрешаясь от жизни, иступленно, человек выходит из временного потока в настоящее, и пока он там находится, он не подвластен времени (вспомним Кастанеду: пока воин танцует, смерть не властна над ним). Эта точка стяжения бытия есть такое состояние бытия, в котором нет привычных нам понятий движения (как последовательности событий), времени (как фона, на котором события меняются), пространства (как набора всевозможных траекторий движения). Непременным условием существования ритуала Элиаде считал его постоянное повторение: сознание входит в Сакральное Настоящее и выходит

174

из него в профанное время. Важен именно сам момент перехода, поскольку в сакральном времени сознания как рефлексии на “Я-образе” еще нет, а в обычном состоянии оно уже полностью отождествлено с ним. И только момент входа-выхода позволяет ощутить себя как сгусток осознавания, оставаясь еще свободным от своего “Я-образа”. Исполняя ритуал с полной самоотдачей, человек своим восприятием входит в те пласты психики (= во внутреннее), где этот архетип существует, а для понимания воспринимаемого ему необходим какой-то способ толкования, первичный космогонический миф, разворачивающий и утверждающий систему необходимых понятий, предикатов и их соотношений. М. Элиаде полагает, что как вне мифа нет полноценного человеческого сознания, так и вне ритуала нет человеческого (= культурного) поведения. Таким ообразом, понимая культуру как результат способа толкования некой группы символов, можно сказать, что ритуал — это способ восприятия и толкования базовых символов культуры, осуществляемый посредством поведенческих действий.

Ритуалы являются одним из способов фиксации некоторых отношений к процессу и результату труда.

Для магических действий характерна обязательность выполнения всех элементов этой процедуры. Ритуалы обеспечивали поддержание и воспроизводство организационных способов коллективного труда; поддержание и сохранение положительных эмоциональных переживаний; выделение авторитетов — людей, пользовавшихся уважением, мудрых, опытных и знающих; контроль за отклонениями от оптимальных способов и последовательностей трудовых действий; создание технологической ориентировки в деловых начинаниях и формирование личностного отношения к делу.

Знаковые средства помогали закрепить в памяти поколений важные обобщения, вынесенные из трудовой жизни, идеи общественных ценностей, связанных с продуктивным трудом, теми благами, которые преобразуют жизнь людей, делают ее счастливой и осмысленной. Символический характер знаков имел образную ассоциативную связь с существенными элементами определяющих форм трудовой жизни и составлял ту часть мифологической картины мира, которая была детерминирована объективной действительностью.

Возникновение культовых ритуалов закрепляло формы воздействия на людей, которые позволяли более эффективно создавать у них восприимчивое состояние сознания, управлять их памятью и вниманием, направленно воспитывать полезные для коллективной жизни личные качества. Ритуалы способствовали преднастройке к

175

работе, регулировали соответствующее поведение. Внешний предмет труда визуализирован, тогда как особенности динамики состояний в труде, профессиональных умений гораздо менее очевидны. Чтобы их освоить, неизбежны были не только затраты времени, но и своеобразная информационная избыточность. Ритуалы как средства овладения психикой составляли важную часть самого образа жизни. Критика и перестройка любого образа жизни, его внедрение должны предполагать, в частности, и соответствующий новый психорегулятивный компонент, если не мифологические образы, то столь же эффективные другие внутренние средства саморегуляции и самоорганизации [320].

Для становления профессиональной идентичности важное значение имеет ритуализация в профессиональном поведении, основанном на соглашении взаимодействие по меньшей мере двух людей, которые через определенные интервалы времени возобновляют его в повторяющихся обстоятельствах, например, в защите дипломов, диссертаций. Оно имеет важное значение для “Я” всех участников. В ритуалах социальная группа побуждает посвященного пройти через испытания, совершить деяния ради такого человека, уподобление с которым позволяет найти свое “Я”.

Сосланд А. И. полагает, что ритуалы и символы, правила поведения и приветствия — это то, чему необходимо хранить верность, нечто незыблемое.

К психотерапевтической жизни это относится самым непосредственным образом. В сущности, неважно, какую именно технику предлагает терапевт-новатор, важно его суровое отношение к необходимости соблюдать терапевтический ритуал во что бы то ни стало. ...Любая перемена может быть расценена окружающими вовсе не как позитивная эволюция, но как предательство интересов дела, в которое они вовлечены.

“Посвящение“ происходит посредством учебного анализа, участия в тренингах. Очень важным обстоятельством является наличие именно живого непосредственного контакта. Теория, технический ритуал, миф, которым живет, без сомнения, любая школа, передается по цепочке вместе со свидетельством о прохождении учебного анализа или тренинга [304].

В практической психологии ритуал, кроме описанного Сосландом формального, навязанного значения, имеет и более глубокий смысл. Психотерапевтическая ситуация требует от психолога профессионального мастерства, основанного на личном опыте погружения. И в этой бездне надежным способом удержания себя от распада

176

выступает ритуал, совершаемый искренне, достойно, обреченно и некомментируемо. Именно ритуал, который является действенным способом практического проживания предлагаемого психотерапевтического мифа, сбивает и удерживает вокруг исполнителя его экзистенциальную метрику — ритуал, вытекающий из самого исполнителя, но который задается в психотерапии и оформляется, становясь невербальной составляющей будущей индивидуальной аксиоматической базы клиента, психотерапевтом.

В ритуализации, затрагивающей проблему передачи опыта человечества из поколения в поколение и функциях этого опыта в социально-типическом поведении личности, предстает реальный факт существования класса надсознательных надындивидуальных явлений.

Надсознательные явления имеют социальное происхождение. В их основе лежит объективно существующая и являющаяся продуктом совместной деятельности человечества система значений (А. Н. Леонтьев), опредмеченных в той или иной культуре в виде различных схем поведения, социальных норм и т. п.

Асмолов А. Г. утверждает, что в социогенетическом аспекте предшественниками идентификации как одного из механизмов персонализации выступают прежде всего обычаи и ритуалы перевоплощения. “Надсознательные явления представляют собой усвоенные субъектом как членом той, или иной группы образцы типичного для данной общности поведения и познания, влияние которых на его деятельность актуально не осознается субъектом и не контролируется им” [23; 382]. Эти образцы, усваиваясь через такие механизмы социализации, как подражание и идентификация, определяют особенности поведения субъекта именно как представителя данной социальной общности, т. е. социально-типические особенности поведения [23; 382].

Стеретипы. Стереотипы — это эмпирическое бытие идентификации. В этом плане идентификация задана, но она не утрачивает субъективный смысл. Эмпирическое бытие характеризует ее укорененность в антропологической реальности, позволяет проследить ее глубинные закономерности и сущность и увидеть экзистенциальный характер.

Рассматривая процесс познания человека человеком как специфический мыслительный процесс, М. Кук отмечает, что при оценке людей человек использует так называемые правила идентификации, из которых, например, вытекает, что люди, имеющие определенные физические свойства или ведущие себя определенным образом, имеют определенные личностные качества [394]. Основным компонентом

177

правил идентификации, по мнению М. Кука (когнитивист), являются стереотипы.

Под стереотипом понимается устойчивый образ или устойчивое представление о каких-либо явлениях или людях, свойственное представителям той или иной социальной группы. Разные социальные группы, реальные (нация) или воображаемые (профессиональная группа) вырабатывают стереотипы, устойчивые объяснения определенных фактов, привычные интерпретации вещей.

Для отдельного человека, воспринявшего стереотипы своей группы, они выполняют важную функцию упрощения и сокращения процесса восприятия другого человека, явления. Стереотип может быть рассмотрен как инструмент “грубой настройки”, позволяющий человеку “экономить” психологические ресурсы. Они имеют свою “разрешенную” сферу применения: ими активно пользуются при оценке профессиональной принадлежности. [40; 39].

Интересен в этом плане феномен “белой вороны”, отражающий ярко выраженное несоответствие стереотипам. Но это вовсе не обязательно означает утрату “белой вороной” своей идентичности (социальная может утрачиваться, а личностная может возрастать).

В настоящее время изучены следующие виды стереотипов: национальные, этнические, ролевые, половые, возрастные и некоторые другие. Вместе с тем Н. А. Рождественская ссылается на констатацию известного американского психолога Р. Тагиури, в американской культуре почти не исследуются профессиональные и классовые стереотипы [272; 71].

2.2.5. Описательный механизм: когнитивная, эмоциональная и поведенческая составляющие

Когнитивная составляющая. В онтогенезе индивид то идентифицируется или хотя бы “прикасается” к другому “мы”, то отходит от него и идентифицируется с другим. Так вырабатывается способность принятия различных точек зрения, освоения различных моделей поведения, формируется внутренний мир личности, все более дифференцирующийся. (Абраменкова В. В.). В процессе профессионального развития человек идентифицируется с некоторой профессиональной группой, мысленно примеряет на себе новую модель поведения, затем отходит от этой группы, критически перерабатывает ее опыт, чтобы, возможно, снова вернуться к ней, но уже на основе сознательной и ответственной. Отсюда профессиональная идентификация как уподобление,

178

согласование, солидарность, вероятно, обеспечивает усвоение способов поведения, норм конвенциональных ролей. Возникновение отчуждения обусловлено развитием самосознания, потребностью утверждать свою самостоятельность, критически относиться к требованиям других.

Мотивационный механизм ролевой идентификации заключается в потребности исполнения социализированной роли в профессиональном обращении с коллегами, т. е. в стремлении соответствовать образцам адекватного профессионального поведения с тем, чтобы быть принятым среди специалистов и чувствовать себя достаточно компетентным и уверенным в общении. В этих условиях наиболее знакомый специалист выступает как необходимая и наиболее доступная модель обучения соответствующему профессиональному поведению, что и объясняет ролевую идентификацию именно с ним.

Подражание, идентификация, интроекция — необходимые предварительные условия для последующего вступления в социальное сообщество. [Обухова Л. Ф., 1978). Человек способен не только подчиняться моральным требованиям своего социального окружения, но и “сам принимает в них участие и может чувствовать себя их представителем”. Однако эта внутренняя инстанция долгие годы нуждается в поддержке и опоре со стороны авторитетного лица, который может служить “образом спокойной силы и безграничного могущества” (Кохут) и может легко разрушиться из-за сильных переживаний и разочарования в нем.

При создании определенного навыка общения с коллегами и развития самой ролевой структуры профессионального поведения потребность в соответствующем обучающем аффекте со стороны авторитетного специалиста постепенно снижается и, соответственно, становится менее актуальной ролевая идентификация с ним. Существенно и то, что регресс идентификации обусловлен развитием профессионального самосознания и формированием функционального образа “Я”.

Модель поведения себя в роли авторитетного лица в отличие от реальной модели соответственного профессионального поведения среди коллег, требует большего времени для своего формирования (создания стереотипов поведения) и отличается относительно большей устойчивостью.

В период наиболее выраженной профессиональной идентификации выбор роли авторитетного специалиста связан как с объективными факторами компетентности и престижности, так и субъективными

179

факторами укрепления и подтверждения значимыми профессионалами успешности становления функционального образа “Я”,

Развитие и обогащение функционального образа “Я” в процессе профессионального развития тесно связано с выбором, принятием обдуманных решений, с различением своих ожиданий и реальности, профессионального оценивания и самооценки и т. д. Такое развитие соответствующим образом меняет структуру профидентичности, тем менее оно сопровождается “субъективным чувством непрерывности самотождественности” (Эриксон, 1968).

Представления индивида о самом себе как о личности и профессионале, как правило, кажутся ему убедительными независимо от того, основываются ли они на объективном знании или субъективном мнении, являются ли они истинными или ложными. Познание самого себя формируется на основании многократных сопоставлений и сравнений себя с другими людьми. Это познание постоянно развивается. Переоценка или недооценка себя приводит к соответствующему поведению.

Эмоциональная составляющая. Онтологическую сущность идентификации составляют чувства, переживания (даже аффект, кризис). Если есть амбивалентность чувств, идентификация не наступает, либо носит ущемленный, неполноценный характер. При позитивных чувствах идентификация происходит благодаря им; при негативных чувствах идентификация происходит вопреки им; при отсутствии чувств (равнодушии), идентификация не наступает или носит искаженный характер.

Эмоциональная профессиональная идентификация совершается, главным образом, в процессе профессионального общения.

Общение рассматривается Л. С. Выготским как процесс, основанный на разумном понимании и намеренной передаче мыслей и переживаний с помощью известной системы средств. Он писал о “передаче переживаний” и возможно предположить, что в этих процессах происходит как бы перенос индивидуальных характеристик общающихся и формирование идеальной представленности их в чужом “Я”. Видимо, именно в процессе общения происходит трансляция “личностных смыслов” и переживаний.

По мере развития симпатии в межличностных отношениях возникает и синтония как способность откликаться на эмоциональное состояние другого человека. Синтония, в свою очередь, является основой сопереживания как способности “присваивать” основные свойства эмоционального состояния другого человека и вчувствоваться в его жизненную ситуацию.

180

Л. В. Попова считает, что наличие только эмпатийных переживаний не может быть показателем наличия идентификации в смысле процесса присвоения определенных характеристик модели — в данном случае, утверждает она, мы имеем дело с частичной или транзитивной идентификацией, составляющей основу сопереживания, соучастия в эмоциональном опыте других людей.

По критериям отношений с внешним миром — ассимиляции и социализации — Э. Фромм выделяет следующие виды межличностных отношений: симбиотический союз, отстраненность-деструктивность; любовь.

Любовь представляет плодотворную форму отношения к другим и к самому себе. “Это проявление близости между двумя человеческими существами при условии сохранения целостности каждым из них” [334; 110].

В рамках идентификационных границ, определяемых интерактивными взаимодействиями, реконструируется определенный тип идентичности. Если отношения узкие, четкие, ярко выраженные, ситуация взаимодействия привычная, то и идентификация однозначная, устойчивая (в терминах Антоновой — закрытая идентичность). Если спектр отношений широкий, нечеткий, необычный, то идентификация многоплановая, но неустойчивая (в терминах Антоновой — открытая идентичность).

В исследовании В. В. Абраменковой установлено, что ситуация общности, заданная подлинно совместной деятельностью, способствует установлению определенной степени тождественности переживания. Единство действий всех участников, единая цель и способ ее реализации в ситуации, когда все оказываются в равном положении, объединяют участников между собой, актуализируют межиндивидуальную идентификацию. По отношению к одному участники ведут себя таким образом, чтобы его позиция в совместной деятельности и его эмоциональное состояние были тождественными остальным. [1; 8].

Качества, которые человек приписывает собственной личности, далеко не всегда являются объективными, и, вероятно, с ними не всегда готовы согласиться другие люди. В основном в попытках охарактеризовать себя, как правило, присутствует сильный личностный, оценочный момент, источником которого является субъективная интерпретация реакций других людей на эти качества, а также то обстоятельство, что они воспринимаются как на фоне объективно существующих стандартов, так и через призму общекультурных групповых или индивидуальных ценностных представлений, усвоенных в течение жизни. Эмоциональная составляющая существует в силу того,

181

что её когнитивная составляющая не воспринимается человеком безразлично, а пробуждает в нём оценки и эмоции, интенсивность которых зависит от контекста и от самого когнитивного содержания.

Источником оценочных значений различных представлений человека о себе является его социокультурное окружение, в котором они нормативно фиксируются в языковых значениях. Источником оценочных представлений человека могут быть также социальные реакции на какие-то его проявления и самонаблюдения (Бодалев А. А.) [41].

Поведенческая составляющая. Э. Фромм пишет, что идентификации, посредством которых индивид вступает в отношения с миром, определяют суть его характера; характер он определяет как (относительно перманентную) форму, служащую проводником человеческой энергии в процессе ассимиляции и социализации. Характер выражается непосредственно в поступке и позволяет человеку действовать вполне последовательно. Человек может устроить свою жизнь сообразно своему характеру и достичь определенного уровня соответствия между внутренней и внешней ситуациями. Более того, характер выполняет также функцию отбора идей и ценностей. Он также дает основу для приспособления индивида к обществу. Суть этого характера та же, что и у большинства членов данного социального класса или культуры [334; 63—65].

На ранних этапах подражание носит безоговорочный характер и выступает в форме простого копирования поведения. Подражание облегчает приобретение атрибутов поведения. Выготский Л. С. считал подражание источником возникновения всех специфических человеческих свойств сознания и видов деятельности. Подражание представляет собой сложный социально-психологический феномен, выступающий как в форме неосознанного или недостаточно осознанного копирования, так и в форме сознательного воспроизведения внешних черт поведения, действий и поступков людей.

Аронфрид Дж. считает, что условием имитации поведения должно быть совпадение наблюдения модели с сильным аффективным состоянием индивида. Представление о поведении модели становится аффективно значимым, что обусловливает последующее имитационное воспроизведение этого поведения.

Подражание и имитация обозначаются многими психологами термином “идентификация”.

Таким образом, идентификация в когнитивном плане — это сравнение, в эмоциональном — оценивание, в поведенческом — уподобление. Эмоционально начавшись в детстве, продолжаясь в период обучения,

182

она длится весь жизненный цикл.. Во взрослом состоянии она захватывает профессиональную область.

Таким образом, профидентичность может быть построена через три составляющие, которые в “Я-концепции” часто определяют как совокупность установок “на себя”:

1. Когнитивная составляющая установки (профессиональные знания и профессиональные убеждения)

2. Эмоционально — оценочная составляющая (эмоциональное отношение к профессиональным убеждениям и знаниям)

3. Поведенческая составляющая (соответствующая реакция, которая, в частности, может выражаться в поведении).

Иными словами, образ “Я” — это не только констатация, описание черт своей личности, но и вся совокупность их оценочных характеристик и связанных с ними поведенческих проявлений.

Всякая установка — это эмоционально окрашенное убеждение, связанное с определённым объектом. Особенность “Я-концепции” как комплекса установок заключается лишь в том, что объектом в данном случае является сам носитель установки. Благодаря этой самонаправленности, все эмоции и оценки, связанные с образом “Я”, являются очень сильными и устойчивыми.

Особая роль в этом процессе принадлежит рефлексивным действиям. Это подчеркивалось многими ведущими психологами. По мысли Л. С. Выготского, именно рефлексия позволяет человеку наблюдать себя в свете собственных чувств, внутренне дифференцировать “Я” действующее, рассуждающее и оценивающее (1984 г.). Х. Хекхаузен отмечал, что рефлексия наделяет самосознание обратной связью [343].

Образ “Я” включает в себя многообразие знаний субъекта о себе разной степени осознанности, дифференцированности и обобщенности. Генетически исходной формой образа “Я” является образ самого себя, репрезентирующий целостное отношение индивида к себе.

Чешир Н., Томе Г. полагают:

“Наша склонность приписывать Я определенные функции, превращать его в нечто антропоморфное, наделять самостоятельной сущностью связана, очевидно, с нашим общим подходом к теоретическим построениям. Мы как будто воображаем, что эти построения прямо отражают внутреннюю форму нашего опыта, в то время как они представляют собой всего лишь один из многих возможных способов активного “конструирования” этой формы.” [355; 29].

183

2.3. Профидентичность: функциональный образ “Я”

2.3.1. Личностные характеристики консультантов и групповых терапевтов

Возникший спрос на психологические услуги привел к появлению достаточно большого числа практикующих психологов, работающих в самых различных областях. [45; 178].

Как и в любой профессии, где пытались определить профиль идеального кандидата, не существует какой-либо совершенной модели психолога, по которой можно было бы оценить каждого новичка, однако выявлены определенные общие характеристики, влияющие на успех и личную удовлетворенность работой.

Профессиональное качество психолога — способность понять личность в целом как особую индивидуальность — является определяющим, а методический арсенал — лишь вспомогательным средством (Флоренская Т. А.), инструментарием, в котором нуждается, скорее, средний специалист, чем мастер высокого класса [329; 15].

Известно описание Г. В. Олпорта восьми личностных качеств, необходимых для того, чтобы хорошо разбираться в людях: 1. опыт; 2. сходство; 3. интеллект; 4. глубокое понимание себя (Insight); 5. сложность; 6. отстраненность; 7. эстетические склонности; 8. социальный интеллект [188; 6—8].

Смит Г. выделил четыре компонента сенситивности, которыми должен обладать практический психолог: наблюдательская, теоретическая, номотетическая, идеографическая сенситивность [188; 4,5].

Сидоренко Е. В., Хрящева Н. Ю. выделяют некоторые общие качества практического психолога.

• Психологическая наблюдательность — это чувствительность в восприятии психологических явлений, других людей. Хороший наблюдатель обладает высокой обсервационной и идеографической сенситивностью, т. е., с одной стороны, он способен видеть другого человека и запоминать, как он выглядел, что говорил и что делал, а с другой стороны, он обладает способностью “нанизывать”, аккумулировать наблюдения и использовать все увеличивающийся объем информации о человеке для формирования более точного его понимания.

• Психологическое мышление — это особый способ, стиль мышления, предполагающий способность чувствовать психологическое

184

содержание наблюдаемых событий и умение его анализировать. Развитое психологическое мышление характеризуется высоким уровнем всех мыслительных операций, децентрированностью, высокой версионностью, прогностичностью и парадоксальностью.

• Самообладание — это способность концентрироваться на психологической задаче, несмотря на негативные эмоциональные со стояния, возникающие во время работы, а также невзирая на внешние отвлекающие, мешающие или провоцирующие воздействия.

• Умение слушать означает слышать то, что человек хочет сообщить на самом деле, не только то, что он говорит вслух, но и то, что передается без слов. При этом слышать другого — это также и слышать самого себя, улавливать свои реакции, которые возникают в ответ на те или иные слова, действия, проявления человека.

• Эмпатия — это способность к сопереживанию, сочувствию, соучастию. Она помогает понять состояние человека, установить с ним доверительные отношения, в результате чего возникает атмосфера, позволяющая клиенту экспериментировать со своим поведением, изменяться.

• Креативность — это способность к нестандартным решениям и поведению, способность обнаруживать новые решения проблем или новые способы выражения. Креативность помогает психологу преодолевать стереотипность поведения, находить оригинальные решения проблем в сложных ситуациях [292; 100—106].

Важным качеством практического психолога А. Ф. Бондаренко считает особый, деонтологический, менталитет, основу которого составляют личностные смысловые структуры, определяющие этические мотивы и способы деятельности безотносительно к институциональным стандартам. “Кодекс чести” содержит лишь самые общие правила и нормы поведения и затрагивает экзистенциальные проблемы и смыслы деятельности [46; 140].

В святоотеческом учении достаточно четко определены духовные дары (от Духа Святого), обладание которыми необходимо в профессиях по оказанию вспомошествования другому человеку: дар мудрости (софиа гнозис), дар знания, дар веры, дар целительства, дар чудотворения, дар пророчества (профития), дар различения духов (диакрисис пневматон), дар служения (диакония), дар языков, дар пастырства (хивепнисис) и дар любви (агапе).

Из всех даров дар любви есть наивысший. Кроме вышеуказанных, В. Невярович подчеркивает, что плодами действия в человеке

185

Св. Духа являются: “радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание” (гал. 5, 22—23)”. [212; 32].

В психограмме профессии психолога, составленной по материалам японских авторов, наличиствуют следующие черты: внимание, стремление понять позицию других, дружелюбие, общительность, способность стать лидером, вежливость, обходительность, руководство здравым смыслом, жизнерадостность, мужество, смелость, терпеливость, склонность к разнообразию, энтузиазм в трудовой деятельности, тщательность, схватывание новых идей, самостоятельность, ответственность, аккуратность и последовательность в работе, способность к планированию своего будущего, способность к словесным высказываниям, хорошая память, способность обучать других, умение заботиться о больных, умение заботиться о посторонних [324; 154].

Основные психические свойства: дружелюбие, общительность, вежливость, обходительность, жизнерадостность, умение заботиться о посторонних.

В управленческом консультировании повышенные требования предъявляются к аналитическим способностям и умению решать проблемы, специальной компетенции в области поведенческих реакций, общения и к умению помочь другим людям понять необходимость изменений и определить пути их введения. [325].

Качества, которыми должен обладать консультант делятся на две широкие категории: интеллектуальные способности и личностные свойства.

• Интеллектуальные способности: способность усваивать материал быстро и легко, способность наблюдать, суммировать, отбирать и оценивать факты, здравые суждения, индуктивный и дедуктивный логический ход мысли, способность к синтезу и обобщению, экспериментальная гибкость. Способность к анализу дилемм: диагностические навыки, практицизм, проницательность, тонкое восприятие и интуиция.

• Способность понимать людей и работать с ними: уважение к мнению других людей, терпимость, способность предвосхищать и оценивать человеческие реакции, легкость в налаживании человеческих контактов, способность завоевать доверие и уважение, вежливость и хорошие манеры: способность выслушивать собеседника, умение вести устное и письменное общение, способность учить и обучать людей, способность убедить и создать мотивы для действий. Умение почувствовать климат организаций: проницательность, интуиция,

186

умение воплотить замыслы в реальные дела (знание бихевиоризма и методов самодисциплины), воображение. Объективность, честность, прямота, большая терпимость, способность противостоять высокому уровню фрустрации, зрелость и ощущение реальности, которое помогло бы понять, что многие из консультативных действий и надежд на прогрессивные изменения окажутся тщетными. Чувство времени и искусство понимания межличностных отношений., способность убеждать и такт.

• Интеллектуальная и эмоциональная зрелость: стабильность в поведении и действиях, независимость в выводах, способность противостоять давлению извне и справиться с фрустрацией и неуверенностью, способность действовать уравновешенно и в спокойной объективной манере, самоконтроль во всех ситуациях, гибкость и адаптируемость к меняющимся условиям.

• Личная напористость и инициатива: нужная степень самоуверенности, здоровое честолюбие, дух предпринимательства, мужество, инициатива и самообладание в действии.

• Соблюдение этики и честности: искреннее желание помочь другим, исключительная честность, способность осознать границы собственной компетентности, способность признавать ошибки и извлекать уроки из неудач.

• Физическое и умственное здоровье: способность переносить специфические рабочие и бытовые условия консультантов по вопросам управления [325; 282—286].

Р. Гринсон утверждает, что то умение, которого требует от аналитика психоаналитическая ситуация, во многом зависит и от его личности и характера, от его темперамента, чувствительности, отношений, привычек, ценностей и интеллекта [89].

Аналитик должен обладать жизненным интересом к людям, их способу жизни, эмоциям, фантазиям и мыслям. Ему следует иметь испытующий ум, ищущий знаний, причин и происхождений. Энергия, побуждающая человека в этом направлении, исходит из его любопытства, которое должно быть богатым количественно и благожелательным качественно.

Особая чувствительность, которая помогает аналитику различать неявные комбинации аффектов в модуляции тона и ритма пациента, связана с его пониманием музыки.

Очень полезно быть свободным от ограничений, которые накладывает конвенциональное общество, и быть относительно индифферентным

187

к поверхностным событиям повседневной жизни, необходима легковерность и доля скептицизма.

У людей, которые обладают способностью и желанием заниматься поисками инсайта, даже когда это причиняет боль, отличающихся любовью к правде, проявлению независимости ума и интеллектуальным мужеством перед лицом нового, неконвенционального и неизвестного, желание понять другого человека стало уравновешенной, автономной функцией. Для того чтобы достичь этого, аналитик должен на время отказаться от какой-то части своей идентичности, а для этого он должен иметь свободный или гибкий образ “Я”.

Р. Гринсон подчеркивает обязательность наличия хороших вербальных способностей, способности использовать разговорный язык живо и экономично, умения молчать.

Аналитик должен иметь желание помогать и лечить пациента, он должен беспокоиться о благоденствии пациента, не теряя при этом из виду своих отдаленных целей. “...это нечто, для чего нет модели в реальной жизни” [89; 318].

“Аналитик должен обладать высоким уровнем эмоциональной мобильности и гибкости... Нашей целью не является уничтожение любой своеобразности человеческого характера ради схематической “нормальности”, также не требуется, чтобы личность, которая “тщательно проанализирована”, не чувствовала никаких страстей и не имела внутренних конфликтов...

Высокий интеллектуальный и культурный уровень действительно требуется от аналитика, но всесторонний, легко схватывающий разум является даже более важным [89; 322].

Некоторые авторы на вопрос, обладают ли психотерапевты какими-то специфическими особенностями личности, отвечают отрицательно.

Среди общих профессиональных качеств психолога-психотерапевта выделяют следующие: