4.3. Проблема метода в социологии управления

"Можно только поражаться чрезвычайной путанице, царящей в этой области, - пишут Р. Пэнто и М. Гравитц о проблеме методов в социальных науках. - Большинство авторов различают метод и методы. Однако термин "метод" используется и для характеристики приемов, применяемых на различных уровнях, различных по своей философской направленности, наконец, по применимости к конкретным этапам исследования". В этом же духе высказывается и В.А. Ядов: "Ни в отечественной, ни в зарубежной практике нет единого словоупотребления относительно частных приемов социологического исследования. Одну и ту же систему действий некоторые авторы называют методом, другие техникой, третьи процедурой или методикой, а иногда методологией". Привлечение новых цитат стало бы лишь подтверждением терминологической разноголосицы в этой области. Одной из причин такого положения дел является слабая различимость в социологической литературе используемых в социальном познании видов знаний. Прежде всего это касается различения знаний по их функциям в процессе исследования (так, еще недостаточно различают научное и методологическое знание, теоретическое и эмпирическое, описательное и объяснительное) и по их месту в этом процессе (исходное знание и результирующее, гипотетическое и установленное). В то же время нельзя не учитывать, что получению различных видов знаний соответствуют и различные методологические средства и технические приемы. Их нельзя рассматривать раздельно, как нельзя рассматривать любой инструмент (отвертку, молоток, дрель) или средство (лекарство, например) вне целевого их назначения и соответствующих процедур. Мы различаем методологические подходы, методы и технические приемы. Методологические подходы, с одной стороны, опираются на философские и (или) общенаучные методологические принципы, на которых строится та или иная наука, а с другой стороны, они определяют конкретное направление исследовательской деятельности, организуют поиск (или получение) нового знания (основную научную процедуру). В нашем случае используется теоретико-эмпирический подход на основе экспериментальной процедуры. Такой подход предопределяет требования к выбору методических средств и технических приемов (о методологической организации исследования и методической системе мы говорили выше). Под методическими средствами (или просто методами) мы понимаем неоднократно используемую совокупность принципов, правил и операций, созданную для надежного и обоснованного получения нового знания определенного вида. Реализация методических средств (методов) осуществляется при помощи отдельных технических приемов, основу которых составляют приемы фиксации и измерения свойств объекта исследования. Слово "процедура" мы применяем для обозначения любой рационально организованной последовательности исследовательских действий. Оно может относиться как к осуществлению методологического подхода, так и к техническим приемам. Таким образом, методологический подход, методы и технические приемы - это соподчиненные, искусственно созданные средства воздействия субъекта исследования на объект для получения нового знания о последнем. Главный основной и самый трудный вопрос заключается в том, чтобы заранее определить, какого типа знания об объекте недостает, что именно нужно получить в ходе исследования. Вся совокупность используемых (конструируемых) средств не будет иметь никакого смысла, если они не будут соответствовать поставленной проблеме. В свою очередь, все социологическое предприятие (исследование) не может дать нового знания о социальной реальности, если не удается достаточно эвристично сформулировать исследовательскую проблему. Формулирование исследовательской проблемы - прерогатива исключительно ученого-исследователя. В литературе принято определять познавательную проблему как противоречие между существующим знанием о каком-либо объекте и необходимым знанием о нем для успешного осуществления практических действий, но сама процедура постановки проблемы пока не имеет логико-методологического обоснования. В известной работе В.А. Ядова речь идет о проблемной ситуации, которая имеет гносеологическую и предметную стороны, но в ней нету указания на переход к собственно исследовательской проблеме, т.е. к тому аспекту проблемной ситуации, который непосредственно организует процесс конкретного социологического исследования. Проблемная ситуация представляет собой только предпосылку исследования, оправдание его актуальности с научной и практической (социальной) сторон, сама же исследовательская проблема вырастает из постановки теоретических задач в ходе выделения предмета исследования на основе занятой исследователем методологической позиции. Роль экспликатора исследовательской проблемы состоит в том, что он позволяет сформировать гипотетическое знание об объекте, которое требуется проверить в ходе исследования, однако вопрос в том - какого рода гипотетическое знание требуется проверить. От этого зависит выбор исследовательских процедур, методов и технических приемов исследования. Нечеткое разделение этих понятий в социологии играет роковую роль; если технические приемы сбора и фиксации первичных данных (наблюдение, опрос, анализ документов) и сопровождающее их шкалирование измеряемых признаков называть методами, то, соответственно, учение о методах, или методология, сведется к обоснованию технологии их разработки и применения безотносительно к исследовательской проблеме и проверяемой гипотезе. Так создаются предпосылки к отрыву практики социологических исследований от социологической теории, поощряется позитивистская деформация процедуры научного познания социальной реальности. Далеко ходить за примерами не надо. Мы уже ссылались на одно из последних переизданий методолого-методической работы В.А. Ядова "Социологическое исследование: методология, программа, методы". Каждое последующее издание этой книги является некоторым осовремениванием первого, осуществленного Тартусским университетом еще в 1968 г. Сопоставление данных изданий показывает, что даже изменение в предмете социологии, провозглашенное самим автором, и элиминирование методологической роли исторического материализма не повлияло на такие разделы, как методы сбора и методы анализа эмпирических данных. Другой пример касается последней работы Ж.Т. Тощенко, второго издания (дополненного и переработанного) общего курса "Социология". Автор дает свою интерпретацию объекта и предмета социологии, суть которой сводится к рассмотрению социологии как социологии жизни. При этом Ж..T. Тощенко критически относится к постановке вопроса об объекте социологии В.А. Ядовым, которым в упомянутой выше работе в этом качестве рассматривается социальная общность. Но, тем не менее, в главе "Научный метод в социологии" Ж.Т. Тощенко дает краткое описание все тех же, что и у В.А. Ядова, способов сбора первичной информации: изучение документов, опрос (анкетирование и интервьюирование) и наблюдение. Дополняется этот перечень таким качественно-количественным методом, как фокус-группа. Подобная ситуация могла сложиться в отечественной социологии только при неправомочном придании техническим приемам исследования статуса научных методов. Только технические приемы могут быть инвариантны относительно теоретико-методологических принципов и подходов исследования, но вместе с тем нужно признать, что применение этих приемов без обоснования выбора исследовательской процедуры (а не только обозначения формально-логических элементов программы исследования) не придает научности полученным эмпирическим данным. Интервенция технических приемов в практику социологических исследований под видом научных методов приводит к подмене знаний о социальных явлениях эмпирическими данными о фактах вмешательства социологов в те или иные процессы общественной жизни с познавательными целями. Полученные таким образом "исходные данные", или "первичная информация", испытывают на себе "эффект дополнительности" в большей степени, чем в физике микромира в результате взаимодействия микрочастицы и прибора. Научный метод тем и отличается от технического приема, что он позволяет отделить факт онтологический от факта гносеологического, а последний - от артефакта, т.е. искусственно созданного события в результате неконтролируемого вмешательства. Метод в социологии (от греч. methodos - следование в правильном направлении) как раз и есть познавательная процедура, обеспечивающая валидность технических приемов и позволяющая получить новое знание о социальной реальности в результате проверки научных гипотез. В связи с этим можно говорить вполне определенно о методе социологии, в отличие, скажем, от метода психологии, или о методе отраслевой социологической дисциплины, такой, как социология управления, в отличие от метода социологии досуга (анализ бюджетов времени, например), а также о методе отдельного социологического исследования, его основной процедуре. Важнейшей особенностью и отличием социального познания от естественно-научного, несомненно, является способность людей как главных агентов социальных событий и явлений (выступающих одновременно и в качестве объектов познавательного процесса для ученых-обществоведов) к самостоятельному осмыслению ситуации и рефлексивному поведению. Для более полного и конструктивного формулирования возникающих здесь познавательных сложностей рассмотрим и сопоставим возможности методов объяснения и понимания. Метод объяснения предназначен для раскрытия сущности какого-либо природного явления, законов его существования. Под сущностью понимается устойчивая совокупность наиболее важных свойств объекта, ликвидация которых приводит к прекращению его существования. Эти значимые, наиболее важные свойства проявляются в некоторых необходимых для существования объекта, а потому и существенных отношениях, которые считаются закономерными. Буквально сущность - это суть вещи, ее субстанциональное ядро. Объяснить то или иное явление - значит раскрыть закон, которому оно подчиняется. В зависимости от характера определяющих сущность явления свойств и отношений выделяют несколько типов объяснений: причинное, функциональное, структурное и генетическое. Наиболее распространенным является причинное объяснение. Найти причину явления, ответить на вопрос: "Почему оно есть и именно такое?" - значит объяснить, что оно из себя представляет. Явление выступает как следствие определенных устойчивых свойств вещи или условий ее существования. Причинное объяснение привлекательно тем, что оно позволяет воспроизвести явление в модельном варианте. От причинного объяснения - самый близкий путь к практическому применению знаний. Функциональное объяснение осуществляется путем указания на наиболее существенную функцию явления, понимаемую как следствие его существования. В следствии "запечатлеваются" причины явления, а значит, по следствию можно установить существенные свойства. По функциям той или иной системы делают выводы о ее сущности. Поскольку свойства элементов системы определяются свойствами системы в целом, и наоборот, то признается, что сущность объекта определяется или задается его структурой. Отсюда появляется возможность использовать в научном познании структурное объяснение. Причем оно может быть внутренне-структурным, внешне-структурным к комбинированным, отражающим связь внутренних и внешних условий существования объекта. Генетическое объяснение связано с выяснением истории объекта, его зарождения (генезиса) и этапов его развития. Здесь предполагается, что первичные (или начальные) условия закладывают дальнейшие изменения существенных свойств объекта, его структурные особенности, а каждый предшествующий этап становится важной предпосылкой или даже причиной изменения свойств объекта на следующем этапе. Зная историю объекта и состояние его актуальных свойств, можно прогнозировать с определенной долей вероятности и будущие состояния. Однако объекты социального мира, в отличие от природных, обладают такими присущими людям существенными свойствами, как придание смысла и значения своим действиям, осмысление действий других людей, современников и тех, кто жил в прошлом. Люди не только отстраненно описывают и объясняют социальные факты как внешне данные события, но и горячо интерпретируют их, включают их во внутренние переживания. Для постижения явлений социального мира оказалось недостаточно применения естественно-научных методов, в частности объяснения. В дополнение, а в некоторых случаях и в противопоставление им был обоснован и предложен метод понимания, или герменевтики (греч. hermeneutike - разъясняю, толкую, сообщаю). Как пишет П.П. Гайденко, "этот метод имеет общее с естественно-научным в том смысле, что историку культуры тоже приходится работать с внешним материалом, а не просто с данными личного душевного опыта; общее же у него с художественным постижением в том, что материал здесь - особого рода: это человеческий материал, а потому в определенном смысле он дан человеку непосредственно". Герменевтика родилась из искусства правильного истолкования библейских текстов и занимается проблематикой выявления глубинной семантики любых текстов путем их переосмысления в процессе интерпретации. Как метод понимания герменевтика включает в себя три этапа: 1) выдвижение некоторой гипотезы относительно смысла изучаемого текста; 2) интерпретацию отдельных фрагментов текста в духе выдвинутой гипотезы; 3) новое прочтение текста в целом в соответствии с гипотезой, новое его понимание. Для проверки гипотезы, по свидетельству Т. Зеебома, используются пять герменевтических правил: 1) принимать текст "сам по себе"; 2) целое должно пониматься из частей, а части из целого; 3) интерпретатор должен определить соотношение собственных установок и объективного содержания текста; 4) необходимо дополнить наличные смысловые взаимосвязи текста соответствующими условиями и предложениями; 5) текст должен быть понят интерпретатором лучше, чем самим автором. Если текст рассматривать как объект, то его выражением будет само объективное содержание, а высказывание интерпретатором собственной позиции будет новой, приписываемой тексту сущностью - его смыслом. Совершенно аналогично в рамках герменевтической парадигмы рассматривается и любое социальное действие. Сам факт осуществления действия объективен. Различные высказывания по поводу него есть интерпретации, которые в соответствии с герменевтическими правилами могут привести к более глубокому пониманию смысла действий, чем это могут себе позволить сами участники. Здесь срабатывает эффект дистанцирования интерпретатора от события. Согласно М. Хайдеггеру, социальное событие должно "отстояться", поскольку оно может быть понято лишь в горизонте времени. "Отстояние во времени, - пишет в развитие этой мысли Гадамер, - позволяет разрешить подлинно критический вопрос герменевтики, а именно: определить истинные предрассудки, благодаря которым мы осуществляем сам акт понимания, от ложных, искажающих наше понимание. Лишь когда мы встречаемся с традицией, наши предрассудки могут прийти во взвешенное состояние". Как и "отстояние во времени", историческая традиция играет ключевую роль в герменевтическом методе. Она указывает на социокультурный источник критериев (оснований), благодаря которым интерпретатор осуществляет свое понимание. И все же, что такое смысл? Является ли смысл социальным феноменом, или это лишь внутреннее переживание, некий "экзистенциал", не имеющий внешнего выражения? В нашем представлении смысл это и есть выраженные в языке наиболее существенные свойства социального явления. Если явление существует в форме проекта, то его смысл в буквальном виде есть замысел, основная идея, целевое назначение будущей социальной конструкции. Если это актуальное, длящееся событие, то его смысл уже не только замысел организаторов и участников, но и интерпретации всех затронутых этим событием субъектов и наблюдателей. Иначе говоря, смысл реального события имеет особую структуру. Когда событие уходит в прошлое, его новое осмысление осуществляется уже в совершенно иной социальной среде и поэтому приобретает другое значение, не такое, как для современников. Сущность социального явления, в отличие от природного, не устанавливается однозначно, а претерпевает изменения (трансформации) вместе с трансформацией процессов совместной деятельности людей и изменением состава участников. Социальные законы в отличие от природных не имеют безличной детерминирующей силы, они не действуют без участия людей, так сказать, за их спинами. Социальные законы - устойчивые существенные отношения между людьми, вкладывающими в эти отношения тот или иной смысл. Они устанавливаются людьми в процессе жизнедеятельности и сознательно поддерживаются до той поры, пока в них находят смысл. Удивление, с которым люди обнаруживают, что их привычная и еще вчера эффективная деятельность начинает терять свое значение, становится импульсом поиска особых, не похожих на естественные, социальных закономерностей и развития методологии социального познания. Однако, как нам представляется, этот поиск не может остановиться на герменевтическом методе. Все новые и новые интерпретации социальных действий приводят к смысловому плюрализму, но не ведут к установлению отношений между самими смыслами (сутью) действий людей, т.е. к нахождению социальных закономерностей. Такую задачу решает метод установления. Этот метод базируется на той методологической предпосылке, что социальные законы в отличие от природных являются искусственно-естественными. Это означает, что субъект социального действия не довольствуется причинным, или функционально-генетическим, объяснением общественных явлений и пониманием их смысла и значения, а стремится к овладению ими и конструктивному преобразованию в соответствии со своими представлениями об их должном состоянии. Поэтому социальный закон включает и естественный переход явления из одного состояния в другое, и искусственное вмешательство в этот процесс доминирующего социального субъекта, направляющего его в заранее спроектированное русло. Подлинной (имманентной) сущностью социального явления будет какое-то сочетание его естественной и искусственной структур. Метод установления как раз и способствует экспликации результата взаимодействия, если можно так выразиться, сущностей первого (естественного) и второго (искусственного) порядков. Нужно сказать, что отечественное обществоведение советского периода неоднократно обращалось к проблеме соотношения общих категорий объективного и субъективного для выявления законов общественной жизни, а также категорий стихийного и сознательного отношения к объективным общественным процессам, что можно отнести к попыткам истолкования в социологическом и гносеологическом аспектах известных положений марксизма о диалектике субъективных и объективных факторов. Итоги дискуссий 50-70-х годов в какой-то мере подвел А.К. Уледов в своей монографии "Социологические законы". Достижением социально-философской мысли того периода было включение целеполагающей человеческой деятельности в разряд объективных социальных процессов. Один из участников дискуссии Я.А. Кронрод считал уступкой субъективизму понимание экономических законов как продукта взаимодействия двух начал - объективных условий и деятельности людей и признание влияния сознания людей на действие экономических законов. Он называл такой подход "концепцией неполной объективности экономических законов". В противоположность этому Г.Е. Глезерман полагал, что механизм действия законов общественного развития не может не включать в себя практическую деятельность людей, ибо в обществе ничто не осуществляется без их участия. Здесь шли в ход ссылки на Маркса, который рекомендовал не брать действительность по примеру материалистов прошлого "только в форме объекта". Ее нужно брать как человеческую чувственную деятельность, как практику. Правда, попытки понимать всю социальную реальность как проявление действия человеческого фактора (человека, группы, класса, общества) также признавались несостоятельными. По мнению Н.И. Зорина, например, самой сознательности присущ не только субъективный, но и объективный аспект. Сознательную деятельность он соотносит с объективными обстоятельствами, в которых она протекает. В итоге человеческая деятельность как субъект-объектное отношение была отнесена к основному способу социального бытия. Она была представлена как диалектическое единство объективного и субъективного, в котором ведущей стороной является объективное. Но, как пишет А.К. Уледов, "установление соотношения между объективными законами и деятельностью людей вряд ли может, как нам представляется, сводиться к одностороннему подчеркиванию вторичности деятельности людей по отношению к законам и необходимости познания и использования объективных законов на практике. Такое понимание соотношения объективного и субъективного, на наш взгляд, крайне обедняет проблему, каким бы ортодоксально материалистическим оно ни выглядело". Для выхода из затруднительного положения А.К. Уледов неявно расщепляет деятельность на объективный процесс и на отношение к ней действующего субъекта (можно считать, выделяет рефлексию). Это отношение может быть поверхностным, а значит, стихийным, или углубленным, "правильным" - тогда оно будет сознательным. "Если правильное понимание объективного процесса и вмешательство в его ход есть сознательность, то отсутствие такого понимания и целенаправленного действия, соответствующего коренным интересам людей, будет означать стихийность". Заметим, что понятия "правильное понимание", "объективный процесс", как и соответствие действия "коренным интересам людей", довольно слабо определены. А.К. Уледов и сам признается, что "к объективным процессам относятся многообразные стороны жизни, но относительно критериев такого отнесения нет полной ясности... Нет строгой логики [и] в отнесении одних видов сознательной деятельности к объективным условиям, других - к субъекгивному фактору, хотя и вполне определенно подчеркивается, что только сознательная деятельность может быть отнесена к субъективному фактору. Для методологически правильного решения вопроса о соотношении субъективного и объективного факторов общественной жизни необходимо было указать еще на один аспект социальной реальности - на ее искусственную составляющую. В эту составляющую входит сознательно разработанная схема деятельности, осуществление которой уже само по себе есть производство новой социальной реальности по заранее составленному плану, не говоря уже о самых разнообразных, чаще всего непредвиденных последствиях осуществления схемы. Схема деятельности есть, несомненно, сознательное проявление субъективного фактора, но дальнейшее ее принятие участниками совместной деятельности к исполнению и само исполнение относятся уже к характеристикам объективного субъект-объектного социального процесса. В нем берет начало процесс оестествления искусственного, который находит завершение не в показателях достижения цели, а в результатах - в столкновении вновь рожденного фрагмента действительности со старым, явившимся результатом прошлой деятельности. Таким образом, деятельность как субъект-объектное отношение обладает такими фундаментальными свойствами, как творческое преобразование объекта в соответствии с представлениями субъекта о его должном состоянии и рефлексия в отношении всех этапов деятельности и ее результатов. Если деятельность в различных формах есть основной способ существования социальной реальности, то наиболее существенными ее свойствами и связями будут способности субъекта к преобразовательным действиям в заданных обстоятельствах. Рефлексивность относится к одной из таких способностей. Именно она вносит в деятельность субъекта определенные смысл и значение, корректирует и направляет ее к определенной цели. Метод установления является одновременно методом получения нового знания и методом доказательства соответствия этого знания социальной реальности. Как и полагается научному методу, он помогает правильно поставить исследовательскую проблему, ведет к выдвижению гипотез как предположительных ответов на вопрос проблемы и проверке этих гипотез на эмпирическом материале. Метод строится на нескольких правилах-принципах: — социальная реальность онтологически есть содержание и форма совместной деятельности людей, которые придают ей определенную направленность, смысл и значение; — социальная проблема возникает в процессе совместной деятельности людей как противоречие (конфликт) между интересами конкретных субъектов-участников, между смыслами, вкладываемыми ими в совместную деятельность; — познавательная, или исследовательская, проблема формулируется как получение схем связей и отношений всех субъектов-участников, заинтересованных и в снятии противоречия, и в его консервации; — для восстановления полноты картины выделяются гипотетические субъекты, в интересах которых возникла и развивается социальная проблемная ситуация; — конструируются гипотетические смыслы и значения, которые придают доминирующие и участвующие субъекты решению проблемной ситуации; — в ходе проверки гипотез устанавливается соответствие смыслов и значений (доминирующего и участвующих субъектов) реальным действиям и потенциальным результатам; — устанавливается новое знание о социальном явлении как подтверждение (или опровержение) гипотез о наиболее существенных связях и отношениях в изучаемом фрагменте действительности. Поскольку в литературе по проблемам субъективного фактора в истории часто ссылаются на работы В.И. Ленина, в которых он анализирует предлагаемую им теорию революционной ситуации, возьмем - с тем, чтобы проиллюстрировать возможности метода установления, - высказывания вождя пролетариата из статьи "Крах II Интернационала". В.И. Ленин выделяет социально-политическую проблему как противоречие между господствующими и угнетенными классами. Процесс общественной жизни, пишет он, подошел к такому рубежу, когда господствующие классы не могут "сохранить в неизменном виде свое господство", а угнетенные классы не могут "жить по-старому". Познавательный вопрос состоял в том, есть ли у угнетенных классов готовность к революционным массовым действиям, т.е. может ли один из участников социального конфликта превратиться в доминирующего субъекта, пойти на слом старого правительства, которое, как пишет В.И. Ленин, "не упадет" даже в эпоху кризисов, если его "не уронят". Это была конкретная познавательно-практическая проблема, которую решали несколько волн социал-демократов России в начале XX в. Ответ был дан вначале теоретический: это возможно, если будет создана партия "нового типа" (в реальности оказавшаяся радикально-революционной партией большевиков). Суть примера состоит в том, что помимо четкого определения проблемы как конфликта между участниками может быть выделен (установлен) доминирующий субъект (революционный класс), потенциально способный найти нетривиальное решение, на осуществление которого, как оказалось, нашлись и силы и энтузиазм у диссоциированного, обнищавшего и морально разложившегося социума. Метод установления доминирующего субъекта сочетается как с естественно-научным методом объяснения, так и с гуманитарным методом понимания. Он начинает развертываться объектно - с выделения значимого (или проблемного) фрагмента действительности, и сперва не учитывает, кто выделяет этот фрагмент как проблемный: государство, общественность, СМИ, финансовые круги или сам исследователь. Уже установление круга участвующих субъектов требует дополнительной информации. Гипотеза о доминирующем субъекте позволяет выделить его чисто гипотетически (а в дальнейшем и вычислить), даже если первоначально полную информацию о проблеме и не удается собрать. Но дело не в том. что в итоге такой субъект будет установлен, а в том, что на определенной стадии процесса (а это уже использование функционально-генетического метода) меняется и смыслообразование у его участников. Ведь смысл, который придают участники своей деятельности (требующей и ее понимания), относится к существенным свойствам социальной реальности. В "привязке" к участникам и их действиям он позволяет говорить об устойчивых связях и закономерностях изучаемого явления. Таким образом, методом социологии как ведущей научной дисциплины, изучающей социальную реальность, как мы показали выше, выступает установление характера связи естественных когнитивных моделей субъектов социального действия с объектами этого действия. Следовательно, базовым методом социологии управления является процедура установления влияния программирующих действий субъектов управления на программируемые объекты, а методом отдельного социологического исследования проблем управления будет специально разработанная процедура установления влияния конкретного управляющего воздействия на характеристики управляемого процесса. Выше мы показали, что познание социальных явлений как "вещей" столь же неадекватно природе социальной реальности, как и представление социальных явлений в качестве феноменов сознания. Социальная реальность есть самодействующая и самопознающая система действий человеческих совокупностей. Здесь явления создаются, озвучиваются и осмысливаются самими людьми и существуют ровно столько, сколько их воспроизводят сами участники. Социальные явления существуют в трех формах: 1) форме проекта, 2) форме события и 3) форме результатов или последствий события. Метафизическая сущность социальных явлений остается неизменной: это те смыслы и значения, которые придают своим действиям сами участники. Конкретно-исторически изменяются содержание деятельности и состав участников. Социальные науки стремятся установить смысл и значение совместных действий людей актуально, в перспективе и ретроспективе, опираясь как на свидетельства самих участников, так и на косвенные показатели - следы прежней деятельности. Определение характера связи, степени зависимости (детерминации) результатов совместной деятельности от смысла и значения, придаваемых результатам актуальной деятельностью группы участников, порождающей событие, есть основное содержание и назначение метода установления. Применение метода установления начинается с уточнения проблемной ситуации и определения исследовательской проблемы. Если в используемой сегодня методологии подготовки и проведения социологического исследования проблемная ситуация включает в себя значимое социальное противоречие и "знание о незнании" путей его разрешения, то метод установления требует, чтобы уже при выборе объекта обозначалось не только противоречие, но и тот субъект, который потенциально может быть причастен к его появлению или "снятию". Соответственно при формулировании познавательного аспекта проблемной ситуации в предмет исследования неизбежно попадает и гипотетическое знание об этом устанавливаемом субъекте, от позиции и действий которого зависит полнота когнитивной модели изучаемого фрагмента социальной реальности. В связи с этим в логико-гносеологическую модель предмета исследования включается принципиально новый для эмпирической социологии параметр - иерархический уровень, следующий за уровнем, на котором формулировалась первоначальная проблема. Помимо установления субъекта-носителя социальной проблемы как совокупного участника определенного (проблемного) вида социального действия выделяется и субъект-"решатель" проблемы (реальный, потенциальный или гипотетический), представляющий тот уровень социальной иерархии (или уровни), на котором лежит (опять же реально, потенциально или гипотетически) ответственность за появление или снятие первичного противоречия. Вопрос об ответственности (как и вообще о роли вышестоящего иерархического уровня) ставится здесь чисто аналитически. С самого начала он является открытым для постановки и проверки гипотез. Это означает, что связь изучаемого явления со следующим уровнем социальной иерархии может быть как установленной (доказанной), так и неустановленной (недоказанной), что открывает широкие возможности для изучения самых различных комбинаций факторов естественного и искусственного происхождения. К примеру, Н. Луман, отмечая парадоксальность систем, которые "сами себя наблюдают", считает, что "различение естественного и искусственного может использоваться таким образом, что наблюдение отнесет то, что естественно и необходимо для системы, в категорию того, что искусственно и может быть другим". Во всяком случае введение в предмет социологического исследования параметра иерархии заставляет нас уточнить такое основополагающее понятие, как "социальный факт", в двух отношениях: 1) с точки зрения элементного состава и 2) социальной типизации. В.А. Ядов вслед за Э. Дюркгеймом рассматривает социальные факты как "вещи", выделяя в них материальные и нематериальные элементы, в частности: — совокупные систематизированные характеристики массового поведения; — совокупные систематизированные характеристики массового сознания — мнения, оценки, суждения, верования; — совокупные обобщенные характеристики продуктов человеческой деятельности, материальной и духовной; — отдельное событие, случай, состояние социального взаимодействия, что, впрочем, характерно лишь для феноменологически ориентированной социологии. В этот перечень можно было бы включить и такое социальное явление, как человек, поскольку его наличие или отсутствие в определенных пространственно-временных координатах создает основу социальности в ее разнообразной фактичности (плотность населения, депопуляция и т.п.). Но это — только замечание, главное, что при таком подходе к выделению фактов из исследуемой области социальной действительности исчезают подлинно человеческие проблемы, связанные с трудностями осуществления жизнедеятельности людей и их самореализацией. С точки зрения элементного состава системы, именуемой "социальный факт", мы выделяем: — прежде всего самих людей, их социально-демографические особенности, положение в обществе, статусы, характер связей с другими людьми; — смысл и значение, которые они придают своей жизни, своей деятельности, поступкам, обществу, его структурам, истории, судьбе; — виды деятельности, в которых люди участвовали, участвуют или готовятся участвовать; — нормы и правила, которые они признают (или не признают); — результаты, полученные в связи с осуществлением той или иной деятельности (материальные, социальные, когнитивные); — степень свободы (или зависимости) от других людей в постановке задач и принятии решений. Такой состав понятия "социальный факт" позволяет перейти, с учетом уровня организации общественной жизни, от традиционного "анализа переменных" к выделению социальных проблем как реальных трудностей самореализации людей в процессе их жизнедеятельности. В. А. Ядов настаивает на социально-типическом, а не на единичном проявлении социальных фактов. Социальный факт у него синонимичен статистическому факту. Соответственно единичные случаи (события, отношения) исключаются из социологического анализа. Норвежский социолог Даг Эстерберг считает, что основная проблема развития социологии как науки как раз и состоит в ее отделении от социальной статистики (к которой мы относим и статистику мнений, получаемую с помощью массовых опросов). Общество — не агрегат из атомизированных индивидов, как это представляется при использовании статистических методов. Общество представляет собой целостность, основанную на разнообразных связях и отношениях людей в процессе их жизни и деятельности, что существенно отличает объект социологии от объекта социальной статистики. "Представление, что социальная статистика и социология в определенной мере состоят в отношениях цель — средство, создает иллюзию того, что может быть сделано в рамках науки об обществе; а необоснованный оптимизм ведет к утере иллюзий и даже к цинизму". В качестве примера признания научного статуса за исследованиями отдельных ситуаций (случаев) приведем высказывание Д. Кэмпбелла, проповедовавшего в свое время количественные методы в социальных науках и написавшего в итоге "покаянную" статью: "Поисковый характер моей статьи очевиден, — указывает он, — она является резким отказом от моего прежнего догматического пренебрежения к исследованиям случаев... В конце концов человек в своих обыденных делах является весьма компетентным, и качественное обыденное знание не замещается знанием количественным. Скорее, напротив, количественное знание должно доверять качественному, в том числе и обычному восприятию, и основываться на нем". Так мы постепенно еще раз подходим к выводу, что сама себя наблюдающая, описывающая и объясняющая социальная реальность требует особой познавательной процедуры, надстраиваемой над естественно-стихийным процессом социального познания. Такой процедурой является метод установления. В предыдущем параграфе мы выделили четыре проблемы практики управления: 1) управление людьми, 2) управление отношениями, 3) управление результатами и 4) управление системами. В отношении каждого из них были сформулированы исследовательские проблемы, гипотезы, основные исследовательские процедуры и возможные экспериментальные ситуации (имеются в виду естественные эксперименты), в которых может быть проведена проверка гипотез. Рассмотрим, какое место в решении познавательных задач социологии управления занимает метод установления, как этот метод соотносится с методами объяснения и понимания. В определенном смысле метод установления объединяет достоинства двух последних и дает знание, которое нельзя получить, применяя их по отдельности. Применяя метод установления к тому или иному объекту, мы можем выделить некоторый перечень исследовательских процедур. Для проверки той или иной гипотезы мы можем выделить несколько экспериментальных ситуаций и определить по-следовательность познавательных действий. Начнем с проблемы управления людьми. Здесь изучается роль прямого управленческого воздействия (решения, распоряжения) в установлении конгруэнтности личностных качеств участников процесса совместной деятельности и социально-ролевых ожиданий (экспектаций) рабочих мест. Расстановка людей так или иначе происходит в любой системе управления. Для этого используются известные технологические операции: прием (на работу), обучение, перемещение (горизонтальное и вертикальное), поощрение, наказание, увольнение. Вопрос заключается в том, как эти операции влияют на систему (организацию), от которой идут требования к личностным качествам, и на сами эти качества, и каково их влияние на ролевое поведение. Гипотетический ответ имеет принципиальное значение для установления законов социологии управления: управление людьми имеет смысл лишь в относительно узком диапазоне соответствия установленных управлением норм и личностных качеств, в котором нормы могут быть очеловечены или "оестествлены", а личностные качества могут быть искусственно надстроены ("обыскусствлены"). Выход за рамки этого диапазона приводит либо к потере управляемости процессом, либо к переходу управления в режим манипуляции. При этом важно, какую латентную функцию выполняют управленческие решения о расстановке людей. Мы считаем, что реализация этих решений приводит к той или иной степени программирования личности, что имеет серьезные социальные последствия. Как на самом деле работает социальный механизм управления людьми и каковы его следствия, должны показать эмпирические исследования. Для их проведения мы можем рассмотреть как минимум две естественные экспериментальные ситуации: 1) перемещение людей в результате принятия управленческих решений и 2) перемещение людей в результате самостоятельно принятого решения. И в том и в другом случае требуется специальная исследовательская процедура, которую мы называем социотехническим анализом. Социотехнический анализ представляет собой совокупность методических средств и технических приемов, используемых исследователем для получения нового знания о механизмах управления людьми в управляемых социальных системах. Поскольку совместная деятельность людей предполагает разделение труда, ее можно представить как технологию по производству конечного продукта, связывающую в единую цепочку людей, занимающих "рабочие места". Под "рабочим местом" здесь понимается совокупность требований (экспектаций) к качествам людей с позиций успешного выполнения ими определенных функций в технологическом процессе. Таким образом, объективно возникают общие требования со стороны рабочих мест, в месте с тем на эти рабочие места в результате управленческих действий приходят конкретные люди для выполнения определенных функций. Возникает проблема конгруэнтности экспектаций рабочих мест и личностных качеств заполняющих их людей, хорошо известная практике управления как кадровая проблема, или проблема управления персоналом. Однако в научном плане эта проблема выглядит несколько иначе. Как говорилось выше, в результате взаимодействия системы управления и участников совместной деятельности возникает новое малоисследованное явление "переработки" людьми искусственных схем, норм или правил поведения и формирования дополнительных качеств, позволяющих соответствовать технологическим экспектациям и социально-ролевым ожиданиям. Именно этот феномен как незапланированное следствие рациональных управленческих решений и может незаметно смещать весь процесс за рамки диапазона управляемости, что представляет несомненный познавательный интерес. Для исследования явлений управления людьми предусматривается следующая процедура социотехнического анализа: 1) разрабатывается матрица конгруэнтности личностных качеств работников и экспектаций рабочих мест; 2) создается типология рабочих мест; 3) методом опроса изучаются личностные качества; 4) методом экспертных оценок изучаются экспектаций рабочих мест и социально-ролевые ожидания; 5) методом анализа документов и методом интервью изучается характер принимаемых решений (управленческих и инициативных) по перемещению людей; 6) методом установления изучается доминирующий социальный субъект в процессе перемещения людей и смысл, придаваемый этому процессу на различных стадиях функционирования системы социального управления. Таким гипотетическим субъектом является социальное ядро системы; исследование позволяет установить влияние доминирующих ориентации ядра на степень конгруэнтности личностных качеств участников совместной деятельности и зкспектаций рабочих мест; здесь может, например, обнаружиться, что рациональное стремление к повышению конгруэнтности не всегда функционально для устойчивости ядра, а значит, управляемости всей системы. Ко второму блоку проблем социологии управления относится исследование механизмов координации (программирования) социальных взаимодействий людей в процессах осуществления совместной деятельности. На практике это проблема управления отношениями. Социология управления изучает влияние субъекта управления на степень координируемости (программируемости) совместных действий в сопоставлении с их спонтанной самоорганизацией (самокоординацией). На первый взгляд, ответ на вопрос проблемы может состоять в следующем: первичным, а значит, и основным базовым свойством процесса совместной деятельности является его спонтанная самоорганизация, основывающаяся, как можно предположить, на взаимопонимании и самостоятельном установлении смысла этой деятельности. Мы исходим из противоположного представления: в системах управления первичной, а значит, и основной является схема отношений участников процесса совместной деятельности, которая генетически закладывается организаторами процесса, придает ему смысл и направленность. Затем происходит оестествление этой в сущности искусственной схемы. Процесс переходит в режим, когда каждый знает и сознательно выполняет свои обязанности. Неформальные отношения, возникающие в силу человеческого характера любого взаимодействия, в общем не нарушают схематическую технологию совместной деятельности. Проблемы появляются тогда, когда в силу изменившихся обстоятельств необходимо перепрограммировать сложившиеся в процессе совместной деятельности отношения. Здесь управление сталкивается с проблемой сензитивности (чувствительности) к внешнему вмешательству уже сложившегося сплава формально-неформальных взаимодействий. Нельзя исключать, что есть и такие состояния взаимодействий, которые уже не подлежат перепрограммированию. Это означает, что управление в определенных ситуациях перестает быть доминирующим субъектом в установлении смысла и направленности совместной деятельности. Во всяком случае, можно предположить, что внешнее вмешательство имеет свой диапазон действия, за пределами которого оно превращается в асоциальный, или разрушающий, фактор. (Хотя и такое вмешательство в определенных случаях имеет смысл.) Для проверки данных предположений требуются специальные исследования. В социологии управления для этого используется коммуникационный анализ. Под коммуникацией здесь понимается такое отношение между участниками совместной деятельности, которое сопровождается передачей сообщения от одного действующего лица к другому. Сам факт обмена сообщениями и становится объектом анализа. С самого начала зарождения коммуникационного анализа как исследовательской процедуры в нем присутствовал методологический изъян: коммуникация рассматривалась отдельно от базового вида совместной деятельности. Для иллюстрации данного тезиса можно сослаться на краткую историческую справку, представленную Э. Роджерсом и Р. Агарвала-Роджерс в работе, специально посвященной связи коммуникации и организационного поведения. Исследователи утверждают, что первая модель коммуникации была предложена еще Аристотелем, который выделил оратора, речь и аудиторию в качестве основных элементов акта коммуникации, и лишь намного позднее, а 40-х годах XX в., испытав влияние теории информации, предложенной К. Шенноном и являющейся важнейшим разделом кибернетики, понятие коммуникации получило распространение в современном ее понимании. В полном соответствии с математико-техницистским взглядом на социальную реальность математик К. Шеннон и инженер-электротехник У. Уивер анализировали коммуникацию между людьми, используя пять элементов: 1) источник, 2) передатчик, 3) сигнал, 4) получатель и 5) назначение. Продолжая ту же аналогию, У. Шрэм уточнил, что благодаря тому, что отправитель и получатель имеют "некоторый общий опыт", сообщение кодируется одной стороной и декодируется другой, что позволяет передавать его смысл. Но, по всей видимости, только А. Уэстли и Дж. Маклин сделали решительный шаг в направлении социологизации представления о коммуникации: они определили различие между отдельными ролями в этом процессе, подчеркнули значение обратной связи и обмена информацией с внешней средой. В итоге сложилась модель социальной коммуникации, вполне пригодная, чтобы стать единицей социологического анализа. Это так называемая модель ИСКП (источник—сообщение—канал—получатель), где: — источник — это создатель сообщения; — сообщение — определенная идея, являющаяся стимулом для получателя, а сообщение состоит из символов, которые имеют определенный смысл и значение для обеих сторон и подвергаются ими с этих позиций интерпретации; — канал — средство (в том числе техническое), с помощью которого передается сообщение; — получатель — наиболее важный элемент коммуникации, поскольку последняя строится именно ради того, чтобы получатель произвел определенные действия под влиянием сообщения. Кроме того, следует выделить результаты коммуникации и механизм обратной связи. Известны три вида результата коммуникации: I) приращение знания, 2) изменение установок, 3) изменение поведения получателя сообщения. Обратная связь — особая форма взаимодействия. Это реакция получателя на источник, на канал, на сообщение, которая может быть положительной, отрицательной или нейтральной (безразличной). Источник и получатель являются социальными субъектами — со своими статусами, социальными позициями, ролями и ролевым исполнением. Исследовательский интерес к применению данной модели первоначально мало чем отличался от решения задачи определения условий прохождения неискаженной информации. В скрытом виде это была чисто управленческая задача, поставленная в механической парадигме. Источник коммуникации, он же руководитель и создатель формальной организации, выполнял свои функции путем формирования устных и письменных приказов или распоряжений. Он же хотел знать, почему его приказы-распоряжения плохо исполняются. Модель ИСКП была ответом на потребность практики линейного управления в получении новых знаний об этом феномене. В ходе исследований было показано, что пара "источник — получатель" может быть однородной (гомофильной) и неоднородной (гетерофильной). Степень однородности определяется сходством основных действующих лиц по взглядам, образованию, социальному статусу. В гомофильной ситуации коммуникация менее подвержена так называемому "шуму" (искажению), чем в гетерофильной. "Гетерофильная коммуникация часто сопровождается искажением смысла сообщения, задержкой передачи (из-за более длительной подготовки ответа), ограниченностью каналов и когнитивным диссонансом (получателю передано сообщение, не согласующееся с его взглядами)". Однако несмотря на то, что исследования в этом направлении представляли определенный научный и практический интерес, они были подвергнуты критике в силу присущей данному подходу односторонности. Необходимо было научиться рассматривать коммуникацию с точки зрения не только интересов источника, но и получателя. В итоге в конце 60-х годов произошел сдвиг в исследовании коммуникаций в сторону системной модели, признающей паритетность позиций участников коммуникации. "Здесь коммуникация рассматривается как диалог, в котором манипулирование получателем со стороны источника может быть уравновешено обратным влиянием получателя на источник". Одним из подходов, который стал использоваться для изучения коммуникаций, явился анализ сетей, суть которого состоит в сравнении схем межличностных коммуникаций в организациях или их подразделениях со схемами коммуникаций, предусмотренными формальной организационной структурой. Этот подход наиболее близок к проблемам исследования управления отношениями в социологии управления. Правда, в отличие от анализа сетей в социологии управления коммуникации не отрываются от совместных действий — той базы, благодаря которой эти коммуникации возникают. Более того, объектом социологического анализа здесь становится не столько соотношение формальных и неформальных аспектов коммуникаций, что уже и концептуально и практически малоинтересно, сколько влияние управленческой коммуникации на сплоченность или разобщенность участников совместной деятельности. Предметом является, как мы уже говорили, программирующая роль схем субординации, вырабатываемых субъектом управления, их продвижение по различным каналам коммуникации ко всем. Этот подход соединяет линейную и сетевую модели коммуникационного анализа, с той лишь разницей, что получателем сообщения выступают все участники совместной деятельности, вся коммуникационная сеть, формальная и неформальная. Данный подход несет в себе возможности использования квазиэкспериментальной процедуры, поскольку благодаря частичному использованию линейной модели типа ИСКП имеет место значительное число контролируемых переменных, влияние которых можно проверить в естественных условиях. Квазиэкспериментальной может стать любая ситуация, в которой используются коммуникационные средства для реализации принятого решения, если это решение направлено на изменение ролевого поведения участников процесса совместной деятельности. Латентным следствием такого решения будет укрепление или ослабление кооперации. Коммуникационный анализ в социологии управления опирается на некоторые постулаты об устойчивых связях между участниками совместной деятельности, между их отношениями и коммуникационными связями. Таких постулатов три: 1. Анализ содержания сообщений позволяет определить характер социальных отношений участников, и наоборот. 2. Смысл и значение совместной деятельности могут быть установлены на основе значений, которые участники коммуникаций придают содержанию и форме сообщения. 3. Эффект вмешательства управляющего воздействия в процесс совместной деятельности зависит от состояния коммуникационной сети, от степени ее синзитивности. Коммуникационный анализ в социологии управления осуществляется при помощи следующей процедуры: 1) выясняется социально-ролевая структура участников совместной деятельности (права, обязанности и позиции в формальной организации); 2) эксплицируется формальная схема отношений между участниками в связи с совместным решением актуальной задачи (результат управленческого решения); 3) на нейтральном материале эксплицируется неформальная коммуникационная сеть; 4) делаются предположения о степени синзитивности коммуникационной сети при прохождении линейного управленческого решения; 5) вводится экспериментальная схема изменения отношений между участниками совместной деятельности по линейным каналам коммуникации; 6) делаются измерения движения содержания по каналам коммуникации, срабатывания каналов обратной связи; 7) проверяются гипотезы-следствия и гипотезы-основания; выясняется, в какой мере и при каких условиях линейные отношения управления становятся вмешательством в ткань формально-неформальных отношений участников процесса совместной деятельности, каков "порог чувствительности" к такому вмешательству и его следствия; главное — то, что мы сможем получить неизвестные пока сведения о коммуникационной роли социального ядра в установлении связей кооперации в системах управления. К третьему блоку проблем практики управления, как мы уже отмечали выше, относятся проблемы управления результатами. Предметом исследования здесь выступает выяснение степени соответствия интересов и рефлексивных моделей субъектов принятия и реализации решений и влияния этого соответствия на достижение запланированных результатов. Понятие "результаты" имеет различный статус: рефлексивный (предполагаемые результаты) и пострефлексивный (реальные результаты). Предложенный нами подход основывается на признании онтологического разрыва между управленческим решением и его реализацией. Если искать аналогии в мире физических явлений, то перемещение рефлексивного результата в пострефлексивный может быть сравнимо с непредвиденным перемещением тела из воздушной в водную среду. Трудности реализации принятых решений практике управления хорошо известны. Ей не известны только закономерности их возникновения и последствия преодоления, нередко требующие сверхусилий. В качестве гипотезы проверяется предположение о непреднамеренном порождении субъектом управления "противосубъекта", интересы которого затрагиваются достижением запланированных результатов. Этот метафорический эффект "нагонной волны" оказывает обратное действие на всю систему управления, на его рефлексивные и пострефлексивные результаты. Нашим рассуждениям о значении метода установления для изучения социальной реальности не противоречит предположение, что эта "нагонная волна" не безлична и не бестелесна, а организуется и направляется конкретным социальным субъектом, чьи интересы вольно или невольно затрагиваются управленческим решением. Нельзя исключать и появление в таких столкновениях новых социальных субъектов, не предвиденных и не предусмотренных старой схемой управленческих действий. Для исследования указанных неординарных явлений социология управ-ления использует метод оценивания программ (на Западе это известные процедуры basic versus evaluation research), который у нас слабо используется, что является, как считают, одной из причин неэффективности проводимых в России реформ. Суть метода состоит в том. что предметом исследования становится не формулировка социальных проблем и не поиск путей их решения, а предварительная оценка результатов вмешательства (social intervention), осуществляемого на основе принятых программ. "Социальным вмешательством в западной социологической литературе, как правило, называют действия, предпринимаемые с целью приостановить развитие социальных процессов в нежелательном направлении и создать условия для появления желаемых и планируемых социальных изменений. Основной целью социальных вмешательств является обеспечение запланированных социальных изменений на индивидуальном, групповом, институциональном, социетальном, международном и глобальном уровнях, включая изменение свойств индивидуальных и коллективных субъектов, а также свойств социально-зкономических условий, в которых существуют субъекты". Д. Кэмпбелл, придающий большое значение разработке методологических принципов оценивания программ, выделяет ряд проблем, с которыми сталкиваются западные ученые, работающие в этом направлении: — метанаучные вопросы (соотношение количественных и качественных оценок в структуре программ, проблема повторного анализа); — использование статистических процедур (использование плана прерывных временных серий, корректирование регрессий как замена рандомизации, организация рандомизированных экспериментов, проблемы нарушения непрерывности регрессии); — политико-методологические проблемы, связанные с идентификацией администраторов с оцениваемыми программами. Приведенный перечень проблем свидетельствует, с одной стороны, о степени продвинутости в методолого-методической области оценивания программ, а с другой стороны, об ограниченности используемого подхода, поскольку проблема вмешательства в форме подготовленных (кем-то) программ не рассматривается как проблема управления. Соответственно из анализа исчезает сама социальная проблема со своим заинтересованным субъектом, как и уровень управления, на котором (точнее — которым) принимается решение о разработке и реализации программы. Оценивание программ социология управления откосит к методам получения нового знания о свойствах социальных систем управления. Каждое управляющее воздействие считается вмешательством в социальный процесс совместной деятельности, но не каждое вмешательство мы можем отнести к действиям управления. Поэтому типологизация социальных вмешательств является важнейшей предпосылкой оценивания программ как исследовательской процедуры. В отличие от Д. Кэмпбелла, стремящегося отделить администрацию от ее программы и изучать программу подальше от заинтересованного влияния, мы в обязательном порядке включаем в наш анализ познавательной гипотезы о незапланированных рефлексивных последствиях того или иного запланированного вмешательства. Процедура оценивания управленческих программ сводится к следующим этапам: 1) установление генезиса программы как принятого на перспективу решения (по составу участников постановки задачи и разработчиков); 2) анализ решаемой программой проблемы; 3) анализ соответствия программы решаемой проблеме: а) по запланированным результатам, б) по заложенным ресурсам, в) по интересам вовлеченных социальных субъектов, г) по составу социального тела; 4) выдвижение гипотез по реализуемости программы и ее последствиям, в том числе гипотезы о рефлексивном характере последствий, о гипотетическом "противосубъекте"; 5) предварительное измерение характеристик социального объекта, включающего в себя исходную проблему; 6) осуществление этапов программы в естественном режиме и их контроль; 7) анализ степени достижения запланированных результатов; 8) анализ наступления последствий, предусмотренных гипотезами; 9) установление доминирующего субъекта на всех этапах исследовательской процедуры, смысла и значения его действий в сопоставлении со смыслом и значением действий других участников. Видимо, согласованность интересов и рефлексивных моделей субъектов 1 и 2 (см. табл. 2) представляет собой фундаментальную проблему социологии управления, что потребует длительных исследований. Гипотеза о "противосубъекте" выводит эти исследования на институциональный уровень. Четвертый блок проблем управленческой практики относится к проблемам управления организованными социальными системами, к которым мы относим социальные институты и любые локальные организации, созданные людьми для решения стоящих перед ними задач. Управление людьми, управление отношениями и даже управление результатами являются частными случаями проблем, решаемых при управлении организованными социальными системами. Можно сказать, что это проблемы стратегические, проблемы обеспечения их физического существования, назначения и смысла, а также конструирования такой организационной схемы, которая способствовала бы их решению. Чтобы установить закономерности управления организованными системами, нужно выделить их универсальные свойства, отношения и механизмы, сформулировать предмет научного исследования, определить адекватные методы. Универсальным свойством таких систем является то, что они кем-то с какой-то целью организованы. Именно данное обстоятельство придает им смысл и значение, определяет их структуру и социальное наполнение. Каждая организованная система есть идеальная модель существующего в жизни, онтологически заданного "социального тела" общественной проблемы. Их совпадение можно рассматривать как теоретически заданное условие никогда не осуществляющееся на практике. Именно отклонение реальной организованной системы от идеальной модели позволяет установить новые свойства и проблемы управления. Универсальным отношением организованных систем является отношение организации и самоорганизации, искусственных правил и естественных норм, программирующего и программируемого, субъектов принятия и исполнения решений. Это универсальное отношение соответствует онтологическому представлению об управлении как о сознательно сконструированной подсистеме, предназначенной направлять и организовывать индивидуальные действия участников совместной деятельности в определенном направлении. Универсальным механизмом управления организованными системами выступает механизм удержания их в рамках управляемости, т.е. поддержания определенного баланса между стабильностью и изменением, устойчивостью отношений и достижением общественно значимых продуктивных результатов, между тактическими задачами и стратегическими целями, между ценностями, разделяемыми ядром системы, и смыслом, придаваемым совместной деятельности всеми ее участниками. Этот универсальный механизм соответствует такому онтологическому представлению об управлении, как овладение какой-либо проблемной ситуацией, наведение порядка где-либо, постановка какого-либо процесса под контроль. Представление об универсальном механизме управления в сочетании с универсальными свойствами и отношениями организованных систем приводит к признанию существования жизненного цикла таких систем и, следовательно, признанию различия в закономерностях и проблемах на стадиях порождения, устойчивого функционирования и выхода из кризиса, о чем мы подробно говорили в главе III. Спрашивается, как "работает", как способствует получению нового знания об управлении метод установления, когда по существу речь идет об институциональном анализе? В практическом отношении проблема состоит в том, чтобы своевременно вмешаться в ход функционирования организованной системы, не доводя дела до кризиса и дореволюционной ломки. Речь идет о подготовке и проведении реформ, реорганизаций, нововведений, об управлении периодом перехода общественной системы из одного состояния в другое. Предметом исследования здесь становится степень соответствия тактических и стратегических решений и их реализации на разных стадиях жизненного цикла организованных систем. Мы предполагаем, что стадиям жизненного цикла соответствуют состав и структура социального ядра и что по свойствам социального ядра можно заранее определить наступление кризисного периода, степень реформируемости сложившихся структур и отношений. Процедура исследования управления (здесь уместно сказать — управляемости) организованных систем состоит из следующих этапов: 1. Определение институционального положения реальной локальной организации. 2. Проведение генетического анализа, исследование "социогенетического кода" организации. 3. Проведение оргструктурного анализа на соответствие тактическим и стратегическим целям. 4. Проведение идентификационного анализа, определение функциональной структуры организации, размеров, состава и базовых ценностных ориентации социального ядра. 5. Проведение типологического анализа режима управления в организации. 6. Установление стадии жизненного цикла организации, составление прогноза ее возможной эволюции. 7. Определение степени реформируемости сложившихся представлений, структур и отношений путем сопоставления когнитивных моделей ситуации различных субъектов, участников процесса совместной деятельности и материалов исследования. Именно сопоставление моделей развития организации, сложившихся у партнеров социетального, институционального и менеджериального уровней, и материалов исследования структуры, функций и интенциональных установок идентификационного ядра позволит проверить наши гипотезы и получить новое эмпирическое знание, подводящее к более глубокому пониманию управляемости общественных процессов и путей более успешного решения возникающих, а нередко и создаваемых некомпетентным управлением проблем. Таким образом, в этой главе мы показали, что познание законов построения, функционирования и развития создаваемых обществом институтов, организационных систем различного типа ведет к овладению цивилизационными перспективами его будущего. Эти законы должны отражать естественно-искусственный характер социальной реальности. Отсюда — потребность в пересмотре используемых в социологии теоретико-методологических средств выделения объектов исследования, поиск новых методов фиксации и анализа социальных фактов. В данной главе сделана попытка обоснования базовых принципов методологической организации исследования проблем управления как проблем отрасли социологической науки, а также методов и конкретных исследовательских процедур. Тем самым подтверждается право социологии управления на статус отраслевой социологической дисциплины и открывается возможность получения новых нетривиальных знаний об управлении обществом и его подсистемами на основе эмпирических исследований.