Заключение

Периодическая система типов семей может быть в первом приближении построена на основе следующих критериев: иерархии господства — подчинения, распределения ответственности, эмоциональной близости. Семьи подразделяются на «нормальные» и аномальные. В «нормальной» семье ответственность за семью, жену и детей несет мужчина. Этот принцип может быть зафиксирован юридически, может передаваться традицией, а может существовать лишь в коллективных представлениях. Например, согласно Галахе, своду правил поведения членов еврейской общины, муж имеет десять обязанностей по отношению к жене и детям и четыре права. Обязанности мужа таковы:

а) обеспечить жену средствами к существованию, б) давать ей одежду и жилье, в) сожительствовать с ней, г) обеспечить исполнение денежного обязательства, взятого на себя в брачном контракте, д) обеспечить жене медицинское обслуживание и уход в случае болезни, е) выкупить ее, если она будет взята в плен, ж) обеспечить похороны и установку надгробного памятника, если жена умрет, з) обеспечить ее средствами к существованию после его смерти и правом жить в его доме, пока она остается вдовой, и) обеспечить содержание после смерти дочерей от их брака до их обручения или совершеннолетия, к) обеспечить наследование сыновьям, вдобавок к их законной доле состояния отца, суммы, указанной в брачном контракте, если жена умрет до смерти мужа.

В аномальной семье ответственность за семью, детей (и мужа) несет жена или же, в редких случаях, старший из детей. Классическим вариантом аномалии является российская семья советского периода. В аномальной семье муж либо деспот-самодур без обязанностей, либо лишний человек, обуза для жены, для детей и для себя самого, либо крайне феминизированная личность, решающая традиционно женские задачи. Обычно доминирование связано с ответственностью: тот, кто несет ответственность, должен иметь власть те полномочия для ее реализации. В той же Галахе муж наделяется правами на использование труда жены, на наследование ее состояния, правом на ее случайные заработки, найденные ею ценности и правом использовать ее имущество и доходы от него. Но встречаются случаи, когда доминирует один член семьи, а ответственность несет другой; типичный пример — «Святое семейство», в котором доминирует сын Иисус, за ним в иерархии стоит Мария. Иосиф Обручник обеспечивает семью, но не имеет никакой власти. Иерархия доминирования определяет основу структуры семьи, ее внутренний каркас. В ряде типов языческих семей может доминировать женщина, муж играет подчиненную роль, а на низшей ступени иерархии находятся дети, противостоящие взрослым. Христианская модель семьи предлагает доминирование мужчины: отца (<божественная семья») или ребенка («Святое семейство»). Несовпадение носителей ответственности и доминирования в одном лице чревато конфликтом и является источником постоянного напряжения. Борьба за власть обычно инициируется тем, кто несет ответственность и не имеет власти.

В советской семье борьбу вела при подстрекательстве государства жена и добилась полной победы. В матриархальной языческой с женой (с переменным успехом) боролся муж.

В детоцентрической семье (воспитание по типу «кумир семьи») иные проблемы.

Третьим параметром является эмоционально-психологическая близость между членами семьи.

Часто эмоциональная близость является компенсацией отношений доминантности — подчинения; чем дольше расстояние между членами семьи по шкале «главенство — подчинение», тем менее они близки друг к другу. Классический вариант этого типа — православная семья. В другом варианте (католическая семья) эмоциональная близость коррелирует с доминированием-подчинением: чем доминантнее один член семьи, тем психологически ближе к нему другие. Связь доминантности и эмоциональной привлекательности проявляется в «уважении», «почтению» и пр., которое особенно заметно в почитании старших младшими членами семьи, принадлежащей к мусульманской культуре. Деформация структуры семьи по причинам смерти одного из родителей, конфликта, развода и пр. имеет разные последствия для детей, воспитывавшихся в семьях, принадлежащих различным культурам. Смерть отца или развод для «нормативной>) советской семьи (аномальной языческой семьи) тяжела, но не является психологической катастрофой. Смерть же матери трагедия и конец семьи как социальной группы. Противоположная ситуация возможна в семьях с доминирующим и ответственным отцом (православная или протестантская семья). Можно предположить, что переход от одного типа семьи к другому ин истории ин жизни конкретной семьи происходят по принципу минимального расстояния: вероятность трансформации семьи одного типа в семью другого типа возрастает в зависимости от меры близости этих типов семей в пространстве признаков, описывающих структуру семьи. Например, «нормальная» детоцентрическая семья типа «Святое семейство» с большей вероятностью может быть преобразована в семью с доминирующей матерью, чем в семью с доминирующим отцом. Правда, следует особо оговорить возможность «революционных» ситуаций, чреватых распадом семьи. Сценарий социализации ребенка определяется культурой, к которой принадлежит семья.

Существуют фиксированные в культуре программы социализации, можно назвать их «имплицитными моделями развития ребенка», которые до сих пор не стали предметом изучения психологов. Точнее, эти модели иногда проявляются в эксплицированной форме: в форме теорий, которые создают психологи. Так, концепция швейцарского психолога Ж. Пиаже, подчеркивающая значение автономии, личной ответственности, саморегуляции, свободы и практического действия в развитии ребенка, выросла из системы протестантского воспитания (не будем забывать, что Ж. Пиаже вырос в Швейцарии, где сильны традиции Руссо и Песталоцци). А концепция Л.С. Выготского имеет истоком традицию иудейского «книжного» воспитания, которая уделяет особое внимание слову, трактовке его значения и роли авторитета взрослого, который с помощью текста ведет ребенка к вершинам знания. Отсюда акцентуация функции знакового опосредования, интериоризация по Л.С. Выготскому, понятие о «зоне ближайшего развития» как о разнице между менее успешным автономным выполнением задания и более успешным решением его с помощью взрослого, а также многие другие аспекты его концепции. Разумеется, эти теории соответствуют культурным ситуациям развития, в которых оказываются дети, поскольку сами теории являются отражением этих ситуаций. Психолог оказывается погруженным в культуру бароном Мюнхаузеном, пытающимся сам себя вытянуть из нее за волосы, точнее — с помощью собственного ума.

Единственный выход из этой ситуации — проведение кросскультурных исследований по единой программе на предмет проверки соответствия теории реальному сценарию развития детей в тех условиях, для которых эта теория не предназначена. Но для этого нужно определить основные характеристики условий, чему отчасти и была посвящена эта книга, Что касается кросскультурных исследований, то возможность их проведения зависит от экономической ситуации более, чем от воли автора.