III Курганные могильники эпохи Древней Руси на территории Лоевского района
В VIII – Х вв. в Верхнем Поднепровье сформировались этнические объединения восточных славян. В восточной части Беларуси такими объединениями были дреговичи и радимичи. Днепр был своеобразной границей между ними. На правом берегу Днепра жили дреговичи. Посожье являлось территорией расселения радимичей [7, c. 29].
Отсюда вытекает, что большая часть Лоевского района в раннем средневековье была заселена дреговичами. На левом берегу Днепра существовали поселения радимичей. Распространена мысль, что название «дреговичи» происходит от слова «дрыгва» (болото). Однако высказывают предположения, что название «дреговичи» произошло от имени собственного, например Драг или Драговит. В летописи «Повесть временных лет» дреговичи названы среди этнических групп, которые имели «своё княженье» ещё до возникновения Киевской Руси. Главным дреговическим городом являлся Туров. Правобережья, границы которых точно не установлены. По Припяти известны археологические памятники дреговичей. IX-Х вв.: остатки земледельческих поселений, курганы с трупосожжениями и небольшие городища. В курганах дреговичей XI-XII вв. обычны трупосожжения, иногда встречаются погребальные сооружения в виде деревянных домиков с двускатными крышами. Летописи не сообщают сведений об истории дреговичей, известно лишь, что в древности у них было своё княжение с главным городом Туровом на Припяти. В Х в. земля дреговичей вошла в состав Киевской Руси, явившись позднее основой Туровского кня.жества [7, с. 58-59].
Радимичи – восточнославянская этническая общность, население которой в юго-восточной части современной Беларуси. Название племени происходит от слова Радим – имени человека, во главе с которым радимичи пришли, как сказано в «Повести временных лет», из польских земель. Наиболее значительным городом был Гомель. Видимо, он был одним из племенных центров. С ХI в. территория радимичей относилась к Черниговскому княжеству [4, с. 74-79].
Важнейшие вопросы истории дреговиче и радимичей – территория и время расселения, генетические связи и взаимоотношения с соседями решаются по материалам исследования археологических памятников разного характера. Важнейшими источниками являются погребальные памятники. Основной формой погребальных памятников дреговичей курганные насыпи над покойником. Погребальные обряды дреговичей внешне очень близки. Они круглые в плане и имеют полусферическую форму, которая часто разрушается.
Для радимичей характерен обряд сожжения и погребения останков с погребального огня в посуде «на столпе на путех», о которых рассказывает летописец, все время были археологически не известны. Объясняется это тем, что бескурганные погребения с трупосожжением очень непрочные, потому и не сохраняются. Все же в 1982 г. на земле радимичей возле деревни Нисимковичм-1 удалось найти несколько таких погребений.
Но в VIII – X вв. на территории радимичей появляются погребения с трупосожжением под курганной насыпью.
Под влиянием природных факторов курганы принимают вытянутую, овальную форму, их поверхность повреждена ямами и деревьями.
Возле подножья кургана часто можно заметить кольцевые канавки – ровики, которые образовались при выемке земли, когда насыпался курган. Нередко ровики перекапываются перемычками для подхода к кургану при насыпании. [3, c. 38-68].
Курганные могильники на территории Лоевского района были выявлены в таких населенных пунктах как:
Абакумы. Обнаружен курганный могильник радимичей который насчитывал 26 курганов высотой 0.5 – 1.3 м. В 1965 г. археологами были исследованы курганы 11 – 12 ст. погребальный обряд – трупоположение головой на запад на горизонте на угольной прослойке, вокруг которой «огненное кольцо» -- остатки сожженной ограды, что характерно для погребений радимичей в то время [2, с. 89]. Изучением данных погребений занимались К. М. Поликарпович в 1926 г., в 1963 году 2 кургана было исследовано Г.Ф. Соловьевой. Начиная с 1997 по 2000 гг. волонтерской экспедицией ГГУ им. Ф. Скорины, возглавляемой О. А. Макушниковым было исследовано 17 курганов. В ходе исследования были найдены проволочные перстнеобразные височные кольца, стеклянные бусы, так же дреговичская зерненая бусина, бронзовые пуговицы, керамика и прочее другое.
Колпень. Деревня находится в 7-8 км к западу от Лоевского городища на развилке старых дорог в Лоев и Мохов. К югу от деревни был выявлен могильник. На площади могильника в котором в 1890 году, В. З. Завитневичем было исследовано 18 курганов с ингумациями на горизонте. Местными жителями были собраны предметы вооружения: два наконечника копья и железный топор. При раскопках бронзовые бляшки и прочее.
Синск. В урочище Козлово Курганье распаханный могильник насчитывал 25 курганов. В.З. Завитневич в 1890 г. обследовал 9 курганов. Погребения были представлены только кремацией. Найден железный топор. железное кресало для высекания огня, железный наконечник копья, свинцовые круглые подвески, височные кольца, маниста из мелких бусин. Могильник отличается обрядностью и находкой предмета вооружения. [ 12, c. 16-18].
Хоминка. В конце XIX в. Найдено несколько курганов. По данным Е. Р. Романова в кожаной сумке найдено несколько сот хазарских монет, которые датированы VI в. [ 27, c. 32].
В начале XX в. Несколько курганов были обнаружены в деревнях Бывальки и Карповка. Местные жители упоминали о том, что недалеко от деревни Подречицкое, что находится на левом берегу Днепра так же находятся курганы. Но без предварительного обследования этого утверждать нельзя.
Лоев. Недалеко от урочища Грегорово Поле существовал курганный могильник. Всего тут было 74 кургана. В 1890-х годах В.З. Завитневич исследовал 15курганов. Их высота составляла 0.7 – 1.5 м, диаметр 6-8 м. в 14 курганах погребальный обряд головой на запад (в одном случае на восток). В некоторых курганах обнаружены остатки дымовин. В погребениях найдены железные ножи, серебряные кольца, которые носились на висках, бронзовая пряжка, стеклянная позолоченная бусина ХI ст. [23, c. 29] А. Г. Тимофеенко в 2004 г. насчитал здесь 53 кургана.
Особое внимание нужно обратить на курганный могильник возле деревни Мохов, так как он является крупнейшим на территории Беларуси. Данный могильник размещался на берегу Моховского озера. Могильник занимал площадь около 4 га. , в нем было насчитано свыше 600 насыпей. В 1890г. В. З. Завитневичем было исследовано 26. Раскопки курганов выявили необычную для сельских поселений региона картину. [19, c.78]. Курганы имели высоту от 0,8 до 2,6 м, диаметр 6-17 м. . В 3-х выявлено сожжение в насыпи в урне, в 6-ти - на горизонте, в 1-м – ингумация в насыпи, в 14-ти – ингумация на горизонте, в 2-х – ингумация в яме. В одном кургане погребение ориентировано на север, в другом – на восток, в остальных - на запад. В 4-х курганах выявлены остатки гробов. Инвентарь представлен топорами, копьем, киркой, кресалом, бронзовыми бубенчиками, браслетами, кольцами, стеклянными бусами и др. [ 23, c. 29]
С 2003 г. их изучение продолжается экспедицией ГГУ им. Ф. Скорины. Зафиксировано свыше 300 насыпей (включая раскопанные и разрушенные). Курганы «спускаются» с высокой террасы к берегу Моховского озера. Насыпи имеют полусферическую и блинообразную форму, высоту преимущественно 0,3–1,8 м, диаметр – 3–10 м. В плане курганы круглые, есть 7 удлиненных (рисунок 66). В 2003–07 гг. исследовано 25 курганов. Характер обряда и инвентаря позволяет датировать памятник X–XI вв., отнеся большинство его комплексов ко второй половине X – первой половине XI вв. и допуская наличие единичных захоронений конца IX в. Материалы исследований демонстрируют разнообразие погребального обряда (ингумации на горизонте и на подсыпке – 21, ингумации в яме – 2, кремации – 8, неполная кремация – 1). Кроме западной ориентировки умерших (15 – в кургане 19 (погребения 1,2), 20 (погребения 1,2), 21,24, 25, 30, 97 (погребения 1, 2), 140 (погребения 1, 2), 220, 246, 278), отмечена северо-западная (4 – в кургане 17 (погребение 1), 105 (погребение 2), 109, 131), юго-западная (в кургане 28), восточная (в кургане 1), северная (в кургане 105, погребение 1), южная (в кургане 138). Погребение в кургане 278 совершено по обряду неполной кремации, костяк ориентирован на запад. Возможно, в случаях северной и южной ориентировки костяков имеют место захоронения выходцев из финно-угорских областей. [19. с. 79]
Погребение 1 в кургане 105 Мохова необычно «разбросанным» состоянием костей. Такое их нахождение может говорить о т.н. «сидячем» захоронении. Погребения тел умерших в сидячей позе характерны для курганов Северной Руси, причем максимальная их концентрация наблюдается на Ижорском плато (Ю.М. Лесманом здесь учтено более 545 погребений в 35 могильниках; вне этого региона сидячие погребения единичны) [19, с. ].
В Мохове широко представлены типично восточнославянские круговые горшки [приложение И]. Часть образцов посуды относится к «шестовицкому» типу, характерному для ряда памятников Руси X – начала XI вв. Впрочем, широко присутствует и «общерусская» керамика XI в. Важно заметить, что в Мохове представлена как керамика «с манжетом», так и «доманжетная». Последняя по материалам Шестовицы датируется концом IX – первой половиной X вв. или первой половиной X в.
Раскопки Мохова показывают распространение предметов кривичского, балтского, прибалтийско-финского происхождения. Данная картина наблюдается на фоне отсутствия этноопределяющих украшений местного населения (крупнозерненых бус, семилучевых колец и пр.) [7, с. 99].
Учитывая количество изученных в Мохове погребений, наши наблюдения являются корректными. Отсутствие элементов дреговичского и радимичского женского убора тем более примечательно, что дреговичское захоронение XI–XII вв. выявлено всего в 6 км восточнее Мохова в кургане у д. Абакумы. В 18–20 км к северу от Мохова на берегу Днепра в могильнике Холмечь (Заужельская группа) крупнозерненые бусы дреговичского типа в 1890 г. нашел В.З. Завитневич . Ближайший к Мохову пункт с находками семилучевых колец радимичского типа – могильник возле д. Студеная Гута Гомельского р-на – расположен примерно в 20 км северо-восточнее Мохова [7, с. 148].
Набор женских украшений из кремации моховского кургана 77 [приложение Г] включает крупные орнаментированные подвески трапециевидной формы, литые петлевидные трехдырчатые держатели, «ромбовидные» подвески, проволочные спиральки и плетеные звенья-цепочки [приложение Д]. Он имеет ближайшие аналогии в кривичских курганах конца I тыс. н. э., которые выделены рядом исследователей в культуру смоленско-полоцких длинных курганов. В кургане у д. Устье (север Беларуси) обнаружены украшения, состоявшие из крупной спиральки, трехдырчатого держателя, на котором были закреплены две крупные трапециевидные подвески, весьма схожие с моховской [31].
«Северные» элементы культуры Мохова представлены кривичскими завязанными браслетообразными височными кольцами (11 экз. в 3-х захоронениях) [приложение Е], проволочными спиральками (курганы 1, 4, 77), остатками накидки-виллайне, расшитой бисером (курган 1). Последняя находка может быть связана с латгальско-земгальским кругом древностей [29, с. 361].
В Мохове встречены оружие и воинские принадлежности (топоры, наконечники копий, сулицы, детали воинских поясов, фрагменты тордированных железных гривен и др.) [приложение Ж]. По сведениям местных жителей при уничтожении курганов находили и клинковое оружие. В могилах радимичей и дреговичей предметы вооружения и воинского снаряжения встречаются редко. Большинство находок сосредоточено на «племенных» пограничьях и отнесение многих комплексов с оружием к радимичам и дреговичам спорное. Показательно, что оружие редко встречается с этноопределяющими вещами радимичей и дреговичей. Рассмотрим соотношение предметов вооружения и этноопределяющих предметов в могильниках, относимых к радимичам и дреговичам Гомельского Поднепровья и всему радимичско-дреговичскому ареалу.
Единичные находки предметов воинского круга в захоронениях X–XI вв. не являются сколь-нибудь заметной чертой этнографии радимичей и дреговичей. Их появление на землях Белорусского Поднепровья было связано с социально-политическими «перестройками» и военными конфликтами, сопровождавшими бурные процессы государственного формирования Руси. В какой-то степени могло сказаться (особенно на землях кривичей) и влияние балтской обрядности, предусматривавшей помещение предметов вооружения в могилы. Что касается немногочисленных находок предметов вооружения и воинского быта в могильниках с радимичскими и дреговичскими захоронениями, то они, скорее, отражают распространение военизированных групп в среде местного населения и выступают индикатором пребывания представителей таких групп как в «глухих» районах, так и в зонах повышенной военно-политической напряженности [19, c. 85].
Погребение 2 моховского кургана 105 дало грушевидные крестопрорезные бубенчики [приложение З]. Из того же комплекса происходит пластинчатый завязанный перстень. Он имеет широкий круг аналогов на Руси и за ее пределами. Полное соответствие ему имеется в кургане 43 конца X – начала XI вв. могильника Избище на севере Беларуси [32]. «Шишечные» бусы (курган 105) по большинству аналогий относятся к X–XI вв. Коллекция бус Мохова продолжает исследоваться. Присутствие в ней стеклянных желтых лимоновидных, бочкообразных и цилиндрических золотостеклянных бус, синих пронизок и др. указывает на X–XI вв. Поздних бус в погребениях нет. Можно утверждать, что Мохов функционировал в конце IX–XI вв., причем большинство захоронений было совершено во второй половине X – первой половине XI вв. Это не означает, что дальнейшие работы на памятнике не выявят как более поздние, так и более ранние погребения.
При определении хронологии курганов Мохова важно заметить, что в их инвентаре отсутствуют предметы, вошедшие в обиход после середины XI в. и вышедшие из обихода в IX в. Следует учесть, что инвентарь некоторых захоронений невыразителен или содержит вещи с широкой датой бытования. Однако эти обстоятельства вряд ли меняют представление о хронологии основной части курганов. Раскопки велись преимущественно в восточной и северо-восточной части могильника. В.З.Завитневич копал во всех частях памятника.
Можно выделить датирующие предметы из сожжений. Указанные выше аналогии держателям, подвескам, спиралькам из кургана 77 датируются VIII – первой половиной X в., хотя большинство комплексов с изделиями такого круга и отдельные предметы относят к IX – началу X вв. Учитывая, что в кургане 77 встречен типичный для шестовицкой керамики круговой сосуд, дату комплекса следует определить первой половиной X в. или концом IX – первой половиной X вв. Пряжка из кургана 2 может быть отнесена ко второй половине X в. Курганы с ингумацией дают более поздние вещи. Денарий и сребреники указывают, что содержащие их комплексы не могли сформироваться ранее конца X в. в первом случае и второго десятилетия XI в. – во втором. К датирующим предметам из курганов можно отнести следующие. Топор из кургана 24 относится к типу IV по классификации А.Н. Кирпичникова, который имел широкое распространение на Руси в X–XII вв. [14, с. 310]. Копье из кургана 19 относится к редкому типу II по схеме А.Н. Кирпичникова (IX – начало XI вв.) [14, с. 308]. В кургане 17 (погребение 1) найдено калачевидное кресало. Моховское кресало следует отнести к раннему варианту изделий подобного рода, датируемому в Новгороде Великом X в. . В Заславле-Изяславле под Минском такие вещи найдены в погребениях X – начала XI вв. [17, с. 60.].
Курганы Мохова показывают, что его население было иноэтничным по отношению к местным радимичам и дреговичам. Его жителями были выходцы из северных, северо-западных районов Восточной Европы, вероятно, Северной Европы и иных регионов. Чуждые для Гомельского Поднепровья традиции представлены как в погребальном обряде, так и в вещевом наборе. В строении курганов отмечено применение камней, часть ингумаций ориентирована по финскому «меридиональному» обряду. «Северный» вектор отчетливо прослеживается уже в инвентаре наиболее ранних сожжений. Несомненно присутствие в Мохове кривичей и носителей латгало-земгальских традиций. Предметы вооружения и воинского быта определенно показывают, что среди жителей Мохова воинство составляло более чем заметную часть. Ведь главной задачей было окончательное подчинение земель радимичей и дреговичей. С ней оно успешно справилось. В связи с началом массовой раздачи земель в феодальную собственность, формированием сословия бояр-землевладельцев, Мохов ближе к концу XI в. сходит с исторической сцены как сколь-нибудь заметное явление [19, c. 95].
|