Формирование банковских групп

Даже самые могущественные банки никогда не проводили учредительных и эмиссионных операций в одиночку. Они стремились заручиться поддержкой «дружеских» им банков. В свою очередь они принимали участие в делах, реализуемых их друзьями. В результате, еще в 90-е годы широкое распространение в России получили эмиссионные консорциумы («синдикаты»).

С началом нового промышленного подъема такие консорциумы вновь стали широко применяться при проведении учредительно-эмиссионных операций. Их организацию обстоятельно описал И.Ф.Гиндин. Напомню, что это были временные объединения банков, банкирских домов, крупнейших биржевиков и магнатов промышленности с целью размещения имитируемых ценностей или приобретения находящихся в обращении ценных бумаг для последующей реализации. Часто эти цели совмещались. Поскольку размещение большого числа акций требовало времени, нередко длительного, консорциумы выполняли функции управления приобретенными ими пакетами акций, если реализация затягивалась. Иногда эти функции становились основной задачей созданного консорциума. Совместное проведение банками учредительно-эмиссионных операций порождало сложную сеть их взаимных участий в промышленных и других акционерных предприятиях.

На основе совместного финансирования уже к концу 90-х годов XIX в. наметились определенные группировки крупных российских банков. Участия четырех из них: Русского для внешней торговли, Петербургского Международного, Петербургского Учетного и ссудного и Русского торгово-промышленного, — переплетались между собой особенно тесно. Однако эти банки не образовали сколько-нибудь сплоченную группу.

Участвуя в качестве союзников в одних делах, они ожесточенно конкурировали в других. Более тесным и постоянным было сотрудничество Петербургского Учетного и Петербургско-Азовского банков. Кризис внес полную дезорганизацию в наметившиеся группировки. Но когда с оживлением промышленного роста банки опять стали проводить операции по размещению новых выпусков акций, вновь началась и их группировка.

Этот процесс находился в самой начальной стадии. К тому же комбинации взаимодействия банков при проведении учредительно-эмиссионных операций были чрезвычайно многообразными. В одних отраслях банки выступали в качестве союзников, в других конкурировали между собой. Нередко объединялись и явно враждующие стороны. Причины таких объединений могли быть разные. Но чаще всего оно было обусловлено равновесием сил конкурентов. Все это объясняет устойчивость группировки, складывавшихся на основе совместного проведения учредительно-эмиссионных операций.

Были другие основы, на которых строились союзнические отношения банков: силы, господствовавшие в том или ином банке вынуждены были прибегать к поддержке «друзей», чтобы обеспечить контроль над пакетом акций, достаточном для сохранения их господствующего положения. В условиях бурного роста акционерных капиталов банков, который наблюдался в годыподъема, это обстоятельство имело немаловажное значение. Порождая фактически взаимное участие банков в акционерных капиталах друг друга, оно обусловило им более стабильные связи.

Появление Русско-Азиатского банка усилило своеобразную «кристаллизацию» среди российских банков. Русско-Азиатский и Петербургский Международный банки стали играть роль центров притяжения, вокруг которых происходили весьма сложные и противоречивые процессы формирования банковских групп.

В 20-е годы Ронин опубликовал «некоторые выдержки» из соглашения о сотрудничестве, заключенного Русско-Азиатским и Петербургским Частным банками в конце 1911 года. Он обнаружил его среди тех архивных материалов Особой канцелярии по кредитной части, которые в дальнейшем оказались утраченными. Спустя 30 лет мне удалось найти в фонде Русско-Азиатского банка в ЦГИА СССР полный текст этого соглашения. Однако его содержание существенно отличалось от содержания опубликованных Рониным «некоторых выдержек». «Русско-Азиатский банк и Петербургский Частный коммерческий банк, — говорилось в этом тексте, — желая установить между ними большую общность интересов, заключили следующее соглашение, цель которого состоит в том, чтобы урегулировать порядок и условия их сотрудничества». Соглашение распространялось на все части банковского дела и эмиссии государственных и гарантированных правительством ценностей. Для изучения дел, на которые распространялось соглашение, создавался специальный комитет, где каждый банк имел трех представителей. Соглашение вступало в действие с 1 декабря 1911 года.

Документы, обнаруженные мной спустя еще 20 лет в архиве Генерального Общества — объяснительная записка и два проекта соглашения между Русско- Азиатским и Петербургским Частным банками, — показали, что существовал замысел более тесного объединения двух банков, который не был осуществлен. К сожалению, эти документы не датированы, но находятся они в досье с материалами, относящимися к концу 1910 года. Суть намечавшегося соглашения заключалась во взаимном участии банков в акционерных капиталах друг друга, в создании комитета из представителей обоих банков и специализации «дел».

Для осуществления взаимного участия в акционерных капиталах предполагалось их увеличение обоими банками.

Как выяснилось из некоторых материалов, находящихся в том же архиве Генерального Общества, а также документов, найденных мной еще через 10 лет в архиве Парижско-Нидерландского банка, это несостоявшееся соглашение представляло собой лишь часть более широкого плана, так же как и упоминавшийся выше проект слияния Русско-Азиатского и Сибирского банков, предложенный Путиловым и Давыдовым летом 1911 года.

Это был план создания грандиозного банковского треста. 23 января / 5 февраля 1912 г. Путилов писал Доризону: «Когда заключался договор с Частным банком, я позволил себе изложить Вам идею относительно возможности создания в Петербурге треста банков, который будет здесь представителем Ваших финансовых учреждений. Эта идея Вам тогдапонравилась. Но мы оба сочли, что ее осуществление будет преждевременным. По возвращении в Петербург, мы, Давыдов и я, продолжали обдумывать этот вопрос и рассказали о нем представителям двух других банков, т.е. Сибирского и Русского торгово-промышленного, с которыми, по нашему мнению, следовало бы для начала договориться относительно задуманной комбинации». Далее Путилов сообщал, что условия для осуществления этой комбинации созрели, поскольку имеются реальные возможности взять под контроль необходимые пакеты акций Сибирского и Русского торгово-промышленного банков. «Вы видите, дорогой господин Доризон, — заключал Путилов, — что для реализации проектируемой операции мы обладаем всеми необходимыми элементами и нет необходимости для новых расходов. Чтобы операция была достаточно прочной и чтобы можно было создать для ее продолжения наиболее широкие рамки, возможно, было бы хорошо, как я Вам говорил в Париже, создать Бельгийское общество, которое постоянно держало бы некоторые капиталы акций банков, входящих в трест».

Через 10 дней, 3/16 февраля 1912 г., Путилов сообщил Доризону о предпринятых им шагах для подготовки реализации упомянутого плана, он писал: «Я прошу Вас изучить все это и дать мне необходимые указания, учитывая, что настоящий момент является возможно единственным для того, чтобы приступить к осуществлению комбинации такого рода и имея в виду такие, что необходимо срочно создать хорошо сплоченную группу как для преодоления изнурительной конкуренции между русскими банками, так и по причине явно враждебной позиции, которую занял Международный банк по отношению к нам и защищаемым нами интереса».

Мне не удалось найти ни в архиве Генерального Общества, ни в фонде Русско-Азиатского банка в ЦГИА СССР ответов Доризона на письма Путилова, так же как и следов продолжения Путиловым переговоров на эту тему. Такие следы обнаружились в архиве Парижско-Нидерландского банка. Там сохранилась подборка документов, свидетельствующих о том, что в конце апреля — начале мая 1912 г. Путилов при посредничестве парижского представителя лондонского банкирского дома Л.Гиршбар. Жака Гинзбурга пытался привлечь внимание руководителей Парижско-Нидерландского банка к идее создания треста. В записке, переданной 1 мая 1912 г. Жаком Гинзбургом по поручению Путилова генеральному директору Парижско-Нидерландского банка А.Турраттини, говорилось: «Согласно предварительным переговорам, которые имели место в Париже, были предложены следующие основы создания треста из четырех банков». И далее излагался проект учреждения французского общества, которое в обмен на свои акции, сосредоточит у себя в портфеле крупные пакеты акций Русско-Азиатского банка (80 тыс. акций), Петербургского Частного (45 тыс. акций), Сибирского (25 тыс. акций), Русского торгово-промышленного (29 тыс. акций). Это была программа-максимум.

Предусматривался и другой облегченный вариант портфеля французского общества: Русско-Азиатский банк — 40 тыс. акций, Петербургский Частный — 30 тыс. акций, Сибирский — 12 тыс. акций и Торгово-промышленный — 20 тыс. акций.

В упомянутой подборке документов нет ответа руководителей Парижско-Нидерландского банка, который мог бы нам прояснить мотивы их очевидного отказа, но о них можно было догадаться. Руководители Генерального Общества и Парижско-Нидерландского банка не могли управиться и с однимРусско-Азиатским банком. Предлагавшаяся им комбинация неизбежно вела к уменьшению удельного веса их участия. Поэтому заверения Путилова относительно того, что проектируемый им банковский трест будет представлять в России интересы Генерального Общества и Парижско-Нидерландского банка, явно не могли их убедить.

Есть немало признаков того, что Путилов не оставил идею создания треста, и упорно искал пути ее осуществления без помощи французских патронов Русско-Азиатского банка. В результате в 1912 г. вокруг Русско-Азиатского банка сложилась группа «союзных» банков. В нее наряду с Петербургским Частным банком входили Сибирский и Торгово-промышленный банки. Однако связи Русско-Азиатского банка с последними двумя банками были менее тесными и прочными. За эти два банка ему приходилось постоянно вести борьбу.

В письме Доризону от 12/25 декабря 1911 г. Дюбрейль отмечал, что заключение соглашения между Русско-Азиатским и Петербургским Частным банками вызвало очень болезненную реакцию у Петербургского Международного банка, который со своей стороны намерен заключить подобный союз с Петербургским Учетным и ссудным банком. Историкам пока не удалось обнаружить официального соглашения этих двух банков. Но их тесное сотрудничество было очевидным фактом.

На заседании Совета Азовско-Донского банка 27 апреля 1912 г. Б.А.Каменка доложил, что этот банк «в настоящее время вошел в группу следующих банков: Петербургского Международного, Петербургского Учетного и ссудного и Русского для внешней торговли». Приходится догадываться о том, на какой основе возникла эта группа и как она функционировала, ибо никаких документов о ее деятельности пока не найдено.

Тем не менее, можно констатировать, что формирование банковских групп в России началось и стало приносить свои первые результаты. Формирование банковских групп в России было тесно связано с процессом интернационализации капитала, с развитием международного сотрудничества банков.

Поскольку большинство российских банков было в той или иной мере связано с иностранными банками, их группировки порождали сложнейшее переплетение международных связей формирующихся банковских групп в России. Хотя вопрос этот давно интересует исследователей, он крайне поддается изучению.

Сближение Парижско-Нидерландского банка и Генерального Общества, несомненно, облегчило решение вопроса о слиянии Русско-Китайского и Северного банков. Близкие отношения, существовавшие у Парижско-Нидерландского банка с «Креди Мобилье» Франсе и Банк Франсез пур ле Коммерс э л'Эндюстри, первый из которых патронировал Петербургский Частный банк, а второй — Сибирский торговый, наверное, также способствовали сближению последних с Русско-Азиатским банком. И все же, тот факт, что российские банки, намеченные Путиловым для объединения втрест, патронировались хотя и близкими, но достаточно самостоятельными иностранными банками, преследовавшими свои собственные интересы, по- видимому, обусловил определенные пределы сближения российских банков.

Примерно такая же ситуация сложилась и в другой группе, главные участники которой Петербургский Международный и Русский торгово-промышленный банки патронировались конкурирующими немецкими банками Дисконто-Гезельшафт и Дойчебанк.

Таким образом, происходившее в условиях империализма международное переплетение финансового капитала чрезвычайно осложняло и запутывало наметившийся процесс образования банковских групп в России.