- •Предисловие
- •8. Предисловие
- •Предисловие
- •10 Предисловие
- •Вводные статьи культура концепт константа
- •44 Вводные статьи
- •Культура
- •16 Вводные статьи
- •Вводные статьи
- •20 Вводные статьи
- •II. Ряды в культуре — структура культуры.
- •24 Вводные статьи
- •26 Вводные статьи
- •Культура
- •28 Вводные статьи
- •32 Вводные статьи
- •38 . Вводные статьи
- •III. Заключительное определение.
- •40 Вводные статьи
- •42S . Вводные статьи
- •44 Вводные статьи
- •1) «Буквальный смысл», или «внутренняя форма», или этимология концепта и явления культу-р ы.
- •Вводные статьи
- •Концепт
- •52 Вводные статьи
- •3) Новейший, наиболее актуальный и активный слой концепта. Историк культуры перед лицом этого факта.
- •54 Вводные статьи
- •56 Вводные статьи
- •58 Вводные статьи
- •Концепт '·&
- •60 Вводные статьи
- •62 Вводные статьи
- •64 Вводные статьи
- •Вводные статьи
- •7.0 Вводные статьи
- •72 Вводные статьи
- •3) Еще один важный тип — концепты о челове-
- •74 Вводные статьи
- •76 Вводные статьи
- •78 Вводные статьи
64 Вводные статьи
дотворяющий дождь», — как известно, Зевс, например, часто являлся в виде такого дождя к своим любовницам; в другом значении это греческое слово означает «молодняк рогатого скота — ягнята и т. п.».
Это семантическое схождение двух первоначально различных корней, *ueg~- и uer-s-, и есть пример «концептуализированной области», — понятия, которое мы ввели выше. Впрочем, некоторые авторы считают эти два корня изначально тождественными, т. е. одним и тем же корнем с различными морфологическими «детерминативами».
Таким образом, в конечном счете, французское и немецкое обозначение «быка» не только не «произвольны» и не «случайны», но, более того, они в некотором смысле тождественны: и то и другое восходит к устойчивой культурной реальности индоевропейской культуры — к представлению о домашних животных как о некоторой трехчленной организации. Можно даже сказать, что это представление — одна из констант индоевропейской культуры.
Но что же мешало Ф. де Соссюру сделать то же наблюдение и отказаться от своего тезиса о произвольности и случайности языкового знака в отношении к обозначаемой вещи? (Или, по крайней мере, отказаться от столь плохо подтверждающего этот тезис примера?) Уж, конечно, не отсутствие этимологических данных (хотя данные, использованные нами выше, являются результатом новейших исследований).
Этому препятствовало, это «блокировало» другое положение его теории, тесно связанное с первым, — запрет привлекать исторические данные, требование жесткой синхронности, или «синхронии». Разумеется, эти два положения в то же время поддерживают друг друга. Концепция де Соссюра, как, по меткому выражению А. Мейе из его рецензии на книгу де Соссюра, и сам язык в представлении Соссюра, — «это система, où tout se tient.» «где все держится друг за друга». Это одна из определяющих черт соссюрианской парадигмы.
Концепция Ф. де Соссюра построена в некотором смысле так же, как «well made play», «хорошо сделанная пьеса» на сценах его эпохи — вспомним французских драматургов Сарду («Тоска») или Скри-ба («Адриенна Лекуврер») — жанр, столь любимый одними и столь ненавидимый другими (например, Бернардом Шоу).
Но мы живем в другую эпоху и мыслим в другой парадигме. И мы располагаем другим материалом. Эволюционные ряды разного рода — вот главный материал, который противоречит положению Ф. де Соссюра. Продолжим их рассмотрение.
Д) Синонимизация «слов» и «вещей» в духовной культуре. Дальнейшее развитие понятия «концептуализированной области (сферы)».
Синонимами называются слова, сходные по значению или по смыслу (концепту). Но выше мы уже подметили такие случаи, когда вещь — в той мере, в какой вещь может иметь «смысл» — по этому своему смыслу сближается с каким-либо словом. Рассмотрим теперь это явление подробнее.
Начнем с развернутого примера (он ранее приводился в совместных работах автора этих строк и С.Г.Проскурина). В некоторых индоевро-
КОНЦЕПТ Ч» '65
пейских языках имеется тесная семантическая связь, «сцепление смыслов», между понятиями «дерево» и «середина». Прежде всего, она отмечается в корне и.-е. *medh-, который дает, с одной стороны, например, в балтийских языках, слова со значением «дерево» или «лес» — лит. médis «дерево», латыш. me2s «лес», а с другой стороны, например, в рус. — межа «середина, граница между двумя участками земли» и сам предлог рус. между (праслав. *medi-).
Как можно объяснить эту семантическую связь? Во-первых, ее нельзя объяснить «случайным» выбором признака или «случайным», «индивидуальным» развитием данного и.-е. корня. Дело в том, что точно такая же связь представлена в другом и.-е. корне *u(e)idh- «делить на два», а также в сочетании двух корней в одной основе — *ui- «между, отдельно от» + Чего — суффикс сравнительной степени прилагательных и парных предметов (ср. лат. al-ter «один из двух, другой»). Об этом свидетельствуют, с одной стороны, ирл. fid «дерево», др.-англ, widu, wudu, совр. англ, wood «лес», а с другой стороны, лит. vidùs «средний», и, кроме того, лексемы, где прямо сочетаются оба значения: лит. viduölis «дерево с сухой серединой, но еще живое, зеленое», др.-исл. vid, vidr «отдельно, напротив (о предметах)» и vidr «дерево-межа» или «лес, разделяющий поселения» (A. Johannesson. Isländisches etymologisches Wörterbuch. Bern: Francke, 1956, S. 168).
Но, с другой стороны, эту семантическую связь нельзя объяснить и какой-то всеобщей, универсальной семантической закономерностью, в соответствии с которой понятия «дерево» и «середина» должны были бы всегда и неизбежно ассоциироваться, — наподобие того, например, как, согласно закономерностям, открытым М.М.Покровским, всегда и неизбежно ассоциируются понятия «сосуд» и «содержимое сосуда» (ложка масла)', «граница пространства, линия» и «вся данная площадь пространства» (круг сыра, круг людей), и т. п. Данная связь далеко не универсальна, поскольку она не отмечается не только у народов неиндоевропейской группы языков, но и у других индоевропейских наро-
" дов вне отмеченного ареала.
Конечно, сразу как только было обнаружено это явление в этимологии слов, было высказано мнение (еще в 1920-е гг. литовским языковедом К. Бугой), что эта связь понятий объясняется особым делением земли у некоторых народов — наделы разделялись деревом или леском. И это, несомненно, имеет место. Однако, это объяснение действительно лишь для бытовой сферы жизни. Новейшие наблюдения показали, что отмеченное явление распространено преимущественно в тех ареалах индоевропейской культуры, где засвидетельствован культ дерева и мифологический мотив, мифологема «мирового дерева». «Мировое дерево» — это символ середины мира: огромное дерево, растущее в
' середине мира, соединяет «нижний мир» (преисподнюю), «средний мир» (мир людей) и «верхний мир» (мир богов). (Правда, существование этого мотива у славян среди некоторых исследователей вызывает сомнения.)
:' Поэтому, на основании подобных наблюдений, помимо понятия
° «концептуализированной области» в нашей концепции вводится важ-
3 Степанов Ю. С.
66 ВВОДНЫЕ СТАТЬИ
ное понятие «синонимизации», которое имеет два разных смысла, связанных между собой: 1) синонимизация разных корней слов, 2) сино-нимизация «слов» и «вещей».
Под синонимизацией в первом смысле понимается схождение двух разнокоренных слов (или, в плане этимологии, двух разных корней), по происхождению никак между собой не связанных, но становящихся синонимами внутри данной концептуализированной области. Это явление и оказывается тем фактом, который противостоит положению Н.Я.Марра о скрещении слов и, в конечном счете, о скрещении языков в целом.
В самом деле, по Марру, факт синонимизации, т. е. схождения семантического, схождения сем или смыслов слов в целом, — признается. Но Марр дополняет это положение, вполне отвечающее фактам, другим положением — о непременном схождении также корней слов и слов в целом, которое — будто бы — сопровождает всякое семантическое схождение. К тому же Марр понимает схождение очень широко и неопределенно — как схождение слов и по функции (функциональная семантика), и в силу контактов племен, этносов («скрещения»). Примером последнего служит известное марровское объяснение коми-зырянского наименования земли — muzein, которое, будто бы, происходит из сложения исконного имени земли у коми — ти и имени земли земъ или корня зем- у русских, контактировавших с коми. Наличие двух синонимов завершается, по Марру, их соединением, «скрещением», в одном слове (или в одном корне). Отсюда, анализ — Марр называет его «палеонтологическим анализом» языка и речи — должен вскрыть такие соединенные разноэтнические элементы.
Марр доводит этот принцип до предела, пытаясь найти абсолютно конечные элементы, принадлежащие четырем древним племенам, для которых каждый из этих элементов, по мнению Марра, служил самоназванием. Таким образом, четыре племени — четыре элемента: «сал», сохраненный в названии «сармат», «бер» — в названии «и-бер» (Иберия), «ион» — в названии «ион-яне» (Иония, область в Древней Греции), «рош» — «эт-руск» (Н.Я.Марр. Язык. — В кн.: Язык и история. Сб. первый. Л., 1936, с. 21). Таков пресловутый «анализ по четырем элементам» Н.Я.Марра.
Однако само явление «синонимизации» в его основе подмечено Н.Я.Марром верно и должно быть сохранено, но ограничено. Приведем как пример рассуждение самого Н.Я.Марра как раз в ограниченной сфере — одного функционального ряда (или, в нашей терминологии, одной концептуализированной области). Речь идет о происхождении древнегреческого слова άρμα, άρματα «повозка; боевая колесница».
Оно в этимологических исследованиях в настоящее время связывается с корнем и.-е. *аг- «соединять, скреплять», ср. гр. άραρίσκω, лат. arma «орудие, оружие» и др. Однако не все в этой этимологии убедительно, — в частности наличие «густого придыхания», соответствия которому не обнаруживается в исходном корне и родственных словах. Предполагают, что это «придыхание», /h/ по законам строения греческого слова перенесено в начальный слог из /s/, имевшегося в суффиксе: *ar-smo > *Ьаг-ща (Ernout-Meillet, s.v. armus). Толкование Марра, во всяком случае, не более проблематично: он связывает это
концепт ! β - ; 67
слово с именем племени сармат, harmat и с определенным тягловым животным, — а именно лошадью. «Из греческих текстов видно, что этот вид телеги связан был с 'лошадью'; у Гомера это двухколесная боевая колесница, везомая парой лошадей, и, что любопытнее, слово употреблялось у греков как бы по поэтической образности прямо-таки вместо упряжи, животного — 'лошади': άρματος τροφεύς (Платон, Leg. VIII, 834 b), y Еврипида άρματα τρέφει/ν (букв, «кормить повозки». — Ю.С.) 'держать лошадей для бегов на колесницах' но собственно это выступление подсознательного переживания («реликта» — Ю.С.) в речи того, что harma, собственно harmat, первоначально означало животное, именно впоследствии — 'лошадей', первоначально — 'оленей'. ...Возникает вопрос: имеем ли самостоятельное скрещение в термине при нарицательном его использовании, будет ли это 'телега', или тем более палеонтологически усваиваемые (т. е. присваиваемые. — Ю.С.) ему значения 'лошадей', первоначально 'оленей', или это целиком воспроизведение готового уже племенного названия, 'сармат', этнони-мически использованного непосредственно, конечно, в доисторические времена — до появления на свете греков, во всех перечисленных значениях от тотемного животного, смотря по эпохам — 'оленя', 'лошади', вплоть до 'телеги', сначала бесколесной — 'саней', а затем и двухколесной — 'колесницы' (Марр. Средства передвижения, орудия самозащиты и производства в доистории [К увязке языкознания с историей материальной культуры]. В кн.: Марр Н.Я.Язык и общество. Избр. раб. Т III. М.-Л., 1934, с. 143-144).
Выражение «кормить повозки» — это, конечно, элементарная метонимия вместо «кормить лошадей, которых запрягают в повозки-колесницы», и на основе этого оборота вряд ли можно делать какие-либо далеко идущие выводы (это как раз пример произвольного обращения Н.Я.Марра с конкретными языковыми фактами). Но сама связь повозки как материального факта, как изобретения, с лошадью почувствована Марром правильно. Современные исследования показывают, что изобретение боевой повозки-колесницы было связано с приобретением нового мощного тяглового средства — лошади, которая заменила собой старое медленное тягловое средство — быка, вола. Воловьей, или бычьей, упряжке соответствует совсем другое техническое устройство того, что «тянется» — самой повозки (см.: П.М.Ксжин. К проблеме происхождения колесного транспорта. — В кн.: Древняя Анатолия. М.: Наука, Гл. ред. вост. литер., 1985).
(Для полноты картины заметим, что дискуссия о происхождении имени народа сарматы, впрочем, без упоминания гипотезы Н.Я.Марра, продолжается. О.Н.Трубачев устанавливает параллель между сармат и хорват, считая, что оба названия народов восходят к одной и той же индо-иранской праформе с чередованиями — *sar-ma(n)t-//*har-va(n)t- «женский, изобилующий женщинами» при архаическом, реликтовом обозначении женщины корнем sar-//har-. Эти имена могли быть названиями народов, у которых «много женщин», т. е., вероятно, количество женщин больше, чем количество мужчин, или, может быть, просто обозначениями народов с властью женщин, т. е. матриархатом, на фоне окружающих племен с системой патриархата. О.Н.Трубачев