Статья: Лабунская в.А. Шкурко т.А. Теоретические и методические основы развития экспрессивного "я" личности. (Психологический журнал, 1999, №1).

Прошло около 85 лет с момента появления работ С. Волконского [4, 5], в которых он наделяет выразительное поведение человека функцией "выявления внутреннего "я" путем внешнего "я" и определяет его как "... самоизваяние, при том вечно изменяющееся" [4. с.16] Данные работы по праву можно считать первыми отечественными исследованиями, в которых обсуждаются проблемы психологии выражения, самопредъявления, использования экспрессии в целях создания образа "Я" личности. Но несмотря на актуальность названных проблем, они не получили должного развития в исследованиях последнего времени. Характерным для этой ветви психологии является то, что, с точки зрения многих психологов-теоретиков, она существует как бы для узкого круга "любителей художественной, искусствоведческой, гуманитарной, полунаучной психологии".

В рамках практической психологии, наоборот, интерес к экспрессии как средству выражения личности с каждым днем возрастает. Экспрессивные компоненты внешнего "Я" личности привлекают внимание специалистов, занимающихся психодиагностикой, психотерапией, социально-психологическим тренингом, рекламой, политической психологией и т.д. Поэтому в ближайшее время можно ожидать появления работ, в которых будут ставиться задачи, связанные с объединением таких понятий, как выражение или самовыражение, проявление, предъявление, демонстрация, а также подниматься вопросы интеграции широкого круга подходов, данных, полученных в различных областях психологии (например, в процессе изучения ролевого поведения личности и способов его предъявления), или в работах, направленных на поиск экспрессивных компонентов различных эмоций, отношений, качеств личности, или в исследованиях, нацеленных на рассмотрение связей между динамикой групповых процессов и самопредъявлением личности. Некоторые из названных аспектов проблемы выражения личности представлены в отечественной психологии [1]. Но их разработка ведется в направлении изучения вербальных форм выражения, предъявления, самоопределения личности.

Пренебрежительное отношение к экспрессивным, невербальным средствам выражения и самовыражения складывается прежде всего потому, что психологическую суть экспрессивного невербального поведения сложно как опровергнуть, так и подтвердить. Человек несет ответственность за сказанное слово, но не за свое невербальное поведение, которое не имеет безусловных формальных характеристик и остается как бы "неуловимым" и для субъекта, и для партнера[ 17, 19, 34, 39].

Несмотря на "неуловимый" характер экспрессии, интерес западных исследователей к ней не ослабевает, а в последнее время возрастает в связи с отходом от рациональных моделей объяснения социального поведения человека [34]. Появился спрос на психологию выражения, которая, являясь одной из самых старых ветвей психологической науки, переживает ренессанс. Она предстает в различных работах в новом обличье: как психология 1) невербального поведения, 2 среды, 3) самовыражения и самопредъявления или как дисциплина, интегрирующая все направления психологии, пытающиеся найти пути проникновения во внутренний мир личности.

Первой и очень серьезной заявкой на то, чтобы представить западно-европейскую психологию выражения является объемистый труд под названием " Ausdruckpsychologie"[30]. Как следует из него, предмет психологии выражения - это закономерности выявления на основе внешне данных признаков сущностной природы личности; изучение выражения как целостно-динамического явления, в котором представлены индивидуальные особенности человека, его актуальные состояния, отношения, уровень притязаний, ценностные ориентации, стиль жизни и т.д. В такой трактовке "выражение личности" охватывает широкий круг явлений и становится в один ряд с такими понятиями, как манера, стиль личности. Они фиксируют нечто стабильное, сущностное, отличающее одного человека от другого (движения лица, которые постоянно сопровождают различную мимику, например напряженность, недовольное движение губ), позы, темп движений, их направленность, изобилие, угловатость или пластичность, вид смеха или улыбки, испуг, склонность к определенным реакциям на событие (например, к суровому взгляду), манеру держаться и т.д. Но такое толкование понятия "выражение личности" не единственным.

С нашей точки зрения, более правомерно говорить о нескольких трактовках этого понятия.

1. О толковании в широком смысле выражения, ставящего его в один ряд с такими понятиями, как отражение. В этом случае субъект выражения - это все его "максимальное бытие", представленное во всех внешних проявлениях.

2.О толковании выражения в узком смысле как категории, охватывающей персональное, личностное бытие. Субъект выражения - это несколько устойчивых черт, стиль, манера.

3. О выражении как однотипном проявлении какого-то чувства или отношения, состояния.

4.О выражении как динамическом явлении, соответствующем конкретным состояниям, отношениям личности.

В результате широкого и узкого толкования понятия "выражение личности" произошло невероятное увеличение спектра тех средств, с помощью которых содержание, подлежащее выражению, может быть обнаружено. В этот класс, позволяющий выявлять сущность личности, ее своеобразие, попадают: мимика, жесты, почерк, рисунок, одежда, форма тела, стиль речи, окружающая среда и т.д. В зависимости от того, как трактуется понятие "выражение", определяется набор изучаемых средств, в соответствии с которым формируются направления психологии выражения.

В нашей работе под внешним экспрессивным "Я" личности понимается совокупность устойчивых (физиогномика, индивидно- конституциональные характеристики человека), среднеустойчивых (оформление внешности: прическа, косметика, украшения, одежда) и динамических параметров выражения ( экспрессивное, невербальное поведение), организующихся в пространственно- временные структуры и перестраивающихся по ходу развития психофизиологических, психологических и социально-психологических компонентов структуры личности. С этих позиций экспрессия как внешнее "Я" личности, связанное с ее устойчивыми и динамическими подструктурами, может обсуждаться в качестве: 1) выразительных компонентов общей психомоторной активности личности, сопряженной с ее темпераментом (темп, амплитуда, интенсивность, гармоничность движений); 2) экспрессивной структуры актуальных психических состояний личности; 3) выражения модальности, знака отношения одного человека к другому; 4) средства выражения свойств личности; 5) показателя развития личности, выступающей субъектом общения (экспрессивные программы вступления в контакт, поддержания и выхода из него); 6) экспрессивных компонентов социального статуса личности; 7) средства выражения личностью ее тождества с определенной группой, общностью, культурой; 8)"экспрессивных масок"; 9)средства демонстрации и создания социально-приемлемых форм поведения; 10) показателя личностных способов разрядки, облегчения в стрессогенных ситуациях. Наряду с этими направлениями исследования личность может быть изучена с точки зрения использования ею экспрессивного репертуара ( как его статических, так и динамических компонентов) для поддержания оптимального уровеня близости с партнером; изменения взаимоотношений в общении; придания определенной формы взаимодействию с другими ( от конфликта до согласия); осуществления социальной стратификации.

Многогранное исследование проблемы выражения личности предполагает также рассмотрение взаимосвязей между ее речевым и экспрессивным поведением (соответствие, гармоничность и т.д.). В этом плане можно говорить о возможностях использования личностью своего экспрессивного репертуара в целях уточнения, изменения эмоциональной насыщенности сказанного и усиления выразительности речевого сообщения.

В данной работе акцент сделан на анализе динамических компонентов экспрессии, представленных в различных структурах невербального поведения (кинесической, такесической, просодической и ольфакторной), а именно: жестов, мимики, взгляда, поз, интонационно-ритмических характеристик голоса, прикосновений, запахов, которые сопряжены с изменяющимися психическими состояниями человека, его отношениями и взаимоотношениями [ 16, 35]. В своем исследовании мы предприняли попытку создать на основе развиваемого подхода к проблеме "выражение личности" инструмент познания внешнего экспрессивного "Я", его развития, который соответствовал природе, функциям экспрессии, специфике ее связей с динамическими структурами, позволял актуализировать спонтанность выражения и самовыражения, затрагивал глубинные проблемы личности и давал ей возможность видеть их сквозь призму своего экспрессивного репертуара. В качестве такого инструмента мы разработали танцевально-экспрессивную программу развития личности как субъекта выражения своих состояний и отношений.

В основе созданной программы лежит ряд положений, касающихся проблемы кодирования и интерпретации экспрессии [17] , групповых форм коррекции личности и применения экспрессивных способов воздействия на нее [13, 20, 21], а также пропагандируемый нами взгляд на танец как на экспрессивную модель выражения личности, включенной в определенный социально-психологический контекст. Наряду с этими положениями были внедрены идеи, связанные с формированием экспрессивного "Я" личности, представляющие самостоятельный интерес и в то же время, объединяющие подходы разных областей психологии, которые занимаются исследованием проблемы развития личности как субъекта выражения. Рассмотрим более подробно эти положения.

Начнем с того, что тезис о динамической взаимосвязи выразительного поведения и эмоциональных состояний человека был сформулирован еще С.Л. Рубинштейном. Анализируя природу и функции экспрессивных компонентов эмоциональных состояний, С.Л. Рубинштейн пришел к выводу о том, что выразительное поведение - это не просто внешнее сопровождение психических процессов, а форма их проявления и существования, "воочию представленное и осязаемое данное"[24, С.152-163]. Одновременно известно, что экспрессивное поведение личности частично представлено самому субъекту (особенно в визуальных образах). По мнению М.М. Бахтина [2], субъект взаимодействия не видит напряжения своих мышц, всей пластики поз, экспрессии лица и т.д. Но партнер, как следует из практики общения, отражает экспрессию другого с помощью оптической, тактильно-кинестетической, акустической, ольфакторной систем, взаимодействие которых способствует возникновению многозначных связей между экспрессивным поведением и психологическими характеристиками личности [см.16, 35].

Казалось бы, данное ограничение легко снять с помощью зеркала как одного из инструментов познания своего экспрессивного поведения и внешности или же привлекая для этих целей множество его модификаций: фотографию, видиозапись, живописный портрет, пародию, в конце концов другого человека, группу лиц. ("Отзеркаливание" - один из самых распространенных приемов в тренинговых группах: "смотрись, как в зеркало, в другого человека".) Все они дают представление о том, как выглядит внешнее "Я" человека. Однако М.М. Бахтин отмечал, что смотрение на себя в зеркало (в разных его вариантах) "не может стать непосредственным моментом нашего видения и переживания мира; мы видим отражение своей наружности, но не себя в своей наружности..."[6, с.31]. Поэтому любой акт смотрения на себя в "зеркало" сопровождается актом рефлексии, что неизбежно возвращает к мысли о личностном, пристрастном, избирательном отношении к увиденному, т. е. к внешности, экспрессии, невербальному поведению в целом. Возникшие "зеркальные образы" воспринимаются личностью как представления внешности, ее внешнее экспрессивное "Я", которое видят другие, но которое не совпадает полностью с тем, что действительно чувствует и переживает человек. "...Зеркало осуществляет по заданию каждого из нас дифференциацию внутреннего и внешнего..., получая в результате дихотомию: я - и не я" [там же, с.14-15]. Исходя из этих фактов, функции "зеркал" не ограничиваются фиксацией внешности, они вбирают также реакцию на увиденное и тем самым придают дополнительный штрих к портрету. Созданный образ порождает новую гамму невербальных выразительных движений, что делает процесс формирования внешнего "Я" личности" бесконечным, незавершенным и во многом спонтанным.

Социально-психологические функции внешнего "Я" личности", его представленность другому и отсутствие непосредственного видения экспрессивного репертуара приводит к появлению многих феноменов, интересных для психологии выражения, самопредъявления и т.д. В обыденной жизни, в процессе социально-психологического тренинга, социально-ориентированной психотерапии эти феномены начинают раскрываться тогда, когда внешность, экспрессия человека оказывают сильнейшее влияние на его жизнь, судьбу, оценку другими, на всю систему отношений, профессиональные и личные достижения (возрастные кризисные периоды жизни, карьера, любовь и т.д.).

Следует отметить, что выраженность экспрессии для других и отсутствие ее непосредственной представленности для себя лежит в основе формирования двух типов личностей. Первый - это человек, научившийся жить без внешности (художественный образ "человек - невидимка", второй - человек, зачарованный собственной внешностью и экспрессией (например, мифологический герой Нарцисс) (там же). Можно сказать, что эти два типа субъектов есть проявление крайних форм не только отношения к различным "зеркалам", но и к себе, своей внешности, к идее самопредъявления и самовыражения, формирования собственного образа для других, к мысли о том, что мы "воочию представлены", что экспрессия - это язык нашей души, самовыражения и самопредъявления.

Отсутствие непосредственной представленности экспрессии самому себе не означает, что человек не зафиксировал факт высоких диагностических возможностей ее элементов (взгляд, позы, мимику и т.д.). Несмотря на явное преобладание в структуре экспрессии малоосознаваемых невербальных паттернов поведения, субъект использует выразительные движения не только в соответствии с их главной функцией выражать, но и в целях маскировки его действительных переживаний и отношений. Без таких целенаправленно применяемых "экспрессивных масок" трудно представить процесс социализации и вхождения личности в культуру. Социокультурная разработка этих "масок" осуществляется, как правило для отбора совокупности движений, делающих поведение человека социально приемлемым, успешным, привлекательным. Вместе с этим, следует отметить также и то, что "окультуривание телесности - превращение природных предпосылок человеческого существования в универсальные орудия и знаки...превращение в своеобразный текст, сгусток социальной памяти" [26, с.44], не есть единственная функция данного процесса. "Окультуривание экспрессии" является одним из механизмов контроля не столько над телом человека, сколько над его личностью. С точки зрения одного из известных исследователей невербальных коммуникаций А.Шефлена[ 40], любой элемент экспрессии (от позы до контакта глаз) существует для того, чтобы установить, сохранить, ограничить отношения между взаимодействующими людьми. Поэтому заинтересованные общественные институты ведут не просто разработку требований к экспрессивному поведению человека, а осуществляют с его помощью трансляцию социально желаемого спектра черт, состояний, отношений, которые должны иметь четкое внешнее выражение и благодаря этому легко диагностироваться окружающими. Перечень этих черт может меняться в исторические эпохи и быть различен для разных социальных групп. Например, на протяжении долгого времени, "настоящим" считался человек, имеющий простое лицо с крупными чертами, большие руки, широкие плечи, массивную фигуру, белозубую улыбку, прямой взгляд, четкий жест и т. д. и отличающийся действенностью, упорством, стойкостью, мужеством. Все те, кто в силу природных обстоятельств или условий воспитания не соответствовал этой поведенческой модели, рисковали прослыть "гнилыми интеллигентами". Описание различных "экспрессивных масок" можно найти в книгах по культуре поведения, в "наставлениях" по актерскому мастерству и трактатах о живописи. Анализ такого рода работ показывает, что предлагаемая экспрессивная модель соответствует социальным ожиданиям, выполняя идеологические запросы времени и нравственно-этические требования к личности. Всем известно, что скромный человек "должен иметь склоненную голову и опущенные глаза". Благодаря социальной функции, экспрессия человека влияет на формирование его аффективных реакций, на развитие у него умения нейтрализовать социально неприемлемые способы поведения (например, агрессию). Возраст же пол, профессия определяют характерные черты его экспрессии [35].

Таким образом, выражение личности, формирование ее экспрессивного "Я" из проблемы сугубо психологической превращается в социокультурную, общественную, а ее решение затрагивает интересы не только психологии, но и многих социальных и политических институтов.

Существующие процедуры, приемы социально-психологического тренинга, социально-ориентированной психотерапии не всегда базируются на рассмотренных нами характеристиках экспрессии как средстве выражения личности. Этим идеям социальная психология уделяет недостаточное внимание, а к различным невербальным методам коррекции личности и группы довольно часто относится как к вспомогательным. Исключением является работа Е.В. Кузнецовой [13], посвященная проблеме развития личности как субъекта невербальных коммуникаций.

Наиболее значимы с точки зрения развиваемого нами подхода работы, представленные в рубрике "Экспрессивная психотерапия", так как в ней широко используются все средства, описанные в психологии выражения личности. Но особое место среди них занимают исследования, посвященные танцевальной психотерапии [31 - 33, 36, 37]. Как следует из работ по теории и истории развития танца: от первобытного до современного, от группового до диадного и индивидуального, от непрофессионального до профессионального [8, 11,12, 14, 18, 22], танец необходимо рассматривать как социокультурное явление, социально-психологический феномен, личностное образование, некое психофизиологическое действие, сексуальный ритуал и т.д. В основе нашей программы лежит прежде всего представление о танще как феномене, возникающем на пересечении социокультурных, социально-психологических и личностных координат. Именно в этом плане мы рассматриваем танец как средство выражения и самовыражения личности. Данный подход правомерен потому, что на протяжении тысячелетий танец отвечает спектру социальных потребностей человека и общества. В нем находят своё выражение "особо значимые психопластические интонации общества, отражаются социальные мотивы" [11, с.16].

Для отечественной психологии более традиционным является использование танца в качестве средства улучшения, оптимизации эмоционального состояния, стимулирования творческой активности, снятия психического напряжения [20, 23]. В то же время в современной танцевальной психотерапии происходит перенос акцента с этих функций танца на использование его как средства установления, поддержания, коррекции межличностных отношений, самовыражения, познания себя и других. Перестановка акцентов в различных направлениях танцевальной психотерапии привела к расширению круга ее целей. Для нас представляют интерес те из них, которые касаются развития личности, системы ее отношений, проблемы самовыражения и самоактуализации, стимуляции творческого потенциала, становления более индивидуализированного самовосприятия и самоотношения.

Сравнительный анализ танца и экспрессии по ряду критериев (время и источник возникновения, детерминанты формирования, основные свойства, виды, функции, структура и схемы) показал, что танец выступает интегральной моделью динамических компонентов экспрессивного поведения человека. Он представляет динамическую структуру личности и состоит из тех же элементов, что и экспрессия ( жесты, мимика, взгляд, поза, интонационно-ритмические характеристики голоса, прикосновения, запахи), сопряжен с состояниями, отношениями личности.

Положения о связи между танцем и экспрессией как способом выражения личности стали отправными при разработке программы танцевально-экспрессивного тренинга, его целей и задач. Главная цель создаваемого нами танцевально-экспрессивного тренинга в контексте психологии выражения личности и формирования ее экспрессивного "Я" - это изменение экспрессивных компонентов различных подструктур личности в соответствии с ее развитием, расширение экспрессивного репертуара и форм презентации, преъявления себя и т.д.

Наиболее распространенными приемами развития самовыражения, экспрессивного репертуара в танцевальной психотерапии являются "кинестетическая эмпатия", т. е. эмпатическое принятие партнера посредством "отзеркаливания" его движений; экспериментирование с различными элементами экспрессии и прикосновением; работа с "мышечным панцирем", в том числе с мышечными зажимами экспрессивных движений; целенаправленный выбор темы танцевальных упражнений, способствующих раскрытию символических функций экспрессии и позволяющих выразить через танец всеобщие, универсальные темы и понятия: "добро" и "зло", "счастье", "любовь" и т.д. [18]; организация различных видов обратной связи от "подстрочного комментария" к движению до метафорической и психоаналитической интерпретации танцевального движения, взаимодействия [32, 36, 38] и др. Перечисленные приемы танцевальной психотерапии используются во многих видах социально-ориентированной психотерапии и социально- психологическом тренинге, что стало основой для включения их в программу разрабатываемого нами танцевально-экспрессивного тренинга.

Анализ различных методических приемов танцевальной психотерапии показывает, что они ориентированы на актуализацию спонтанных компонентов экспрессии, на то, что любой танец обращен к другому человеку. Больше всего нацелен на спонтанное самовыражение и выражение отношений личности к другим так называемый неструктурированный танец (индивидуальный, диадный, групповой). Но выполнение им своих функций во многом зависит от того, насколько успешно применяется "круговой" групповой танец, снижающий сопротивление, тревожность, что должно привести к возникновению доверия и наиболее полному самовыражению [32]. Целенаправленный выбор музыки (как психотерапевтом, так и самими участниками) также способствует свободной импровизации в самовыражении и выражении отношений в межличностном взаимодействии [31, 32, 38, 41]. Использование неструктурированного индивидуального, диадного, группового танца ("кругового", "тематического" и "символического") является характерной чертой создаваемого нами танцевально- экспрессивного тренинга. Данная программа с подробным описанием каждого упражнения, его целей и схем анализа приведена в работе [28].

В настоящей статье мы остановимся на обсуждении некоторых результатов применения программы танцевально-экспрессивного тренинга в целях развития личности как субъекта выражения себя, как сложившейся системы отношений и активного участника их изменений и экспрессивных компонентов.

Особая роль в структуре отношений личности принадлежит субъективным отношениям, которые проявляются в экспрессивных формах обращения людей друг к другу и маскируются с их же помощью. Успешность целенаправленного воздействия экспрессивных компонентов отношений на ситуацию общения ограничена тем, что в экспрессивную поведенческую модель структуры отношений личности наряду с интенциональными, осознаваемыми, конвенциальными движениями входят неинтенциональные, неосознаваемые, неконвенциальные. Если считать, что все элементы экспрессивного поведения, в качестве динамического ядра внешнего "Я" личности могут быть расположены на таких шкалах, как "Степень дискретности - континуальности"; "Степень произвольности - непроизвольности"; "Степень осознанности - неосознаности невербального поведения"; "Степень целенаправленности - нецеленаправленности; "Степень интенциональности - непреднамеренности"; "Степень определенности - неопределенности"; "Степень абстрактности - конкретности"; "Степень устойчивости - вариабельности"; "Степень однозначности- многозначности"; "Линейность - пространственно-временная целостность", то соотнесение крайних позиций на каждой из шкал дают две абстрактные экспрессивные модели. Между ними располагается все многообразие форм и паттернов выразительного поведения личности, которые представляют собой совокупность движений, отличающихся сочетанием вышеперечисленных параметров. Поэтому структура выражения отношений личности может быть описана и проанализирована с точки зрения соотношения в ней движений определенного вида.

Кроме названных параметров экспрессии, участвующих в формировании выражения отношений, важными являются также характеристики, лежащие в основе целостной оценки экспрессивного репертуара личности: интенсивность, динамичность, симметрия - асимметрия, гармония - дисгармония, типичность - индивидуальность. Разнообразие элементов экспрессии, быстрота их смены, гармоничность, индивидуальность, соответствие ситуации общения, доступность для отражения партнером свидетельствуют о наличии у субъекта невербальной экспрессивной одаренности, возможности передавать свои психологические особенности, состояния и отношения. Неопределенный, однообразный репертуар, беспорядочные, судорожные движения говорят не только о том, что человек не владеет "экспрессивным языком души", но и о наличии у него глубоких внутренних конфликтов.

Рассмотренные нами параметры экспрессии были применены для анализа экспрессивного поведения участников тренинговых групп, а их динамика прослеживалась на фоне изменений, происходящих в структуре внешнего "Я" личности. Кроме того применялись схемы анализа индивидуального, диадного и группового танца, разработанные в психологии невербального поведения (схемы структуры индивидуального невербального поведения и невербальной интеракции приведены в [16]. В этой связи различные виды танцев рассматривались как кинесико-такесико-проксемические паттерны взаимодействия и презентация базовых, фундаментальных типов отношений (симпатия-антипатия, уважение-неуважение, близость-отдаленность), что нашло отражение в схемах их анализа [15, 27].

В выполненном нами исследовании основное внимание уделялось изучению динамики формально-содержательных параметров отношений личности в процессе танцевально-экспрессивного тренинга. Под динамикой отношений мы понимали изменение во времени их основных параметров, к которым были отнесены такие формально- содержательные характеристики, как интенсивность, знак, модальность, их дифференцированность и взаимность. Мы рассматривали отношения личности к себе, к другому и к группе как их виды, которые изучались в рамках шкалы "Осознаваемые и неосознаваемые отношения". Такой подход соответствовал нашим представлениям об экспрессивных компонентах внешнего "Я" личности, предъявляющего партнеру целостный мир ее отношений.

Диагностика сложившейся системы отношений личности определялась с помощью методики исследования осознаваемых отношений человека к каждому члену группы и ксамому себе, разработанной нами на основе классификации видов отношений В.В. Столина [25]. Для того чтобы снять вербальные ограничения на пути целостного изучения отношений, в работе был применен модифицированный нами рисуночный тест "Я и группа", а также цветовой тест отношений, направленный на диагностику неосознаваемых отношений к другому и себе.

Объектом исследования стали участники групп танцевально-экспрессивного тренинга. В выборку вошли реально существующие 4 пилотажные и 4 экспериментальные группы (всего 91 человек, в возрасте от 14 до 47 лет, 71 женщина и 20 мужчин). В пилотажных группах апробировалась программа танцевально-экспрессивного тренинга (продолжительность тренинга и каждого занятия, комплекс упражнений и очередность их применения в соответствии с целями тренинга, схемы анализа каждого упражнения, музыкальное сопровождение) и диагностический инструметарий.

Методика исследования отношений человека к каждому члену группы и самому себе, цветовой тест отношений использовались 5 раз: до начала тренинга (на предварительной встрече), после тренинга и на каждом втором занятии. Рисуночный тест "Я и группа" применялся до начала тренинга, в середине и после него. Таким образом, был осуществлен микролонгитюдный анализ динамики отношений и их выражения в группе танцевально-экспрессивного тренинга. Степень достоверности изменений системы отношений личности и ее выражения определялась с помощью двухфакторного дисперсионного анализа Фридмана, метода знаковых рангов Уилкоксона, а также корреляционного и факторного анализов.

Получены данные, которые в полном объеме приведены в работе [29]. Результаты исследования свидетельствуют, во-первых о том, что в процессе танцевально-экспрессивного тренинга отношений личности их формально-содержательные параметры изменяются гетерохронно, что влечет за собой различия в динамике формирования экспрессивных компонентов этих отношений. Во-вторых, ведущими тенденциями изменений различных видов отношений являются: увеличение интенсивности выражения отношений к себе и другому; снижение взаимности осознаваемых отношений и их экспрессивных компонентов. В-третьих, динамика различных видов отношений имеет следующие профили: "скачкообразный", "поступательный", "Пи-образный", "U-образный";им соответствуют изменения в интенсивности, гармоничности экспрессии на разных этапах танцевально- экспрессивного тренинга.

Получены также сведения о том, что индивидуальная и групповая динамика различных видов отношений опосредована социально-психологическими характеристиками субъектов выражения отношений. Личность с динамической системой отношений имеет позитивный социально-психологический статус в группе. Ей свойствены общительность, чувствительность и стремление к другим людям; у нее ярко выражена потребность в установлении близких отношений, в контроле других и себя, в принадлежности к различным социальным группам. Эти сведения подтверждают еще раз вывод о том, что экспрессия как средство выражения неотделима от личности в целом, что экспрессивные компоненты отношений и их изменения сопряжены не только с динамической, но и с относительно статическими структурами личности.

В целом первые результаты применения разработанного нами танцевально-экспрессивного тренинга подтверждают его адекватность целям развития экспрессивного "Я" личности, которое достигается благодаря осознанию и раскрытию паттернов своего танцевально-экспрессивного репертуара, связанного с определенными отношениями и взаимоотношениями в группе, за счет раскрытия потенциалов своего экспрессивного репертуара, а также повышению спонтанности выражения и самовыражения.

Таким образом, интеграция идей психологии выражения, танцевальной психотерапии, ряда положений социально-психологического тренинга и развиваемого нами подхода к экспрессии личности привела к созданию программы танцевально-экспрессивного тренинга как самостоятельного метода, направленного на развитие внешнего "Я" личности, его динамических экспрессивных компонентов, самовыражения и предъявления себя в определенном социально-психологическом контексте.

Список литературы

1. Амяга Н.В. Самораскрытие и самопредъявление личности в общении // Личность, общение, групповые процессы. М. 1991. C. 37-74.

2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.,1979.

3. Блок Л.Д. Классический танец. История и современность. М., 1987.

4. Волконский С. Человек на сцене. СПб., 1912.

5. Волконский С. Выразительный человек. СПб., 1913.

6. Вулис А.З. Литературные зеркала. М., 1991.

7. Даркевич В.П. Празднества средневековья // Атеистические чтения. М., 1990. Вып.19. С.57-73.

8. Дункан А. Танец будущего. Моя жизнь. Киев, 1994.

9. Зинченко В.П. Проблемы психологического развития (читая О. Мандельштама) // Вопр. психологии 1991. № 5. C. 18-28.

10. Кандинский В. О духовном в искусстве. М., 1992.

11. Королева Э.А. Ранние формы танца. Кишинев, 1977.

12. Королева Э.А. Танец, его происхождение и методы исследования (по работам зарубежных ученых ХХ века ) // Советская этнография. 1975. №5. С. 147-155.

13. Кузнецова Е.В. Развитие межличностных невербальных коммуникаций средствами социально-психологического тренинга. Автореф. дисс. канд. психол. наук. М., 1989.

14. Куракина С.Н. Феномен танца (социально-философский и культурологический анализ). Автореф. дисс. канд. философ. наук, Ростов-на-Дону, 1994.

15. Лабунская В.А. Невербальные паттерны ролевого поведения // Психологический вестник РГУ. 1997. Вып.2. С.467-486.

16. Лабунская В.А. Введение в психологию невербального поведения (методические указания). Ростов-на-Дону, 1994.

17. Лабунская В.А. Проблема обучения кодированию- интерпретации невербального поведения // Психол. журн. 1997. Т.18. № 5. С. 84- 94.

18. Луговая Е.К. О невербальной форме общения в культуре. Танец как язык и миф // Вестник МГУ. 1991. Серия 6. № 3. С.54-57.

19. Мартинес Э.Л. Внесловесный язык // Культуры. 1986. № 2. С. 12- 26.

20. Некрасова Ю.Б. Особенности диагностики при реабилитации людей с нарушением речевого общения // Вопр. психологии. 1991.№ 5. С.123-129.

21. Петровская Л.А. Теоретические и методические основы социально-психологического тренинга. Автореф. дисс. докт. психол.наук М., 1985.

22. Плеханов Г.В. Избранные философские произведения. М., 1958. Т. 5.

23. Руднева С.Д., Пасынкова А.В. Опыт работы по развитию эстетической активности методом музыкального движения // Психол. журн. 1982. №3. С.84-92.

24. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.,1940.

25. Столин В.В., ГолосоваН.И. Факторная структура эмоционального отношения человека к человеку // Психол. журн. 1982. №2. С.62 - 67.

26. Тищенко П. Дано мне тело...// Человек. 1990.№ 3. С.41-49

27. Шкурко Т.А. Танец как особая форма экспрессивного поведения личности // Психологический вестник. Ростовский государственный университет.1997. Вып.2. С. 501-511

28. Шкурко Т.А. Танец как средство диагностики и коррекции отношений в группе // Психологический вестник РГУ. 1996. Вып. 1. Ч. 1. С.327 - 348.

29. Шкурко Т.А. Динамика отношений личности в процессе танцевально - экспрессивного тренинга// Автореф. дисс. канд. психол. наук. Ростов-на-Дону, 1997.

30. Ausdruckpsychologie // Handbuck der Psychologie in 12 Bander. Berlin,1965 . Bd.5.

31. Berger M. Psychological Investigation on Humanstructural Dance // Dynamic Psychol. 1988. №108/109. P.128-157.

32. Dance Movement Therapy: Theory and Practice. L.-N.Y.: Routledge, 1992.

33. Freundlich B., Pike L., Schwartz V. Dance and music for children with autism // J. of Physical Education, Recreation and Dance. 1989. V. 60. P.50-53.

34. Laban R. The Mastery of Movement. L.: Macdonald and Evans, 1960.

35. Leathers D. Successful Nonverbal Communication: Principles and Applications. Univ. of Georgia, 1997.

36. Lefco H. Dance Therapy. Chicago: Nelson-Hall , 1966.

37. Levy F. The evolution of modern dance therapy // J. Physical Education, Recreation and Dance. 1988. V.59. May. P.34- 41.

38. Meekums B. The love bugs: dance movement therapy in a Family Service Unit // Dance Movement Therapy: Theory and Practice. L. -N.Y.: Routledge,1992. P.18- 38.

39. Nonverbal behavior research perspectives applications intercultural insights. Toronto, 1984.

40. Scheflen A.E. Bodi Language and Social Order: Communication as Behavioral Control. N.Y. 1972.

41.Silk G. Creative movement for people who are developmentally disabled // J. Physical Education, Recreation and Dance. 1989, V.60. Nov.p.56-58.

Статья: Лабунская В.А. Социально- психологические детерминанты возникновения затруднений в межэтническом общении (Известия высших учебных заведений Северо - Кавказский регион (общественные науки) 1998, № 2)

Для многих работ социо-этно-психологического направления базисными являются утверждения о том, что внутриэтнические и межэтнические круги общения - это важнейший элемент структуры этнического поведения. Этнические факторы сужают спектр допустимых способов общения, реакций на поведение партнёра, а сложившаяся система ценностей, социальные нормативы и трудовые традиции этноса ограничивают общение в профессиональной сфере и могут стать одним из факторов возникновения затрудненного общения в различных областях жизнедеятельности этнических групп[1]. Такой подход к объяснению причин возникновения затрудненного межэтнического общения является плодотворным и вместе с этим достаточно традиционным, содержащем в себе, хотя и фундаментальную идею о негативной роли в общении представителей различных народов несоответствий в их установках, ценностях, традициях, стереотипах поведения, но неисчерпывающем весь спектр возможных причин затруднений в общении.

В данной статье предпринята попытка отойти от традиционных для социальной психологии объяснений ситуаций затрудненного межэтнического общения и обратиться к другой фундаментальной идее, лежащей в основе различных интерпретаций эффектов взаимодействия: к идее сходства, однообразия особенностей общения людей, как факторов затрудненного внутриэтнического и межэтнического общения. Данный подход к проблеме затрудненного межэтнического общения является отражением формирующегося в настоящее время направления изучения личности в координатах культурно-психологического, историко-психологического и этно-психологического пространства взаимодействия. В основе его также лежат идеи социальной психологии совместимости людей и групп. С учетом заявляемого подхода к рассмотрению социально-психологических факторов затрудненного межэтнического общения обратимся к анализу устойчивых характеристик, формирующихся на базе совокупности норм и ценностей, накладывающих отпечаток на поступки личности, на ее отношение к миру, к другому человеку, на выбор способов общения, которые, в свою очередь, являются результатом культурно-исторического развития определенной общности. Сведения о такого рода социально-психологических характеристиках российского общества дает не столько экспериментальная социальная психология (2) сколько литература, ориентированная на культурологическую, социально-психологическую рефлексию истории возникновения и образования личности постсоветского человека (3,4,5,6,7,8,9,10,11).

Если не идеологизировать данное явление, т. е. не стремиться к отрицанию социо-этно-психологического разнообразия, не преувеличивать факт рождения "единой общности - советского народа", а подойти к нему как к условию, обеспечивающему пространство межэтнического общения, пространство сходства норм, ценностей и т.д., то появляется возможность описания тех социально -психологических характеристик, которые не столько разделяют этнические группы, сколько объединяют их, а также тех, которые подчеркивают этно -психологическое своеобразие. С этих позиций в данной статье рассматривается роль социально-психологичеких факторов в возникновении затрудненного межэтнического общения. Анализ имеющихся в нашем распоряжении источников позволяет акцентировать внимание на социально-психологических собенностях наших соотечественников и бывших граждан СССР, которые объясняют характерную модель их поведения в общении.К ним следует отнести в первую очередь дедивидуализацию, деперсонификацию, деперсонализацию системы отношений человека с миром, которые приводят к тому, что индивид в определенных жизненных условиях, например в ситуации конфликта, может не переживать своей отдельности от других, соответственно личной ответственности(4). Но самое главное заключается в том, что данные явления приводят к отсутствию этнической самоидентичности, личностного самоопределения, способствующих формированию поведения, ориентированного не на постижение смыслов и ценностей своей этнической группы, ее культуры, истории, а на присвоение внешних атрибутов этнического самоопределения( одежда, некоторые способы обращения, элементы образа жизни и т.д.). В качестве следствия и политологами, и этнологами, и психологами отмечается наблюдаемое в поведении многих этнических групп усиление роли внешних компонентов в структуре этнических стереотипов поведения, сужение их репертуара, акцентирование внимания на этикетных формах поведения, например, между молодыми и пожилыми, между родствениками, знакомыми и незнакомыми людьми. Деиндивидуализированное, деперсонализированное отношение к себе и к другим - это феномен, результирующий влияние единого социо- культурно-психологического пространства общения народов, нацеленный на невелирование индивидуальности, личностности, этнической специфичности. Объединяя представителей различных этнических групп, проживающих на территории России и СНГ, он имеет огромный потенциал разрушения отношений, возникновения трудностей в межэтническом общении, вплоть до создания конфликтных ситуации. "Сила" деиндивидуализации в том, что переживающий ее человек отрицает, обесценивает мысли, чувства, желания, интересы и ожидания другого, который воспринимается как объект, требующий воздействия, поэтому не вырабатываются навыки аргументации своего поведения в общении, принятия решений в процессе взаимодействия и т.д.

Интериоризация отношений "игнорирования" другого формирует недоверие к самому себе, боязнь собственных личностных проявлений, что в свою очередь является основой для формирования деструктивных форм поведени. С точки зрения обсуждаемого здесь вопроса, деиндивидуализация приводит к игнорированию человека как представителя определенной этнической группы (обидные клички, обозначения : "лица кавказской национальности" и т.д.), нежеланию аргументировать свое поведение в процессе ведения переговоров, недифференцированной агрессии и всевозможным формам деструктивного поведения в этническом взаимодействии. Необходимо подчеркнуть еще раз, что деиндивидуализация, деперсонализация системы отношений-явление, которое характеризует образ жизни народов, проживающих на территории России. Это означает, что социально-психологическая причина возникновения многих межэтнических конфликтов в сфере профессионального или обыденного общения заключается в объектном отношении к этническим группам и их представителям, в игнорировании их уникальности и одновременно встроенности их ценностей в набор общечеловеческих.

Некоторые авторы указывают на такую социально-психологическую особенность постсоветского человека, как заниженная самооценка, ощущение бессилия, которые являются, как известно, факторами возникновения эмоционально- насыщенного общения (4,5,6). С точки зрения теории фрустрации, агрессивное, деструктивное поведение возникает в связи с постоянной неудовлетворенностью базовых социальных потребностей, с постоянным переживанием чувства неудачи. Фрустрированный человек - озлоблен, агрессивен и жесток, поэтому становится "средством" организации затрудненных отношений, в том числе и межэтнических.

Кроме вышеобозначенных социально-психологических особенностей, ряд исследователей отмечают фрагментарность, стереотипность мышления, порожденные как инфомационной изоляцией, так и избыточностью информации в последнее время (7,8). Данные явления не способствуют видению фактов, общественных процессов в единстве их положительных и отрицательных черт, что приводит к однозначным оценкам и разделению людей на друзей и врагов. В практическом взаимодействии эти параметры мышления проявляются в поиске несуществующих врагов, "наших" и "не наших" вместо того, чтобы решать проблему, обеспечивают создание единственной идеализированной модели действительности (9). Понятно, что такого рода идеализации и выступают одной из причин возникновения затрудненного межэтнического общения.

Феномен диссонанса социальных потребностей личностей и групп, особенно остро заявляет о себе в стремлении к единению и бесконфликтности, с одной стороны, и в стремлении к борьбе и конфронтации со всеми инакомыслящими, - с другой. Из исследований В.А. Лефевра известно, что большинство американцев негативно оценивают комбинацию добра и зла и позитивно их разделение, в то время как большинство советских людей наоборот - позитивно относятся к соединению добра и зла и негативно к их разделению (результаты экспериментов приводятся в 6). На основе этих данных делается фундаментальный вывод о том, что "в культурных сообществах, где большинство личностей негативно оценивают соединение добра и зла, предпочтение отдается личности, стремящейся к компромиссу, а в тех сообществах, где соединение добра и зла оценивается позитивно, предпочтение отдается личности с бескомпромиссным поведением" (6, С.39). При превалирующей этической системе в советском обществе практически невозможен выход из ситуации затрудненного общения без потери достоинства. Более того интенсивность негативных ощущений, порожденных ситуацией затрудненного общения, будет увеличиваться, а поле трудностей общения расширяться, что неизбежно приведет к снижению как оценки партнера, так и самооценки. В конечном итоге такое сочетание условий взаимодействия будет способствовать формированию бескомпромиссного поведения в ситуациях затрудненного межэтнического общения.

М.А. Розов, анализируя идеи В.А. Лефевра, развивает его мысль о том, что человек в большинстве случаев действует на основе образцов, определяющих характер поведения, включающих аксеологическое отношение к ситуации и фиксирующих нечто главное и существенное для индивида и общества(10). Особенно это характерно для общества, где вербальные предписания и лозунги долгое время противоречили образцам поведения. Именно поэтому последние в большей степени влияют на поведение человека, чем вербальные установки и предписания. Кроме этого заслуживает внимание и такая социально -психологическая переменная, как групповая динамика. Из ряда психологических источников известно, что члены группы могут принимать недальновидные решения, вследствие высокой степени сплоченности и страха отторжения группой или вследствие сильной трансформации межгруппового восприятия, или по причине неясности групповых задач для каждого члена группы и т.д. (12 ).

Типичной для возникновения затруднений в общении является также ситуация, в которой какой-то тип поведения провоцирует осложнения не потому, что он реально является конфликтогенным, а потому, что есть вера в то, что он становится источником конфликта. Социальные психологи все чаще обращаются к данному феномену, понимая какую огромную роль играют в эскалации затруднений общения, чувства, вера и убеждения. Поэтому их все больше интересует не реально существующие, а воспринимаемые, представляемые трудности общения. Данный подход к рассмотрению социально -психологических факторов затрудненного общения перспективен тем, что он пропагандирует тактику изменений в индивидуальных и групповых восприятиях. Именно этот социально -психологический феномен получает особое звучание в контексте изучения трудностей межэтнического общения, так как во многих случаях деструктивные отношения между этническими группами и их представителями возникают за счет уверенности в том, что какой-то вид поведения является конфликтогенным, хотя реально он такими возможностями не обладает. Этнические предубеждения изменяют обычные оценки партнера и самого себя в общении. В социальной психологии неоднократно описывались эффекты стереотипных искажений, которые приводят обе стороны взаимодействия к одному результату: к формированию установки "образ врага есть дьявольский образ". Ему противопоставляется праведный самообраз. Известные конфликтологи Р.Фишер и У. Юри отмечают, что люди во всем мире не зависимо от их культурной и этнической принадлежности обременены двумя иллюзиями ( в ситуации конфликтных отношений): "я прав - ты не прав" и "я хороший - ты плохой" (13). Они замечают также, что ведущими стратегиями поведения в конфликтных ситуациях является стратегия "либо бей - либо беги". Эти особенности взаимодействия присущи каждому из участников конфликта и в ситуации межэтнического противостояния проявляются в стремлении увидеть за "хорошим" поведением противника желание достичь личных целей, расценить жесткое поведение как результат "плохого" характера партнера, собственные "хорошие" поступки интерпретировать как проявление лучших сторон своей личности, а "плохие" объяснять обстоятельствами или поведением других людей. Дж.Рубин и Д. Колб, ссылаясь на работы Ф. Тетлока, отмечают, что чем больше развивается конфликт, тем менее сложными становятся аргументы, используемые каждой стороной, тем сильнее влияние "предубеждений" на лиц, принимающих решения, тем упрощенней схемы анализа поведения и обсуждаемых вопросов (12). Эти данные можно дополнить результатами исследования Е.В. Цукановой,которые демонстрируют, что в экстремальных ситуациях изменяется динамика, стратегия и тактика общения(14).

Особый интерес с точки зрения поиска фундаментальных социально-психологических характеристик, объединяющих представителей различных народов и влиящих на возникновение эффектов затрудненного межэтнического общения, представляет серия работ, в которых внимание исследователей сфокусировано на выделении того, как люди, принадлежащие к различным культурам, приходят к суждению о себе самих, какое значение они придают отношениям между собой и другими, какова степень отдельности, "независимости"от других и, наоборот, "связанности" с ними. Истолкования своего "Я" как "независимого - взаимозависимого", связанного с другими, является одним из наиболее общих и всеохватывающих стереотипов. Они - эти "всеохватывающие" стереотипы вызывают к действию и организуют более специфические стереотипы в том числе и этнические ( 15).

В обобщающей статье К. Харел, К.Шинова отмечают ряд параметров поведения, позволяющих определить какой стереотип преобладает в данной этно-культурной группе. Прежде всего, ссылаясь на ряд работ, они констатируют, что стереотипы поведения "взаимозависимого - независимого Я" отличаются отношением к другому. Ядро стереотипа поведения "независимого Я", по их мнению, составляют отношения к другому как к средству достижения своих целей, а в центре стереотипа поведения "взаимозависимого Я" находятся отношения к другому как к цели общения. Кроме этого, для "взаимозависимого Я" поддержание отношений с "другими" означает постоянное ощущение присутствия этих "других" и сосредоточенность на их потребностях, желаниях и целях, которые в крайних формах могут восприниматься как свои собственные. "Взаимозависимое Я" не занимается нуждами, желаниями и целями всех "других". Внимание к "другим" наделено избирательностью и сосредоточено на тех, с кем человек разделяет общую судьбу, например, семья, товарищи по работе, этническая группа и т.д.. Такое отношение к проблемам "другого" не характерно для "независимого Я"(14). Х.С.Триандис отмечает, что для него является чрезвычайно важным разграничение людей по линии "участник-неучастник" группы (приводится по 15).

Стереотип взаимозависимого поведения предполагает постоянно "брать на себя роли другого". Эффективное выполнение данного действия возможно тогда, когда развита способность чувствовать и думать так, как чувствует и думает другой в определенной ролевой позиции. У придерживающихся стереотипа поведения "взаимозависимого "Я" собирается обильный и тщательно разработанный запас информации о "других" и себе в связи с ними. Для них становится актуальным умение воспринимать и "читать в уме другого". Для индивидов, демонстрирующих образцы поведения "независимого Я", характерна более тщательная разработка знаний о себе, чем о других (15). Человек, придерживающийся стереотипа поведения, характерного для "взаимозависимого Я", обладает способностью к перенастройке в межличностных отношениях, которая является основой для формирования самооценки и появления ощущения уникальности своего "Я".

Стереотип поведения “взаимозависимого Я" сопровождается развитием способности к переживанию и выражению тех эмоций, которые порождаются сосредоточенностью на "других" людях и запретом на выражение эмоций и чувств, направленных на себя. Первое, как правило, приводит к подавлению выражения автономных внутренних особенностей личности и к возникновению состояния амбиволентности, что способствует возникновению конфликтов и затруднений в общении.

Наиболее желательными для человека со стереотипом поведения "независимого Я" являются ситуации, которые позволяют ему проверить и выразить свои возможности. По контрасту для человека, имеющего "взаимозависимое Я" притягательными выступают ситуации, позволяющие ему почувствовать соответствие непосредственному контексту или успешно справиться с отношениями в том числе и со статусными.

С учетом эти различий в направленности эмоциональных процессов легко предположить, что люди с отличающимися стереотипами поведения по - разному используют экспрессию для выражения состояний и отношений в процессе взаимодействия с другими людьми. Так, для носителей независимого "Я" экспрессия выполняет свои главные функции : выражать или маскировать такие чувства, как гнев, грусть или страх. Носители "взаимозависимого Я” чаще рассматривают выражение эмоций как публичную инструментальную акцию.

Главным мотивом людей, придерживающихся стереотипа поведения "взаимозависимого Я", является мотив поддержания сходства и принадлежности к определенным социальным группировкам. До недавнего времени данное поведение именовалось как коллективизм, единство, родственность и т.д. Мотив, связанный с потребностью проявить свою компетентность (мотив достижения успеха), в большей степени присущ лицам с "независимым Я". Игнорирование, стирание себя и возвеличивание других - это модель поведения "взаимозависимого Я".

Деление людей на основе критерия "взимозависимого -независимого поведения" продолжает довольно устойчивую традицию типизации индивидов с учетом уровня их чувствительности к поведению других, к их присутствию в поле общения, например: экстраверты - интроверты; личностно -социально ориентированные; коллективисты - индивидуалисты; полезависимые - независимые. Ряд характеристик людей с "взаимозависимым Я" и "независимым Я" совпадают с теми, которые приписываются полезависимым - поленезависимым индивидам (16).

Исследования зарубежных психологов достаточно аргументированно доказывают огромную роль сложившихся стереотипов поведения в выстраивании различных сторон общения. Эти сведения подтверждают, что и сложившиеся в этнической группе "всеохавтывающие" стереотипы поведения выступают важным фактором межэтнического общения.

Данные, которые были приведены в (15) получены в результате выполнения серии исследований в Америке, Японии, Китае, Индии и т.д. Мы не располагаем точными сведениями о том, какой тип поведения (по критерию "независимого - взаимозависимого стереотипа поведения") преобладает у народов, проживающих на территории России. Тем не менее, если использовать в качестве параметров стереотипов поведения ряд типичных социально-психологических характеристик постсоветского человека, представленных выше, то можно предположить преобладание способов поведения, характерных для стереотипа "взаимозависимого Я". Так, жители Северного Кавказа демонстрируют в своем поведении ряд параметров, характерных для стереотипа "взаимозависимого Я". Это подтверждают результаты ряда работ (11,17). Из них, в частности, следует, что особой ценностью для этнических групп, проживающих на Северном Кавказе, является направленность на других, включенность их в процесс оценки своего "Я", ограничение выражения своего "Я" ( модель "скромного" человека), ориентация на социально одобряемое и т.д. Преимущества данной модели поведения и общения очевидны, так как благодаря отношениям с "другими" человек осознает свою принадлежность к определенной группе в том числе и к этнической, формирует свой личный опыт под влиянием социального окружения, этнических норм, ценностей и традиций.

"Взаимозависимость" не означает беспомощность, безвластие, отсутствие контроля. Наоборот, преобладание данного стереотипа поведения в структуре этнического сознания и самосознания означает, что его приверженцы способны оказывать различное воздействие на других, брать на себя ответственность и обременять себя обязятельствами в отношении "других", строить свою деятельность так, чтобы улучшить свои отношения или связи с "другими". Все эти особенности общения не означают, что общности со стереотипом "взаимозависимого Я" страдают конформизмом, а их члены не способны противостоять групповому давлению. Напротив, у представителей таких общностей высоко развита толлерантность в отношении чужеродных воздействий, разрушающих этническую идентичность. Если субъекты со "взаимозависимым Я" проявляют конформизм, то только в отношении близкого, значимого, родственника, человека из одной группы, начальника, что рассматривается как традиционная ценность.

Но обозначенные выше особенности общения людей, демонстрирующих стереотип поведения "взаимозависимое Я", могут приводить и к ряду негативных последствий, а также к возникновению в процессе взаимодействия сбоев различного характера. Так, понимание "другого" через отношение к нему делает контакт не просто ситуативно детерминированным, но и обусловленным тем, как будет понято и оценено отношение. Поэтому легко представить, что в ситуациях, где взаимодействуют представители разных культур ( с различным истолкованием "Я") либо этнические группы, принадлежащие к различным культурам, чаще будут возникать трения и сбои в общении за счет различной направленности эмоциональных процессов, частоты и интенсивности переживания и выражения чувств определенной модальности. Трудности в общении будут возникать, если контактируют представители одной этнической культуры, нарушающие стереотипы проявления состояний, отношений и т.д. Они будут сопровождать общение и в том случае, когда большинство представителей той или иной этнической группы разделяют стереотип поведения "взаимозависимого Я". Сходство всеохватывающих стереотипов поведения "взаимозависимого Я" становится причиной затруднений межэтнического общения потому, что ядро этих стереотипов включает систему отношений, отличающуюся избирательностью и сосредоточенностью на тех, с кем человек разделяет общую судьбу, например, этническая группа и игнорированием проблем "другой" группы. Таким образом, трудности общения возникают не столько вследствие того, что участники общения различаются какими-то параметрами традиций, норм и способов взаимодействия сколько потому, что в основе внутриэтнического общения и межэтнического взаимодействия лежат одни и теже всеохватывающие стереотипы поведения. Они приводят к сходству представлений о трудном партнере, о факторах, затрудняющих общение и о способах реагирования на них.

Итак, описанные нами социотипические характеристики личности постсоветского человека, а также ряд социально-психологических характеристик взаимодействия указывают на то, что они наряду с культурно-психологическими стереотипами поведения являются базовыми причинами как возникновения затрудненного общения, так и обеспечения длительности, интенсивности его функционирования. Различия в поведении, которые объясняются принадлежностью к этническим группам, соединяются с теми социально -психологическими характеристиками, которые не имеют этнических границ. Именно об этих особенностях социально-психологической детерминации затруднений межэтнического общения необходимо помнить, при анализе сложностей регуляции внутриэтнических и межэтнических отношений.

С учетом вышесказанного одна из задач современной социо- этно-психологии, разрабатывающей проблему межэтнических трудностей общения в быту и профессиональной сфере, на международной арене, заключается в определении стабильных характеристик субъекта затрудненного общения, формирующихся в координатах общего культурно-психологического, историко-психологического, социально-психологического пространства развития общности, этнических групп, объединяющих их, и в поиске динамических, этноспецифических составляющих содержания представления о субъекте затрудненного общения.

Литература

1.Агеев В.С. Перспективы развития этнопсихологических исследований // Психологический журнал.1988.№3.С.35-42; Артамонов В.И. На симпозиуме по межнациональным проблемам// Психологический журнал. 1989. № 4. С. 33-34; Бромлей Ю.В. К вопросу о влиянии особенностей культурной cреды на психику // Советская этнография. 1983. № 3. С. 67-75; Дробыщева Л.М., Кузнецов И.М., Кцоева Г.У. Некоторые проблемы этнографических исследований // Психологический журнал. 1988. № 3.С. 26-34; Крысько В.Г. Деркач А.А. Этнопсихология. Терия и методология. М. 1992. 138с; Кузнецов И.М. Адаптивность этнических культур и этнокультурные типы самоопределения личности // Советская этнография. 1988. № 1. С. 15-27; Левкович В.П., Андрущак И.Б. Этноцентризм как социально-психологический феномен. //Психологический журнал. 1995. № 2.С.70-81; Мухина В.С. Этнопсихология: настоящее и будущее // Психологический журнал. 1994. № 3. С. 42-49; Национальность - феномен более существенный, чем казалось ... (круглый стол) // Человек. 1990. №6. С.1-16; Перепелкин Л.С. Этнопсихология современного производства // Человек. 1990. № 6. С. 104-109; Петрова А.С. Феномен общения с точки зрения этнопсихологии (к постановке проблемы) // Советская этнография. 1987. № 3. С. 12-32; Ситарам К., Когделл Р. Основы межкультурной коммуникации // Человек. 1992. № 2. № 3, № 4; Степанов В., Сусокулов А. Этнос и его среда // Человек. 1990. № 6. С. 31-39.

2.Агеев В.С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психоло­ги­чес­кие проблемы. М. 1990. 240 с; Дробыщева Л.М. Влияние этноконтактной cреды на межнациональные отношения // Социальная психология и общественная практика. М. 1985. С. 153-163; Кузнецов И.М. Об обыденных этнокультурных психологических представлениях // Психологический журнал. 1983. № 2. С. 84-86; Куликов В.Н., Сушков И.Р., Цинцюк В.Г. Социально-психо­ло­ги­чес­кий аспект межнациональных отношений //Психологический журнал. 1991. №1.С.31-35; Николаева О.П. Исследование этнопсихологических различий морально-правовых суждений //Психологический журнал.1995.№ 4.С.79-88;

3.Гозман Л.Я. Психологические аспекты торможения социальных изменений в обществе // Вопросы психологии. 1986. № 6. С.3-14.

4. Кочубей Б. Жить в обществе и быть свободным от общества?// Знамя,1991,№ 10. С. 140-160.

5. Гозман Л.Я.,. Эткинд А.М. Метаморфозы или реальность? // Вопросы философии. 1991.№ 3. С.24-38.

6.Шрейдер Ю.А. Человеческая рефлексия и две системы этнического сознания// Вопросы философии. 1990.№7. С.22-32.

7. Ольшанский Д.С. Социальная психология винтиков// Вопросы философии.1989.№8. С.31-43.

8. Якимович А. Конец великой эпохи: реальность - менталитет - искусство // Погружение в трясину. М.1991.

9.Кхол И. Соотношение индивидуального и типичного в мышлении // Личность в социалистическом обществе. М., 1989.

10.Розов А.И. Некоторые психологические вопросы проблематики социокультурных норм // Вопросы психологии. 1990. № 56. С. 112-121;

11. Ментальность Россиян. (Специфика сознания больших групп населения России)М. 1997. 359 с.

12.Рубин Дж., Колб Д. Психологический подход к процессам междугородных переговоров// Психологический журнал. 1990. Т.11.№ 2. С.63-73.

13.Фишер Р., Юри У. Путь к согласию или переговоры без поражения. М.1990. 158 с.

14.Цуканова Е.В. Деструктивные параметры взаимодействия в ситуациях временного дефицита // Психологические исследования общения. М. 1983. С. 283-299.

15. Harel K.M., Shinovu. K. Culture and the Seif: implication for Cognition, Emotion, and Motivation // Psychological review 1991. vol. 98. № 2. р. 224-255.

16. Шкуратова И.П. Когнитивный стиль и общение. Ростов /Д. 1994.154с.

17.Байбурин А.К. Этнические аспекты изучения стереотипных форм поведения и традиционная культура // Советская этнография. 1991. № 6. С. 36-46;Бгажноков Б.Х. Психология и техника коммуникативного поведения адыгов // Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР. М. 1982. С. 47-75; Бгажноков Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1986. 283 с; Мусукаев А.И. О Балкарии и балкарцах. Нальчик. 1994. 112с; Национально-этнические аспекты социального развития. Владикавказ. 1992; Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб.,1991. 320 с; Этнические стереотипы поведения. Л. 1983. 323 с.