Депутат дворян Козловского у. Г. Коробьин

5 мая 1768 г.

При чтении законов о беглых господских людях и крестьянах пришло мне на мысль, почтеннейшие гг. де­путаты, рассмотреть, какая бы причина была, убеждаю­щая их к толь поносному и для них самих опасному де­лу... Часто я размышлял о том, что бы понуждало крестьянина оставить свою землю, с которой ступить почитает за дело невозможное, покинуть родственников, жену и детей, которых видя при себе, несказанно уте­шается, а разлучась с ними источник слез проливает, странствовать по неизвестным местам и предаться толиким несчастиям, иногда же и самой смерти. Когда только войду в такие мысли, то сам себя уверить не могу, чтобы одни только крестьяне были причиною сво­его бегства. Думаю, из вас знают, почтеннейшие депута­ты, многие, что есть довольно в свете таких владельцев, которые с крестьян своих берут против обыкновенной подати. Есть и такие, кои, промотав свои пожитки и на­брав много долга, отдают своих людей, отлучив их от земледелия, зарабатывать одни хотя следуемые процен­ты ежегодно к уплате. Есть и такие, которые, видя, что получаемых с крестьян доходов на удовольствие прихо­тей своих не станет, удалив от семейства, употребляют единственно для своей корысти. Но что еще всего боль­ше, то являются между ними и такие, кои увидев своего крестьянина, трудами рук своих стяжавшего малый себе достаток,» лишают вдруг всех плодов его старания. Со­жаления, подлинно, достойно взирать на земледельца, потом лица своего от земли мало по малу собирающего имение, почитаемое им за бесценное сокровище, в на­дежде во время болезни своей или старости питать себя и семью свою, такожде платить оброк своему господину, но вдруг неожиданным помещичьим приказом, или под предлогом усмотренной за ним будто какой вины, или без всего, лишающегося всех своих с толиким трудом собранных пожитков и погружающегося наки паче преж­ней в горестнейшую бедность, что подлинно с человеко­любием сходства никакого не имеет. Но ежели все сие беспристрастно рассмотрим, увидим точно, что сие угро­жает разорением целому государству, ибо тогда только процветает или в силе находится общество, когда со­ставляющие оное члены все довольны. От сего их спокойствие, от сего и дух к защищению своего отечества распаляющийся, происходит. Но, как известно, что земле­дельцы суть душа обществу, следовательно, когда в изну­рении пребывает душа общества, тогда и самое общест­во слабеет. Итак, от изнеможения общества души, не­действительными чрез то самое остаются и члены об­щества, т. е., разоря крестьян, разоряются и все прочие в государстве. ...Почему нетрудно теперь усмотреть мож­но, что причиною бегства крестьян, по большей части, суть помещики, отягощающие толь много их своим прав­лением. И для того всячески стараться должно преду­предить помянутые случаи, как несносные земледельцам, вредные всем членам общества и государству пагубные. А сие удобно учинить можно, когда благоразумными и человеколюбивыми законами предупреждено будет то на­чало, которым безрассудные помещики, сверх надле­жащего пользуясь, чинят столько злоупотреблений, ибо молодой дворянин, ведая, что он господин над всем имением своих крестьян, для удовлетворения своим при­хотям вышереченные случаи весьма удобно в действо произвести может. Итак, если бы всякий из владельцев известен был, что он не более от своего земледельца по­требовать может, как только то, что законами предписа­но, то сим образом, кажется, могли пресечься те зло­употребления. Чего ради оное начало, от которого толь вредные происходят следствия, состоит в неограниченной власти помещика над имениями своего крестьянина, и для того всячески трудиться должно разрушить сие на­чало.

В рассуждении сей материи я бы с охотою от нее воз­держался, если бы совершенно ведал, что все находя­щиеся в дражайшем отечестве нашем дворяне суть такие, которых правление над своими крестьянами умножает их благополучие усугублением изобилия и которые са­мым делом доказывают, что они правят ими, как отцы своими чадами. Но как из вышесказанного видеть мож­но, что владельцы двоякого вида в нашем отечестве ус­матриваются: одни такие, которых потеряние почитают себе крестьяне будто как за погубление своей жизни, а другие такие, от которых всячески стараются удалиться или иногда и подвергнуться самой крайней для жизни своей опасности. На первых хлебопашцы взирают как на своих отцев, а на вторых как на бич, отгоняющий их от своего семейства. Чего для надлежит предписать зако­нами, коликую власть имеют помещиками над имениями своего крестьянина. Данная нами торжественная присяга, собственная польза дворян, благоденствие крестьян и умножение хлебопашества сего от нас тре­буют...

Пекущаяся беспрестанно о благополучии подданных своих, самодержица паша, всемилостивейшая Мать оте­чества, Екатерина Алексеевна в данном нам своем На­казе благоволила изречи тако в 293 ст.: «Не может зем-ледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного», в 261 — «Законы могут учредить нечто полезное для собственного работ имущества», т. е. где никто не имеет своего собственного имения, там земле­делие процветать или в хорошем состоянии быть не мо­жет, следовательно, надлежит предписать законами, да­бы земледельцы или рабы ведали, что они имеют своего собственного. Видите, почтеннейшие гг. депутаты, что ма­терь наша к нам вещает! Она внушает, что земледелия пет ничего полезнее в государстве. Она учит, что земле­делие в том обществе весьма в худом состоянии нахо­дится, где рабы, т. е. крестьяне, ничего не признают за свое собственное, а ведают, что имение их состоит в во­ле их помещика. Она наставляет, что для приведения хлебопашества или земледелия в цветущее состояние по­требны такие законы, которые бы знать давали кресть­янину, что известную часть своего имения почитать дол­жен не за свою, но помещичью, а прочее имение за свое собственное, т. е. за такое, которое он может без опасе­ния пустить в обращение, как то: заложить, продать, по­дарить и оставить по себе, кому хочет, не думая, что оное когда-нибудь отнято будет его помещиком, и кратко ска­зать, за такое над которым он полный господин. Итак, ко­ликой пользы надеяться можно, ежели у нас благора­зумными законами предписано будет нечто для собствен­ного крестьян имущества! Тогда малорассудный госпо­дин, ведая, что не может от своего земледельца потре­бовать сверх узаконенного, лишится надежды, что он довольно еще у себя имеет, и перестанет угождать своим прихотям. Тогда не может более разорять и отягощать своих хлебопашцев, почему и сам останется в спокой­ствии, да и государство от того пребудет в цветущем со­стоянии, видя своих членов наслаждающихся всех до­вольствием. Крестьянин же зная, что он может иметь у себя нечто из своего собственного, старательные труды к трудам прилагать будет. Тогда не станет он и закапы­вать в землю свои деньги, также не удалится от своей отчизны, и к бегству его прекратится повод, а чрез то и земледелие в полном своем изобилии явится.

Но дабы получить толико вожделенное состояние и чтобы видеть хлебопашество в своей силе и земледель­цев изобилующих и наслаждающихся своим собственным имением, то надобно предписать законом, чтобы кресть­янин платил своему помещику ежегодно известную дань, однакоже, по силе 277 ст. данного нам Наказа —мер­ную. Остается рассмотреть, в чем оная дань состоять долженствует: в деньгах одних, или в произрастаниях сельских, или в обоих вкупе, т. е. какие поборы брать с крестьянина. Е.и.в. всемилостивейшая наша государыня в конце 270 ст. данного нам Наказа благоволила сказать тако: «Чтобы помещики те поборы брали, которые му­жика менее отлучают от его дома и семейства». Посему надлежит сии поборы брать, смотря на положение мес­та,— инде произрастанием, а инде в сравнении с оным деньгами. Но предписать о сем количестве, также — где лучше получать оные произрастанием и где лучше день­гами. Сие требует большего рассмотрения, не малого сведения положения всего Российского государства и больше, нежели здесь определенного, времени.

Чего ради, оставя все сие на лучшее ваше почтенней­шие депутаты, рассмотрение, поспешаю к предупрежде­нию могущих в некоторых произойти таковых мнений, что сим образом земледельцы могут вдаться в своеволь-ничество и чрез то самое не можно будет управлять ими. Но как здесь говорено не о том, сколько имеет власти помещик в правлении своих подчиненных, но о том, сколько может он над их имениями, то от одного к дру­гому не можно сделать заключения, ибо от того, что гос­подин не может потребовать от своего крестьянина сверх положенной законом подати, не следует, чтобы крестья­нин для того своевольничал...

Там же. С. 406—410.