43. Кредитные отношения в Российской империи. Заимствование западноевропейского опыта: особенности и «пределы».

Начало государственного кредита приходится в России на пер­вую четверть XVIII века. В это время было создано не менее 200 мануфактур, многие из которых прямо или косвенно были связаны с государственными военными заказами. Ссуды на их создание были целевыми, беззалоговыми и беспроцентными. Первоначально их выдавала казна, ас 1711 г. вновь организованная Коммерц-коллегия и созданная в 1722 г. Мануфактур-коллегия. Самая первая такая ссу­да датируется 1702 г., когда промышленники Воронов и Петрушев получили из казны 3 тыс. рублей на постройку близ Козельска желе­зорудного завода. Причем к 1711 г. промышленники не погасили и половины этой суммы. В этом и заключалась главная проблема рос­сийского государственного кредитования - деньги назад не возвра­щались. По сути, происходило прямое финансирование, а не креди­тование. Так, Мануфактур-коллегия по решению Сената выдала фаб­рикантам кредитов на 63,5 тыс. рублей. Возвращено было лишь 9,25 тыс. рублей или 14,5 % от занятой суммы. Соответственно кредит­ные ресурсы формировались преимущественно из казенных средств. Причем выдача беспроцентных ссуд была закреплена в регламенте Мануфактур-коллегии (1723). Регламент Коммерц-коллегии допус­кал выдачу кредитов торговым компаниям. Например, Компании китовых и рыбных промыслов на Белом море (1731) и Астраханс­кой рыбной купеческой компании (1743).

Ссуды из 8 % годовых выдавали из своих средств многие рос­сийские министерства и ведомства: Адмиралтейская коллегия, Главный Кригс-комиссариат, канцелярия Главной артиллерии и фортификации.

Кредит у иностранных ростовщиков в Петербурге первой четверти XVIII в. выдавался обычно под 10 - 12 % годовых. Эти сдел-ки фиксировались в заемных и товарных книгах крепостных кон-тор. Практиковались два вида кредитных сделок: денежные займы и продажа товаров в кредит. Особенно активны были голландцы, намного опережавшие англичан и немцев.

Деятельность ростовщиков была узаконена принятием в 1729 г. Вексельного устава. Указ был налисан под руководством лрези-дента Коммерц-коллегии А.И.Остермана. В основе его — проект неизвестного Лейпцигского профессора. Устав был похож на ана-логичные документы в немецких странах и был опубликован на русском и немецком языках, что показывает его цель- обеспечение внешнеторговых операций.

Вексель писался на гербовой бумаге с обязательной уплатой гербового сбора. В вексельной записи обязательно указывались векселедатель, получатель денег по векселю, а также, если вексель переводной, плательщик и лицо, переводящее деньги для оплаты. К векселю прилагалось «адвизное письмо» (авизо). Оно было лишь уведомлением, но никак не заменяло вексель как ценную бумагу. Указывался род денег - медь или серебро. При утрате первого эк­земпляра векселя — «прима-вексель», выписывался второй, имев­ший юридическую силу - «секунда-вексель». Если вексель содер­жал исправления, он во избежание подлога не принимался.

Вексель выписывался в присутствии маклеров, которые зано­сили указание на данный вексель в специальную книгу с подроб­ным обозначением всех реквизитов. При заключении вексельных займов они выполняли функции нотариуса, получая за посредни­ческие услуги 0,25 % от суммы сделки. Их присутствие при оформ­лении вексельных сделок не было обязательным, за исключением случаев, когда векселедатели были неграмотными. Маклеры появи­лись в России в 1703 г. при петербургской бирже и отдельных мак­лерских конторах. В 1717 г. при дворе ввели должность гофмаклера. По вексельному уставу 1729 г. было узаконено обращение про­стых и переводных векселей. Переводные векселя использовались в основном во внешней торговле и часто назывались «ярмарочными», т.к. первоначально получили распространение на европейс-ких ярмарках до появления бирж. В самой России наибольшее рас­пространение получили простые векселя - долговые расписки, имевшие юридическую силу, прообразом которых была московс­кая заемная кабала.

Будучи ценной бумагой, векселя до середины XVIII в. не ста­новились суррогатом денег, служа лишь инструментом займа. Толь­ко с узаконением Сенатом 13 февраля 1764 г. передаточных блан­ковых надписей («на предъявителя») был сделан шаг к более пол­ному использованию векселя как орудия обращения. Право требовать денег могло быть переуступлено другому лицу.

В случае неуплаты денег по векселю дело решалось в таможен­ном или городском суде. Срок исковой давности первоначально не устанавливался. Лишь с 1775 г. его ограничили 10 годами. В случае неуплаты денег в срок помимо вексельного долга истцу выплачива­лась неустойка, размер которой колебался от 0,25 % до 5 % с суммы долга. «Протестованных векселей» скопилось так много, что Екате­рина II в 1763 г. попыталась использовать их для пополнения каз­ны - взыскивать 8 % суммы этих векселей в казну «по ведомостям из тех мест, где оные протестованы бывают». Но в 1768 г. этот сбор отменили, т.к. должникам становилось уж совсем безвыходно.

В случае несостоятельности заемщика продавалось его иму­щество. Если оно не покрывало суммы долга, то, согласно указу от 19 июля 1736 г., он должен быть отдан в работу частному лицу с условием оплаты в казну 24 руб. в год. В противном случае долж­ник приговаривался к каторжным работам с ежегодной уплатой в казну 12 руб.

В 1797 г. по указу Павла I был введен специальный вексель­ный бланк продолговатой прямоугольной формы с двумя черно-белыми штампами по краям с указанием стоимости бланка, т.е. вексельного сбора и предела суммы векселя. Этот бланк просуще­ствовал до 1827 г., затем появились другие. Только в 1902 г. был введен цветной штамп.

Неуплатой векселей славились офицеры, а их аресты по этому поводу сопровождались «нарушением спокойствия» на улицах. Уже в 1734 г. в петербургской ратуше скопилось множество дел по вексе­лям. Были и поддельные векселя, оформленные заведомо неправиль­но. В этом случае власти действовали по Уложению 1649 г. для со­ставителей лживой заемной кабалы - били кнугом, отсекали руку и заключали на длительный срок в тюрьму. С 1752 г. эти наказания заменили на каторгу. Екатерина II заменила ее лишением всех чинов и званий и заключением на год в тюрьму, причем первые 2 недели несостоятельный должник получал только хлеб и воду.

Векселя «на казенные деньги» применялись для содержания русских войск за границей. Их перевозили через иностранных куп­цов. Товары продавались иностранцам в кредит, а векселя обнали­чивались в Гамбурге или Амстердаме.

Для кредитования купечества при Ассигнационном банке с 1 марта 1798 г. должны были заработать учетные конторы. Они учитывали векселя, выдавали ссуды под залог товаров отечественного производства, золота и серебра. Векселя учитывались в конторах из 0,5 % в месяц до 9 месяцев при уплате комиссии в 1 руб. с каждой 1 000 валюты векселя. Векселя предоставлялись маклерами, которые давали присягу предоставлять к учету только «хорошие» векселя и только российских подданных.

Список залогов состоял из 24 товаров, относительно «ликвидных» (как правило, российского производства) и подверженных малой порче: железо, пенька, лен, кожи, медь, воск, масло, сало и т.д. Залог обязательно страховался в страховой конторе при Ассигнационном банке.

Ссуда выдавалась на срок от 2 до 6 месяцев в зависимости от рода товара. Наименьший срок имели кредиты под поташ, наиболь­шие - под железо, медь, сукно, парусину. Сумма кредита составля­ла от 40 % (под поташ), до 75 % (под железо). Кредит под золото и серебро (ломбардный) выдавался на 6 месяцев и считался в то вре-мя наиболее надежным. По нему были льготные условия погаше-мя, предполагавшие пролонгацию.

В 1806 г. учетные конторы были открыты в Москве, Астрахани, Одессе, Таганроге, Феодосии. Кредиты купцам составляли от 4 тыс. до 80 тыс. руб. Самые распространенные в 10 тыс. руб. под залог кожи, металла и парусного полотна. Возврат кредитов был не идеален, особенно после разграбления Москвы в 1812 г. Царь в 1817г. даже списал московской учетной конторе торговых людей 1,4 млн. руб. долга. В 1818 г. с целью обеспечения кредита власти опять возродили Коммерческий банк.

По данным П.А.Бурышкина, в XIX в. частный кредит в Рос-сии был не то чтобы не распространен, а непрестижен: «... Москва и ростовщиков, ни откупщиков не любит. Не любили и не уважа­ли также и тех, в основе благосостояния коих был «неплатеж», когда «выворачивали шубу», с тем чтобы нажиться на сделке с кредито­рами». При этом старые законы плохо защищали кредиторов. Мож­но было почти безнаказанно перевести свое имущество на чужое имя и лишить кредитора возможности наложить на него арест. Незадолго перед Первой мировой войной в провинции была целая эпидемия неплатежей, иногда носивших почти уголовный харак-тер. В Москве с этим старались бороться. Биржевой комитет отка-зывал в «администрации» и направлял дело в «конкурс», т.е. на ликвидацию при малейших признаках злостности. В случае банкротства кредиторы могли «посадить в яму» - тюрьму для непла-телыциков своих должников. Иногда должники этим пользовались, выторговывая себе пересмотр условий сделки.

По словам В.П.Рябушинского: «В московской неписанной ку­печеской иерархии на вершине уважения стоял промышленник-фабрикант; потом шел купец-торговец, а внизу стоял человек, ко­торый давал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги не были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик...» С учетом попы­ток банков поставить под контроль промышленные предприятия в этом крылся антагонизм промышленников и банкиров дореволю­ционной России.

Определенную роль в развитии российского кредита играли биржи. Биржа служила местом оптовой покупки и продажи ценно­стей. Все обращающиеся на бирже ценности можно было поде­лить на три вида:

• промышленные товары;

• благородные металлы в слитках и монетах;

- «бумажные ценности»: государственные и гарантированные правительством процентные бумаги, бумаги частных компаний (ак­ции, облигации, векселя и т.п.).

В Российской империи первая биржа была открыта в 1703 г. в Санкт-Петербурге, затем в 1790 г. в Одессе, в 1818 г. в Варшаве и в 1831 г. в Москве. Затем открылись и другие провинциальные бир­жи, так что к началу Первой мировой войны их было около 100. Чтобы биржевые сделки купли-продажи имели полную юридичес­кую силу, требовалась лишь особая запись посредничающего мак­лера, излагавшая существо дела. Маклеры избирались купечеством 1-й и 2-й гильдий из своей среды, преимущественно из «невинно падших», т.е. обанкротившихся не по своей вине, и утверждались правительством. Маклер должен был иметь не менее 30 лет и рос­сийское подданство. В 1887 г. было 57 маклеров, в 1894 г. - 68, как фондовых, так и по товарным сделкам. Гофмаклер назначался ми­нистром финансов для наблюдения за правильностью действий маклеров и для котировки курсов. Биржевой комитет заверял мак­лерские книги и проверял, что в них написано.

По уставу Московской биржи от 20 мая 1870 г. ее имели право посещать лица всех сословий, но лишь представляющие предпри­ятия по оптовой торговле. Они и составляли Биржевое общество. Для заведования общественными делами из его среды каждые три года избирались выборные (100- 150 человек), которые, в свою очередь, назначали членов Биржевого комитета числом 3-7 чело­век. Фирмы-неплательщики от выборов отстранялись. Число записавшихся на Московской бирже колебалось от 105 в 1840 г. до 1 500 в 1917 г

В 1870 г. в выборах на Московской бирже участвовал 501 пред­ставитель: 338 купцов 1-ой гильдии с московским свидетельством, 112 - по иногородним свидетельствам 1-ой гильдии, 25 акционерных обществ и товариществ на паях, 26 московских купцов, содер­жащих промышленные заведения.

По воспоминаниям П.А.Бурышкина, все посетители Москов­ской биржи делились на «текстильщиков» и «фондовиков». Собственно говоря лишь последние и ходили на биржу заключать сдел­ки «Текстильщики» заключали товарные сделки, а «фондовики» спекулировали с процентными бумагами и векселями. Все обра­щающиеся на бирже ценные бумаги оценивались двояко: по номи­нальной цене и по рыночной (или курсовой). Последняя фиксиро­валась в биржевых бюллетенях по соотношению спроса и предло­жения Котировка представляла собой определение гофмаклером курса бумаг на основании показаний присяжных маклеров.

Дела о несостоятельности сводились по преимуществу к воп­росу о допущении администрации для той или иной крупной фир­мы. По старым русским законам, фирма, испытавшая затруднения в платежах, собирала своих кредиторов «на чашку чая». Они и ре­шали, нужно ли, сделав скидку со своих претензий, назначить «ад­министрацию» т.е. выбрать из своей среды группу лиц для управ­ления предприятием, или сразу «обратить в конкурс», т.е. назна­чить ликвидационную комиссию. Но это решение требовало утверждения Биржевого комитета. Процедура банкротства ради на­живы получила название «выворачивать шубу»,

С середины XIX в. российское правительство активно прибе­гало к практике государственных займов как на внешнем, так и на внутреннем рынке. В 1889 г. царское правительство провело золо­той 4 %-ый заем для конверсии 5 %-ого внешнего займа 1877 г. Фактически заем был выпущен в ноябре - декабре 1888 г. План конверсии (обмена) имевших хождение на иностранных рынках 5 % или 6 %-ых облигаций русских внешних займов на облигации с более низким процентом и более длительным сроком погашения был разработан в министерстве финансов еще министром финан­сов Н.Х.Бунге. Однако осуществление этого плана выпало на долю И А.Вышнеградского, который в 1888 г. начал проводить на Па­рижской бирже конверсионные операции.

Для конверсии старых займов с высоким процентом русское правительство выпускало на Парижской бирже новые, преимуще­ственно 4 %-ые займы, за счет выручки от которых выкупались облигации старых займов, если держатели отказывались обмени­вать их на новые займы. Первым конверсионным займом принято считать 4 %-заем 1889 г. Затем для конверсии 5 %-ных облигаций русских железных дорог был выпущен 4 %-ный заем, кредитован­ный Ротшильдом. Конверсионные операции приняли широкий раз­мах. Только при Вышнеградском было конвертировано русских процентных бумаг на сумму 1,7 млрд. руб., причем государствен­ный долг России увеличился на 277 млн. руб.

Конверсионные операции ознаменовали собой переход рус­ских ценных бумаг на французский денежный рынок. Они явились своеобразным экономическим фундаментом политического союза России и Франции, а русское самодержавие прочно связало свою судьбу с Парижской фондовой биржей.

Российские предприниматели прибегали к «внешним» креди­там крайне неохотно. По данным П.А.Бурышкина, большинство московских предприятий представляло собой паевые товарищества родственников. По сути, это были династические акционерные ком­пании, что приводило к перерасчетам внутри семьи, но не требо­вало больших частных займов извне. Высокий уровень доходнос­ти хлопчатобумажных предприятий («ситцевый николаевский им­периализм») позволял работать и так. Лишь перед Первой мировой войной кризис в хлопковой отрасли заставил российских предпри­нимателей обратиться за крупными кредитами к банкам. В то же время текстильная промышленность польской Лодзи, в то время входившей в Российскую империю, вся была основана на германс­ких кредитах.

В «добанковский» период ссуды в Минске выдавали торговые компании и товарищества. Среди них в середине XIX в. выделя­лись торговая фирма «Братья Л и К°» (специализация - хлеботор­говля) и торговый дом Л.Миллионерова (специализация - сало).

Ипотечное кредитование на территории Беларуси во второй половине XIX в. осуществляли Дворянский банк и ряд коммер­ческих банков. Дворянский банк не мог в полную силу развер­нуть кредитные операции под залог недвижимости, т.к. были зап­рещены льготные ссуды для помещиков польского происхожде­ния. Тем не менее к 1895 г. в Беларуси было заложено 483 тыс. десятины земли на сумму в 8,4 млн. рублей. Среди коммерческих банков ипотечное кредитование осуществляли Виленский, Мос­ковский, Санкт-Петербургско-Тульский банки и Минское город­ское кредитное товарищество. К концу XIX в. помещичьи хозяй-. ства Беларуси были полностью зависимы от ипотеки: 52 % част­новладельческих земель были заложены в различных ипотечных банках, под которые было выдано ссуд более чем на 83 млн. руб. Эти средства были аккумулированы путем размещения заклад­ных листов в России и Европе.

На рубеже XIX - XX в. широкое распространение получили долгосрочные кредиты под залог недвижимости, предоставляемые земельными банками. Ссуды выдавались под залог застрахованно­го имущества закладными листами в размере 3/4 оценки. По ссу­дам взималось 4,5 - 5 % годовых и 0,75 % - на расходы по управ­лению. Кредит выдавался на 21 - 38 лет для строительства жилых, торговых и промышленных объектов в городах.

Заметную роль в сфере кредитных операций в дореволюци­онной России играли ломбарды. Это был наиболее быстрый вид кредитования, преимущественно на потребительские нужды. Как правило, в современной финансово-кредитной системе они специанализируются на кредитах на небольшие суммы под залог имущества или при длительном хранении вещей.

Первый ломбард в Минске появился 22 марта 1891 г. Основной капитал учреждения составлял 20 тыс. руб. Предпринимались попытки по созданию ломбардов и Гомеле, Бобруйске, Витебске. Мин-ский ломбард вносил 2 % своих сборов в доход города – Минскую городскую управу, контролировавшую его деятельность посредством постоянной ревизионной комиссии Реализацией просроченных дол­гов (залогов) занимался Минский акционерный зал, за что получал 2 % со сборов. Расходы ломбарда не превышали 10-11 тыс. рублей и были связаны с арендной платой (6 тыс. руб.), выплатой жалова­ния (3 тыс руб.), коммунальными и канцелярскими расходами. Учи­тывая небольшой оборот ломбарда как кредитного учреждения, арен­дная плата в первые годы существования ломбарда была «неподъ­емной» и вынудила ломбард прибегнуть к займу в Московском земельном банке под залог недвижимого имущества. Этот заем был погашен к 1908 г. за счет того, что ломбард начал реализовывать облигации городского займа и обслуживать сам заем. Помимо этого Минская городская дума снизила арендную плату до 4500 руб. и не облагала ломбард налогами с капитала.

Поскольку ломбард работал преимущественно с беднейшими слоями населения, то объем его финансовых операций был отно­сительно невелик. В 1898 г. было принято под залог вещей и выда­но под них ссуд на 103 937 руб. В течение того же времени возвра­щено залогов и получено обратно выданных под них в ссуду денег 10 836 тыс. руб. Прибыль в 1898 г. составила 10 297 руб. Макси­мальная прибыль была получена ломбардом в 1907 г. и составила19 512 руб. С взятых в ломбарде ссуд взыскивался процент не только по вкладу, но и за хранение вещей. Для хранения вещей ломбард имел отдельное помещение и статью расходов.

Любопытна система выплаты жалования сотрудникам Минс­кого городского ломбарда. Распорядитель (директор) получал еже­годно 500 руб., откупщик - 900 руб., а кассир - 1020 руб. В отли­чие от распорядителя и откупщика кассир работал полный день, а высокая зарплата должны была гарантировать его честность. Для приема залогов ломбард нанимал у Санкт-Петербургской артели барона Штиглица специальных служащих - т.н. «артельщиков», которые получали 75 руб. в месяц. Причина состояла в том, чтобы не допустить сговора местных служащих с клиентами. Хотя иног­да это приводило к досадным инцидентам. Например, в 1903 г. «ар­тельщики» Зелянин и Котов растратили соответственно 10 813 руб. 45 коп. и 1 112 руб. 70 коп. общественных денег. Растрата была возмещена артелью барона Штиглица.