Диплом Иванов окончательный

описание психологического состояния молодого солдата. С этой задачей и

Артур Уинн, и Юрий Афонькин успешно справились.

Пример №9

“Kein Spaß, Kat”, sage ich.	"That's no joke, Kat," say I.	– Несладко ему пришлось.
“Ein Granatsplitter im		Кат, – говорю я.
Bauch auch nicht”,	"No more is a shell splinter	– Получить осколок в
antwortet er achselzuckend.	in the belly," he replies,	живот тоже несладко, –
“Nur nicht weich werden”,	shrugging his shoulders.	отвечает тот, пожимая
meint Tjaden. [15, с. 219].	"But don't get tender-	плечами.
	hearted," says Tjaden. [16, с.	– Только нюни не
	98].	распускайте, – вставляет
		Тьяден [6, с. 72].

В данном случае мы наблюдаем использование стилистической фигуры под названием эллипсис, т.е. намеренное опущение слов с целью показать разговорный оттенок речи. И действительно, где как не между солдатами проходят самые задушевные беседы на самом простом языке. В данном случае молодые солдаты спокойно и хладнокровно обсуждают трупы, которые они видят после артиллерийского обстрела – оторванные руки и ноги, кровь и голые тела не производят на двадцатилетних подростков никакого впечатления – настолько привычно для них это зрелище. И в их разговоре сквозит безразличие и спокойствие. Оба переводчика отразили это в своих работах; отдельно необходимо отметить, что им удалось сохранить объем коротких разговорных реплик, особенно это касается Юрия Афонькина, поскольку при переводе зарубежной литературы на русский язык, зачастую бывает очень сложно сохранить объем текста оригинала за счет разных синтаксических моделей немецкого, английского и русского языков.

41

Пример №10

Ich sehe, daß Völker	I see how peoples are set	Я вижу, что кто-то
gegeneinandergetrieben	against one another, and in	натравливает один народ на
werden und sich schweigend,	silence, unknowingly,	другой и люди убивают
unwissend, töricht, gehorsam,	foolishly, obediently,	друг друга, в безумном
unschuldig töten. Ich sehe,	innocently slay one another. I	ослеплении покоряясь
daß die klügsten Gehirne der	see that the keenest brains of	чужой воле, не ведая, что
Welt Waffen und Worte	the world invent weapons and	творят, не зная за собой
erfinden, um das alles noch	words to make it yet more	вины. Я вижу, что лучшие
raffinierter und länger	refined and enduring [16, с.	умы человечества
dauernd zu machen [15, с.	124].	изобретают оружие, чтобы
271].		продлить этот кошмар, и
		находят слова, чтобы еще
		более утонченно оправдать
		его [6, с. 91].

В данном случае мы имеем дело с анафорой, т.е. одинаковым началом предложений, которое служит для нарастания напряжения и более полного отражения внутреннего мира героя. В данном случае главный герой произведения сокрушается по поводу того, как легко начать войну, заставить людей убивать друг друга, придумывать для этого все более изощренные способы и даже находить в себе силы оправдывать все происходящее вокруг. Позиция Ремарка ясна - главная беда в том, что те, кто разжигают войну, не принимают в ней никакого участия, а лицезреть все ужасы боевых действий выпадает на долю простых солдат, многим из которых едва исполнилось двадцать лет. Оба переводчика сохранили анафору, однако если Артур Уинн передал только самое начало предложений, но Юрий Афонькин сохранил в переводе и грамматическую структуру предложения, оба раза употребив сложноподчиненные предложения, таким образом, мы можем сказать, что перевод на русский язык оказался немного более точным.

42

Пример №11

Die zarten Rispen der Gräser	The grasses sway their tall	Колышутся нежные
wiegen sich, Kohlweißlinge	spears; the white butterflies	метелки трав, порхают
taumeln heran, sie schweben	flutter around and float on the	капустницы, они плывут в
im weichen, warmen Wind	soft warm wind of the late	мягком, теплом воздухе
des Spätsommers, wir lesen	summer. We read letters and	позднего лета; мы читаем
Briefe und Zeitungen und	newspapers and smoke. We	письма и газеты и курим,
rauchen, wir setzen die	take off our caps and lay	мы снимаем фуражки и
Mützen ab und legen sie	them down beside us. The	кладем их рядом с собой,
neben uns, der Wind spielt	wind plays with our hair; it	ветер играет нашими
mit unseren Haaren, er spielt	plays with our words and	волосами, он играет
mit unseren Worten und	thoughts [16, с. 5].	нашими словами и
Gedanken [15, с. 13].		мыслями [6, с. 6].

Здесь мы наблюдаем пример использования тропа под названием метафора, т.е. употребление слова в переносном значении. В данном случае метафора служит для выражения того, как остро солдаты воспринимают самые простые вещи. Побывав на передовой и в окопах, они начинают ценить те немногие минуты спокойствия, которые им выпадают на привалах и в расположении, они по-другому смотрят на окружающий мир, радуются мелочам – хорошей погоде, тишине и ветру, который разгоняет мрачные мысли и дурные предчувствия. Ветер показан здесь не как погодное явление, а как одушевленное существо, которое по-своему влияет на окружающую действительность, на внутреннее состояние солдат. Оба переводчика сохранили метафору в своих работах, семантическая и коннотативная составляющие переданы полностью.

Пример №12

Kantorek war unser	Kantorek had been our	Канторек, строгий
Klassenlehrer, ein strenger,	schoolmaster, a stern little	маленький человечек в
kleiner Mann in grauem	man in a grey tailcoat, with a	сером сюртуке, с острым,
		43

Schoßrock, mit einem	face like a shrew mouse [16,	как мышиная мордочка,
Spitzmausgesicht [15, с. 14].	с. 6].	личиком, был у нас
		классным наставником [6,
		с. 6].

В данном случае мы имеем дело со сравнением, которое служит для более точной описательной характеристики одного из героев произведения. Это типичный случай употребления данного тропа. Этот пример показывает ключевое отличие между немецким языком с одной стороны и английским и русским с другой – способы словообразования. Немецкий язык позволяет строить композиты, сложные существительные, в рамках одного слова, что невозможно в языках перевода, и данный факт отражает сложность перевода немецкого языка. Там, где Ремарк обошелся одним существительным, и Уинн, и Афонькин были вынуждены прибегать к развернутому сравнению, что неизбежно привело к увеличению объема текстов переводов, однако, здесь это выглядит необходимой и оправданной мерой, поскольку важнее сохранить стилистический прием, чем стараться не допустить несоответствия в объеме. Оба переводчика с поставленной задачей успешно справились.

Пример №13

An ihrer Längsseite	Stacked up against its longer	Вдоль ее фасада высокой
aufgestapelt steht eine	side is a high double wall of	двойной стеной сложены
doppelte, hohe Mauer von	yellow, unpolished, brand-	новенькие светлые
ganz neuen, hellen,	new coffins. They still smell	неполированные гробы.
unpolierten Särgen. Sie	of resin, and pine, and the	Они еще пахнут смолой,
riechen noch nach Harz und	forest [16, с. 47].	сосновым деревом и лесом
Kiefern und Wald [15, с.		[6, с. 36].
108].

Здесь мы видим скопление эпитетов, один из которых является

развернутым и представляет собой целое предложение. Эпитеты призваны

44

сделать описание более точным, добавить в него красочности. По иронии, в данном случае подробного и красочного описания удостоились новые солдатские гробы. Пожалуй, только солдаты, которые каждый день видят сотни смертей и ранений могут описывать гробы подобным образом – совершенно новые, еще неполированные, с характерным запахом, как будто только что из леса. Из широкого контекста становится понятно, что рота, где служат герои произведения, готовится к наступлению, и один из солдат шутит, что гробы привезли как раз тем, для кого эта атака станет последней. Да, в армии действительно умеют заботиться о солдатах. Оба переводчика с помощью дословного перевода сохранили эпитеты, опущение которых неизбежно привело бы к потере экспрессивности. Однако здесь в обоих случаях и семантическая и коннотативная составляющие переданы полностью.

Пример №14

Wir sind verlassen wie	We are forlorn like children,	Мы беспомощны, как
Kinder und erfahren wie alte	and experienced like old	покинутые дети, и
Leute, wir sind roh und	men, we are crude and	многоопытны, как
traurig und oberflächlich –	sorrowful and superficial—I	старики, мы стали
ich glaube, wir sind verloren	believe we are lost [16, с.	черствыми, и жалкими, и
[15, с. 131].	58].	поверхностными, – мне
		кажется, что нам уже не
		возродиться [6, с. 44].

В данном случае на коротком отрезке повествования, который представляет собой одно предложение, мы наблюдаем целый комплекс стилистических приемов – антитезу, сравнение, на которой строится антитеза и ряд эпитетов. Такое широкое употребление стилистических единиц в одном предложении говорит о высокой художественности и образности Ремарка. В этом примере перечисленные приемы служат для краткого, но в

45

то же время максимально полного описания целого поколения молодых парней, которые отправились на фронт, едва им исполнилось двадцать лет. В силу своего возраста, они еще дети, которые не успели набраться жизненного опыта, не успели осознать, что началась взрослая жизнь, но фронт, смерть и голод оказались лучшими учителями – эти молодые люди за пару лет на войне видели больше, чем все, кто учил их жизни на гражданке. Такое потрясение не могло пройти бесследно для психики молодых солдат – они очерствели, потеряли интерес к абстрактному, но их можно понять – гораздо важнее сохранить жизнь, чем думать о высоком. Все эти потрясения привели к тому, что не только в Германии, которая описывается в произведении, но и в других странах, принимавших участие в первой мировой войне, зародился феномен под названием «потерянное поколение» – молодые люди, которые не могут найти свое место в жизни в мирных условиях, ведь их школа жизни проходила на фронте. Оба переводчика оправданно воспользовались дословным переводом, поскольку в данной ситуации очень важно было в точности передать мысль, заложенную автором в тексте оригинала, вплоть до пунктуации. Возможно, именно в этом предложении и сформулирована одна из основных идей данного произведения – потерянное поколение. Семантическая и коннотативная составляющие переданы полностью.

Пример №15

„Den sehen wir nicht wieder.	"We shan't see him again.	– Теперь мы его не увидим.
Sie haben ihn ins	They have put him in the	Они снесли его в
Totenzimmer gebracht.“	Dead Room."	мертвецкую.
„Was für ein Totenzimmer?“		– Что это за мертвецкая? –
fragt Kropp.	"What do you mean, Dead	спрашивает Кропп.
„Na, ins Sterbezimmer –„	Room?" asks Kropp.	– Ну, палата смертников.
„Was ist denn das?“		– Да что это такое?
„Das kleine Zimmer an der	"Well, Dying Room–––"
Ecke des Flügels. Wer kurz		– Это такая комнатка в
	"What is that, then?"	конце флигеля. Туда
vor dem Abkratzen ist, wird		помещают тех, кто
dahin gebracht. Es sind zwei	"A little room at the corner	собирался протянуть
	of the building. Whoever is	ноги. Там стоят две
Betten darin. Überall heißt	about to kick the bucket is	койки. Ее все так и
es nur das Sterbezimmer.“	put in there. There are two	называют мертвецкой. [6,
	beds in it. It is generally
		46

[15, с. 265].	called the Dying Room."	с. 88].
	[16, с. 121].

В данном случае мы наблюдаем использование метонимии, т.е. переноса слова или словосочетания “по смежности” значения. Так, здесь, условное обозначение палаты для смертельно раненых солдат “палата смертников”, принятое среди пациентов, заменяется на дефиницию, состоящую из одного слова – “мертвецкая”, которая носит более разговорный характер, что снова обусловлено социальным статусом и дружескими отношениями между говорящими. Здесь обоим переводчикам было важно перевести одно и то же понятие разными лексическими единицами, как его описал Ремарк в тексте оригинала, в противном случае передать данный стилистический прием было бы невозможно. Мы видим, что и Уинн, и Афонькин с поставленной задачей справились, сематическая и коннотативная составляющие переданы полностью.

Пример №16

Er hatte ungefähr dieselbe	He was about the same size	Он был примерно такого же
Statur wie unser	as our Corporal, the "terror	роста, что и наш унтер-
Unteroffizier, der	of Klosterberg. [16, с. 6].	офицер, “гроза
“Schrecken des		Клостерберга”. [6, с. 6].
Klosterberges“. [15, с. 14].

Здесь мы имеем дело с антономазией (антономасией), т.е. заменой названия или имени указанием какого-либо существенного признака или особенности предмета или человека. В данном случае антономазия была использована к имени собственному, а именно, унтер-офицеру Химмельштосу, который был настолько хорошо известен всем солдатам из роты, в которой служили герои произведения Ремарка, что упоминать его

47

имя лишний раз не было никакой существенной необходимости, достаточно было обойтись всего лишь прозвищем – «гроза Клостерберга». При переводе оба переводчика сохранили данный стилистический прием, однако на наш взгляд стоить отметить Юрия Афонькина. В отличие от Артура Уинна, он не стал прибегать к дословному переводу лексической единицы «Schrecken» – «ужас», что привело бы к некоторому несоответствию лексических единиц в русском переводе. Вместо этого, он подобрал синоним, который отлично вписывается в семантическую составляющую русского предложения. Оба переводчика с поставленной задачей справились.

Выводы по второй главе

В данной практической части исследования рассматривались синтаксические фигуры и тропы. Необходимо отметить, что работа с указанными единицами оригинала предоставляет переводчикам некоторую свободу действий, ввиду их развернутого характера. При работе с синтаксическими конструкциями переводчики по большей части пользовались переводом с помощью аналогов, преимущественно сохраняя авторскую пунктуацию, что позволяет оценивать данные переводы как приближенные к оригиналу.

48

Заключение

Проблемы передачи значений реалий, лексики различных тематических групп, а также сохранение авторского стиля в художественных текстах неоспоримо связаны со способами их перевода. Эта проблема приобретает особый характер, когда дело касается произведений, раскрывающих военную тематику, целью которых является показать жизни людей, которые столкнулись с самым страшным бедствием, которое только можно себе представить. Именно тогда автор прибегает к использованию реалий того времени, которое он собирается описать, использует стилистические приемы,

чтобы наиболее полно отразить жизнь людей в военное время. Эрих Мария Ремарк приобрел статус культового писателя не только на родине, но и за рубежом именно благодаря умею быть правдивым, описывать страшные вещи именно такими, какими они и были в действительности.

Работа переводчиков осложнялась обилием немецкоязычных реалий и стилистических приемов, которые необходимо было сохранить с целью достижения «узнаваемости» Ремарка, чтобы читатели произведения на английском и русском языках могли не задумываться о том, читают ли они перевод или оригинал произведения. Именно эта характеристика, на наш взгляд, является ключевой при оценке переводов, и, соответственно, самой труднодостижимой.

При проведении данного исследования была рассмотрена 101 единица реалий и лексем различных тематических групп (повседневная солдатская лексика, оружие). Из них на английский язык аналогом были переведены 45

единиц, генерализацией – 14, семантическим развитием – 9, с помощью конкретизации – 9, с помощью различных видов замен (числа, части речи) – 7, приблизительным переводом – 6, опущением – также 6, с помощью добавления – 4, транслитерацией совместно с калькированием – одна единица. На русский язык аналогом были переведены 49 единиц, с помощью

49

различных видов замен – 13 единиц, семантическим развитием – 10 единиц, с

помощью добавления – 9, с помощью конкретизации – также 9,

приблизительным переводом – 4, генерализацией – 3 единицы, опущением –

2, транскрипцией – также 2 единицы.

В целом, оценивая работу переводчиков с лексическим корпусом романа, стоит отметить, что и у Артура Уинна, и у Юрия Афонькина получилось передать семантическую и коннотативную составляющие,

заложенные автором в оригинале, переводы можно охарактеризовать как достаточно адекватные и эквивалентные. Среди недостатков необходимо отметить несколько смысловых неточностей при переводе немецкоязычных реалий, что обусловлено сложностью при работе с безэквивалетной лексикой, а также определенную потерю экспрессии при переводе разговорных солдатских выражений, что особенно заметно в английском варианте романа.

Также при проведении исследования были рассмотрены 83 единицы экспрессивного синтаксиса. Из них на английский язык подавляющая часть была переведена с помощью подбора аналогов – 69, при помощи опущения –

8 единиц, добавлением – 4, заменой – 2 единицы. При переводе на русский язык ситуация похожая – аналогом были переведены 65 единиц, добавлением

– 9, с помощью замен – 6, опущением – 2, с помощью перестановки – 1

единица.

Давая оценку работе переводчиков над стилистической составляющей романа, стоит отметить высокую эквивалентность обоих переводов. Это связано с развернутым характером данных единиц. Данная особенность позволяет рассматривать в качестве единицы перевода не одну лексическую единицу, а словосочетания или целые предложения, что предоставляет переводчикам определенную свободу. Из недостатков следует отметить некоторую потерю экспрессии, как за счет опущения самих стилистических единиц при переводе, так и за счет пренебрежения авторской пунктуации на письме, что особенно заметно в английском варианте перевода.

50