Идеи Сэмюэля Хантингтона в контексте современной политической философии
Но все же наличие двух текстов, в которых из сходных посылок (а это события современной истории) делаются противоположные выводы, по меньшей мере, настораживает и заставляет вновь задавать вопрос: что же перед нами – мистические откровения, опережающие слепки меняющего общественного мнения, индуктивные умозаключения, философские осмысления, безответственные публицистические нагромождения фактов или что-то еще? И может быть, самый важный вопрос: Что сказал Хантингтон нового в философии?
Несколько упрощая, можно сказать, что в историософии все уже сказано до него, ибо вряд ли по глубине разработки именно философских тем он может состязаться с Данилевским, Леонтьевым, Шпенглером, Тойнби. Его анализ явно упускает из виду уже проговоренные этими и другими мыслителями аспекты исследования феномена цивилизаций. Мы не обнаруживаем различения культур и цивилизаций, ни этнологической составляющей анализируемых процессов. Предложенная Тойнби концепция «вызовов», географический и этнический детерминизмы Льва Мечникова обойдены вниманием. Архетипичность цивилизаций представлена как данность вне связи с философскими или иными основаниями, как это сделано у О.Шпенглера или Д.Андреева.
Оставим эти вопросы без однозначного ответа. Весьма вероятно, что время и критика прояснят многие из загадок, заданных в книгах и книгами Хантингтона. Обратимся к тем выводам, которые позволяет сделать наш беглый анализ, выводам о позитивном значении «Столкновения цивилизаций» для философско-политических изысканий современности.
Хантингтон вновь обратил внимание читателей (политиков, исследователей, журналистов и публики) к проблеме культур и цивилизаций как участников мирового исторического процесса. До недавнего времени культуры интересовали этнографов и этнологов, структуралистов и мультикультуралистов, но они оставались в тени внимания политиков и политических философов. Интерес, вызванный последней книгой Хантингтона, знаменует определенный этап в истории политической мысли, когда на смену идеологически ориентированным концепциям З.Бжизинского, Ф.Фукуямы и других вновь приходят этнокультурологический подход. Еще недавно эти идеи были совершенно не актуальны не только в политике, но и в других гуманитарных областях:
«Шпенглера не читают сегодня на Западе или читают академически, чтобы по прочтении прийти, скажем, к следующему выводу (я цитирую): «Ни из экономической, ни из социологической перспективы не вытекает никакой объективной необходимости в том, чтобы …. вступать со Шпенглером в методологическую дискуссию"» (К.А.Свасьян "«Освальд Шпенглер и его реквием по Западу"// О.Шпенглер, Закат Европы, т.1, М., Мысль, 1993, с.117)
Хантингтон собрал материал, сопоставимый со шпенглеровским,
и поставил историософские вопросы, но теперь эти вопросы перестают быть делом только философов. Отвечать на них придется политикам. Насколько они окажутся ответственными – покажет время, однако ориентир для них, показанный книгой популярного политического публициста (эти характеристики - не уничижение и умаление достоинств, а их подчеркивание), это историософия 19-20 столетий, без обращения к которой, на этом настаивает автор «Столкновения…», невозможно принятие серьезных решений сегодня: «Иллюзии и предрассудки, о которых предупреждали нас эти ученые (Шпенглер, Тойнби, Бродель – прим. рец.), все еще живы и в конце ХХ века расцвели и превратились в широко распространенную и ограниченную, по сути, концепцию о том, что европейская цивилизация Запада есть универсальная цивилизация мира» (с.73).
Представляется, что для неангажированного (а возможно, и для ангажированного) исследователя работа, проделанная Хантингтоном – это неоценимый материал для осмысления политических процессов современности. Причем речь идет не только о «Столкновении», но и «Третьей волне…», которая, на наш взгляд, не утратила своего значения. Книги дополняют друг друга и позволяют рассматривать современную историю с определенной долей «стереоскопичности».