1.2. Понятие видов и форм соучастия

В толковом словаре С.И. Ожегова форма определяется как: «внешний вид, видимость «как нечто противоречащее внутреннему содержанию, действительности». Под видом понимается: «разновидность, тип»⁴.

Таким образом, форма и вид не являются синонимами, а имеют различное содержание. Возможно, именно логическое значение этих слов и является предметом дискуссий в науке уголовного права.

Кандидат юридических наук Р.Н. Астапов предлагает использовать вместо понятий «вид» и «форма» понятие «разновидность» соучастия, в связи с тем, что первые два понятия по своей сути различны⁵.

Несмотря на то, что УК РФ 1996 г. более подробно закрепил формы (виды) соучастия в преступлении, отразил специальные вопросы ответственности соучастников, вопрос о формах (видах) соучастия, остается дискуссионным⁶.

В уголовном законе выделяются виды и формы соучастия, которые разграничивают между собой соучастников и различные групповые обра­зования. Виды соучастников раскрыты в законе достаточно полно и в целом позволяют дифферен­цировать их между собой, исходя из их функцио­нальной составляющей. К сожалению подобного нельзя сказать о формах соучастия.

В первую очередь в законе не раскрывается понятие формы соучастия. В науке этот вопрос учеными рассматривался по-разному. Так, А.А. Илиджев определял форму соучастия как внешнее выражение соучастие, неотделимое от него⁷. А.Н. Мондохонов рассматривал форму соучастия как отражение структуры связи между деяниями, совершенными лицами, как степень соорганизованности деяний⁸.

С данным подходом можно согласиться, если проанализировать предоставленные ст. 35 УК РФ формы соучастия:

группа лиц;

группа лиц по предварительному сговору;

организованная группа;

преступное сообщество.

Как видим, каждая из последующих форм имеет более высокий порядок внутренней органи­зации, чем предыдущая. Внешние признаки выра­жены законодателем весьма четко, но внутренние характеристики каждой из форм соучастия недос­таточно раскрыты как в законе, так и в теории уго­ловного права.

В теории уже высказывалось мнение о том, что соучастие для группы лиц должно характеризо­ваться единством места и времени совершения пре­ступления⁹. Пожалуй, данная трактовка наиболее удачна, и позволит отграничить группу лиц от иных форм соучастия, как например органи­зованная группа, для которых данный признак не будет являться обязательным.

Очевидна разница между группой лиц, дей­ствующей без предварительного сговора и дейст­вующей по предварительному сговору - в первом случае соучастие возникает без какой-либо догово­ренности, организованность группы минимальна и заключается в совместном выполнении объектив­ной стороны преступления. Предварительный сго­вор означает более высокую степень организован­ности, возможно наличие планирования.

Предварительный сговор характерен для трех форм соучастия, помимо простой группы лиц, к ним относятся организованная группа и преступ­ное сообщество. Каким же образом разграничить их между собой? Очевидно, что законодатель дол­жен был сделать это, исходя из критерия, по кото­рому он классифицировал их в УК РФ – степень внутренней организации. Однако, вместо создания последовательной классификации, законодатель просто указал основные признаки каждой из форм.

Особенно это актуально для организованной груп­пы и преступного сообщества, вопрос разграниче­ния которых и на сегодняшний день является од­ним из наиболее проблематичных¹⁰.

Помимо проблемы с разграничением форм соучастия, имеются и иные недостатки в их зако­нодательных формулировках. Так, С.В. Петров указывает на недопустимость установления цели получения финансовой или иной материальной вы­годы как отличительного признака для преступного сообщества¹¹. Он мотивирует это тем, что при такой дефиниции невозможно рассматри­вать террористические и экстремистские группи­ровки как преступные сообщества, ведь их цели чаще всего носят характер нематериальный.

Зачастую преступление совершается в со­участии, в любой его форме, именно по корыстным мотивам. В первую очередь такие преступления распространены в экономической сфере, либо свя­заны с преступлениями против собственности. Возможно, здесь законодатель желал сделать ак­цент именно на том, что преступное сообщество главной своей целью имеет достижение материаль­ной выгоды, в то время как остальные формы со­участия создаются с целью облегчения исполнения преступления.

Однако, выделение данной цели кажется неуместным, и как выше уже отмечалось, создает больше проблем для практической деятельности, чем позволяет разграничить формы соучастия меж­ду собой. Куда важнее, как нам кажется, выделить в данном понятии степень взаимодействия внутри сообщества, которое должно отражать его высшую степень сорганизованности в рамках классифика­ции форм соучастия.