2.2 Сотрудничество на международной арене в Восточной Азии

Несмотря на то, что о природе российско-китайского стратегического партнерства существует множество различных суждений, большинство западных исследователей видят это партнерство как весьма ограниченное, хрупкое и не являющееся формальным союзом. Тем не менее, всегда существовало предположение, что сами действующие лица этого союза – Москва и Пекин, знают, что же из себя в действительности представляет это партнерство.

Десять лет назад Москва успешно поддержала Токио в противовес Пекину по поводу направления трубопроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий Океан» (ВСТО). Однако, использование такой политики треугольного балансирования несколько подорвала интеграцию России со странами Восточной Азии, что, как кажется, сегодня Россия начинает понимать.

27 сентября 2010 года Российская Федерация и КНР выпустили совместное заявление о региональной структуре в АТР – двустороннюю инициативу по “новой архитектуре безопасности. Данное заявление создавало ожидание того, что российско-китайское сотрудничество может стать “фундаментальным элементом новой системы безопасности в Восточной Азии и Тихоокеанском регионе ”, несмотря на отсутствие конкретных предложений. В нем Россия поддерживала территориальные претензии Китая в принципе, однако в заявлении звучали лишь те территории, которые считаются ключевыми для китайских интересов – Синцзян, Тибет и Тайвань. Острова Дяоюйдао/Сенкаку (далее - Д-С) не упоминались. Документ был опубликован всего спустя несколько недель после инцидента с рыболовецким судном, произошедшим 7 сентября 2010 года. Японские СМИ интерпретировали заявление как знак поддержки Россией китайских претензий к Японии¹.

Китайцы также восприняли его как поддержку со стороны России в споре о Д-С. В ноябре 2010 года в рамках встречи дискуссионного клуба «Валдай» в Шанхае тема новой региональной архитектуры в АТР была продолжена. Упоминалась трехсторонняя схема сотрудничества США-КНР-РФ, которая будет решать возникающие в АТР проблемы.

Оптимистические настроения встречи были отражены в итоговом докладе, “На пути к великому океану, или новая глобализация России". Клубом было подготовлено несколько докладов по новой региональной архитектуре в АТР в целом, и по российско-китайскому сотрудничеству в рамках этой архитектуры, в частности. Россия рассчитывает на диверсификацию источников инвестиций в свою нефтегазовую промышленность, а также диверсификацию рынков сбыта. Поэтому Россия не хотела бы становиться сырьевым придатком Китая или Японии. По мнению российских исследователей, территориальный спор вокруг Д-С негативно сказывается на российской стратегии энергетической безопасности Северо-Восточной Азии.

В сентябре 2012 года МИД России призвал Китай и Японию найти мирный выход из ситуации вокруг Д-С. Председатель комитета по международным отношениям Государственной Думы РФ отмечал, что ситуация вокруг Д-С не вызовет нарастание напряженности вокруг территориального спора России и Японии, так как это совершенно отдельные темы. Представитель ГД РФ считал, что проблема вокруг Д-С возникла из-за того, что Китай пытается утвердить себя в качестве новой сверхдержавы с которой всем странам Восточной Азии, в том числе и России, придется считаться.

В октябре 2012 года секретарь Совета Безопасности РФ, во время своего визита в Токио заявил “Россия не будет занимать ни чью сторону в этом конфликте… Япония и Китай должны сами решить эту проблему путем диалога". Американские аналитики усмотрели в этом использование Москвой тактики балансирования¹.

На страницах «Российской Газеты» отмечалось, что Россия хочет многосторонних связей в АТР, и если Россия прочно расположится в «одном лагере» с КНР это может создать “угрозу ассиметричной зависимости", т.е. Россия станет зависимой от Китая в рамках биполярной системы в АТР.

В октябре 2012 посол Китая в России Ли Хуэй перечислил все причины, по которым Москва и Пекин должны занимать единую позицию в ситуации вокруг Д-С: российско-китайское стратегическое партнерство, совместное заявление в сентябре 2010 года, плотные контакты и сотрудничество двух стран по многим региональным вопросам, а также их согласие о недопустимости пересмотра итогов Второй мировой войны, включая вопрос о Д-С. Российские СМИ отмечали, что китайский посол выразил озабоченность в связи с “позицией Москвы в споре Китая и Японии за острова Дяюйдао/Сенкаку.

Ожидания Китая 14 ноября 2012 года позицию китайского правительства выразил Го Сяньган – вице-президент Китайского института международных отношений, функционирующего под эгидой Министерства иностранных дел. Го Сяньган предложил объединенный антияпонский фронт, в состав которого должны войти КНР, Россия и Республика Корея. Русские посчитали, что все это является «пробным шаром», по которому будет определена и выяснена реакция России по данному вопросу, но также и отражение мыслей китайского правительства по этому поводу¹.

В ноябре 2012 года Фэн Юйцзюнь, директор Института русских исследований в Китайском институте современных международных отношений (CICIR) озвучил китайские ожидания в более тонкой манере, сказав о том, что Китай и Россия разделяют “общую ответственность не допустить нового дисбаланса в АТР, предотвратить перерастание диспутов в настоящие конфликты".

Янь Сюэтун, декан Института современных международных отношений Университета Синьхуа (Tsinghua University) выступил за то, чтобы Китай стремился к установлению официального союза с Россией и использовал дипломатию вмешательства для защиты своих национальных интересов, например в случае с островами Дяоюйдао, где его союзники (Россия) также будут участвовать.Такой была бы роль России в этом альянсе. В начале 2012 года Янь заявил, что Россия является надежным союзником, при этом он ожидал от Москвы сотрудничества с Китаем также и потому, что это дало бы ей более весомую роль в Восточной Азии.

В 2013 году он предполагал, что РФ будет ориентироваться на альянс с Китаем против США, что приведет к переходу мира к новой биполярности. Российские СМИ в ситуации с кризисом вокруг островов Д-С, в основном, ограничивались только сообщением фактов, хотя статья в «Голосе Росси» (Voice of Russia) ссылалась на китайские морские амбиции и отмечала, что Япония была той стороной в конфликте, которая искала дипломатические пути выхода из кризиса².

Китайские аналитики считали, что территориальные споры Китая и Японии такие же по своей сути, как и территориальные споры Японии с Россией, и что, исходя из этого, Китай и Россия могут объединить усилия по данным вопросам, с учетом их двустороннего стратегического партнерства. Такие ожидание возникли с учетом совместного заявления двух стран по ситуации в АТР в сентябре 2010 года. Тем не менее, в самый напряженный период кризиса вокруг островов Дяюйдао/Сенкаку, примерно с конца 2012 года и до весны 2013-го, Китай оказывал давление на Москву, пытаясь получить дипломатическую и публичную поддержку в разгорающимся кризисе, однако без какого либо конкретного результата.

Председатель КНР Си Цзиньпин посетил Москву 22-23 марта 2013 года. Комментарии экспертов и в США и в России не исключали, что во время своего визита Си Цзиньпин может попробовать склонить РФ на свою сторону в кризисе вокруг Д-С, но вряд ли это у него получится.

На страницах газеты Global Times, Дмитрий Тренин утверждал, что, несмотря на все попытки Китая завлечь Россию на свою сторону в данном вопросе, РФ сохранит независимость своей внешней политики.

Несмотря на многочисленные заявления с российской стороны о том, что партнерство не является формальным союзом/альянсом, и Россия останется нейтральной в территориальном споре вокруг Д-С, китайские СМИ продолжали укреплять некие ожидания на этот счет.

2 марта 2013 года РФ и КНР объявили о проведении совместных крупномасштабных морских учений в Японском море под названием «Мирная миссия 2013». Газета Global Times предполагала, что морские учения станут подготовкой к будущему кризису вокруг островов Д-С, когда Россия и Китай совместно будут противостоять США и Японии. Значительное количество комментариев в российских СМИ однозначно выступало против обсуждения вопроса о вовлеченности России в диспут вокруг Д-С во время визита Си Цзиньпина в Москву. Евгений Томихин, советник-посланник российского посольства в КНР, отметил, что были и такие китайские эксперты, которые «выразили свою озабоченность позицией РФ вокруг по островам Дяюйдао»¹

Даже после визита Си Цзиньпина в Москву российский ученый на страницах Global Times повторил, что отношения с Китаем не вышли на уровень альянса. Ученые из Московского института Дальнего Востока подчеркивали, что, несмотря на то, что РФ является единственным потенциальным союзником Китая в споре вокруг островов, Россия не станет вмешиваться.

Мнения внутри Китая разделились В рамках визита Си Цзиньпина в Москву было сделано совместное российско-китайское заявление с поддержкой ключевых территориальных интересов друг друга, но в нем ничего не говорилось о проблеме Д-С. Оно напоминает двустороннее заявления сентября 2010 года, в котором данный вопрос вообще не был упомянут. Китайский эксперт рассматривает визит председателя КНР в Москву как попытку перезапустить взаимоотношения, которые не имели прогресса последние 10 лет. Он полагал, что нейтральность России в споре вокруг Д-С является примером отсутствия прочной опоры у двух стратегических партнеров и рекомендовал обеим сторонам подумать о возможных изменениях в своей внешней политике.

После визита Си Цзиньпина в Москву аналитик из Китайского института международных отношений (CIIS), который находится в ведении МИД КНР, озвучил более реалистичный взгляд на позицию Российской Федерации в споре вокруг островов, что “Россия не принимает чью-либо сторону” в этом вопросе и, что Китай “не искал поддержки России” в данном диспуте.

Во время июльских совместных морских учений “Joint Seas-2013” проводившихся в Японском море, китайский и российский министры иностранных дел заверили Японию, что учения никак не связаны с территориальным спором вокруг Д-С. Японское Министерство обороны приняло такое объяснение. В редакторской колонке в газете Japan Times отмечалось, что Россия не желает быть втянутой в китайско-японские споры, несмотря на то, что Москва и Пекин часто делают “риторические шаги."

Тем не менее, китайская газета Global Times старалась использовать двусторонние морские учения, как констатацию факта сотрудничества России с Китаем по территориальным спорам с Японией¹.

Говоря о военных учениях в Японском море, эксперт из Китайского института современных международных отношений (CICIR) связал их с ситуацией вокруг Д-С и заявил о существовании “двух группировок” – альянса США и Японии и китайско-российского партнерства, которые будут определять международный порядок в Восточной Азии.

Принимая во внимание весь спектр различных мнений в Китае о роли России в ситуации вокруг архипелага Дяюйдао/Сенкаку, удивительно, что никто из китайских аналитиков не пытался рассмотреть последствия для международного порядка в Восточной Азии, если бы Российская Федерация действительно выступила единым фронтом с КНР в территориальном споре. Китайские эксперты не размышляли и не обсуждали какой именно эффект новая биполярность может произвести на многостороннюю архитектуру в Восточной Азии и АТР. Некоторые аналитики, такие как Янь Сюетун, считают, что если российско-китайское стратегическое партнерство втянется в кризис вокруг Дяюйдао/Сенкаку, в Восточной Азии может сформироваться новый биполярный порядок, в котором по одну сторону будут Китай и Россия, а по другую – Япония, США, а также, возможно, почти все остальные страны Восточной Азии. В этой биполярности Российская Федерация неизбежно бы выступала в качестве «младшего партнера» при лидерстве Китая. Поэтому ее решение не вмешиваться в спор Д-С, безусловно, соответствует национальным интересам России. Не так уж много россиян с энтузиазмом поддерживают нормы азиатского мультилатерализма, и немногие хорошо знакомы с ними. Тем не менее, в период обострения территориального спора вокруг архипелага Дяюйдао/Сенкаку в 2012/2013 гг. Россия поддержала многосторонний порядок в АТР, выступив против перехода к биполярной системе, которая неизбежно стала бы результатом союза России с Китаем против альянса США и Японии. Не будет преувеличением сказать, что русские «спасли многостороннюю цивилизацию в Азии», отказавшись участвовать в формировании биполярного порядка в регионе¹.

В Восточной Азии российско-китайское взаимодействие в 2014 году условно распалось на несколько опций. Одна из них — прикладная и сравнительно небольшая по азиатским меркам трансграничного российско-китайского сотрудничества, которое сдвинулось с мертвой точки в нынешнем году. Подписан пакет региональных соглашений об инвестиционном сотрудничестве, открыт первый железнодорожный мост через Амур, началось строительство совместного порта п. Зарубино и др. Китайский бизнес проявляет интерес к проекту российского министерства развития Дальнего Востока — к созданию здесь территорий опережающего развития (ТОР).

При этом китайцы справедливо критикуют российские власти за то, что инвестиционный режим в РФ остается одним из самых худших в мире, что сохраняются риски для китайского бизнеса, что инфраструктура в сопредельных регионах РФ остается ужасной и пр. Основной посыл китайцев — создание в России особых, льготных условий для китайского бизнеса, полный доступ в ТЭК и формирование, в конечном счете, сплошной российско-китайской экономической зоны развития. Заманчиво, но опасно. Видимо, в данном направлении нужно руководствоваться умеренностью, а не радикальным китайским замахом.

Другая опция — безопасность и стабильность в АТР, формирование зоны развития и интеграции, чему в основном и был посвящен ноябрьский саммит АТЭС в Пекине, подтвердивший неформальное лидерство Китая и показавший наличие региональных противоречий между США и КНР в формате региональной интеграции. Вашингтон настойчиво продвигает свой проект Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП) в противовес интересам КНР и АТЭС в целом. Россия здесь играет второстепенную роль, особенно в экономическом и интеграционном плане.

Наоборот, влияние России оказалась чрезвычайно высоко при формировании нового регионального треугольника «Россия — Монголия — Китай», который де-юре и де-факто был оформлен в ходе встречи национальных лидеров трех стран — В.Путина, Си Цзиньпина и Ц.Эльбегдорчжа на полях саммита ШОС в Душанбе. Очевидно, что данная структура имеет большой потенциал не только в инвестиционной, торговой трехсторонней кооперации, но и в плане создания нового транспортного коридора, а возможно, в будущем и новой зоны свободной торговли в Северо-Восточной Азии. Не исключена и стыковка треугольника с проектами Шелкового пути, ШОС и ЕАЭС.

Для РФ и КНР усиливаются вызовы безопасности в условиях укрепления позиций США и их союзников в АТР. Совместные российско-китайские сухопутные и морские военные учения отчасти сдерживают ситуацию. Однако конфронтация в регионе незримо усиливается. Законсервированный на время корейский кризис грозит новыми проявлениями.

Вместе с тем, по мнению ряда российских экспертов, на фоне собственной игры Китая в Восточной Азии, отношение Пекина к России приобретает двойственный характер.

С одной стороны, Пекин продолжает использовать «карту России» в игре на политическое сближение с США. На Саммите АТЭС (2014 г.) Си Цзиньпин церемониально-подчеркнуто отвел российскому президенту вторую роль после Обамы¹.

С другой – Китай не рассматривает Россию в качестве существенного партнера в реализации нового китайского лидерства в создании ЗСТ АТЭС и либерализации экономики АТР.

В то же время новые финансовые инициативы Китая позволяют России, как стране, через территорию которой проходит «Шелковый путь», и как, в том числе, и «азиатской стране», искать варианты выхода на использование новых объявленных Пекином финансовых ресурсов для Азии.

Новые черты китайской внешней политики в отношении российского «разворота на Китай» провоцируют некоторые размышления о возможностях и рисках российско-китайских отношений.

Тезис первый: Китай «ради дружбы» не пойдет на сотрудничество с Россией в ущерб своим интересам.

Китай не будет давать льготных и выгодных России кредитов, если они не увязаны с продвижением китайской продукции, доступом китайских компаний в стратегические отрасли или отсутствует любая другая возможность извлечения среднесрочной или стратегической выгоды. Китай не будет уступать в пользу России сферы своего экономического влияния в Центральной Азии, Африке или Латинской Америке. Китай будет жестко отстаивать свои позиции в торговых спорах с Россией. В вопросах торговли в национальных валютах Китай будет продвигать, прежде всего, интернационализацию юаня.

В сфере политики и безопасности Китай не пойдет на поддержку тех шагов России, которые расходятся с его пониманием того, что «правильно или неправильно» в политике, не будет поддерживать Россию, если это приведет к ухудшению его отношений с США, не поддержит стремление России к лидерству в региональных организациях и форматах (ШОС, БРИКС, СВМДА, АТЭС и т.п.). Наоборот, Китай будет тихо сдерживать Россию там, где ее лидерские устремления будут входить в противоречие с китайскими. Экономический пояс «Шелкового пути», проходящий через «зоны российского влияния» (территория ЕврАзЭС) будет использован Китаем для усиления своего влияния в Казахстане, Беларуси, в более отдаленной перспективе – и в Закавказье, и в Восточной Европе.

По мнению ряда экспертов, США и Китай делят мир пополам. Под их влиянием на политику сформируется общий характер 21 века. Это стало понятно после того, как вице-президент США Джо Байден посетил Пекин. Главным итогом его переговоров с китайцами стало определение отношений США и Китая как ключевого фактора мировой политики. "Это отношения, которые определят весь ход XXI века, это организующий принцип международных отношений на годы вперед", - сказал Байден. Ли Юаньчао определил связи США и КНР как "самые важные двусторонние отношения в мире". Неужели, смирившись с силой Китая, США готовы подвинуться на троне?

Надо учитывать, что США, в принципе, не готовы ничего делить ни с кем – они идеологически на это неспособны и всерьез на это никогда не пойдут. Главная цель США в последние два столетия, особенно в последние десятилетия, начиная с момента начала Холодной войны – это установление единоличного мирового господства. К этой цели они шли все эти годы, действуя особо интенсивно последние несколько лет, начиная с так называемой "Арабской весны". И, в принципе, они уже стояли на грани завершающей стадии установления единоличного господства. По сути, американцам осталось захватить Сирию, создать там устойчивый плацдарм для финальной стадии наступления на Иран. Окружение Ирана со всех сторон – Афганистана, Ирака, Турции, Сирии – необходимо для того, чтобы замкнуть последний элемент кольца "Анаконды" вокруг России, загнать ее вглубь евразийского континента, к самому северу, к заполярному кругу. Вот какова глобальная стратегия США. Но в Сирии произошел системный сбой – что послужило причиной этому сбою? Об этом мы еще будем размышлять: то ли это была субъектность Путина, его стремление вернуть Россию на глобальную геополитическую арену, то ли несостоятельность Обамы как руководителя, то ли глобальный экономический кризис, то ли наложение всех этих факторов одновременно. Так или иначе, произошла остановка динамичного процесса, и сегодня Америка, чтобы вновь начать движение своего цивилизационного "катка", раскатывающего все живое на своём пути, нуждается в дополнительной энергии.

Энергия эта и финансовая, и политическая, и технологическая. Нужна и моральная поддержка, которой они лишились из-за готовящейся агрессии на Сирию. Тогда даже Великобритания отказалась поверить в инсценировку США, когда они получили критический минимум голосов в ООН и столкнулись с последовательной, четкой позицией России и Китая, которые заблокировали какие-либо силовые движения по отношению к Сирии со стороны США. В этот момент США должны были наступить на горло ООН и окончательно признать, что ООН больше не имеет никакого значения - но это могло привести к перегреву американской империи и к ее взрыву, системному развалу. Поэтому они выбрали вариант с тайм-аутом, и для старта им понадобилась дополнительная энергия. Вот эту энергию они и решили получить в Китае.

Помимо США, остались лишь два субъекта, которые объединяют в себе геополитические функции и экономические функции – это Россия и Китай. И это же главные цели американской агрессивной политики. Разрушение России является главной задачей для прекращения существования двухполярной геополитической картины мира: Евразия и Атлантика; противостояние цивилизации суши, в центре которой лежит Россия, и цивилизации моря, которой управляют США. Поэтому призвать Россию стать донором перезапуска американской машины они не могут. Это было бы нелогично и противоестественно. Потому что российские политические элиты все же могут понять, что им предлагают поучаствовать в собственном демонтаже, поэтому остается последняя надежда – это Китай. Китай действительно набирает вес, у него есть динамика развития, которой нет в Европе, и к тому же Европа не имеет геополитической субъектности и какого-либо веса, решающего голоса, не считая того, что она воспринимается, как продолжение американской воли, как некая функция от американских интересов. В то время как Китай демонстрирует суверенную субъектную политику, имеет свою позицию и настаивает на ней, и это приводит к результату – демонстрацией чего является ситуация в Сирии. Поэтому опираться только на Европу США уже не могут, Европа является неким экономическим спонсором американских проектов, и ее американцы воспринимают именно так – как кошелек, который расплачивается за американские эксперименты по всему миру. А вот Китай, он, действительно, субъектен – на него возлагают надежды многие страны мира, как страны Тихоокеанского региона, так и страны за его пределами. Китай умеет находить общий язык с Россией, а американцы – не умеют.

Китай обладает не меньшим экономическим потенциалом, чем Европа и даже США. Поэтому сегодня основная надежда США – это "развести" Китай, создать видимость того, что американцы готовы разделить с ним не только ответственность, но и функции управления миром, глобальными процессами, это так называемый проект левого мондиализма. На эту же удочку левого мондиализма попались Никита Хрущев, и что самое главное – Михаил Горбачев. Они оба стали жертвами этого проекта, суть которого заключалась в номинальном признании правоты советской социалистической модели со стороны Запада, и в предложении, которое исходило от глобального запада – США, в первую очередь - совместно на паритетной основе, сняв идеологическое противостояние, создать глобальное мировое правительство. И затем вместе, как два главных центра силы - советский блок и глобальный запад - управлять миром, разделив функции управления между собой. И Хрущев, и Горбачев стали жертвами этой американской "разводки", что привело к полному краху Советского блока и к победе США в Холодной войне. Хрущев выполнил функцию первой стадии демонтажа сталинского государства - мощнейшего континентального блока, контролировавшего половину мира, а Горбачев стал могильщиком остаточного могущества, сдав Восточную Европу, отодвинув наши рубежи вглубь евразийского континента, подготовив окончательный демонтаж СССР. И все это было реализовано американцами с помощью этого проекта левого мондиализма.

Но тогда речь шла о действительно мощном геополитическом субъекте, который составлял целый блок, это был не только СССР, но и страны Варшавского договора и те страны, которые симпатизировали СССР в рамках Движения неприсоединения, а сегодня, так как крупных игроков, обладающих геополитической субъектностью, больше не осталось, главной фигурой, объектом вожделения американских стратегов оказался Китай. Сегодня успех США и вообще выживаемость США, судьба этого государства как такового зависит от того, поддастся ли теперь уже Китай на эту удочку левого мондиализма? Удастся ли американцам обворожить китайское руководство и привлечь его совместным управлением миром и созданием американо-китайской системы управления. Или же китайской стороне удастся сохранить некую трезвость ума, объективно взглянуть на то, с кем они имеют дело, проанализировать историю подобных предложений, выдвигавшихся со стороны США другим лидерам, государствам, в первую очередь СССР, и после этого трезво воспринять речи Джо Байдена, который сегодня выражает стремление американской элиты сохраниться, продлить агонию своего существования.

Отношения России и Китая, как и отношения других в целом сопоставимых по совокупной стратегической мощи партнеров, характеризуются не каким-то «особым наполнением», а одновременно сотрудничеством и соперничеством. Вышеупомянутые пределы отношений, а также все более присущая внешней политике Китая (как глобального политического «новичка») дипломатическая агрессивность не позволяют сделать наши отношения отношениями «дружбы» - в том понимании, что одна страна готова пожертвовать своими интересами ради интересов другой страны без соответствующей компенсации.

Китайское руководство выступает категорически против союзнических отношений с кем-либо, включая Россию. Пекин усматривает в союзнических отношениях дополнительные риски расширения зоны потенциального конфликта за счет включения в него союзников. Формально Китай имеет союзнические отношения только с Северной Кореей. Однако руководство Си Цзиньпина не считает себя де-факто связанным обязательством помогать Пхеньяну в случае войны на Корейском полуострове. Что, кстати, является одной из причин ухудшения китайско-северокорейских отношений¹.

Отношения России и Китая, как и отношения Китая с США, носят характер стратегического партнерства в том понимании, что эти отношения, во-первых, имеют долгосрочный характер, во-вторых, нацелены на решение стратегических задач национального, регионального и мирового развития и, в-третьих, носят равноправный характер, позволяющий партнерам выступать на мировой арене с согласованными позициями и решать споры через диалог в двустороннем формате.

Стратегическое партнерство России и Китая вступает сейчас в новый этап своего развития. Его главная особенность – перемена трендов в динамике стратегической мощи России и Китая. Отрыв России в военно-политической сфере сохраняется, но постепенно сокращается вследствие политики военной модернизации Китая. В экономике Китай стал значительно более сильным глобальным игроком, чем Россия. В области инноваций Россия пока сохраняет преимущество в сфере фундаментальных исследований, но уже отстает от Китая по широкому спектру коммерческих инноваций.

На этом фоне новая игра Китая с США, нацеленная на формирование китайско-американского «стратегического партнерства нового типа», будет с постоянностью побуждать Пекин использовать российскую карту для укрепления своих переговорных позиций с США: «вы не согласны с нашей позицией, вы давите на нас, но у нас за спиной Россия – на фоне Украины – ваш враг номер один»².

Чем хуже будут отношения России с США и чем насыщеннее будет повестка дня китайско-американских отношений, тем больше будут риски превращения России в «разменную карту» в китайской глобальной игре.

Выход для России – во-первых, не оставлять стремления извлекать выгоды от заинтересованности Китая в России. Во-вторых – нормализация отношений с США с тем, чтобы уменьшить «вилку» в «разменной игре» Пекина.

Заинтересованность в России обусловлена экономическими и политическими интересами Китая.

Политические интересы:

• сохранение хороших отношений с самым большим геополитическим соседом Китая в рамках традиционной и новой внешнеполитической доктрины;

• использование фактора России в выстраивании новых отношений с США – Китай демонстрирует Америке дружбу с Россией, когда США начинают слишком сильно давить на Китай по неприятным для Пекина темам (демократия, права человека);

• сотрудничество с Россией в борьбе с террористическими и экстремистскими угрозами Китаю, исходящими из ЦА и Афганистана;

• сотрудничество с Россией, как постоянным членом СБ ООН по глобальной тематике безопасности.

Результаты российско-китайских и американо-китайских переговоров на Саммите АТЭС (2014 г.) не сопоставимы.

Во-первых, значение китайско-американских договоренностей подчеркивается самим фактом проведения китайско-американского Саммита на фоне Саммита АТЭС.

Во-вторых, тематика и практические результаты переговоров США-Китай значительно шире и весомее, чем формата Россия-Китай.

В-третьих, последствия переговоров России и США с Китаем также различные.

Россия сфокусировалась в основном на энергетическом сотрудничестве и поддержке ведущей роли Китая в создании Зоны свободной торговли АТЭС (ЗСТ АТЭС).

По газу Россия является для Китая важным, но не единственным, точнее – одним из нескольких, партнеров в стратегии диверсификации источников импорта в Китай энергоносителей.

Касательно ЗСТ АТЭС, Пекин прекрасно понимает, что здесь Россия не является весомым игроком и функция России будет состоять не в продвижении этой идеи вместе с Китаем, а только в присоединении к ЗСТ АТЭС, когда таковая будет в основном сформирована.

Пекин, конечно, признателен Москве за политическую поддержку китайского лидерства в этом вопросе, однако не переоценивает его значения. В Пекине видят, что главной мотивацией России в поддержке ЗСТ АТЭС является не экономическая, а антиамериканская составляющая. Россия противопоставляет ЗСТ АТЭС в целом продвигаемой США идее Транстихоокеанского партнерства (ТРР). Однако вряд ли правильно рассматривать ТРР как альтернативу ЗСТ АТЭС, это скорее ступень на пути к ее фактическому созданию (21-й стране труднее договориться, чем 12 странам).

Конечно, у Пекина есть своё основание делать ставку на ЗСТ АТЭС в целом, а не на путь к ней через ТРР. Присоединение к ТРР потребует от Китая, как и от других стран, не только снижения таможенных тарифов, но и изменения многих правил и процедур ведения бизнеса по американским правилам и стандартам. Китай пока к этому не готов. Изучение плюсов и минусов ТРР началось только в конце 2013 г. Акцентирование внимания на ЗСТ АТЭС в целом дает Пекину выигрыш времени для формирования стратегической позиции по ТРР.

На Саммите АТЭС Пекин, как и США, воздержался от дискуссий по ТРР. Поддержка Россией «китайской» ЗСТ АТЭС в контексте именно противопоставления ее «американской» ТРР имела мало практической пользы для Пекина.

В то же время повестка дня китайско-американского Саммита носила глобальный и практически значимый для Китая характер. Заявление об «отказе от конфликтов и конфронтации» нацелено на демонстрацию странам АТР того факта, что китайские претензии на региональное лидерство не будут ставить другие страны в неудобное положение выбора «либо Китай, либо США».

Достигнутые договоренности включают расширение сферы и увеличение частоты общения между китайскими и американскими элитами, сотрудничество по проблемам климата, в военной сфере, по решению острых региональных конфликтов (Северная Корея, Афганистан) и т.д.

Для российско-китайского сотрудничества последняя встреча была «одним из шагов» по развитию отношений, причем менее значимая по результатам, чем майская встреча на Саммите СВМДА, когда было подписано газовое соглашение.

В китайско-американском партнерстве последний Саммит можно назвать весьма значимым. Дело не только в важных практических договоренностях, но и в том, что Пекин и Вашингтон от деклараций о «стратегическом партнерстве нового типа» начинают переходить к его практическому выстраиванию.

По мере продолжения этого процесса попытки России использовать Китай против США становятся все менее основательными.

Выход все в том же – нормализация отношений с США и проведение сбалансированной политики в отношении Китая и США без малоосновательных надежд, что Китай будет поддерживать Россию против США, если это не отвечает в каждом отдельном эпизоде текущим китайским интересам.

Таким образом, выход из мирового политического кризиса требует продолжения глобального сотрудничества при сохранении роли России как самостоятельного и значимого участника мировых процессов. Это возможно через поддержание «взаимно-балансирующего» сотрудничества России с Китаем и США. В этом контексте представляется рациональным следующее.

Не «поворот на Восток», т.е. «на Китай», а дополнение связей с Западом развитием сотрудничества с Китаем «сбалансированным» темпом – не требующим уступок «ради самого темпа».

Сохранение стратегического балансира китайскому влиянию в России в лице США и финансового, инновационного и экономического – в лице как США, так и Японии и Южной Кореи, на отношения с которыми санкционная война повлияла меньше, чем на отношения Россия – ЕС.

Создание новых противовесов китайскому лидерству через механизмы трехстороннего сотрудничества Россия – Китай – США; на первом этапе – по тем темам, где очевидно доминируют «вечные интересы» и в условиях нерешенности украинской проблемы.

Использование фактора прихода к власти новой администрации США для выстраивания «взаимно-равновесного» сотрудничества России с Китаем и США.

Использование позитива в позиции Японии и Южной Кореи по санкциям для закрепления за этими странами роли балансиров Китаю в российской экономике.