2. Дифференциальное экономическое пространство и общество плюрализма

Вопреки всему, либерализм остается в наших умах как раз потому, что мы по-прежнему в плену у выработанных им представлений об экономическом пространстве и об обществе. И прогресс состоял бы уже в том, чтобы осознать как историческое и относительное то, что мы считаем «естественным». Я ограничусь здесь тем, что, не приходя к решающему заключению, открою на этот счет поле для дебатов и дальнейшей работы по четырем пунктам:

1. Изгнать либерализм из наших умов означает, возможно, в первую очередь, отказаться от идеи всеобщего. Точно так же, как на повестке дня – партикуляризовать политическое поле, которое сегодня структурировано централизованным образом в своем отношении к государству, ключевая проблема в том, чтобы партикуляризовать пространство экономической и социальной деятельности. Это цена, которую нужно заплатить за возможность помыслить разные уровни (во множественном числе!) организации и автономии в обществе и прекратить рассуждать исходя из необходимости некоего единственного уровня организации. В этом смысле ограничение рынка и ограничение государства как инструменты глобальной реорганизации общества неизбежно взаимосвязаны. В противном случае, в сфере экономики неизбежно будет воспроизводиться вечное противостояние между недифференцированным гражданским обществом и централизованным государством. Я уже анализировал этот вопрос партикуляризации политического посредством формирования политического общества (cf. Pour une nouvelle culture politique ). Но что имеется в виду под партикуляризацией пространств экономической и социальной деятельности и под ограничением рынка? Я имею в виду прежде всего не вопрос регулирования экономической деятельности, при котором доля планирования увеличивается за счет сокращения доли рынка. Самое главное, на мой взгляд, заключается в распределении рабочего времени общества. Ограничить рынок, то есть рыночный обмен, означает не только редуцировать рыночные механизмы, но также, и даже в еще большей степени, ограничить пространство рынка . Это ограничение пространства рынка может осуществляться двумя разными способами. Во-первых, благодаря улучшению анализа локального и регионального уровней некоторых рынков. Мировой рынок в конечном итоге является ориентиром лишь для ограниченного числа товаров. Для более автономного экономического развития, для развития в новом направлении необходима более тесная координация между локализацией промышленности и географией рынков. Локальное решение многочисленных проблем, связанных с занятостью, зависит от этого аспекта. И в этом направлении можно сделать гораздо больше, чем принято считать. Во-вторых, благодаря значительному уменьшению времени труда. Этот второй аспект – определяющий. Сокращение времени труда состоит не только в том, чтобы делить общий объем труда на всех; оно также ведет к высвобождению времени для разных видов общественной деятельности. Между тем чем больше у человека свободного времени, тем больше у него возможностей обеспечивать самого себя некоторыми услугами и производить для самого себя некоторое количество благ. Свободное время не может быть приравнено к досугу, оно есть прежде всего возможность свободно выбирать те или иные виды деятельности, совершаемые в своем собственном ритме. Именно таким образом каждый может уменьшить свою зависимость от рынка как общего пространства обмена. Таким образом, именно установление нового соотношения между оплачиваемой работой и общественной деятельностью, или между свободным и несвободным временем, является ключом к устойчивому ограничению пространства рынка. И напротив, расширение рынка неминуемо сопровождается сохранением устойчиво высокой доли несвободного времени.

2. Преодоление капитализма не может пониматься как утверждение нового глобального экономического порядка, нового способа производства. Напротив, следует умножать способы производства и типы общественной деятельности. Сегодня «смешанная» экономика ограничивается сосуществованием государственного и частного секторов. Следует расширить эту концепцию и двигаться к плюрализму способов организации и типов функционирования. Программы по развитию сектора социальной экономики (кооперативов, страховых касс взаимопомощи и т.п.) и «третьего сектора» вписываются в эту перспективу. Изгнать либерализм из наших умов означает прекратить мыслить в рамках единственного способа производства. Но здесь необходимо задать себе важный вопрос: точно ли рынок обладает «растворяющим» эффектом (Маркс)? Как только он правит, пусть даже и в ограниченной сфере, не в его ли логике расширяться и образовывать единое экономическое пространство? A priori история капитализма, казалось бы, подтверждает подобные опасения. Но эту историю следует рассматривать в контексте социологических условий, в которых шло развитие капитализма, ибо рынок обладает растворяющим эффектом лишь в рамках конкретного рыночного общества . Именно социальная структура была двигателем развития рынка, в ней и следует искать ответа на вопрос о том, возможно ли вообще стабильное сосуществование способов производства, отличных друг от друга (пусть даже границы, разделяющие их, остаются подвижными).

3. Изгнать либерализм из наших умов, возможно, означает также покончить с понятием глобального общества. Действительно, понятие глобального общества является продуктом атомизированного представления об обществе и атомизированного состояния общества. Следует выйти из оппозиции индивид/рыночное общество, которая представляет собой не что иное, как повторение оппозиции недифференцированное гражданское общество/государство. Как можно сделать или хотя бы представить это? Возврат к семье и к домашнему способу производства, на мой взгляд, следует исключить. В наше время вся культурная эволюция ведет к индивидуализации членов семьи, преодолевая гендерное разделение труда (оплачиваемый труд для мужчины, домашний труд для женщины), на котором основывались последние проявления домашней экономики в обществе. Точно так же мне представляется маловероятным развитие стабильных и более широких коммунитарных форм жизни, внутри которых мог бы развиться особый способ коммунитарного производства. В этом смысле невозможен «возврат к архаическому», как этого открыто желал Марсель Мосс. Сегодня уже невозможно вернуться к глобальному социальному порядку, в который были бы «вмонтированы» (по знаменитому выражению Карла Поланьи) разные виды экономической деятельности. Нет больше метасоциального гаранта, способного умерять и ограничивать экономическую деятельность. Изучение «примитивных» обществ может, в лучшем случае, научить нас понимать относительность и ограниченность нашего собственного образа жизни. Но невозможно думать о преодолении современного индивидуалистического общества путем возврата к холистскому обществу. Дело не в индивидуализме, а в способе сочетания индивидуальностей в обществе . Мы не можем больше мечтать о новом «домашнем очаге», который стал бы точкой равновесия и компенсирующей инстанцией по отношению к рыночной социализации. Сейчас следует мыслить в терминах неустойчивых мульти-социализаций . Если мы хотим, чтобы мужчина и женщина были отныне не просто сыном и дочерью гражданского общества, с одной стороны (Гегель), и членами буржуазной семьи, с другой, то это возможно лишь ценой умножения форм социализации – пространственных, временных, трансверсальных. Именно при этом фундаментальном условии может быть ограничено и, возможно, преодолено общество рынка. Нужно понимать «общество» как сеть частичных, временных социаций, связанных множественными уровнями взаимозависимостей²⁷⁹. Общество в целом существует коллективно лишь как сеть из некоего количества точек, в конечном итоге ограниченных. Только при этом условии можно надеяться на значительное ограничение рынка как господствующей и привилегированной формы социации. К слову, именно в этих рамках становится по-настоящему осмысленной перспектива экспериментального общества.

4. Наконец, изгнать либерализм из наших умов означает разработать право, адекватное новым представлениям об обществе и общественных видах деятельности. В том, что касается прав собственности, в своей работе «L'Age de l'autogestion» я уже показал, что необходимо раздробить и перераспределить различные права, которые, будучи сгруппированы, составляют классическое (буржуазное) право собственности, и таким образом двигаться в направлении настоящей депроприации . В целом, чтобы освободиться от общества рынка, следует пересмотреть отношение между реальными и личными правами, между людьми и вещами. Почему бы, скажем, вместо того чтобы оставаться в рамках простого права на вещи, не начать движение в целом к праву на разнообразное использование вещей ? Переход от меновой стоимости к потребительной подразумевает эту трансформацию на уровне права. На практике эволюция права, кстати, иногда происходит в этом направлении (см., к примеру, юриспруденцию касательно захватов заводов рабочими, которые признаются законными многими судьями, несмотря на то что это ставит под вопрос традиционное понятие собственности). Почему бы в сфере реальных прав не обратиться к масштабированной концепции [conception dimensionnelle] права, в которой природа применяемых прав была бы дифференцирована в зависимости от размера коллектива, к которому они относятся? Этот пункт был бы решающим, поскольку именно на основе недифференцированности права по масштабу смог развиться капитализм (когда владелец маленькой лавочки обладает точно такими же правами на свое орудие труда, что и владелец гигантского предприятия, дающего жизнь целому региону). Лишь в сфере личных прав и прав человека следует сохранить и расширить универсальность права, так чтобы сделать из них поистине высшее право. Таким образом, преодолеть общество рынка означает встать на путь плюралистического права (и это совсем не то же самое, что право на плюрализм). Эксперимент как стратегия социальной трансформации остается возможным только при этом условии диверсификации и придания гибкости праву, которое должно одновременно защищать людей и высвобождать трансверсальности²⁸⁰.

Именно на этих различных площадках разыгрывается будущее рыночного общества. И преодоление его в гораздо большей степени зависит от результатов борьбы и побед именно здесь, чем от некоего магического и внезапного акта установления нового глобального социального и экономического порядка. Изгнать либерализм из наших умов означает, действительно, также отказаться от утопии революции будущего и приступить к ее осуществлению в ежедневной повседневной борьбе.

Апрель–сентябрь 1978