70 Введение в психологию лекция 10

спредметом деятельности животного. Следовательно, в одно и то же время представ­лены и отражение окружающей действительности в форме целостных образов отдель­ных вещей, и деятельность, определяемая межпредметными связями, объективными межпредметными соотношениями. Противоречие, обусловливающее движение к но­вой, более высокой форме психического отражения, налицо. Такое противоречие между строением деятельности и формой отражения может существовать лишь как момент, обозначающий собой переход в развитии на следующую, высшую ступень. Уничтожение, снятие указанного несоответствия путем возникновения новой формы отражения раскрывает новые возможности деятельности, которая приобретает еще более высокое строение, в результате чего вновь возникает несоответствие и проти­воречие между ними, но теперь уже на новом уровне.

Психика большинства млекопитающих животных остается на стадии перцеп­тивной психики, однако наиболее высокоорганизованные из них поднимаются еще на одну ступень развития: происходит переход на стадию интеллекта. Говоря о ста­дии интеллекта, прежде всего имеют в виду деятельность антропоидов, то есть человекообразных обезьян. Классические опыты, посвященные поведению наших далеких «родственников», принадлежат В.Келеру, Р.Йерксу в США, И.П.Павлову в Колтушах. Профессор отделения психологии факультета философии МГУ Н.Н.Ла­дыгина-Коте также провела серию интересных наблюдений за шимпанзе, которого она самоотверженно выращивала вместе со своим сыном¹. Существует двухтомное издание труда, в котором отражены данные описания и иллюстрации к ним. В этой лекции я подчеркну лишь самое существенное изменение, происходящее в строе­нии деятельности и отражения при переходе к стадии интеллекта. В основе этого изменения лежит тот факт, что операции (способы действия), то есть такое содер­жание поведения, которое соотносится с условиями протекания деятельности жи­вотных, могут отделиться от той деятельности, в которой они первоначально воз­никли, и использоваться в совсем других ее видах. Иными словами, операции могут как бы «отклеиваться» от какой-либо конкретной деятельности и свободно перено­ситься на другие ее виды.

Следует подчеркнуть, что при работе с обезьянами необходимо найти насто­ящие «обезьяньи задачи», как говорил еще Келер. Часто случается так, что иссле­дователь, не вникший в образ жизни животного, подставляет животному «челове­ческие задачи», которые животное, естественно, без дрессировки не может решить, а затем заявляет, что животное «глупое». Оно «глупое» для человеческих задач, но чрезвычайно «разумное» в отношении своих собственных задач. Только встав на точ­ку зрения животного, то есть исследовав досконально образ жизни животного, уче­ный сможет поставить перед животным адекватные задачи. Так, для человекообраз­ной обезьяны не представляет особого труда достать палкой высоко подвешенные плоды или же соединить палку с палкой. Эти наборы задач прямо взяты из коллек­ции задач, близких к человеческим. Однако попробуйте отыскать адекватную усло­виям образа жизни и потребностям задачу для морской черепахи. Это гораздо труд­нее, чем найти соответствующие задачи для высших приматов.

Я приведу один опыт, который символичен, то есть значим именно в том от­ношении, что позволяет показать относительную самостоятельность операций. Поста­вим крысу перед задачей нахождения пищи, запрятанной в извилистом лабиринте. Крыса начинает решать эту задачу так называемым методом проб и ошибок, то есть

См.:Ладыгина-Коте Н.Н. Дитя шимпанзе и дитя человека. М., 1935.

РАЗВИТИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖИВОТНЫХ 71

движется то направо, то налево, словом, отыскивает путь, ведущий к цели, до техпор, пока не выработается способ действия, позволяющий достичь цели в данных условиях. Эти пробы как бы «вкраплены», «слиты» с поведением животного, неот­торжимы от него. Это пробы движениями.

Теперь представим себе обезьяну в сходной, но усложненной ситуации. На глазах у обезьяны в ящик помещается привлекательный предмет (например, пище­вой), а затем ящик запирается на ключ и экспериментатор кладет его в карман. Что произойдет? Обезьяна оказывается перед прочным ящиком, который она не может открыть (у нее нет ключа, она и не умеет работать этим ключом, она не дрессиро­вана), и разворачивается поисковое поведение. Однако это уже не пробы движени­ями, как у крысы, а скорее последовательное применение тех или иных, по выра­жению Энгельса, способов практического анализа, то есть расчленения. Прежде всего обезьяна пробует открыть крышку, то есть использует операцию, которая у нее уже вычленилась. Крышка не открывается. И тут-то начинается гамма интерес­нейших проб, то есть один за другим следуют различные организованные способы, направленные на решение задачи «открыть крышку». Обезьяна пытается разгрызть угол ящика зубами, но, увы, ящик оказывается обезьяне не по зубам. (Особенно пользуются челюстями макаки-резусы, у которых очень мощные челюсти. Известен трагический случай, когда обезьяна нанесла челюстями удар по затылочной части черепа человека и человек был убит). Тогда обезьяна опробует третий способ. Она берет тяжелый предмет и начинает бить им по ящику. Ящик не поддается. Тогда обезьяна опробует еще один — четвертый способ. Она берет ящик и бросает его на камень. И вновь неудача. Если представить, что и дальше будут пробы, то это будут пробы именно целых способов. По-видимому, одни способы заимствованы из опы­та разбивания орехов, другие — из какого-то другого репертуара, опыта ориентиро­вочной деятельности, уместного в условиях обитания обезьян и т.д. Эти способы могут быть филогенетически выработаны, то есть могут являться достоянием вида; они могут быть приобретены и в онтогенезе. Для нас сейчас самое важное то, что эти пробы не пробы движений, а пробы способов деятельности, перенос спосо­бов, выработавшихся в одной системе деятельности, в другие системы. Перенос спо­соба также предполагает и перенос самого объекта, если способ включает в себя манипуляцию с объектом или с его замещением. Причем способы переносятся не только на новый предмет деятельности, но и на новые условия, при этом, естест­венно, своеобразно изменяясь и приспосабливаясь. Это приспособление при перено­се также выступает как показатель самостоятельности, возможность «отклеенности» операций от какого-либо конкретного вида деятельности.

Когда говорят о высших обезьянах, то всегда в голову приходят прежде всего опыты с употреблением палки. Ключ к этим «чудесам» с применением палки, по-видимому, нужно искать в том, что обезьяны пользуются этим способом действия в естественных условиях, а в лабораторных условиях мы наблюдаем чрезвычайно широкий перенос выработанных в естественной обстановке способов действия на лабораторные задачи. Так, низшие обезьяны без дрессуры, без выработки соответ­ствующего навыка не обращаются к палке. Этот акт объясняется образом жизни обезьян, то есть тем, что в естественной обстановке легкая низшая обезьяна добе­рется до плода там, где более тяжелая высшая обезьяна будет вынуждена прибег­нуть к помощи палки, чтобы сбить или придвинуть к себе ветку с плодом.

Поведение человекообразных обезьян не может быть описано только в терми­нах переноса. Я как-то пробовал описать его в терминах фазности поведения: подго-