Монография 2020

помощь (медстрахование, медобслуживание, диспансеризация; правовая поддержка (оказание юридических консультаций и правового просвещения); информационная поддержка (бесплатные консультации); содействие в трудоустройстве; поддержка молодых семей; психологическая поддержка на период адаптации; проведении профилактики асоциальных явлений (наркомании, проституции, преступности); социально-культурная поддержка. Сложнее дело обстоит с нелегалами. В отношении таких мигрантов государство действует в следующих направлениях: облегчение процесса легализации в РФ (особенно для иностранцев из стран СНГ); контроль за нелегалами и выдворение их из страны.

Поддержка трудовых мигрантов в социальном плане включается в первую очередь, при возникновении у них трудной жизненной ситуации-ситуации, угрожающей их жизни и здоровью, разрешить которую они самостоятельно не в состоянии.

Эффективная государственная миграционная политика государства и социальная поддержка мигрантов проявляется в создании на территории прибытия миграционного пространства, одной из характеристик которого является наличие доверительных отношений между мигрантами и представителями местного сообщества.

Тезис о неразрывной связи международной миграции, глобализации и увеличения культурного разнообразия является общепринятым. Немало ученых поддерживают также идею о том, что различающимся в культурном отношении индивидам сложнее, чем представителям одной культуры, поддерживать доверительные отношения, и, что этнически разнородная среда полна конфликтов и оказывает разрушительное воздействие на социальную ткань общества (о спорности данного тезиса и контраргументах см. критический анализ в [10]).

Теории доверия частично поддерживают данные утверждения. Так, Э. Усланер указывает на то, что корни доверия кроются в воспитании определенных моральных качеств и отношения к миру [11]. Подобно любым другим группам, среди мигрантов будут и те, кто имеет высокий уровень

260

обобщенного доверия и считает, что «большинству людей можно доверять», но будут и лица с ярко выраженным партикулярным доверием, доверяющие только тем, кого они воспринимают как близкого и похожего на них самих [12]. Согласно теории структурации Э. Гидденса, доверие является механизмом, снижающим сложность современного общества, дающим уверенность в ситуации тотальной неопределенности, характерной для поздней современности [13].

Исследования, проведенные сотрудниками Центра исследований межнациональных отношений ИС РАН, показали, что доверие напрямую взаимосвязано с этнической толерантностью, проявляющейся в принятии культурного разнообразия, отказе от насилия в урегулировании межэтнических разногласий, готовности к взаимодействию с людьми независимо от их этничности. Именно культура доверия, формируемая в повседневных взаимодействиях и сотрудничестве, создает ценностную основу для интеграционных процессов и гражданской самоорганизации [14].

Тем самым, трудовые мигранты могут испытывать даже больше доверия к окружающим, чем остальные группы, поскольку именно доверие, чаще всего, позволяет им решиться и реализовать свои миграционные намерения. Исследования, в которых разнообразие изучалось совместно с опытом этнокультурного взаимодействия, подтвердили, что социальные контакты значительно повышают уровень доверия и сплоченности в обществе [15, 16]. Между тем другие проекты подтвердили также существенное влияние социальной среды на изменения социальных норм, которыми руководствуется индивид, в том числе в отношении доверия [17]. Недостаток доверия, особенно в сложной миграционной ситуации, напротив, приводит к эскалации межэтнической напряженности, росту ксенофобных настроений, негативно отражается на межличностных контактах с конкретными представителями меньшинств (этнических, мигрантских, религиозных и т. п.), в особенности в отношении «визуально выделяющихся» этнических групп (жителей Северного Кавказа, стран Закавказья, Средней и Юго-Восточной Азии) [3].

261

Доказательства того, что именно является определяющим - исходная культура или приобретенный опыт, довольно противоречивы, результаты и выводы подобных исследований во многом определяются тем, какие данные были использованы для этой цели [18].

Вотечественной исследовательской среде в большей степени присутствует практика измерения уровня мигрантофобии и этнического национализма в общественном мнении, выявление ключевых причин неприятия мигрантов, ориентаций на ограничительную политику в отношении приезжих (см. соответствующие тематические подборки на официальных сайтах [5, 19]). При этом, следует учитывать, что межэтнические отношения имеют двойственный характер, который проявляется во взаимной адаптации мигрантов к принимающему сообществу и принимающего сообщества к новой миграционной ситуации, изменяющимся этнокультурным условиям. Это предполагает изучение ожиданий и предпочтений, социального самочувствия самих мигрантов как фактора, определяющего выбор ими поведенческих стратегий в отношении практик взаимодействия с местным сообществом, институтами власти, работодателями что дает представление об эффективности миграционной политики в регионе.

Вгороде Красноярске в 2019 году было проведено исследование сообщества иностранных трудовых мигрантов, приехавших в регион в 2017 г. из стран бывшего СНГ вместе с семьями, в которых воспитываются несовершеннолетние дети: 14 семей имеют только одного ребенка, 48 семей двух детей, 38 - трех и более детей. Цель исследование: выявление социального самочувствия глав семей, а также их супруг, в связи с адаптацией на территории проживания. Основными эмпирическими показателями выступили: уровень доверия мигрантов в отношении разных субьектов принимающей территории, установки и поведенческие стратегии мигрантов в принимающем сообществе, установки взаимодействия приезжих и местного населения.

Эмпирической базой исследования выступали неформализованные интервью с супружеской парой мигрантов в разных районах Красноярска, n =100. Интервью с главами семей, дополнялось беседами с их супругами, в

262

ситуациях, если наблюдалось наличие разногласий между супругами в отношении ответов на вопросы. Распределение респондентов по стране гражданства в целом соответствовало официальной статистике о ключевых стра- нах-поставщиках иностранной рабочей силы: 10 % – Казахстана, 25% Таджикистана, 25% – Кыргызстана, 15 % – Узбекистана, 12% респондентов имели гражданство Азербайджана, 5 % – Армении, 5 % – Украины, 3% – Молдавии. 90% респондентов исповедуют ислам, 10 % - христианство.

Значительная часть информантов (75%) являлись временными трудовыми мигрантами, желающими после окончания трудового контракта вернуться на родину, 25% желали бы получить гражданство России.

Среди сфер трудовой деятельности, в которой участвовали трудовые мигранты, подавляющее большинство (71%) участников исследования указывали строительство, транспорт (20%), и 9% - сферу торговли.

Отметим также, что для почти половины опрошенных (48 %) русский язык был вторым родным, и еще для 13% – единственным родным языком, 39 % сдали экзамен по русскому языку, но имели языковые трудности, что являлось важными характеристиками выборочной совокупности, определяющими характер ответов и демонстрирующими адаптационный потенциал и интеграционные намерения участников исследования.

Основной причиной приезда в Россию явилась необходимость заработка, достаточного для содержания семьи, выбор территории прибытия обуславливался в целом идентично у всех респондентов: наличие знакомых, готовых оказать первоначальную помощь и поддержку, их положительный опыт интеграции, достаточно благоприятное отношение местного сообщества к трудовым мигрантам из данных стран, высокий уровень медицинского обслуживания, доступного для членов семьи, возможность социальной защиты в ситуации острой необходимости. Последние причины были особенно значимы для супруг мигрантов, в 19 % случаев, женщины отмечали, что они стремились приехать сюда, чтобы получить качественную медицинскую помощь при рождении последующего ребенка. В ситуации, если это происходило, родители

263

новорожденного надеялись получить для него гражданство Российской Федерации.

Основные трудности, которые отмечали респонденты при приезде в Красноярск были: трудности регистрации (связывали с незнанием процедуры), языковые барьеры, трудности при устройстве детей в детские сады, школы, трудности ориентации в городе, дискриминация при устройстве на работе.

Инструментарий опроса включал вопросы о доверии к неформальным группам и социальным институтам (использовались пятибалльные шкалы согласия): близким людям (семье, родственникам, друзьям); работодателю; новому социальному окружению - соседям и людям, проживающим рядом; социальным учреждениям и институтам, участвующим в принятии решений по вопросам, связанным с миграцией, обеспечением безопасности: представительству страны (консульству), миграционной службе (миграционным центрам), полиции и другим органам правопорядка; институтам гражданского общества, помогающим в установлении новых социальных связей в принимающем обществе, решении проблем с жизнеустройством и, в целом, способствующим адаптации мигрантов, с одной стороны, и сохранению связи с родиной, национальной культурой, с другой: (этнические диаспоры, общественные организации, защищающие права мигрантов, религиозные организации).

Респонденты оценивали уровень доверия к указанным группам по пятибалльной шкале (от «совсем не доверяю» до «полностью доверяю»). По каждому виду доверия был рассчитан индекс, представляющий собой разность кумулятивных частот по положительным и отрицательным вариантам ответов (нейтральный ответ «и да, и нет» не учитывался). Положительные значения индекса свидетельствовали о преобладании доверительных отношений, абсолютные значения индекса, близкие к нулю, означали примерно равные доли доверяющих и не доверяющих данной группе/институту, что являлось признаком поляризации оценок и скрытых противоречий.

Результаты исследования показали, что в целом доверие иностранных трудовых мигрантов в городе Красноярска к российскому обществу преобладает

264

над недоверием, не только в межличностной сфере, но и во взаимодействиях с государственными и гражданскими институтами, индексы по которым имели положительные значения. Наибольший уровень доверия мигранты ожидаемо испытывали к неформальным группам, формирующим ближайшее окружение - родственникам (индекс доверия составил 87 балла, доля положительных ответов

– 90 %), друзьям и близким знакомым (индекс доверия 76, доля положительных ответов 81%), в том числе проживающим в России и сыгравшим решающую роль в выборе страны и региона для осуществления миграционных намерений (39 % респондентов отметили, что приехали в данный регион и населенный пункт, потому что здесь могли получить поддержку родственников, 32 % указали на наличие дружеских связей).

Стоит выделить так же выделить еще три объекта, получивших более высокие, по сравнению с остальными группами, оценки. Прежде всего это представительство (консульство) страны исхода (58% суммарных положительных ответов, индекс доверия 38). Несмотря на разнообразие обстоятельств, приведших трудовых мигрантов в регион и различий в обстоятельствах и дальнейших жизненных планах, большая часть респондентов полагается на поддержку со стороны дипломатических представительств своих стран. Характерно, уровень доверия к дипломатическим структурам не зависел от страны. Вторым объектом доверия является работодатель (79 % работающих опрошенных). Безусловно, в чужом государстве именно работодатель выступает гарантом безопасности пребывания в России, значимой фигурой, от которой зависит и материальное положение респондента, и условия труда, и бытовые условия, особенно значимые для семей информантов. В то же время исследования выявило некоторые различия в уровне доверия к работодателю, в зависимости от гендерных и образовательных особенностей мигранта, а также формы собственности организации, где трудился респондент. Например, мужчины, в отличие от своих супруг, доверяли работодателям больше (79 % против 64 %), респонденты с незаконченным средним образованием по сравнению с информантами со средне-специальным образованием в меньшей степени демонстрировали доверие работодателям (69% против 75 %).

265

Что касается типа организации, то меньше всего доверия к работодателю испытывали респонденты, работающие у «частников», (73 % положительных ответов), в отличие от бюджетных организаций, где доверие было выше (80% положительных ответов). Причинами послужили: факты дискриминации при оплате труда, принуждение к работе, конфликты в коллективе, физическое насилие.

Третьим объектом доверия являются социальные службы. Как уже говорилось выше, одним из значимых побудительных мотивов, обуславливающих миграционную подвижности информантов является относительно высокий уровень экономического развития, стабильности и качества жизни краевого центра, надежны на помощь и поддержку в условиях возникновения трудной жизненной ситуации. В отличие от «уровня жизни», который измеряется в объективных показателях, измерение качества жизни носит субъективную окраску, отражающую ощущения людей при оценке соответствия этих показателей их потребностям. Тем самым, качество жизни – это своеобразная характеристика условий существования человека, которая зависит от развития потребностей самого человека и его субъективных представлений и оценок своей жизни. Некоторые объективные составляющие качества жизни могут быть не актуализированы в сознании человека, в силу каких-либо жизненных обстоятельств, другие, напротив, имеют определяющее значения для жизни человека из-за условий жизни, физических особенностей, ценностных предпочтений. Субъективность оценок качества жизни при измерении социального самочувствия особенно важно, поскольку отражает специфику различий и позволяет, как выделить различные кластеры в ощущениях уровня благополучия, так и составить объемную картину настроений в обществе [21]. Субъективная оценка качества жизни, представленная на рисунке 1, наглядно показывает низкий уровень доходов семей мигрантов, применительно к семьям, имеющим несовершеннолетних детей, усугубляется дефицит ресурсов, необходимых для «полноценного удовлетворения необходимых жизненных потребностей, получения

266

качественного образования, что впоследствии, сказывается на их стартовых возможностях» [22, 23, с. 178].

Денег не хватает даже на еду					29 37		54
Денег хватает только на еду					38		4550
			1218 26
Денег хватает на еду и одежду																3 и более детей
На повседневные затраты хватает но для		0
																2 детей
покупки дорогостоящих предметов…			8									90
Не хватает денег на дополнительные									3,5 77							1 ребенок
образовательные услуги для детей
Не хватает денег на необходимые											87		95
лекарства							50
Не хватает денег на культурно-досуговые											84		95
мероприятия									64
0,00			20,00		40,00		60,00		80,00		100,00

Рисунок 1. Самооценка качества жизни (в % от количества ответов)

При этом, следует отметить, что высокий уровень доверия к социальным службам (52% мужчин, 78% женщины) в какой-то степени носит «отложенный» характер, так, несмотря на невысокое качество жизни, только 37% семей обращаются в учреждения социальной защиты для дополнительной поддержки. Причины: неосведомленность о возможности и процедуре получения социальной помощи и поддержке.

Доверие информантов к соседям коррелирует с национальностью, так мигранты из Украины и Армении отмечают более высокий индекс доверия (85%) по сравнению с мигрантами из других республик (38%).

Наиболее низкий индекс доверия касался правоохранительных органов и имел гендерную окраску: так индекс доверия к полиции среди женщин составлял 35%, среди мужчин же отличался противоречивостью в сочетании с недоверием (индекс -1).

Как уже было сказано выше, установки иностранных рудовых мигрантов на позитивное взаимодействие с местными сообществами оказывает значимый

267

эффект на формирование благоприятного климата в сфере социальных отношений с ними, что, в свою очередь, отражается на субъективном восприятии безопасности мигрантов, их представлениях о социальных рисках, стратегиях самосохранительного поведения.

Признание возможности сотрудничества между «местными» и «приезжими» благоприятно отражается на социальном самочувствии мигрантов, в то время как установка на отказ от возможности кооперации, напротив, повышает субьективное восприятие опасности социальной среды, способствуют более агрессивной реакции на любые противоречия в сфере взаимодействий, создавая риски восприятия мигрантов местным сообществом в качестве «маргинальных» или «девиантных».

Установка на сотрудничество, проявленная всеми информантами, преломляется через призму их ожиданий в отношении установок на сотрудничество с ними со стороны местного сообщества. Уровень воспринимаемой потенциальной этнической дискриминации измерялся на основе четырех индикаторов: «Я считаю, что люди других национальностей ведут себя несправедливо и недоброжелательно по отношению к моей этнической группе», «Я чувствую, что русские меня не принимают», «Я чувствую, что русские что-то имеют против меня», «Меня дразнили или оскорбляли из-за моей национальности», «Мне угрожали или на меня нападали из-за моей национальности». Следует подчеркнуть, что, если два последних суждения отмечали 17 % респондентов, первое суждение было отмечено всем без исключения, второе - совпадает с мнением 39%, с третьим согласны 28% информантов.

Данные результаты отражают тенденции снижения степени доверия к местному сообществу в зависимости от продолжительности проживания на территории и частоты контактов с местным населением. Возможно, это объясняет довольно низкий индекс доверия к соседям (36%), который становится еще ниже у мигрантов, имеющих опыт частой смены места прописки на территории (19%).

268

Социальное самочувствие мигрантов выявлялось через самооценку эмоционального состояния на четырех уровнях. Результаты показали, что «спокойствие и уверенность» не свойственны никому, «периодическое состояние тревоги» - 12 %, «часто возникающее беспокойство» - 42 %, «постоянное ощущение беспокойства» - 46 %. Кроме того, при свободном интервью с супругами мигрантов абсолютное большинство женщин (89% опрошенных) отмечало «отсутствие уверенности в завтрашнем дне», однако в среднесрочной перспективе (два-три года) возврат на родину как способ избегания жизненных рисков и неопределенности не рассматривал никто.

Оценка мигрантами возможности присутствия в их жизни определенных рисков позволили выявить «ядра», несущие в их представлении наибольшую угрозу. В наиболее общем виде их можно представить в следующем виде:

-социально-экономические риски (потеря работы, потеря жилья, утрата дополнительных доходов, необходимость выезда с территории) - (описательная сила фактора36, 3%);

-риски, связанные с семьей (болезнь родных, трудности образования детей, трудности общения семьи с соседями, стигматизация детей) (описательная сила фактора22, 3%);

-личностные риски (потеря здоровья, потеря близких, дискриминация на работе, постоянный стресс, неуверенность в реализации своих стремлений в будущем) - 13, 4%;

-социогенные риски (экстремизм, экономический кризис, рост безработицы, риск утраты культурных традиций и солидарности, рост преступности) -7 %.

При этом риски техногенного характера (т.е. связанные с транспортом, взрывами, пожарами, генетическими технологиями, технологическими загрязнениями окружающей среды), природные риски (землетрясения, наводнения, молнии) в массовом сознании мигрантов никак не представлены.

Одним из важнейших ресурсом индивида, который лежит в основе его социального самочувствия, является жизненная энергия или жизненные силы. Они определяют уровень социального оптимизма и удовлетворенности жизнью,

269