Предисловие к двенадцатому изданию

Настоящее 12-е издание является тщательно просмотренным, исправленным, и дополненным. Исключительно благоприятные отзывы, которых книга до сих пор удостаивалась в юридических кругах, являются автору ручательством того, что его труд останется не без влияния на судопроизводство и законодательство и послужит к освобождению от вековых ошибок и заблуждений.

Необычайно громадный спрос на книгу является лучшим доказательством того, что существует масса несчастных, которые в этой книге, посвящённой исключительно людям науки, искали разгадки и утешение в непонятных им явлениях собственной половой жизни. Что это в действительности так, доказывают многочисленные письма, которые автор получил от этих пасынков природы со всех концов мира.

Содержание этих писем, авторы которых в большинстве случаев высоко стоят и в умственном, и в социальном отношении и весьма часто в высшей степени благородны, вызывают глубочайшее сострадание. Ведь это душевные муки, которые надо выяснить и перед которыми бледнеют все прочие удары судьбы. Пусть же эта книга и впредь приносит таким злосчастным утешение и нравственную реабилитацию.

Из новых, то есть не имеющихся в 11-м издании наблюдений, здесь помещены девять случаев.

Надеюсь, что это издание найдёт такой же дружественный приём, как и все предыдущие. Пусть эта книга послужит на пользу знания, справедливости и гуманизма.

Грац, декабрь 1902 года. Автор

1. Очерки по истории половой жизни

Продолжение человеческого рода зависит не от случайности и не от каприза индивидуума. Оно осуществляется путём полового влечения, которое настолько сильно, что ему волей неволей приходится подчиняться. В удовлетворении этого естественного влечения концентрируются не только чувственное удовольствие и источники физического благоденствия, но также и высшие чувства, а именно сознание, что твоё преходящее бытиё не исчезнет с лица земли и путём наследственной передачи духовных и физических свойств будет веками продолжаться в новом существе. В отношении грубой, чувственной любви, в сладострастном влечении удовлетворить естественное половое чувство, человек стоит на одной ступени с животным. Но он имеет возможность подняться на такую высоту, где половое влечение не превращает его более в подневольного раба. Наоборот, могучее чувство и страсть будят в нём более возвышенные, более благородные стремления, которые, независимо от своего возникновения из чувственного источника, раскрывают перед ним прекрасный, возвышенный, нравственный мир.

На этой ступени человек оказывается выше влечения природы и из непреоборимого источника черпает материал и побуждения к более благородным удовольствиям, к более серьёзной работе и к достижению идеальных целей.

Maudsley("DeutscheKlinik", 1873, 2, 3) справедливо называет половое ощущение основой для развития социальных чувств. "Если бы человек лишился стремления к продолжению рода и всего, что отсюда происходит, то погибла бы всякая поэзия и быть может даже всё моральное мышление".

Во всяком случае, половая жизнь является могучим фактором в индивидуальном и общественном существовании, сильным импульсом для применения сил, приобретения владений, создания домашнего очага, пробуждения альтруистических чувств по отношению к лицу другого пола, затем к детям и, наконец, ко всему человеческому обществу.

Таким-то образом и этика, и быть может добрая доля эстетики и религии, в конце концов, коренится в наличности половых ощущений.

Подобно тому, как половая жизнь может служить источником величайших добродетелей вплоть до самопожертвования, так в её чувственной мощи заключается именно та опасность, что она превращается в могучую страсть и доводит до величайших пороков.

Как разнузданная страсть, любовь уподобляется вулкану, который всё поглощает и уничтожает, пропасти, в которой всё гибнет – честь, имущество, здоровье.

С психологической точки зрения нам кажется чрезвычайно интересным проследить те фазы развития, через которые в течение культурного совершенствования человечества половая жизнь прошла вплоть до современных прав и обычаев.¹На примитивной ступени удовлетворение половых потребностей человека кажется такой же, как и у животных. Половой акт не скрывают, и женщины, как и мужчины, не стесняются ходить голыми. На этой степени мы видим ещё ныне (ср. Плосс) дикие племена, каковы, например, австралийцы, полинезийцы, малайцы Филиппинских островов. Женщина служит общим достоянием мужчин, временной добычей сильнейшего. Последний выбирает прекраснейших представительниц женского пола и таким образом инстинктивно выполняется род полового подбора.

Женщина при этом является движимым имуществом, товаром, предметом торговли, обмена, дара, средства для чувственного наслаждения, орудием для работы. Однако И. Мюллер привёл недавно серьёзные соображения в пользу того, что раньше всего у примитивных людей господствовала моногамия, и что грубые проявления половой жизни уже на этой ступени являются скорее признаком вырождения, нежели предвестником более высокой культуры. Началом облагораживания половой жизни является возникновение чувства стыдливости в отношении полового влечения и стыдливость при половых сношениях. Отсюда и возникло стремление закрывать свои половые части и втайне выполнять половой акт.

Развитию этой степени культуры способствовал холодный климат и вызванная им потребность укрывать всё тело. Этим и объясняется отчасти то, что у северных народов можно антропологически проследить стыдливость ранее, чем у южных народов.

Дальнейшим моментом культурного развития половой жизни служит то, что женщина перестанет быть движимым имуществом. Она становится личностью, и хотя она ещё долго продолжает в социальном отношении стоять ниже мужчины, всё же появляется уже воззрение, что женщине присуще право распоряжаться собой и своим чувством любви.

Таким образом, женщина становится для мужчины предметом домогательства. Она становится личностью, и хотя она ещё долго продолжает в социальном отношении стоять ниже мужчины, всё же появляются уже воззрения, что женщине присуще право распоряжаться собой и своим чувством любви.

Таки образом, женщина становится для мужчины предметом домогательства. К чисто чувственному влечению присоединяются теперь начала эстетического происхождения. Влечение одухотворяется. Женщину начинают отличать как индивидуум. Отдельные лица разного пола, благодаря умственным и физическим достоинствам, чувствуют взаимное влечение друг к другу. На этой ступени женщина находится под влиянием того чувства, что её красоты принадлежат только её возлюбленному, и потому она старается скрыть их от других мужчин. Этим, наряду со стыдливостью, положено основание целомудрию и половой верности, пока длится любовная связь.

Женщина гораздо раньше достигает этой социальной связи там, где с переходом от кочевой жизни к осёдлой у людей является потребность в собственном очаге, собственном доме и где мужчина ощущает нужду в подруге жизни для управления домом и ведения хозяйства.

Этой ступени рано достигли среди восточных народов древние египтяне, израильтяне и греки, а среди западных народов – германцы. Всюду на этой ступени замечается почитание девственности, целомудрия, стыдливости и половой верности, в противоположность другим народам, которые предлагают гостю хозяйку дома для полового наслаждения.

Что эта ступень облагораживания половой жизни очень высока и является значительно позже других форм культурного развития, например, эстетической, доказывают японцы. У них ещё лет десять тому назад каждая незамужняя женщина могла заниматься проституцией, ничуть не теряя свой ценности в качестве будущей жены.

Сильным толчком к облагораживанию полового сношения послужило христианство, которое в социальном отношении сравняло женщину с мужчиной и преобразовало связь между ними в религиозно-нравственный обряд. Этим санкционировался тот факт, что любовь человека на более высокой степени цивилизации может быть только моногамной и должна основываться на продолжительном союзе. Пусть природа требует только воспроизведения потомства, но община (семья или государство) не могут существовать без гарантии за то, что потомство будет развиваться физически, морально и интеллектуально.

Благодаря уравнению женщины с мужчиной, благодаря установлению моногамного брака и упрочению его путём законодательных, религиозных и нравственных уз, христианские народы получили духовное и материальное преимущество над полигамными и специально над исламом.

Хотя Магомет и старался поднять женщину из положения рабыни и средства для чувственного наслаждения, хотя он старался поставить её на более высокую ступень в социальном и семейном отношении, однако она всё же оставалась в исламском мире значительно ниже мужчины, которому одному только дана возможность развода, и который, поэтому, довольно легко пользовался своим преимуществом.

Ислам совершенно устранил женщину от общественной деятельности и таким образом задержал её интеллектуальное и нравственное развитие. Поэтому мусульманская женщина осталась, в сущности, средством для чувственного наслаждения и для поддержания расы, тогда как добродетели и способности христианской женщины, как хозяйки дома, воспитательницы детей и равноправной спутницы мужа, могли во всей полноте развиться. Таким образом, ислам со своей полигамией и своей гаремной жизнью, явился резким контрастом моногамии и семейной жизни христианского мира.

Тот же контраст получается при сравнении обеих религий в отношении представлений о загробной жизни. Для христианства эта жизнь является свободной от всего земного, и обетованный рай сулит лишь духовные радости, тогда как в фантазии мусульманина рай представляется в виде гарема, изобилующего прекрасными гуриями.

Несмотря на все старания религии, закона, воспитания и нравственности обуздать чувственную страсть культурного человека, последний постоянно подвергается опасности упасть с высоты чистой и целомудренной любви в пропасть жалкого сладострастия.

Чтобы упрочиться на такой высоте, необходима постоянная борьба между естественным влечением и добронравием, между чувственностью и нравственностью. Только сильным характерам дано совершенно освободиться от чувственности, только им свойственна та чистая любовь, которая приносит благороднейшие радости в человеческой жизни.

Можно ещё спорить, стало ли человечество нравственнее за последние века. Оно, несомненно, стало стыдливее, и это культурное явление, скрывание чувственно-животных потребностей служит, по крайней мере, уступкой, которую порок делает добродетели.

Из чтения труда Шерра ("Немецкая история культуры") каждый вынесет впечатление, что наши нравственные воззрения прояснились по сравнению со средневековыми. Но при этом нельзя признать, что зачастую вместо прежней резкости и грубости проявления возникли лишь более утончённые нравы без повышения нравственности.

Однако, при сравнении более отдалённых друг от друга промежутков времени и культурных периодов, не остаётся никакого сомнения в том, что общественная мораль получает неудержимый порыв в области культурного развития, и одним из наиболее могучих импульсов, на пути нравственного совершенствования, служит христианство.

В настоящее время мы всё же поднялись значительно выше тех половых состояний, какие отразились в мифологии, народной жизни, законодательстве и религиозных обычаях древних греков, не говоря уже о культуре фаллоса и приапуса вавилонян, о вакханалиях Древнего Рима, о привилегированном общественном положении, какое занимали у этих народов гетеры.

В течение медленного, часто незаметного прогрессирования человеческих нравов и нравственности, обнаруживаются колебания, уклонения, как и в индивидуальной жизни половая сторона обнаруживает приливы и отливы.

Эпизоды нравственного падения в жизни народов совпадают с периодами изнеженности, роскошью, кутежа. Такие явления мыслимы только при повышенной деятельности нервной системы, когда увеличиваются всякие потребности. Вследствие усиленной нервности возникает и усиление чувственности, и, побуждая массы народа к излишествам, она подрывает устои общества, подрывает нравственность и чистоту семейной жизни. А как только последняя гибнет от разврата и кутежей, то неизбежна гибель государственной жизни, неизбежно материальное и моральное разрушение её. Наилучшей иллюстрацией в этом отношении служит римское государство, Греция, Франция Людовика XIVиXV. В такие периоды государственного упадка обнаруживаются чудовищные заблуждения половой жизни, которые можно объяснить отчасти психопатологическими или же по крайней мере невропатологическими состояниями населения.

Что большие города являются очагами нервности и извращённой чувственности, это ясно из истории Вавилона, Ниневии, Рима, а также из мистерий современной жизни больших центров. Замечателен факт, к которому приходишь при чтении Плосса, а именно, что извращения полового влечения (за исключением алеутов и мастурбации у готтентоток) не наблюдается у народов нецивилизованных или полуцивилизованных.

Исследование половой жизни индивидуума должно начаться с развития её в периоде возмужалости и проследить её во всех фазах вплоть до угасания половых ощущений.

Прекрасно описывает Mantegazzaв своей "PhysiologiederLiebe" страстное желание пробуждающейся половой жизни, предвестники которой в виде неясных ощущений и предчувствий возникают уже значительно раньше, в эпоху развития периода возмужалости. Эта эпоха является наиболее важной в психологическом отношении. По богатому приросту чувств и идей, какие она пробуждает, можно судить о значении половой жизни для психической жизни вообще.

Те неясные сначала, непонятные желания, возникая из ощущений, которые пробудили неразвитые до сих пор органы, выступают с могучим возбуждением чувственной жизни. Психологическая реакция полового влечения в период возмужалости обнаруживается в разнообразных явлениях, которым обще только аффективное состояние души и стремление объективировать, выражать в какую-нибудь форму чуждое настроение. Ближайшими областями служит религия и поэзия.

Это отношение между религиозным и половым чувством обнаруживается, однако, и в, несомненно, психопатологической области. Достаточно указать на могучее проявление чувственности в истории болезни многих страдающих религиозным умопомешательством, на пёстрое смешение религиозного и полового умопомешательства, как это наблюдается так часто при психозах (например, у маниакальных женщин, которые считают себя Божьей матерью), и в особенности при психозах на почве мастурбации.

Замечательна роль, какую подавление половых функций играет в возникновении и поддержании самочувствия у мужчины. Значение этого фактора ясно из того, что онанист или ставший импотентом теряет мужество и самоуверенность.

Чувственный элемент должен быть во всякой любви, т.е. должно быть стремление обладать предметом любви и вместе с ним выполнять законы природы.

Но если предметом любви является только тело, если стремятся удовлетворить только чувственность, ничуть не заботясь о том, чтобы овладеть душой, тогда это далеко не настоящая любовь. То же самое надо сказать и о платонической любви, при которой любят только душу и игнорируют чувственное наслаждение. Для одного является фетишем только тело, для другого только душа, а любовь только фетишизмом.

Подобные явления представляют, во всяком случае, переход к патологическом у фетишизму.

Это воззрение оправдывается всё больше тем, что дальнейшим критерием истинной любви должно являться душевное удовлетворение при половом акте.

Есть же мужья, которые не любят своих жён и в то же время могут исполнять супружеские обязанности. В большинстве случаев здесь даже отсутствует сладострастие. Дело идёт тут, в сущности, об одном из видов онанизма, возможно благодаря участию фантазии, которая рисует в это время другое любимое существо. Вследствие такого самообмана может быть достигнуто и ощущение сладострастия, но это рудиментарное психическое удовлетворение происходит из психического приёма, как и у онаниста, фантазия должна сильно работать, чтобы достигнуть ощущения сладострастия. Вообще та степень оргазма, с помощью которого дело доходит до ощущения сладострастия, достижима лишь там, где присоединяется психика.