1 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 574.

Во-первых, ставится знак равенства между революциями и качественными изменениями, скачками вообще. Между тем подобное отождествление явно ошибочно, поскольку сами скачки, в частности, в развитии общества, различаются между собой по степени глубинности и кардинальности. Революция, и об этом мы еще будем говорить, есть не любой скачок, а только такой, который ломает старое в главном, коренном. В свою очередь эволюция не сводится только к количественным изменениям, она включает в себя и скачки.

Во-вторых, в анализируемом определении революция, как перерыв постепенности, противопоставляется эволюции, как постепенному развитию. Чтобы быть правильно понятым, такое противопоставление нуждается в расшифровке. В каком смысле революция выступает как перерыв постепенности? Очевидно, в том смысле, что революция есть водораздел между эпохами стабильного, постепенного развития. Но и сам этот водораздел, занимающий целую эпоху, в свою очередь, тоже наделен такой чертой, как постепенность. Следовательно, в этом плане не существует абсолютных граней между революцией и эволюцией, хотя последняя сплошь и рядом изображается в литературе как цепочка исключительно количественных изменений. Революции всегда содержат в себе значительные эволюционные вкрапления, во многих же случаях (как мы постараемся показать) революции вообще совершаются в эволюционной форме.

274

Отмеченные отождествления революции и скачка, абсолютизация граней между революцией и эволюцией суть лишь частные проявления многолетнего процесса метафизации нашего философского метода. Вульгаризация затронула самые глубины диалектики - ее основные законы, в том числе закон взаимного перехода количественных и качественных изменений, включая и концепцию диалектического скачка. В угоду теоретическому "обоснованию" форсированного, взрывного характера

строительства социализма взрыв, как таковой, возводился в ранг диалектического скачка (в один из его типов), в то время как в действительности взрыв, хотя и имеет место, выступает как форма, по сути дела, метафизического отрицания, перечеркивающего возможности дальнейшего развития. Диалектический же скачок, в том числе и при революционном изменении общественных систем, неизменно и неизбежно характеризуется постепенностью. Логическое противоречие, которое мы якобы обнаруживаем при этом ("скачок есть перерыв постепенности" и "скачок характеризуется постепенностью"), - противоречие кажущееся, ибо надо различать два вида постепенности: постепенность количественных изменений и постепенность качественных изменений.

При выяснении различий между скачком типа взрыва и "постепенным" скачком нередко подчеркивается, что последний связан с замедленностью. Практика же показала, что всякий раз, когда мы намеревались осуществлять качественные изменения общественной жизни "взрывным" путем, вместо желаемого ускорения мы как раз и получали замедление темпов развития (переход от товара к нетовару, насильственная коллективизация, сверх индустриализация). Сегодня к подобным результатам могут привести обвальная приватизация, приказная антиколлективизация и т.п.

Понятие "социальная революция" здесь и во всех других главах употребляется в строго определенном смысле как содержание эпохи перехода к новой, более прогрессивной ступени развития. Тем самым мы отмежевываемся от тех, кто под социальной революцией подразумевает форму или способ перехода (и форма, и способ перехода, как мы увидим, могут быть весьма разнообразными, в том числе и эволюционными), либо один из этапов межформационного скачка.

В предлагаемом нами смысле социальные революции носят закономерный характер. Это приходится подчеркивать особо, ибо многим течениям историографической и социально-философской мысли присуще объявление социальных революций случайностями, имевшими место в истории. Подобное понимание мы встречаем в многотомной "Истории народов, говорящих по-английски" У.Черчилля. События 1789 года во Франции были вызва-

275

ны, в его интерпретации, ошибками королевского правительства, неспособного упорядочить управление страной. Таким же образом объясняет Черчилль и американскую революцию XVIII века. Основную причину завоевания независимости английскими колониями в Северной Америке он видит в ошибках назначенных королем "реакционеров в английском правительстве", а успех американского народа в революционной борьбе объясняет главным образом личными качествами Дж.Вашингтона [1].

1 Churchill W.A. History of English-speaking peoples, Vol. 3. The Age of Revolution. London, 1957. P. 233.

Закономерный характер социальных революций связан прежде всего с тем, что их причины заложены в самом фундаменте общественно-экономической формации. Исподволь в недрах старого экономического способа производства вызревает конфликт между ушедшими вперед производительными силами и безнадежно устаревшими производственными отношениями, которые в свое основе перестали соответствовать новой ступени развития производительных сил. Такой антагонистический конфликт и представляет собой экономическую основу социальной революции.

Социальная революция носит системный характер. Поскольку вся формационная система определяется экономическим способом производства, переворот в нем сопровождается более или менее быстрым переворотом и во всех остальных элементах формации, включая политическую и духовную надстройку. В свою очередь задача, решаемая в эпоху межформационного перехода в каждой из сфер жизни общества, тоже носит системный характер. Так, экономическая задача социальной революции никогда не сводится к какому-либо одному требованию (например, к экспроприации собственности на средства производства новым классом). Она всегда представляет собой сложную систему отдельных задач, которую можно свести к четырем основным: а) смена типа собственности, лежащего в основе устаревших производственных отношений, новым, более прогрессивным; б) создание адекватной новому способу производства материально-технической базы; в) формирование новой общественной дисциплины труда; г) создание саморегулирующейся экономической системы.

Как показывает исторический опыт европейских и других революций, в комплексе решаемых ими задач особое место принадлежит политической задаче, ибо основной экономический интерес класса, олицетворяющего собой новые производственные отношения, может быть удовлетворен только посредством создания новой политической надстройки. Однако политическая борьба ни в коем случае не может рассматриваться как основная задача той или иной социальной революции, ибо борьба классов во всех ее формах ведется, в конечном счете, из-за освобождения экономического.

276

Социальные революции включают в себя также преобразования культуры, нравственный прогресс, идеологическую и психологическую перестройку общества.

Социальным революциям присущ кардинальный характер, то есть они представляют собой не любые, пусть даже и качественные, изменения в жизни общества, а коренной переворот в его экономических отношениях и всей громадной политической и духовной надстройке. Понимание этого чрезвычайно важно для обоснования различий между социальной революцией и некоторыми другими, хотя и сходными с ней в определенных отношениях, явлениями (например, внутриформационными переходами к новым фазам развития).

При этом в каждой сфере общественной жизни обнаруживается свой критерий кардинальности. Таким безошибочным критерием в сфере экономики служит наличие конфликта между производительными силами и производственными отношениями в целом (а не частичное несоответствие), разрешение этого конфликта в целом (а не снятие только одной его стороны). В политической сфере таким критерием служит переход власти в руки нового класса. Смена же у государственного руля одной фракции господствующего класса другой не меняет ни существа политической власти, ни тем более сущности экономического строя и потому не может отождествляться с социальной революцией. Этот критерий очень важен, в частности, для оценки тех многочисленных внутриклассовых правительственных переворотов, которые произошли за последние десятилетия в ряде стран Азии, Африки, Латинской Америки.

Анализируя кардинальный характер социальных революций, нельзя пройти мимо уже давно дискутируемой в исторической наг уке проблемы так называемых "внутриформационных революций", в качестве которых рассматривались и переворот, связанный с падением Римской республики и переходом к империи [1], и крестьянские войны в России и многие другие явления. У нас уже были поводы высказать свою позицию по этому вопросы [2], поэтому ограничимся кратким резюме. На наш взгляд, обсуждаемое понятие представляет собой парадокс, который в логике давно уже обозначен как "противоречие в самом определении" (contradictio in adjecto). "Внутриформационная революция" - это нечто вроде квадратного треугольника или овального угла. Революция всегда означает коренную ломку старого, замену его принципиально новым, а внутриформационные изменения при

277

всей своей возможной внушительности оказываются либо попытками оптимизации данной общественно-экономической системы, либо этапом ее достройки (то есть завершения межформационной революции), либо переходом от одной стадии развития формации к другой. И в первом, и во втором, и в третьем случае налицо модификация, надстраивание над господствующими общественными отношениями без изменения их глубинной сущности. Концепция внутриформационных революций возникла на базе изучения очень важных исторических явлений, таких качественных скачков, которые в определенных отношениях сходны с социальными революциями. Однако эта схожесть сторонниками данной концепции преувеличивается, абсолютизируется, идентифицируется с самими революциями.

1 См.: Утченко С.Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965. С. 17, 29, 31; Ом же. Цицерон и его время. М., 1973. С. 5-9. 2 См.: Крапивенский С.Э. К анализу категории "социальная революция". Волгоград, 1971. С. 93-97; Он же. К анализу экономической основы социальной революции // Проблемы теории революции и истории революционной мысли: Тарту, 1986. С. 24-28.

Социальные революции носят всеобщий характер. Это означает, что переход от одной общественно-экономической формации к другой всегда представляет собой социальную революцию. Подчеркиваем это потому, что в литературе (особенно исторической) данная закономерность оспаривается. Из разряда социальных революций исключают, например, переход от первобытно-общинного строя к классовому обществу на том основании, что данный процесс был весьма протяженным во времени и протекал полностью стихийно. В основе подобных аргументов лежит типизация исторических явлений не по их содержанию, а по их форме. В этой связи уместно вспомнить рекомендацию Маркса "всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче - от идеологических форм, в которых люди огознают этот конфликт и борются за его разрешение" [1].