2. Функциональные подходы

Смысл этих подходов сводится к утверждению, что мышление возникает в условиях функциональной безуспешности действия.

Так, с точки зрения бихевиоризма мышление начинается тогда, когда организм должен реагировать на новую ситуацию среды, для которой имеющиеся формы поведения оказываются неадекватными. При этом дол­жна быть потребность в ассимилировании новой ситуации. В экспериментах это достигалось лишением пищи, свободы и т. п. Скинер говорит, что, где нет никакого лишения или неприятной стимуляции, там нет никакой проблемы. Точно также мышление не может возникнуть, сели потребность имеется, но нет на пути ее соответствующей трудности в виде неосвоенной еще организмом ситуации среды. Обязательно должна произойти задержка привычного образа действий, привычного хода реакции как обнаружившего свою несостоятельность. Тогда и начинается мышление, понимаемое бихевиористами как ориентировка в ситуации в виде сенсомоторных или внутренних, «рефлексивных» проб и ошибок. Ценным здесь является утверждение о том, что начало мысли связано с ситуацией затрудненного действия. Начинает мыслить существо не пассивное, а активно действующее, испытывающее затруднение в своих действиях. Потребность в мышлении не возникает там, где действия развертываются совершенно беспрепятственно. Таким образом, в понимании ситуаций, порождающих мышление, бихевиористы в отличие, например, от ассоцианистов не упускали ни категорию действия, ни категорию потребностей, побуждающих организм к действию. Суть этого взгляда хорошо выразил Дьюи: «Начало мышления находится в каком-либо затруднении, смущении или сомнении. Мышление не является случаем самовозгорания; оно не возникает на почве «общих принципов». Общее внушение ребенку (или взрослому) подумать независимо от существования в его личном опыте затруднения, смущающего его и выводящего из равновесия, является настолько же бесплодным советом, как совет поднять себя за ушки от 5 сапог».

Правильно подчеркнув роль затрудненного действия (и скрывающейся за ним потребности) в образовании ситуации, порождающей мышление, бихевиоризм игнорировал, однако, предметно-информационную сторону дела: роль имеющейся информированности (образа), а также роль информации, идущей от данной ситуации среды, в ее соотношении с образом. Он фетишизировал действующую, но якобы не представленную образно по­требность, а также роль ошибки, дающей будто бы знать лишь о неправильности самого действия, но не о свойствах среды. Слепая потребность, неориентированное образом действие и агностичность результативной части действия, — такова безотрадная рамка, которой замыкал генезис мышления классический бихевиоризм. Получалось функциональное кольцо, оторванное от среды, не требующее информации о ней: мышление возникает и работает лишь на основе функционального результата действия.

Бихевиористический принцип проб и ошибок в сущности означал, что целесообразное поведение не контролируется со стороны отражения тех взаимосвязей, которые образуют содержание задачи, объект мышления. Хоть за принципом проб и ошибок скрывается исключительно важная мысль об обратной связи, но бихевиоризм не учитывает должным образом, что обратная связь отражает и результат действия и свойства среды, реального объекта, определяющие этот результат. Без учета этого последнего момента содержание ситуации, порождающей мышление, оказывается ущербленным. Действие, осуществляясь, как бы познает само себя. Возникающее при этом функциональное рассогласование не может быть, однако, основой для работы мышления. Тем более оно недостаточно как таковое, чтобы быть проблемогенным, детерминировать возможность усмотрения проблемы.

Несколько ближе подходят к существу дела современные необихевиористы. В их работах начало мышления часто характеризуется не только как перенос внешних «проб и ошибок» во внутренний план, но и как возникновение внутренних конфликтов. Примером может служить теория концептуальных конфликтов Берлайна.

Понимая мышление как скрытое символическое поведение, Берлайн считает, что мышление возникает на основе концептуальных конфликтов. Концептуальный конфликт это конфликт между несовместимыми символическими реакциями (мыслями, идеями, убеждениями, установками). Две символические реакции будут несовместимыми, когда каждая из них связана с задержкой, торможением другой. Эта несовместимость, проявляющаяся на символическом уровне, может быть отражением несовместимости между двигательными или другими несовместимыми реакциями.

Степень концептуального конфликта определяют четыре фактора: 1) количество конкурирующих реакций, 2) сравнительная сила конкурирующих реакций, 3) общая абсолютная сила конкурирующих реакций; 4) степень несовместимости между конкурирующими реакциями.

Среди основных типов концептуального конфликта Берлайн называет, например, такие:

1) конфликт между тенденциями верить и не верить какому-либо утверждению; 2) конфликт между взаимно-исключающими мнениями (при наличии факторов, склоняющих субъекта в направлении каждого из этих мнений), 3) конфликт между признанием какого-либо утверждения одновременно истинным и ложным и др.

В духе Фестингера (см. выше) Берлайн намечает пути уменьшения конфликта. Степень конфликта может быть уменьшена, если уменьшится количество конкурирующих реакций, их близость к равенству по силе, или обнаруживается новая информация, которая показывает, что два мнения не обязательно должны рассматриваться как несовместимые и т. д.

Путем мышления человек стремится освободиться от концептуального конфликта. При эффективном использовании мышления это ведет к неуклонному поиску новой информации. Концептуальный конфликт играет главную роль в возникновении мыслительного процесса. Конфликт лежит в основе проблемной ситуации, степень конфликта (зависящая от перечисленных выше четырех детерминант) определяет степень трудности проблем, встающих перед человеком.

В плане нашей темы концепция Берлайна представляет шаг вперед по сравнению с классическим бихевиоризмом. Не сводя возникновение мышления к простому переносу реакций во внутренний план, Берлайн поднимает большой разговор о внутренних смысловых конфликтах как источниках мышления. Функциональные затруднения, порождающие мышление, он пытается найти как бы внутри мозга.

Однако на концепции Берлайна лежит печать односторонности и физиологичности. Роль концептуальных (понимаемых нами как информационно-смысловых) противоречий Берлайн явно переоценивает, объясняя возникновение мышления (и проблем) этим фактором в отрыве от других факторов. В то же время сами концептуальные конфликты трактуются автором вполне бихевиористически, на физиологическом уровне: как конфликты между реакциями (правда, символическими), «тормозящими» друг друга. Берлайн ничего не говорит об использовании человеком возникающих познавательных противоречий для осознания и разрешения проблем. Понятие «конфликт» автор неоправданно сближает с понятием «проблема», поэтому получается, что выход из конфликтного состояния и решение проблемы — это одно и то же. Иными словами, этап осознания проблемы на основе концептуального конфликта автором не выделяется: разговор идет сразу об уменьшении конфликта, об освобождении от него. Итак, с точки зрения развитых выше представлений о проблеме и проблемогенной ситуации, описанная модель возникновения мышления тоже не является проблемогенной, т. е. заключающей все необходимые элементы, ведущие к усмотрению субъектом проблемы.

В исследованиях советских психологов функциональный подход к пониманию и изучению ситуаций, порождающих мышление, занимает значительное место. При этом возникновение мышления обычно трактуется как ищет на непреодолимые затруднения в сфере действии: на затруднения исполнительской части деятельности при неадекватности ее ориентировочной основы (П. Я. Гальперин), на неясность или неадекватность одного из эле­ментов структуры действия — его цели, способа или ус­ловия (А. М. Матюшкин), на задержки и неудачи в реализации установок (Д. Н. Узнадзе, Н. Л. Элиава). В этих исследованиях в отличие от бихевиоризма признается определяющая роль знания (ориентировочной неновы) в осуществлении действий, мышление рассматривается уже в своем начальном звене как процесс становления знания, как создание ориентировочной основы. Проблема начала мыслительного процесса связывается г категорией действия как основной структурной единицы деятельности. При этом действие оценивается не как что-то реактивное: оно включает когнитивную основу ре­гуляции, т. е. является активной формой поведения. Кроме знания, в орбиту действия вовлекаются и мотив, и цель личности, — именно это и позволяет искать исто­ки мышления в функциональных затруднениях действия. К сожалению, три основных аспекта анализа мышления— функциональный, мотивационный и информационный— еще недостаточно сведены вместе в исследованиях советских психологов. Это, в частности, ведет к тому, что в нашей литературе встречаются существенные рас­хождения в описании ситуаций, вызывающих мышление, затруднения и ошибки в понимании их комплексной природы.