174036

ПРИГОРОДЫ РОССИЙСКИХ СТОЛИЦ: СЦЕНАРИИ И СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ

К. Рожков, Н. Скрябина

События во Франции осенью 2005 года – животрепещущая тема, нашедшая широкий отклик в России. Возможно ли повторение у нас французских «пригородных бунтов»? Попробуем дать ответ на этот вопрос, обратившись к проблемам социально-экономического развития пригородов и окраин мегаполисов.

Демографическая модель советских «северов»

Российские пригороды замеча- тельны особенной – «проточной» – демографической моделью. Естественный прирост населения в них подавляется миграционным, а народ не «укореняется»: уроженцы пригородов чаще всего стремятся переселиться в мегаполис.

По демографической модели пригородам мегаполисов наиболее близки советские «Севера», рабочие поселки, леспромхозы и тому подобные территориальные хозяйственные единицы, доходами за тяжелый труд (в советской терминологии, «длинным рублем») притягивавшие рабо- чую силу из других регионов. Эта рабочая сила могла быть малоквалифицированной, но при этом готовой жить в условиях аскетического быта с минимальной бытовой инфраструктурой, чаще всего в суровых климатических условиях.

После экономических реформ местные хозяйства такого типа претерпевали существенную эволюцию: часть из них пришли в упадок, часть, наоборот, стали процветающими территориальными анклавами. Вариант участи определялся, как правило, изначальным полити- ко-экономическим профилем. Если политика (необходимость обеспе- чить минимальное заселение территории, военно-политический контроль над важными коммуникациями, социальную поддержку коренного населения и т. п.) доминировала над экономикой, то есть территория жила исключительно на трансфертах и так называемом се-

верном завозе, в период бюджетных кризисов ее, как правило, ожидала деградация. Как правило. Хотя ни одно правило не бывает без исключений – упадок некоторых территорий был приостановлен крупным капиталом, превратившим их во внутренние оффшоры.

Впрочем, таких исключений немного: не все деградирующие территории годятся для оффшорного бизнеса, да и олигархов на всех не хватит. Если же экономика на территории все же работала (чаще – в виде разработок месторождений полезных ископаемых) – она имела шанс сохраниться и в пореформенное время. При этом счастливчики разными способами стали ограни- чивать приток рабочей силы извне и активно развивать социальную сферу, ориентированную на положительный естественный прирост населения. А неудачники, соответственно, потеряли иммиграционную привлекательность и стали либо безлюдными, либо вымирающими территориями.

Прямые аналогии неуместны, но некоторые из видовых признаков «Северов» характерны и для современных пригородов Москвы и Санкт-Петер- бурга. Они оказались своеобразным «средостением» между территориями разного уровня экономического развития, «прокачивающими население» из провинции в мегаполис.

Территориальная близость к мегаполису и удобная транспортная схема – первый и самый важный фактор комфортности жизни в пригороде. Благодаря этому фактору его жители могут пользоваться ис-

>>> В этих условиях непри-

знание права города на самостоятельное развитие, непонимание его роли как локомотива прогресса становится не только тормозом, но и прямой угрозой конкурентоспособности страны.

В то же время город может вредить себе сам, если он не способен выйти за рамки привычных стереотипов существования. Например, город, «изобретенный» много лет назад как центр промышленности и не желающий ни- чего менять, рискует в изменившихся условиях остаться «застывшей идеей». Напротив, успешные города «изобретают» себя заново несколько раз в своей истории.

Развитие города, несмотря на все препятствия и проблемы на этом пути, – управляемый процесс. И это принципиально важно. Но чтобы такая сложнейшая система функционировала и развивалась, необходимо добиваться общего видения перспектив развития. Иными словами, чтобы в сегодняшних непростых условиях правильно позиционироваться, принимать при ограниченных ресурсах эффективные управленческие решения, городу необходима стратегия как основа развития. При этом критическим фактором качества развития становится качество городского управления. От местной, выборной власти зависит, сможет ли город с достоинством принять вызовы века или нет.

За время существования цивилизации города не раз демонстрировали свою поразительную живучесть. Более того, город, как пространство для жизни, как особая форма мышления, как источник свободы, – это наш завтрашний день. Перефразируя знаменитые слова Адама Смита, можно сказать: мы не в праве развивать города, как считаем нужным сейчас, но мы обязаны обеспечить им возможность развиваться свободно. Поэтому за российскими городами в XXI веке нужно просто ухаживать, чтобы помочь им обрести себя и осознать свое высокое предназна- чение. В этом общем деле найдется работа и государству, и бизнесу, и ученым – всем,

К. Рожков… Пригороды российских столиц: сценарии и …	ÃÓ ¹1’06	67

õîòÿ

главная

ðîëü

отводится,

точниками доходов, торговлей, до-

конечно,

самим

горожанам –

сугом крупного города. То есть,

гражданам.

Возможно,

óíè-

преимущества жизни крупного горо-

кальные способности и талан-

да достаются и пригороду.

òû

наших

городов –

ýòî

Однако не бывает абсолютных и

единственная возможность со-

безусловных преимуществ: они дос-

хранить

Россию

великой

è

таются не всему пригороду, а только

свободной.

Сегодня главное

наиболее успешным в карьерном и

российское

богатство –

ýòî

деловом плане его жителям, оказы-

нефть и газ, завтра – наши

вающимся конкурентоспособными в

города с их творческим потен-

экономике мегаполиса. То же можно

циалом развития.

было бы сказать и о неравных по

10 крупнейших городов

способностям, доходам и благосос-

тоянию жителях самого мегаполиса,

России в 1900 году:

однако есть оговорка: мегаполису в

Санкт-Петербург,

целом

íå

присуща

пресловутая

Москва,

«спальная болезнь», городские «ра-

Саратов,

ботники» делятся налогами с «едока-

Казань,

ми». Из пригорода же подоходный

Ростов-на-Дону,

налог «работники» увозят в город. А

Астрахань,

вместе с ним – и львиную долю ме-

Òóëà,

стного бюджетного «пирога».

Нижний Новгород,

Впрочем, это экономический ас-

Самара,

пект дела. Социальный аспект – в

Екатеринодар (Краснодар).

том, что наиболее энергичные, мо-

10 крупнейших городов

лодые и перспективные жители ча-

России в 2005 году:

ще всего не связывают свое буду-

Москва,

щее с поселком, поэтому население

Санкт-Петербург,

пригорода плохо «укореняется». Ме-

Новосибирск,

гаполис медленно стареет из-за

Екатеринбург,

низкой рождаемости. Пригород вос-

Нижний Новгород,

производит

åãî

демографический

Îìñê,

стереотип: деторождение в

шкале

Самара,

ценностей населения уступает место

Казань,

карьере,

досугу,

образованию.

Íî

Челябинск,

при этом пригород может стареть

Ростов-на-Дону.

скачкообразно –

èç-çà

молодежной

10 крупнейших городов

эмиграции, крупному городу не-

России в 2025 году

свойственной. Родившиеся в мега-

(по оценке Института

полисе менее склонны к эмиграции

экономики города):

в другие города, чем урожденные

Москва,

жители пригорода.

Санкт-Петербург,

Кроме того, на демографические

Казань,

стереотипы местного населения на-

Ростов-на-Дону,

кладываются еще и разные обстоя-

Екатеринбург,

тельства,

противодействующие

åñ-

Новосибирск,

тественному

приросту

населения

Самара,

промышленного пригорода. Отчасти

Владивосток,

они связаны со спецификой хозяй-

Óôà,

ственной деятельности на террито-

Нижний Новгород.

рии самого пригорода. Первокласс-

К 2005 году только 6 из

ные рабочие места находятся в го-

11 городов-миллионников в

роде, а пригороду достаются менее

России

разработали

ñòðà-

престижные,

õóæå

оплачиваемые,

тегии

своего

развития

более вредные для здоровья. Воз-

(Екатеринбург, Казань, Но-

никает расслоение жителей не про-

восибирск, Омск, Ростов-на-

сто по уровню, а по источникам до-

Дону и Санкт-Петербург).

ходов.

10

крупнейших

городов

Трансграничный товарооборот

ìèðà â 1900 ãîäó:

«Раскрутить» собственное дело в

Лондон, Нью-Йорк,

пригороде теоретически можно,

íî

Париж, Берлин,

на практике – сложно,

поскольку с

Чикаго, Вена, Токио,

местного

рынка

товаров и

услуг –

Санкт-Петербург,

естественной

вотчины

малого биз-

Манчестер,

неса – в Москву и Питер уходят не

Филадельфия.

только

подоходные

налоги,

íî

è

10

крупнейших

городов

расходы

ñî

сбережениями. А зар-

ìèðà â 2005 ãîäó:

платы

è

пенсии,

которые традици-

Токио, Нью-Йорк,

онно ниже столичных, а также кар-

манные расходы местной детворы полноценного рынка не делают.

Поскольку доходы пригородные, а товары и цены – столичные, крайне мала «ниша» организованной (лицензированной и контролируемой) местной торговли. С одной стороны, она вроде бы должна быть, несмотря ни на что, поскольку населению требуется снабжение, с другой – магазины

âприличных помещениях, с прилич- ным ассортиментом и обслуживанием есть резон открывать не в пригородах, а в городе – для покупателей с более высокими доходами. Поэтому собственная организованная торговля в пригородах часто представлена магазинами в подвалах домов и ларьками. По модели работы эти торговые точки представляют собой нечто среднее между автолавками и сельпо, продающими, пользуясь советской терминологией, товары «первой необходимости» и «повседневного спроса».

Часто встречается и неорганизованная торговля дешевым и некаче- ственным товаром, иногда прямо «с земли», нередко вызывающая претензии старожилов к администрации. Хорошо налажена система возврата просроченных товаров с городских свалок на мелкооптовые пригородные и провинциальные рынки. Однако начни администрация такую торговлю организовывать и улучшать – уровень цен неизбежно поползет вверх, и сразу возникнут проблемы со снабжением малоимущей части местного населения.

Впрочем, забирая у пригорода лучшие человеческие ресурсы и рынки, мегаполис кое-что отдает взамен. Развить местный рынок сложно, однако можно, пользуясь все теми же преимуществами местоположения, попробовать «вытащить» в пригород рынок самого мегаполиса – вместе с продавцами, покупателями и инфраструктурой. Более слабому в торговом отношении пригороду в одиночку конкурировать с городом смысла не имеет, но можно скооперироваться с сильным союзником. Таким союзником для расположенных вдоль границ Москвы и Санкт-Петербурга муниципалитетов становятся гипермаркеты. Они привлекательны для покупателей именно потому, что огромные и соответственно – относительно доступные по ценам. Между тем

âстолицах для них есть все, но там мало свободной земли, и она дорога. Поэтому они ищут более выгодных налоговых условий, дешевой рабочей силы, а главное – больших пустующих территорий.

Èнаходят – в пригородах. Там ниже не только ставки зарплат и

68	ÃÓ ¹1’06	ГРАДОУСТРОЙСТВО

размеры пенсий, но и стоимость аренды. Судя по росту числа гипермаркетов вдоль Московской кольцевой автомобильной дороги, местные власти с большим успехом распоряжаются «неудобным» соседством с Москвой. Движение по транспортным магистралям двустороннее, поэтому не только пригород едет в Москву, но и Москва – в пригород. Сначала – в лице инвесторовзастройщиков за свободными земельными участками, потом – в лице оптовых и розничных покупателей за товарами.

Владельцы и большая часть персонала гипермаркетов – люди пришлые, и для пригородов это, конеч- но, минус. Зато их покупатели – тоже пришлые, а это уже плюс, потому что они привозят с собой свои деньги, делая огромный оборот. Пригород получает от этого бизнеса – по специальной договоренности – ограниченное количество рабочих мест, зато снимает большую арендную плату. И его производственноторговая слабость превращается в его рентную силу.

Однако и это преимущество неоднозначно. Обратная сторона рентного благополучия – относительно меньшая пригодность «дальних подступов» экономики мегаполиса для жизни. Посетители гипермаркетов, как правило, автомобилисты, поэтому привозят с собой не только деньги, но и выхлопы. Транспорт, погрузка и разгрузка, складирование огромного коли- чества товара – короче, вся логистическая цепочка – существенно пополняют пригородные бюджеты, но и одновременно – повышают уровни загазованности воздуха, шума, заливают обочины поселковых дорог отработанными нефтепродуктами.

В плане экологии пригород может также оказаться заложником соседства с близлежащими городскими промышленными окраинами, дымящими трубами ТЭЦ и теми же городскими свалками.

Круговорот людей

Заимствованный из города демографический эгоизм, относительно тяжелые условия труда на градообразующих предприятиях (там, где они сохранились), рисковая торговля с «земли» и часто – плохая экология отбивают у большинства жителей промышленного пригорода желание пускать в нем семейные или деловые корни.

Однако в таком пригороде можно жить временно, так сказать, «проездом». Одни живут здесь, потому что

есть места, где, как им кажется, жить гораздо лучше и куда они хотят переехать в будущем. Временный этап жизни в пригороде для них – срок получения карьерных перспектив в ближайшем городе.

Другие бегут сюда из депрессивных провинциальных районов, где нередко остаются и ждут денежных переводов семьи. Градообразующие предприятия многих пригородов были ориентированы на завоз рабочей силы еще с советских времен. Основную часть персонала возникших на их территории промышленных предприятий составили люди, приехавшие из разных регионов бывшего Советского Союза. Они же образовали новое местное население.

Ориентация на завоз рабочей силы сохранилась и поныне, при- чем завозить ее с Украины, из Молдавии, тем более – Турции оказалось не обязательно. Работников бюджетной сферы – учителей, врачей, социальных работников – на зарплаты, естественно ниже, чем даже на местных производственных предприятиях, власти пригородов регулярно находят в дальнем Подмосковье, Ленинградской области и соседних областях Центра и Северо-Запада России, лишенных географических преимуществ пригородов и связанных с ними доходов.

Срок пребывания в пригороде этой категории местных жителей может быть растянут на всю оставшуюся жизнь. Однако «временной» остается психология. Решение о переезде поближе к городу, как правило, связано с денежными затруднениями, возникшими на родине. Даже если затруднения преодолеваются, главным движущим стимулом и лейтмотивом на всю жизнь остаются бегство от угроз, примирение с временными трудностями и неудобствами и жизнь «впрок», например, ради детей, которые, когда вырастут, непременно переселятся в мегаполис. Вот такой круговорот людей: те, кто приехал, бежал от трудной жизни, а те, кто хочет уехать – дети тех, кто когда-то приехал. Жить полноценной оседлой жизнью в самом пригороде, полу- чается некому: одни только что приехали, другие еще не успели уехать.

Инфраструктура вахтового поселения

Поэтому материальная среда промышленного пригорода напоминает вахтовое поселение советских

Мехико, Бомбей,

Сан-Паулу, Лос-Анджелес, Шанхай, Лагос,

Калькутта, Буэнос-Айрес.

10 крупнейших городов мира в 2025 году

(по оценке UN Cencus Bureau):

Бомбей, Токио, Лагос, Сан-Паулу, Шанхай, Пекин, Сеул, Мехико, Лос-Анжелес, Калькутта.

Уникальные способности и таланты наших городов – это единственная возможность сохранить Россию великой и свободной. Сегодня главное российское богатство – это нефть и газ, завтра – наши города с их творческим потенциалом развития.

Институт экономики города www.urbaneconomics.ru

125009, Москва, Тверская ул., 20/1;

Ò/ô (495)7874520, 3635047

РУССКИЙ ЯЗЫК

Д. Замятин

Имена российских городов

Мы, сидящие в седле, зовем: туда, где стеклянные подсолнечники в железных кустарниках, где города, стройные, как невод на морском берегу, стеклянные, как чернильница, ведут междуусобную борьбу за солнце и кусок неба, будто они мир растений; «по-солонь» ужасно написано в них азбукой согласных из железа и гласных из стекла.

Велимир Хлебников. Кол из будущего

Коренной «индо-европеец»

Русский «го-род» – коренной «индо-европеец». Это слово-Вавилон, в котором смешалось «двунадесять» звуков и образов. Калуга, Самара, Тверь, Петербург «разрывают» при-роду, «коренятся» в роде, «находят» родину, «вскапывают» о- город. Г-о-р-о-д – это словопространство, протяженное «именными» областями и регионами. «Особый» городской район образуют Китеж, Радонеж, Булгар, Тмутара-

К. Рожков… Пригороды российских столиц: сценарии и …	ÃÓ ¹1’06	69

кань. Имена городов откры-

вают «неизведанный континент» – гео-графический язык.

Гео-морфо-логические «машины»

Имена российских городов – это гео-морфо-логи- ческие «машины», придающие «рельеф» поверхности русского языка. «Округла» Московская область. «В-дав- ленно» под-Петербуржье. «Протяжен» Красноярский край. Магадан – «зияющая» зона. «Пространство» растягивается странами, местностями, ландшафтами. «Нет» Русского Севера без Архангельска. Владивосток «разме- чает» Дальний Восток. Россия «центральна» Москвой. Возвышенности, низменности, плоскогорья, впадины, плато языка «метятся» топографическими знаками городских имен.

Живой Текст

Имя города – живой Текст. В чистом поле строят- ся-пишутся дома-слова, прокладываются улицы-пред- ложения, открываются пло- щади-тире, возвышаются па- мятники-вопросы, волнуются скверы-скобки, расстилаются пригороды-парафразы, тянутся посады-примечания, обрывающиеся пустынной страницей. Как текст-икона – Новгород: в нем по законам обратной перспективы «расписаны» Волхов, Софийский собор, Ярославово дворище. Москва – «палимпсест», в котором можно «разобрать» Дворянское собрание, Волхонку, Воздвиженку, Нескуч- ный сад. Черновая, постоянно переписываемая «на-бело» рукопись – это «москва».

Особый диа-лект

Имя города – это особый диа-лект, «пароль» для чтения «между букв». Топони- мы-империи – Москва и Петербург, где метро-полии – «насквозь пропетая» Твер- ская-Ямская, Сенатская площадь и Китай-город, «зачи- танный» Невский проспект – «удерживают» колонии: «Арбат» Окуджавы, «Замоскворечье» Островского, пушкинскую «Коломну». Имя города – топ-«вспышка», флокс.

Топонимические

ландшафты

Топонимический ландшафт – это «вз-гляд» городского имени в даль «окрест-

времен – место приложения относительно неквалифицированного труда и жизни относительно непритязательного пришлого населения. Жилье пригородов – конечно, не землянки, не бараки и не бытовки. Но постоянным его также назвать трудно. Даже в относительно благополучных муниципалитетах, например, во множестве остается ветхий деревянный частный сектор застройки 50-х–70-х гг. – рудимент сельского, досоветского уклада местной жизни. Коммунальный жилищный фонд одного из самых богатых подмосковных муниципальных образований состоит, в основном, из пятиэтажных домов постройки 60-х гг. ХХ в. Технический срок эксплуатации «пятиэтажек» фактически закончился, уровень их износа составляет от 90 до 100%. Балконы опломбированы жилищноэксплуатационными службами, выходить на них опасно – могут обрушиться.

Инженерные коммуникации в этом пригороде сильно изношены, водопроводные трубы ржавые, вода

непригодна для питья. Население коммунального жилого фонда преодолевает эту проблему разными способами. Кто побогаче (читай –

кто ездит работать в Москву) – устанавливают индивидуальные системы очистки или периодически покупают баллоны с чистой водой, кому не по карману (все остальные) – ходят по воду на артезианские скважины.

Короче говоря, жить в пригородах не очень комфортно – но люди живут. И, как представляется, живут не только от безысходности. Безысходность – удел оседлой части населения – состарившихся работников предприятий советского времени и местного деклассированного элемента. Людей более или менее деятельных – мигрирующих – мирит с полуспартанским бытом ощущение временности местной жизни. Оно снижает уровень притязаний населения и материализуется в столь же временном быте промышленного пригорода. Жить «на широкую ногу» в этой среде проблематично, но пе- режить-перетерпеть промежуточный этап жизни она позволяет. Или дожить.

В нематериальном плане – культуре, системе управления, других формах отношения жителей друг к другу и внешней среде – мы найдем те же признаки и характерные черты, что свойственны жизни материальной.

Местное самоуправление в пригородах

В одном из поселков, граничащих со столицей, мы провели необычное социологическое исследование – пользуясь содействием администрации, попросили местных старших школьников написать сочинения на тему «Мой поселок». Были общие места, были курьезы типа противоречивых пожеланий муниципалитету то усилить милицейский наряд на молодежной дискотеке, то, наоборот «Убрать с дискотеки ментов». Но были и вещи, давшие пищу для размышлений. Лидерами по частоте упоминаний в сочинениях стали проблемы экологии (особенно детей заботила проблема состояния зеленых насаждений) и грязи в подъездах и во дворах.

Ну, что касается охраны природы, здесь стоит сделать сильную поправку на усиленное экологическое воспитание, предусмотренное современными школьными программами. Визуальное наблюдение показало, что, несмотря на беспокойство школьников, поселок достаточ- но зелен. А вот состояние подъездов, дворов, благоустройство придворовых территорий действительно оставляло желать лучшего. И это вполне объяснялось пресловутыми местными поведенческими стереотипами.

Для «вахтовика» дом заканчивается, в лучшем случае, за пределами квартиры, если не за пределами своей комнаты или даже койки (если квартира коммунальная или вообще общежитие). Любая инфраструктура жизни (чистота во дворах, насаждения, экология и т. п.) становится здесь – ничего не поделаешь – менее важной, чем ее основа и структура (попить, поесть, помыться, переночевать). Относительная дешевизна жизни для людей, зарабатывающих не столько профессией, сколько физическим и психическим здоровьем, важнее ее качества. Слабая мотивация деторождения, брачности, укоренения «вахтовиков» – еще одна причина отсутствия спроса на развитие инфраструктуры. Внутренняя среда российского промышленного пригорода – даже если в нем живут люди разного возраста и пола – все равно ориентирована на сильное, трудоспособное, живучее мужское и мужеподобное население.

В какой-то мере администрация поселка это учитывала, ежегодно делая косметический ремонт подъездов и крыш домов. Однако ее попытки заняться пресловутой инфраструктурой в унисон с чаяниями будущего – но не нынешнего! – поко-

70	ÃÓ ¹1’06	ГРАДОУСТРОЙСТВО

ления местного населения, наталкивались на яростное сопротивление общественности: посаженные в песочницы грибки вырывались с корнем, а качели гнулись в дугу. Не нашла желанного отклика и компьютеризация местных школ. Да оно и понятно: было бы странно, например, если бы руководство типичной студенческой «общаги» с многократно выломанными и вставленными обратно дверными замками, устоявшимся запахом щей из столовой и тараканами-старожилами, занялась бы кондиционированием воздуха в холлах и коридорах.

С другой стороны, само население изначально не рассматривает органы местного самоуправления с необходимой серьезностью. Как источник реальной власти, способной решить местные проблемы жителями, как и в советские времена, воспринимаются скорее руководители местных предприятий, а администрация поселка – в лучшем случае, как распорядитель общих поселковых денег, далекий от этих проблем. И с проблемами этими в первую очередь идут не в администрацию, а к руководству предприятий. Как показывает опыт наблюдений, самыми активными из реально действующих местных общественных организаций на территории многих пригородов оказываются Советы ветеранов. Преимущественно людей пенсионного возраста мы увидели и на встречах администраций с населением. Классическое местное самоуправление оказывается «преклонного возраста».

И это вполне объяснимо: типич- ный житель промышленного пригорода – человек, находящийся «на заработках». За пределы текущих квартирно-бытовых проблем, интересующих такого жителя в первую очередь, в своих высказываниях выходят только дети и старики: и тех, и других волнуют такие проблемы как благоустройство среды, территориальная равномерность расположения объектов социальной инфраструктуры, загрязнение территории транспортом, молодежный досуг и т. п.

Большинство же взрослых перед собой таких проблем или не ставит вообще, или благополучно решает их в столицах. Помимо расхожих объяснений этого феномена, типа несовершенства системы выборов, конъюнктурности кандидатов, отсутствия общественной активности и незрелости гражданского общества, есть и историческая предпосылка – местная жизнь, сложив-

шаяся вокруг градообразующих предприятий.

Явление города вокруг крупного предприятия – распространенный результат советской индустриализации – формирует совершенно особый тип местного сообщества. Традиционная соседская территориальная общность заменяется профессиональной, точнее, производственной. А механизмы общинного местного самоуправления – механизмами корпоративного управления (если можно так назвать управление советскими предприятиями).

И этому местному управлению достаточно сложно отделиться от корпоративного во всех смыслах. Во-первых, в смысле технологии и экономики. Инженерные коммуникации предприятий оказались неотделимыми от муниципальных.

Капитальные вложения в новую систему водоснабжения одного из питерских пригородов сопоставимы с несколькими бюджетами.

Во-вторых, сохраняются социальные связи с градообразующими предприятиями. Хотя жилой фонд передан на муниципальный баланс еще десять лет назад, некоторые крупные предприятия с длинной историей на безвозмездной или условно возмездной основе продолжают вести строительство коммунального жилья хозяйственным способом для своих сотрудников – очередников советских времен пенсионного возраста. И тот, и другой случай суть продолжение корпоративного управления социальной сферой. Судя по «попаданию» в проблему – более успешного, чем управление муниципальное.

Система местного самоуправления, скорее всего, пройдет ряд промежуточных этапов, прежде чем примет привычные очертания. Показательно, что смена местной власти идет параллельно смене влияния предприятий на его территории. Так в результате местных выборов 2000 г. на посту мэра подмосковного муниципального образования бывшего менеджера агрофирмы сменил действующий менеджер авторынка. С одной стороны, во главе местной жизни – вновь хозяйственник, а не представитель общественности или, на крайний случай, профессиональный чиновник. С другой стороны, этот хозяйственник представляет уже не классическое градообразующее предприятие – оно для поселка больше арендатор, чем работодатель.

ных» названий. Петербург

«видит» Шлиссельбург, Петергоф, Кронштадт, Царское Село. Петродворец, Пушкин, Петрокрепость – это «ленинградский» ландшафт. «Глаз» Москвы рисует гео-гра- фические контуры Звениго- рода-Ногинска, Электроста- ли-Дмитрова, ВолоколамскаКрасногорска. Культурный топонимический ландшафт создается длительной обработкой поля-языка.

«Хозяйственные узлы» языка

Имена российских городов – «хозяйственные узлы» русского языка, в которых «раз-мещается», со-сущест- вует множество имен. «Перекоп», «Заволжье», «Брагино», «Липовая гора», «Толгский монастырь» кон-центри- руются Ярославлем. В при- чудливой «густонаселенной» Москве живут рядом «Кунцево» и «Лефортово», «Зеленоград» и «Черкизово», «Оре- хово-Борисово» и «Крылатское». Поверхность русского языка раз-ворачивается гео-графической картой.

«Подорожная надобность»

Имена российских городов – растянувшиеся караваном слова-кочевники. Тотьмой, Белозерском, Кирилловом, Каргополем, Пустозерском «стремится» к Архангельску Вологда. Вверх по Волге «поднимается» Тутаевом (Романовом-Борисо- глебском), Рыбинском, Угли- чем, Мышкином, «останавливается» перед «тверскими» Кимрами, Калязином – Ярославль: а вниз путь «закрыт» Костромой. Имя города – бесконечное путешествие.

Названия-путешествия

Название города – это звуковой «маршрут» географического путешествия. Переславль-Залесский «зву- чит» Трубежем, Черниговом, Рязанью, Северо-Восточной Русью, Ярославским краем, Плещеевым озером. Западная Украина, Подолье, Центральная Россия, Костромское Заволжье – ко-ординаты Гали- ча. Название города «картографирует» его имя.

«Белое пятно»

Имена российских городов отмечают «местные» особенности, «изгибы» русского письма. Белев, Калуга, Алексин, Таруса, Кашира, Коломна, Рязань, Муром «из-

К. Рожков… Пригороды российских столиц: сценарии и …	ÃÓ ¹1’06	71

гибаются» Окой. Нижним

Новгородом, Казанью, Симбирском, Самарой, Саратовом, Царицыном, Астраханью «меандрирует» Волга. Застывают в «письменном» ступоре волжских водохранилищ Куйбышев, Ульяновск, Горький, Андропов, Калинин. «Рука языка» зависает в «мертвой точке».

«Путевые за-метки»

Городской герб – это географический «нимб» имени. «Ликует» Москва Георгием Победоносцем. Тревожен «красный» Ярославль – медведь «полыхает» лезвием секиры. «Таежными приметами Иркутска «мелькают» бабр и соболь. Старинный герб – пре-красный «пейзаж» опытного мастера оригинальной школы географического «письма».

Гео-графический «захват»

Имена городов «называют» страну. Пермь, Екатеринбург, Челябинск, Оренбург «произносят» Урал. Сибирский «приказ»: Томск, Омск, Тобольск, Красноярск. Долго «выговаривается» (Чи- та, Хабаровск, Комсомольск- на-Амуре, Владивосток, Находка) Дальний Восток. Россия «схвачена» городскими названиями, как деревянная бочка железными обручами.

«Глаза» России

Безмолвна рас-косая Расея, глядит в разные стороны. Хитро прищурилась «повосточному» Москва-азиатка. «Стеклянный» взгляд Петербурга уперся моноклемЕвропой в без-ответную «пустоту» русских названий. Москва «лягушкой» в болоте русских междо-метий – тихий вс-плеск: в Русскую равнину. Молча угрюмо царапает немую русскую речь от-звук «немецкого» Петер-бург. Расея.

Слова рисуют нам ясные и привычные картинки вещей, вроде тех, что развешаны на стенах классных комнат, чтобы дать детям наглядное представление верстака, птицы, муравейника – вещей, похожих на любую другую вещь того же рода. Но имена рисуют смутную картину лиц – и городов, которые они при- учают нас считать столь же индивидуальными, столь

Каковы перспективы развития столичных пригородов?

Их экономическое положение оп-

новых зонах массовой застройки и

ределяют, в первую очередь, внеш-

времени

нового

строительства.

ние факторы. Находясь между двумя

Сценарий

поглощения

завершится

полюсами – экономикой мегаполиса

сменой не только демографической

(в общем случае, крупного города) и

модели, но и фактически – самого

экономикой

провинции,

пригород

населения. Это уже будет городское

получает возможность играть на их

население и городская модель его

различиях. Пока эти различия вели-

воспроизводства. Хотя и внутри го-

ки, пригород не останется без рабо-

рода промышленный

район

будет

чей силы, а следовательно, без га-

жить другой жизнью, чем район

рантированного миграционного при-

«спальный» или исторический центр.

тока населения.

В этой непохожей на старые го-

Правда, мощность этого притока

родские районы другой жизни окра-

находится в обратной связи с эко-

ин могут крыться социальные опас-

номическим

развитием

провинции:

ности типа французских. Замкнутые

общий экономический подъем на-

сообщества

удаленных от

столиц

верняка его ослабит. Хотя, если

провинциальных городков – это од-

речь идет о пригороде столичном,

но, а компактные «тихие заводи» в

никакой подъем не ослабит тяги

черте или вблизи границ большого

«жить в столице». Поэтому сохране-

города – совсем другое. Не зря же

ние существующего

демографиче-

«в тихом омуте черти водятся».

ского профиля весьма вероятно: в

Вспомним,

сколь могущественны

â

целом

деятельное

è

активное

90-е годы были подмосковные бан-

взрослое

население,

озабоченное

дитские группировки.

текущими

вопросами

собственного

Почему

эти омуты

образуются?

жизнеобеспечения,

молодежь, спя-

Первая

причина,

конечно –

áåä-

щая и видящая себя в городе, не-

ность.

Неприсмотренные

äåòè

èç

прикаянные дети и подростки и со-

семей, едва сводящих концы с кон-

средоточенное на местном само-

цами, быстро сбиваются в стаи.

управлении

старшее

поколение. И

Вторая

причина,

несомненно,

внутренняя среда поселка, в целом,

связана с миграцией. Мигранты во-

по-прежнему будет отвечать по-

обще более деятельны, чем «осед-

требностям взрослого работающего

лое население» – они чаще едут за

большинства,

поддерживая

ñôîð-

заработками, чем за красивой жиз-

мировавшийся

миграционно

«ïðî-

нью, и энергия уходит в эту дея-

точный»

è

естественно

убывающий

тельность. Скорее всего, так об-

демографический режим.

стояли дела и с обосновавшимися в

Кардинально скорректировать по-

парижских пригородах в 60–80-е гг.

ложение пригорода может развитие

прошлого века выходцами из Южно-

самого города. Для последнего эко-

го полушария.

номический подъем связан в первую

Жизненные ориентиры

èõ

детей

очередь с нарастающими транс-

оказались уже другими: вопрос вы-

портными,

территориальными, жи-

живания не стоял перед ними так

лищными

проблемами.

Экономика

жестко. Их поддерживало накоплен-

может расти бурно, но земля и со-

ное благосостояние семей, да и, су-

циальная

сфера –

íå

резиновые.

дя по всему, щедрые (несопостави-

Притом, что город никогда сам не

мые с нашими) социальные транс-

обойдется без иммигрантов, избы-

ферты. «Вкалывать» на непрестиж-

точное население для него будет

íûõ

работах

необходимости

вроде

большой обузой. В чем он по-

бы нет, но при этом делать карьеру

прежнему будет нуждаться – так это

в мегаполисе тоже «влом». И внут-

в земле. Поэтому пригород для не-

ренних мотивов социально разви-

го, помимо неизменной передаточ-

ваться у потомков мигрантов оказа-

ной торговой и транспортно-

лось меньше, чем у среднестатисти-

складской функции будет все боль-

ческого молодого европейца, да и

ше играть

роль производственную:

городские работодатели, видимо, не

сюда из-за городской черты будут

в меру демографически разборчивы.

выводиться уже не только крупные

Если наложить на это традиционный

оптовые и розничные рынки, но и

уклад жизни этнически однородной

промышленные предприятия.

общины, то вот и получим замкнутое

С этого момента, с экономиче-

местное

сообщество.

Íå

очень

ской точки зрения, пригород стано-

стремящееся конкурировать в от-

вится частью города, а формальная

крытой среде города, а потому и не

прирезка

будет

делом

времени.

очень

конкурентоспособное

è

íå

Времени

отселения

òåõ

жителей,

очень этим городом жалуемое и

жилье которых попадает в план за-

этот город презирающее.

стройки

новых

промзон,

времени

Миграция,

разрешающая

кратко-

формирования

спроса

íà

жилье в

è

среднесрочные

экономические

72	ÃÓ ¹1’06	ГРАДОУСТРОЙСТВО

проблемы, может аукнуться долгосрочными социальными: мигранты должны быть интегрированы в новый социум, до какой-то степени ассимилированы, «переварены» в нем. Если этого не происходит, анклавные территориальные общины внутри открытого сообщества большого города – не что иное, как социальные мины замедленного действия. И тут высокая миграционная склонность и подвижность пригородной молодежи – скорее благо, чем зло. Хуже, если «молодняк» застаивается, варится в собственном дворовом соку, да еще подпитывается крайними этническими культурными течениями.

Поэтому сохранение социальной притягательности крупных российских городов, стимулирующей демографическую «прокачку» и препятствующей укоренению, является противоядием от «бессмысленных и беспощадных» бунтов окраин и пригородов. Как ни парадоксально, сохраняющиеся различия в социальных расходах властей мегаполисов и пригородов – на пользу. Как мы видим на примере Франции, широкий поток социальных благ совсем не гарантирует благодарности их полу- чателей, а то и вообще провоцирует у благодетельствуемых социальную агрессию. Кроме того, есть феномен относительно низкой чувствительности этнических сообществ с силь-

ными традициями к уровню комфортности жизни.

Нейтрализовать агрессию замкнутых пригородных общин можно скорее рабочими местами и карьерными перспективами, чем трансфертами. Интенсивное экономическое развитие российских столиц и индуцированное развитие их пригородов в последние пять-десять лет внушает оптимизм. Хотя мало просто притока инвестиций и рабочих мест в крупную торговлю и индустриальное производство – важен экспорт корпоративной культуры городских компаний. Если подростки и молодежь пригородов и окраин будут стремиться работать в цивильных торговых или сервисных сетях и не по-советски чистых и просторных производственных цехах отверточ- ной сборки или им подобных, конкурируя друг с другом и с москвичами и питерцами, это будет лучшей прививкой от французского синдрома образца 2005 г.

Кроме того, в сравнении с Францией Россия имеет еще несколько лет в запасе для интенсивной социализации потомков мигрантов, родившихся и растущих в пригородах и на окраинах. Они еще дети, а не подростки, их энергию можно успеть направить в позитивное русло, силе анклавных этнических традиций противопоставив космополити- ческие ценности мегаполиса.

Исследование выполняется при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Методы поиска и реализации стратегий социальноэкономического развития местных сообществ Центра и Северо-Запада России», проект ¹05-02-02267а.

же единичными, как и ли-

ца, – картину, заимствующую от имен, от их сверкающей или мрачной звучности, цвет, которым она бывает однообразно окрашена, как те афиши, сплошь синие или сплошь красные, где, благодаря несовершенству способов репродукции или по прихоти рисовальщика, синие или красные не только небо и море, но также барки, церковь, прохожие.

Марсель Пруст. В поисках за утраченным временем. В сторону Свана. (Перевод А. А. Франковского.)

«Новая Юность» – 2002, ¹1 (52); magazines.russ.ru

АРХАВИТ

БАЛЮСТРАДА (фр. balustrade) – невысокое ограждение балконов, галерей, лестниц и т. п., состоящее из ряда столбиков (балясин), соединенных сверху плитой, балкой, перилами.

Лестничная балюстрада

ñ. 46 7 ¹4 8 ñ. 80

Вспоминая Лондон

Вильям Блейк

По вольным улицам брожу, У вольной издавна реки. На всех я лицах нахожу Печать бессилья и тоски.

Мужская брань, и женский стон, И плач испуганных детей В моих ушах звучат, как звон Законом созданных цепей.

Здесь трубочистов юных крики Пугают сумрачный собор,

Èкровь солдата-горемыки Течет на королевский двор. А от проклятий и угроз

Девчонки в закоулках мрачных Чернеют капли детских слез

Èкатафалки новобрачных.

Перевод С.Маршака

Эмиль Верхарн

То – Лондон, о мечта! чугунный и железный, Где стонет яростно под молотом руда, Откуда корабли идут в свой путь беззвездный – К случайностям морей, кто ведает куда! Вокзалов едкий дым, где светится мерцаньем, Серебряным огнем, скорбь газовых рожков, Где чудища тоски ревут по расписаньям Под беспощадный бой Вестмистерских часов.

Вдоль Темзы – фонари; не панрок ли бессонных То сотни веретен вонзились в темь реки?

Èв лужах дождевых, огнями озаренных,– Как утонувшие матросов двойники.

Èголоса гуляк, и жесты девки пьяной,

Èнадпись кабака, подобная Судьбе,–

Èвот, внезапно Смерть в толпе, как гость незваный… То – Лондон, о мечта, влачащийся в тебе!

Перевод В. Брюсова

К. Рожков… Пригороды российских столиц: сценарии и …	ÃÓ ¹1’06	73