Этика сострадания и симпатии

Формулируя свою этическую позицию в «Мире как воля и представление», Шопенгауэр сразу же поясняет, что он не собирается устанавливать моральные принципы или выступать с требованиями «ты должен». Воля свободна, и ее не поставишь на колени заповедями.

Другие философы, например Кант, попытались обосновать этику с помощью априорных принципов, но Шопенгауэр берет за отправную точку знакомый каждому опыт страдания. Осознавая, что страдание в жизни неизбежно (ибо жить значит желать, а желать — хотеть удовлетворения нужды или потребности, самой по себе болезненной), мы обретаем способность отождествить жребий других с нашим собственным и тем самым преодолеть эгоизм, проистекающий из захваченности собственным индивидуальным страданием. Таким образом, чистая приязнь — это симпатия, или сострадание, признание всеобщности страдания и готовность действовать в целях искоренения страдания.

Шопенгауэр доказывает, что плач, как и смех, отличает человека от животных. Мы плачем лишь тогда, когда страдание сделалось предметом рефлексии. Какова бы ни была причина плача, его непосредственный источник — сострадание себе самим. Возвышение до сострадания другим происходит в том случае, когда плачущему удается разглядеть в муке другого общее всему человечеству. И поскольку симпатия к самому себе укрепляет решимость сделать все возможное для предотвращения или ослабления собственного страдания в будущем, симпатия к другим обусловливает решимость помнить о бренности других и действовать с чистой любовью — которая, по Шопенгауэру, и есть симпатия, — стараясь умерить страдание других.

Стремление уничтожить страдание, возникающее после того, как страдание признано в качестве всеобщего свойства человеческого существования, ведет в конечном счете к отрицанию воли-к-жизни, утверждает Шопенгауэр.

Считая реальность в основе своей злом, ибо воля проявляет себя как желание, что делает страдание неизбежным, Шопенгауэр предусматривает возможность избавления с помощью разума и самопознания неосуществимого без разума. Понять человеческое состояние, фактически утверждает Шопенгауэр, — значит сделаться достаточно сильным, чтобы его превозмочь. В вечной безмятежности знания, созерцании Идей и погружении в Формы, воплощаемые искусством, мы открываем возможность аскетизма — всеобъемлющей сдержанности, проявляющейся в целомудрии, посте и других видах самоограничения, благодаря которым воля достигает состояния некоего стасиса, равновесия посреди смятения, единственного спасения, к которому стоило бы стремиться.

Кьеркегор Серен

Родился: 1813, Копенгаген, Дания.Умер: 1855, там же.

Главные сочинения: «Или — или» (1843), «Страх и трепет» (1843), «Философские крохи» (1844), «Заключительный ненаучный постскриптум» (1846), «Болезнь к смерти» (1848).

Главные идеи

Будучи людьми, мы часто оказываемся в ситуациях, в которых мы должны выбирать из несовместимых альтернатив.

Испытывая нашу веру, Бог может поместить нас в парадоксальную, с религиозной точки зрения, ситуацию мучительного выбора.

Объективные проблемы существуют, однако личность не может ответить на них объективно, ибо ей приходится принимать решение о своем субъективном к ним отношении.

Наша эстетическая жизнь свободна от обязательств, но этические ситуации требуют от нас решающих решений.

Индивидуальное важнее универсального.

Человеческая жизнь пронизана неопределенностью, преодолеваемой только человеческой решительностью.

Всякое человеческое существование по сути своей парадоксально.

Жизнь внутреннего «я» не поддается полному внешнему выражению.

Известный многим по прозвищу «меланхоличный датчанин»

Своей славой он отчасти обязан полемике против Гегеля, самого влиятельного философа того времени, бунту против официальной церкви, которую он считал безжизненной, и защите индивидуальности от «массового человека». Он — признанный отец «экзистенциализма», получившего широкую известность лишь столетие спустя, когда его разработкой и популяризацией занялись французские писатели (такие, как Жан-Поль Сартр и Альбер Камю) в романах и пьесах.

Жизнь Кьеркегора, подобно жизни любого философа, нашла яркое отражение в его сочинениях. Он комментирует свою разорванную помолвку, вспоминает несчастливое детство, пишет о своей обособленности и одиночестве. Он утверждал, что внутренне несчастлив, хотя он был известной и даже знаменитой в своих краях фигурой. Он не принимал понятия «прогресса» и заявлял, что все люди стоят на том же месте, где стояли те, кто жил до них. Успехи науки и даже цивилизации не снимают с личности бремени самостоятельного решения.

Он умер в конфликте с церковью, порицая ее за то, что она сделала веру и религиозную жизнь слишком доступной и слишком респектабельной (см. «Атаку на христианство»). Он чувствовал, что в конечном счете каждая личность предоставлена самой себе.