Экзамен зачет учебный год 2023 / Гражданское право и гражданское законодательство_Ю.К. Толстой
.docСледующий вопрос, заслуживающий внимания, связан с соотношением гражданского законодательства с примыкающими к нему отраслями законодательства, такими, как трудовое, семейное, а также законодательство об использовании природных ресурсов и охране окружающей среды, которое для краткости можно именовать экологическим. Напомним, что Основы 1991 г. допустили применение к отношениям, составляющим предмет данных отраслей законодательства, норм гражданского законодательства, но при наличии двух условий: во-первых, если эти отношения отвечают признакам отношений, которые прямо отнесены к предмету гражданско-правового регулирования, и, во-вторых, если трудовые, семейные, экологические отношения не урегулированы в специальных отраслях законодательства. Тем самым применение к указанным отношениям гражданского законодательства было допущено в субсидиарном, т. е. восполнительном, порядке.
В ГК 1994 г. такого прямого указания нет. Насколько известно, это было сделано по настоянию аграрников, которые усматривали в нем посягательство на самостоятельность и самобытность земельного законодательства и косвенную попытку втянуть земельные отношения в гражданский оборот без каких бы то ни было ограничений. Разработчикам ГК пришлось в этом вопросе по внешней видимости пойти на попятную, дабы не жертвовать ГК в целом, который усилиями аграрной партии, представленной в тогдашней Думе самостоятельной фракцией, мог быть «зарублен». По тем же основаниям пришлось пойти и на то, чтобы гл. 17 ГК РФ, в которой речь идет о праве собственности и других вещных правах на землю, была введена в действие лишь после принятия нового Земельного кодекса, в котором должен быть определен правовой режим всех земель, в том числе и сельскохозяйственного назначения, и пределы их оборотоспособности. Только после того, как на этот компромисс пришлось пойти, аграрники проголосовали за принятие первой части ГК.
И все же разработчики проекта ГК аграрников, не очень-то искушенных в законодательной технике, в этом вопросе «перехитрили». «Тихой сапой» они включили в ст. 3 ГК неприметное, на первый взгляд, положение, которое широко открывает двери для применения норм Гражданского кодекса к отношениям, тяготеющим к предмету гражданского права, но урегулированным в актах иных отраслей законодательства. Напомним это положение: «Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему кодексу» (ч. 2 п. 2 ст. 3 ГК). Этим с виду скромным положением они поставили под жесткий контроль Гражданского кодекса не только нормы гражданского права, содержащиеся в иных федеральных законах, относящихся к гражданскому законодательству, но и нормы гражданского права, содержащиеся в иных актах, в том числе и актах смежных отраслей законодательства.14 В самом Кодексе допущено довольно широкое вторжение его норм в регулирование отношений, которые искони составляли предмет смежных отраслей законодательства, например, отношений опеки и попечительства. А это тем более открывает путь к применению гражданского законодательства к отношениям, которые по своим признакам тяготеют к предмету гражданско-правового регулирования и в специальных отраслях законодательства не урегулированы. Можно с удовлетворением отметить, что Семейный кодекс РФ, принятый Государственной Думой РФ 8 декабря 1995 г., пошел именно по такому пути (см. ст. 4 Семейного кодекса). Более того, Семейный кодекс допускает применение к семейным отношениям по аналогии закона и по аналогии права норм, общих начал и принципов не только семейного, но и гражданского права (см. ст. 5 Кодекса).
Сказанное относится, в частности, к трудовым, семейным и экологическим отношениям. В то же время мы не склонны отказывать ни трудовому, ни семейному, ни экологическому праву в том, что они занимают в системе права самостоятельное место, выступая в качестве комплексных правовых образований, выполняющих важные общесоциальные и социализаторские функции. Весьма поучительный материал для этого вывода содержит сборник «Новый Гражданский кодекс России и отраслевое законодательство», выпущенный под эгидой Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ в 1995 г. В сборнике убедительно показано, что ни трудовое, ни семейное, ни экологическое, ни жилищное право с принятием части первой ГК отнюдь не поглощаются ею и не утрачивают своей специфики, хотя в связи с переходом к рыночной экономике и возрастанием роли товарно-денежных отношений действительно происходит сближение категорий и понятий, применяемых в гражданском праве, с одной стороны, и указанных отраслях права и законодательства — с другой.15 Так что всем хватит места под солнцем!
Представляется, что именно такой подход во многом смягчит остроту проблемы соотношения гражданского и коммерческого (хозяйственного, предпринимательского, торгового) права. Коммерческое право, будучи комплексным правовым образованием, по существу ничем не отличается от ранее поименованных отраслей, которым, пожалуй, никто не отказывает в праве на самостоятельное существование.
Перейдем теперь к завершающей части очерка — соотношению гражданского права и гражданского законодательства. Вопрос этот приобрел теперь непосредственное практическое значение, в чем мы вскорости убедимся. Но вначале несколько общих замечаний. По ходу предшествующего изложения читатель, очевидно, смог убедиться в том, что грань между правом и законодательством необычайно тонка, что эти понятия нередко переходят в друг друга, взаимно обогащая и дополняя их.
Понятие о праве, будучи преимущественно доктринальным и не лишенным изрядной примеси субъективизма, воплощается в законодательстве, которое, выполняя прикладные функции, в то же время служит одним из основных источников знаний о праве. Вспомним, насколько более прочными и фундированными стали наши представления о гражданском праве после того, как при их обосновании мы смогли опираться на кодификационные акты в области гражданского законодательства, которые в свою очередь воплотили господствующие политико-правовые и научные воззрения на гражданское право и законодательство. Вот почему чисто умозрительными выглядят попытки положить в основу разграничения права и законодательства ту первичную клеточку, из которой они произрастают. Первичной клеточкой отрасли права признается норма права, а отрасли законодательства — нормативный акт. Между тем и отрасли права, и отрасли законодательства состоят из норм и нормативных актов и попытки вычленить из последних отдельные нормы во многом искусственны, поскольку каждая норма живет и работает в системе норм, а следовательно, и в системе нормативных актов, в которых указанные нормы находят свое воплощение.
Можно было бы и не касаться этого вопроса, если бы не обещание читателю (возможно, опрометчивое) на почве действующего законодательства разрубить гордиев узел, который оказался туго завязанным вследствие непродуманного подхода к разграничению компетенции Российской Федерации и ее субъектов в области гражданского законодательства. Выше указывалось, что без появления норм гражданского права на региональном уровне не обойтись. Но как «узаконить» эти нормы, если гражданское законодательство отнесено и действующей Конституцией и частью первой ГК к исключительному ведению Российской Федерации? Вот здесь на помощь как раз и может прийти разграничение права и законодательства.
Появление норм гражданского права в смежных отраслях законодательства не подрывает исключительной компетенции Российской Федерации в области гражданского законодательства, поскольку указанные нормы, будучи вкраплены в нормативные акты смежных отраслей, не могут изменить отраслевой природы этих актов. Она определяется по той отрасли законодательства, к которой тот или иной акт тяготеет по своему основному содержанию. Именно так к решению этой трудной проблемы подходит Г.А. Гаджиев: «То, что к ведению Российской Федерации отнесено именно гражданское законодательство, а не гражданское право, означает, что в законах и иных нормативных правовых актах субъектов РФ, принятых в сфере совместного ведения, а также в сфере ведения субъектов РФ, могут содержаться нормы, по своим отраслевым признакам являющиеся нормами гражданского права».16 С таким подходом надлежит согласиться, но нужно отдавать отчет в том, что возник он не от хорошей жизни.17
За неудачные законодательные решения, как, впрочем, и за политические игры популистского толка, всегда приходится расплачиваться дорогой ценой.
* Доктор юридических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета.
1 Судьбы Основ в других суверенных государствах, некогда входивших в состав Союза ССР, мы не касаемся.
2 Хотя в законе и говорится о гражданском законодательстве, но в данном случае в соответствии с намеченным планом исследования мы предпочитаем вести речь о гражданском праве.
3 Красавчикова Л.О. Понятие и система личных, не связанных с имущественными, прав граждан (физических лиц) в гражданском праве Российской Федерации: Автореф. докт. дис. Екатеринбург, 1994. С. 1—2.
4 Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995.
5 Тихомиров Ю.А. Публичное право. С. 25, 26, 30, 340, 345. — Применительно к основным экономическим правам тот же подход последовательно демонстрирует Г.А. Гаджиев (Гаджиев Г.А. Основные экономические права: Автореф. докт. дис. М., 1996).
6 Российская газета. 1998. 6 янв.
7 Похоже, что и сам Конституционный Суд РФ забил отбой. Об этом свидетельствует просочившаяся в прессу информация о письме Председателя Конституционного Суда в Государственную Думу и в Правительство. Если эта информация достоверна, то Конституционный Суд не считает вопрос об очередности платежей окончательно решенным и предлагает внести поправки в законодательство. Они сводятся к тому, чтобы при недостаточности средств на счетах предприятия списание средств на различные нужды происходило пропорционально. Каков должен быть механизм такого списания, — сказать пока трудно (См.: Невинная И. не споткнуться о зарплату // Российская газета. 1998. 29 янв.).
На постановление Конституционного суда откликнулась Государственная Дума, предложив Конституционному суду рассмотреть возможность приостановления действия принятого им постановления. В ответ Конституционный суд направил в Государственную Думу письмо своего председателя, в котором предпринята попытка разъяснить мотивы, положенные в основу постановления Конституционного суда, и подчеркивается необходимость урегулирования возникшего вопроса в законодательном порядке (см.: Российская газета. 1998. 25 фев.).Указание на сей счет в Законе РФ «О федеральном бюджете на 1998 год» сводится к тому, что при недостаточности денежных средств на счете налогоплательщика для удовлетворения всех предъявленных к нему требований списание по платежным документам, предусматривающим платежи в бюджет и внебюджетные фонды, а также перечисление денежных средств по оплате труда с лицами, работающими по трудовому договору (контракту), производятся в порядке календарной очередности поступления документов после перечисления платежей, отнесенных ст. 855 ГК РФ к первой и второй очереди. Иными словами, приоритетное значение не придается ни платежам в бюджет, ни расчетам по заработной плате. Словом, всем сестрам по серьгам. Поистине соломоново решение. Соответствует ли оно, однако, очередности удовлетворения требований, установленной ст. 855 ГК в ныне действующей редакции? Ответ очевиден.
8 Рахмилович В.А. О достижениях и просчетах нового ГК Российской Федерации // Государство и право. 1996. № 4. С. 118—121.
9 Лаптев В.В. Предпринимательское право. М., 1997. С. 3—7.
10 Там же. С. 5—6.
11 Знаменский Г.Л. Хозяйственное законодательство Украины. Киев, 1996. С. 24—25, 30, 31.
12 В.Ф. Попондопуло, бросая взгляд в недавнее прошлое, свидетельствует: «Частное право было попрано, торжествовало публичное (“полицейское”) право, а на самом деле — бесправие и произвол чиновников» (Коммерческое право. Учебник / Под ред. В.Ф. Попондопуло, В.Ф. Яковлевой. СПб., 1997. С. 16). Можно подумать, что сейчас, в условиях господства частного права, дело обстоит иначе. Более того, если раньше чиновник боялся потерять партийный билет, что превращало его в изгоя (а это сдерживало его аппетиты), то теперь чиновничьему засилью и произволу, а следовательно, и невиданному ранее обогащению никаких преград нет — ни правовых, ни психологических, не говоря уже о нравственных. Подтверждением тому служат громкие скандалы в различных эшелонах власти, в том числе и высших, правда, спущенные на тормозах. Жаль, что В.Ф. Попондопуло этого не замечает. От соблазна в очередной раз «лягнуть» концепцию хозяйственного права не удержался и Ю.Г. Басин. Вот что он недавно заявил: «...гражданско-правовой науке противопоставлялись концепции науки хозяйственного права, основная задача которой заключалась в полном одобрении и даже освящении действующей в стране командно-приказной системы управления экономикой» (Гражданское законодательство республики Казахстан: Толкование и комментирование. Вып. 5. Алматы, 1998. С. 8). Любопытно, что как хозяйственники, так и «чистые» цивилисты упрекают друг друга в одном и том же, а именно в прислужничестве административно-командной системе. При этом наши герои не замечают, что их критические стрелы не достигают цели, ибо всякое право призвано обслуживать существующую в данном обществе социально-экономическую и политическую систему. В противном случае оно перестает быть правом и превращается в набор воззрений и взглядов, которые еще предстоит реализовать в жизни. Что же касается реноме цивилистической науки и науки хозяйственного права, то девственницей ни одна из них не была. В подтверждение этого достаточно обратиться к работам как доперестроечного, так и нынешнего периода представителей обеих наук.
13 К вопросу о том, как преодолеть возникший дисбаланс в области гражданского законодательства при разграничении компетенции Российской Федерации и субъектов Федерации, оставаясь в рамках действующего конституционного и гражданского законодательства, мы еще вернемся.
14 Юридическую корректность этого положения ставит под сомнение В.В. Лаптев. Он обращает внимание на то, что ГК при всей его значимости относится не к конституционным, а к обычным законам, а потому нельзя придавать приоритетное значение его нормам, по сравнению с гражданско-правовыми нормами, которые содержатся в других законах, если эти законы приняты позднее Кодекса и к тому же носят по отношению к нему специальный характер (Лаптев В.В. Предпринимательское право. С. 33—34).
15 Самостоятельность трудового права с учетом выполняемых им защитных функций отстаивается и в коллективной монографии «Творчество и трудовое право», изданной в Перми в 1995 г. Представляется, однако, что авторы впадают в крайность, полагая, будто в настоящее время должно происходить сужение сферы гражданско-правового регулирования и расширение сферы трудоправового регулирования, как они его называют, по крайней мере в тех областях, которые тяготеют к творчеству. В качестве примера институтов, в которых трудоправовое регулирование должно быть усилено, приводятся договоры подряда, поручения, о выполнении научно-исследовательских и научно-конструкторских работ (так у авторов) и т. д. (Творчество и трудовое право / Под ред. Л.Ю. Бугрова. Пермь, 1995. С. 46—52). Этот тезис опровергается содержанием части второй ГК, в которой указанные институты широко представлены.
В обратную крайность впадает Л.Г. Санникова, которая стремится обосновать цивилистическую модель договора найма труда. Понятие такого договора должно формироваться как родовое, под которое подпадают и трудовой договор, и контракт, и договор личного найма. Контракт рассматривается как переходная форма от трудового договора к гражданско-правовому договору найма труда. Отличие договора найма труда от трудового состоит в том, что первый может быть только имущественным, а второй — организационным. Из этого сделаны далеко идущие выводы о грядущей реинтеграции трудового права в гражданское. В перспективе существование трудового права видится в качестве подотрасли гражданского права (Санникова Г.Л. Проблемы правового регулирования отношений найма труда (цивилистический аспект): Автореф. канд. дис. Томск, 1996). С таким подходом согласиться трудно. С одной стороны, диссертант сбрасывает со счетов, что наемный работник выступает в качестве экономически слабейшей стороны в отношении по найму труда, как бы мы его ни назвали, а потому в регулировании указанного отношения не обойтись без выполнения государством широкого спектра социализаторских функций. С другой стороны, и сам работодатель наделен правом определять внутренний трудовой распорядок, для чего ему необходимы властные полномочия. Ни то ни другое не может быть обеспечено лишь с помощью механизма гражданско-правового регулирования, а потому для средств, приемов, способов, применяемых в трудовом праве, независимо от форм собственности, на основе которых происходит привлечение к труду, неизбежно органическое сочетание административно- и гражданско-правовых начал, что и не позволяет считать трудовое право всего-навсего частью гражданского права.
Более взвешенный подход к решению этих вопросов обнаруживают другие трудовики, в частности В.И. Кривой и А.Х. Кильдеев (Кривой В.И. Теоретические проблемы кодификации законодательства о труде Беларуси: Автореф. докт. дис. Спб., 1996; Кильдеев А.Х. Договоры о труде по российскому праву: Автореф. канд. дис. Спб., 1996). Весомый вклад в обоснование самостоятельности трудового права внесли в последнее время А.М. Куренной, С.П. Маврин и Е.Б. Хохлов. Предмет трудового права составляют отношения несамостоятельного, прежде всего наемного труда (трудовые отношения), которые сформировались в ходе длительного исторического развития человеческого общества и сохранятся до тех пор, пока в обществе существует разделение и кооперация общественного труда и поддерживается плюрализм форм собственности на средства производства. Другой аргумент сводится к тому, что трудовое право призвано присущими ему средствами обеспечивать классовый мир и социальное партнерство в хозяйственной сфере. Из этого сделан вывод, что с переходом к рыночной экономике не только не происходит поглощение трудового права гражданским, а как раз напротив, фундамент, на котором зиждется трудовое право как самостоятельная отрасль права, становится еще более прочным. Сказанное, разумеется, не исключает использование трудовым правом отдельных приемов, способов, средств, присущих гражданско-правовому регулированию соответствующих отношений, и наоборот (Куренной А.М., Маврин С.П., Хохлов Е.Б. Современные проблемы российского трудового права // Правоведение. 1997. № 2). К сожалению, как у нас водится, дело не обошлось без полемических излишеств. Вот, например, какое высказывание в статье почтенных трудовиков мы находим в адрес их собратьев — цивилистов: «...призывы отечественной цивилистики вернуть трудовое право в лоно гражданского по сути аналогичны желанию вернуться в эпоху правового варварства в сфере использования способностей человека к труду. Соответственно и расценивать их следует как результат добросовестного заблуждения, вызванного недостаточной осведомленностью о сущности и содержании правовых средств, применяемых цивилизованным миром для регулирования трудовых отношений, заблуждения, называемого в крайнем своем проявлении юридическим невежеством».
16 Материалы международной научно-практической конференции «Гражданское законодательство Российской Федерации: Состояние, проблемы, перспективы». М., 1994. С. 117. — К сожалению, в докторской диссертации, если судить по ее автореферату, Г.А. Гаджиев в известной мере от этой позиции отошел (см.: Гаджиев Г.А. Основные экономические права: Автореф. докт. дис. М., 1996. С. 15, 45).
17 С иных позиций к решению этого вопроса подходит О.Н. Садиков, который отнесение жилищного права к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов рассматривает как исключение из общего правила о том, что гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации (Гражданское право России: Курс лекций. Часть первая / Отв. ред. О.Н. Садиков М., 1996. С. 15). Но, во-первых, в ст. 72 Конституции РФ речь идет не о жилищном праве, а о жилищном законодательстве; во-вторых, даже если не проводить различия между правом и законодательством, непонятно, по каким основаниям происходит вычленение жилищного права (законодательства) из гражданского права (законодательства).