Nensi_Mak-Vilyams_-_Psikhoanaliticheskaya_diagnostika

вес. Несмотря на заметно повышенное настроение, постоянная подвижность свидетельствует об их значительной тревоге. Выставляемое ими напоказ эмоциональное удовольствие некоторым образом имеет хрупкое и ненадежное качество; их знакомые часто испытывают смутное беспокойство за состояние их стабильности. Тогда как переживание счастья является знакомым состоянием для маниакальной личности, спокойная безмятежность может быть тем состоянием, которое полностью находится вне их опыта (Ariskal, 1984).

Защитные и адаптационные процессы при мании

Основными защитами маниакальных и гипоманиакальных людей являются отрицание и отреагирование (acting out). Отрицание проявляется в их тенденции игнорировать (или трансформировать в юмор) события, которые расстраивают и тревожат большинство других людей. Отреагирование нередко проявляется в форме бегства. Они удаляются от ситуаций, в которых им может угрожать потеря. Они могут избегать болезненных чувств другого рода благодаря отреагированиям, включающим в себя сексуализацию, опьянение, подстрекательство и даже такие психопатические действия, как воровство (в связи с этим некоторые аналитики ставили под вопрос стабильность принципа реальности у маниакальных клиентов [Katan, 1953]). Маниакальные индивиды обычно склонны к обесцениванию (этот процесс изоморфичен депрессивной тенденции к идеализации), особенно если они обдумывают возможные любовные привязанности, которые приносят с собой риск разочарования.

Для маниакальной личности предпочтительно все, что отвлекает от эмоционального страдания. Люди с маниакальными наклонностями, особенно те, кто имеют серьезные нарушения или временно находятся в психотическом состоянии, могут также использовать в качестве защиты всемогущий контроль. Они чувствуют себя неуязвимыми, бессмертными, убежденными в успехе собственных грандиозных планов. Во время психотического срыва у маниакальных людей встречаются действия импульсивного эксгибиционизма, изнасилования (обычно супруги или партнера) и авторитарный контроль.

321

В личных историях маниакальных людей, возможно, даже более часто, чем у депрессивных, обнаруживаются паттерны повторных травматических сепараций без какой-либо возможности для ребенка пережить этот опыт. Смерть значимых людей, разводы и расставания, внезапные смены места жительства, которые не были пережиты и оплаканы, характерны для детства маниакальных лич- ностей. Один гипоманиакальный пациент, с которым я работала, в течение первых десяти лет жизни переезжал с места на место 26 раз. Не раз, приходя домой, он обнаруживал, что вещи преносятся в машину.

Так же часто у маниакальных или гипоманиакальных индивидов встречаются критицизм, эмоциональное, а иногда и физическое насилие. Я уже обсуждала такую комбинацию травматической сепарации, эмоционального пренебрежения и дурного обращения и ее отношение к депрессивным рекциям. Похоже, что в историях маниакальных людей потери оказывались более серьезными, однако внимание родителей к их эмоциональному значению было еще более пренебрежительным, чем в истории депрессивных людей. Иначе очень трудно объяснить необходимость появления такой серьезной защиты, как отрицание.

Маниакальное собственное “Я”

Одна из моих пациенток описала себя как детскую игрушку “волчок”. Она остро осознавала свою потребность находиться в движении, чтобы не переживать чего-либо болезненного. Маниакальные люди опасаются привязанности, потому что забота о ком-то означает, что его потеря будет опустошающей. Маниакальный континуум от психотической до невротической структуры сильнее нагружен в психотической и пограничной областях, поскольку включает в себя примитивные процессы. Следствие данного явления состоит в том, что многие маниакальные, гипоманиакальные и циклотимные люди испытывают риск субъективного опыта дезинтеграции собственного “Я”, которую сэлфпсихологи описывают как фрагментацию. Маниакальные люди боятся “развалиться”.

Самоуважение людей с маниакальной структурой может поддерживаться посредством комбинации успешного избегания боли,

322

приподнятого настроения и очарования окружающих. Некоторые маниакальные люди искусны в эмоциональном привязывании других к себе без ответного вовлечения такой же степени. Они часто бывают неординарными и остроумными. Их друзья и коллеги (особенно те, которые имеют общепринятое, но ошибочное убеждение, что интеллект и серьезная психопатология — взаимоисклю- чающие явления) могут прийти в замешательство, узнав об уязвимых местах маниакальных людей. Если та или иная потеря становится слишком болезненной для отрицания, маниакальная крепость может быть внезапно взломана попытками суицида и явно психотическим поведением.

Перенос и контрперенос с маниакальными пациентами

Маниакальные клиенты могут быть обаятельными, обворожительными и проницательными, а также запутывающими и изнуряющими. Однажды, во время работы с гипоманиакальной молодой женщиной, я начала ощущать, что моя голова находится в сушильном аппарате для одежды — подобном тем, что находятся в прачечной и крутят одежду с такой скоростью, что невозможно ее визуально отследить. Иногда в первоначальном интервью можно осознать ноющее чувство, связанное с ощущением, что с такой беспокойной историей, как у этого пациента, он мог бы быть более эмоциональным в ее изложении. В другие моменты можно осознать ощущение неспособности сложить вместе все те части, которые предлагаются пациентом.

Наиболее опасная контрпереносная тенденция у терапевтов, работающих с гипоманиакальными людьми, состоит в недооценке степени их страдания и потенциальной дезорганизации, скрытой за очаровательной презентацией собственной личности. То, что может быть увидено как благоприятное наблюдающее Эго и надежный рабочий альянс, может оказаться проявлением маниакального отрицания и защитного обаяния. Нередко терапевт бывает шокирован результатами проективного тестирования. Тест Роршаха в особенности может неожиданно выявить уровень психопатологии пациента.

323

Терапевтические применения диагноза мания и гипомания

Важной первоначальной задачей при работе с гипоманиакальными людьми является предотвращение прерывания лечения. Если терапевт не обсудит этот момент на первой сессии и не достигнет контракта с пациентом о том, что тот будет осуществлять терапию в течение некоторого времени после того, как почувствует импульс убежать, в этом случае интерпретирование защитной потребности пациента в спасении от значимых привязанностей (что очевидно из их историй жизни) будет невозможным из-за отсутствия пациента. Это можно сделать следующим образом:

“Я заметил, что все важные отношения в Вашей жизни были внезапно прерваны обычно по Вашей же инициативе. Поэтому это может случиться и в наших отношениях — в частности, еще и потому, что в терапии оживает так много болезненных вещей. Когда жизнь становится болезненной, Ваш образ действия состоит в том, чтобы спасаться бегством. Я хотел бы, чтобы Вы, в том случае, если внезапно решите прервать терапию, независимо от того, насколько разумным Вам бы это в тот момент ни показалось, пришли бы ко мне еще, по крайней мере, на 6 сессий*, чтобы у нас появилась возможность глубже понять Ваше решение уйти и осуществить окончание терапии эмоционально соответствующим способом”.

Возможно, пациент при этом будет впервые конфронтирован с фактом, что существует эмоционально соответствующий способ окончания взаимоотношений. Иными словами, нужно както обходиться с печалью и другими уместными при расставании чувствами. Постоянный фокус на отрицании печали и негативных эмоций в целом является неотъемлемой частью терапевти- ческой работы. Большинство аналитиков (Kernberg, 1975), благодаря наличию существенных трудностей гипоманиакальных клиентов по перенесению печали, сдержанно оценивают прогноз

*Количество сессий произвольно. Терапевт может предложить любое количе- ство сессий, которое покажется ему благоразумным и которое, по его мнению, примет пациент.

324

гипоманиакальных пациентов — даже в тех случаях, когда терапевт использует все предосторожности для предотвращения прерывания лечения. Иногда более “больным” маниакальным пациентам с серьезными проявлениями помочь легче, потому что уровень их психологического дискомфорта поддержан мотивацией сохранения терапевтических отношений.

Что касается более нарушенных маниакальных пациентов, так же, как и серьезно больных депрессивных пациентов, психотропные средства стали для них счастливой находкой. Современный психиатрический опыт позволяет найти соответствующий тип и дозу лекарства для определенных потребностей пациента. Прошли те времена, когда литий был единственным эффективным средством лечения маниакальных состояний. Однако я нахожу нужным убедиться в том, чтобы прописывающий лекарства врач использовал тщательный, индивидуальный подход к каждому пациенту. Маниакальные люди обладают более частыми и разнообразными, чем у других пациентов, идиосинкразиями (непереносимость чего-либо), зависимостями и аллергиями. Надежные взаимоотношения с врачом, также как и с психотерапевтом, и взаимно поддерживающие отношения между ними обоими облег- чают выздоровление маниакального пациента. В противоположность некоторым общепринятым представлениям, психотерапия с маниакальными пациентами ценна и эффективна. Без нее они не смогут проработать собственные неоплаканные потери и на- учиться любить, не испытывая столь сильный страх от таких отношений. Кроме того, психотерапия позволяет отказаться от медикаментозных средств.

Более здоровые гипоманиакальные люди имеют тенденцию обращаться за психотерапевтической помощью на поздних стадиях, когда их энергия и драйвы уже снижены и когда они могут ретроспективно увидеть то, насколько их личная история является фрагментированной и неудовлетворяющей. Иногда они обращаются за индивидуальной помощью с целью обретения смысла их жизни после длительной работы над зависимостью по программе “12 шагов”, где уже была снижена их самодеструктивность. Подобно нарциссическим клиентам грандиозного типа, с которыми они разделяют некоторые общие защитные паттерны, маниакальным людям старшего возраста иногда лег- че помочь, чем молодым людям с подобным же нарушением (Kernberg, 1984). Но и с ними необходимо принимать меры против преждевременного окончания лечения. Недостаток ли-

325

тературы по психотерапевтическому лечению гипоманиакальных личностей, возможно, отражает тот факт, что многие терапевты узнали на опыте, насколько трудно достигнуть подобного соглашения об окончании лечения с маниакальным пациентом.

Некоторые идеи относительно лечения параноидных пациентов также применимы и для маниакальных клиентов. Часто бывает необходимо “пойти в обход” защиты, например, скорее агрессивно конфронтировать отрицание и отмечать то, что отрицается, чем побуждать пациента к исследованию этой существенно ригидной и негибкой защиты. Терапевт должен показать себя сильным и ответственным. Он должен интерпретировать целенаправленно, предоставляя гипоманиакальной личности информацию о нормальных негативных аффектах и о том, что они не приводят к катастрофическим последствиям.

Поскольку маниакальные люди испытывают сильный страх перед печалью и фрагментацией собственного “Я”, темп терапии должен быть медленным. Терапевт, который демонстрирует осмотрительность и осторожность, предлагает своему “вертящемуся” клиенту другую модель того, как жить в мире чувств. Лечение следует проводить в прямой манере. Большинство маниакальных людей, стремясь избежать психической боли, обу- чается говорить, чтобы не работать. Для них эмоциональная аутентичность представляет борьбу (с самим собой). Следовательно, терапевту следует периодически исследовать, является ли то, о чем они говорят, правдой, или же они приспосабливаются к обстоятельствам, оправдываются и развлекают терапевта. Подобно параноидным пациентам, маниакальные клиенты нуждаются в активном и решительном терапевте, который не защищается профессиональным жаргоном, не лицемерит и не склонен к самообману.

Дифференциальный диагноз

Основное препятствие для точной оценки гипоманиакальных людей было отражено в разделе о переносе и контрпереносе: терапевты имеют тенденцию неправильного восприятия этих поначалу привлекательных личностей как людей, имеющих большую, чем в действительности, силу Эго, людей, у которых не выражены примитивные защиты, имеется прочная интеграция идентичности. Последнее обстоятельство может привести к тому, что чувствительный гипоманиакальный человек прервет

326

лечение после единственного интервью. Маниакально организованные люди не психотического уровня наиболее часто диагностируются как истерические, нарциссические и компульсивные. Тех же, кто имеет психотические симптомы, часто неправильно понимают как шизофреников.

Гипоманиакальная личность в сравнении с истерической

В связи с их обаянием, способностью к привлечению внимания и очевидной проницательностью, гипоманиакальные пациенты, особенно женщины, могут быть неправильно оценены как истерические. Подобная ошибка нередко приводит к быстрой потере пациента, поскольку технический подход, применимый к людям с истерической организацией, приводит к тому, что гипоманиакальная личность чувствует себя недостаточно “поддерживаемой” и только поверхностно понимаемой. У маниакально структурированных людей, также как и у депрессивных, существует неосознаваемое убеждение, что любой, кому они, как кажется, понравились, был ими одурачен. Это может привести к обесцениванию терапевта и уходу от него. Поскольку такое поведение неуместно с истерически организованной личностью, понимание маниакального пациента как истерического может привести к нежелательным последствиям. Наличие внезапно прерываемых отношений, история травматических или неоплаканных потерь и отсутствие истерической озабоченности своей половой идентичностью и силой составляют те области, которые позволяют дифференцировать эти два типа личности.

Гипоманиакальная личность в сравнении с нарциссической

Так как грандиозность является центральным свойством маниакального функционирования, можно легко прийти к неверному заключению и оценить маниакального клиента как нарциссического пациента грандиозного рода — вновь в полном сходстве со смешениями действительно депрессивных (меланхолических) пациентов и депрессивно-опустошенных типов нарциссической личности. Подробная история жизни позволяет высветить существующие различия; у нарциссически структурированных людей отсутствуют бурные, беспокойные, катастрофически фрагментированные основания большинства гипоманиакальных пациентов.

327

Между субъективной пустотой нарциссической личности и наличием беспощадно негативных интроектов у маниакальной также существует интрапсихическое различие. Маниакальный человек обходится с ними посредством отрицания. Высокомерный нарцисси- ческий человек труден для лечения и разнообразными способами сопротивляется привязанности к терапевту, но угроза немедленного прерывания терапии все же минимальна. Неправильная оценка гипоманиакальной личности как нарциссической может дорого обойтись. Эти две группы действительно имеют родство. Так, пациенты обеих групп более достижимы уже в немолодом возрасте. Кроме того, аналитики, понимающие грандиозный нарциссизм в интроективных терминах (Kernberg, 1975), отстаивают аналогич- ный терапевтический подход к каждому из этих двух типов.

Гипоманиакальная личность в сравнении с компульсивной

Качества драйвов гипоманиакальной личности требуют сравнения с характерологической компульсивнстью. И компульсивные, и гипоманиакальные люди честолюбивы и требовательны, и поэтому их иногда сравнивают (Cohen et. al, 1954; Akiskal, 1984). Однако их сходства в большей степени поверхностны. Актар (Akhtar, 1992), проводя различия между гипоманиакальной личностью и компульсивной (которая, если следовать за построениями Кернберга, обладает невротическим уровнем организации личности), суммирует:

“В отличие от гипоманиакального индивида, компульсивный индивид способен на глубокие объектные отношения, зрелую любовь, заботу, подлинное чувство вины, горевание и печаль... Компульсивные люди сопособны на длительную интимность, но они скромны и нерешительны. В противоположность им, гипоманиакальные индивиды напыщены, любят компанию, с легкостью входят в контакт с другими, однако вскоре теряют к ним интерес. Компульсивная личность любит детали, в то время как гипоманиакальная пренебрегает ими. Компульсивные индивиды стеснены моралью, придерживаются всех правил, а гипоманиакальные индивиды, подобно “извращенному характеру” (Chasseguest-Smirgel, 1985) “срезают углы”, пренебрегают запретами, осмеивают общепринятые авторитеты”.

328

Таким образом, как и в случае с различением гипомании и истерии, крайне важно выявить различия между внутренним смыслом и манифестным содержанием поведения.

Мания в сравнении с шизофренией

Маниакальный индивид в психотическом состоянии может быть очень похож на шизофреника с острым гебефреническим эпизодом. Дифференциация этих двух состояний очень важна для правильного назначения медикаментозных средств. Оставим в стороне популярное мнение: если кто-то явно психотичен, это равнозначно тому, что он шизофреник. Чтобы определить природу дезорганизации личности, особенно молодых пациентов, у которых это первый психотический срыв, важно собрать хорошую историю (если пациент неспособен на это — у его родственников) и оценить возможное лежащее в основании уплощение аффекта и способность к абстракции.

Заключение

В этой главе я обсудила личности пациентов, характерологически организованные вдоль депрессивной линии, несмотря на то, переживают ли они свое нарушение настроения тем образом, который мы знаем как клиническую депрессию, или нет. Обсуждая драйвы, аффекты и темперамент, я подчеркнула оральность, бессознательную вину, преувеличенную печаль или радость — в зависимости от того обстоятельства, является пациент депрессивным или маниакальным. Были детализированы Эго-процессы интроецирования, обращения против себя и идеализации (у депрессивных пациентов) и Эго-процессы отрицания, отреагирования и обесценивания (у маниакальных личностей). При обсуждении объектных отношений были рассмотрены: влияние травмоти- ческих потерь, неадекватное оплакивание, родительская депрессия, критицизм, насилие и непонимание. Были обсуждены образы собственного “Я” как непоправимо плохие. В разделе о переносе и контрпереносе я сделала акцент на привлекательных качествах депрессивных и маниакальных личностей и связанных с ними желаниях спасения в контрпереносе и на потенциальной деморализации терапевта.

329

В дополнение к эмпатическому отношению, в раздел о техни- ческих предложениях были включены: энергичная интерпретация объяснительных конструктов, настойчивое исследование реакций на сепарацию, атака на супер-Эго, а с маниакальными пациентами, кроме того, предупреждающий разрыв терапевтических отношений контракт и настойчивое требование честного самопредъявления. Диагностически депрессивные клиенты были отделены от нарциссически организованных людей с депрессивными особенностями и мазохистически ориентированных пациентов. Гипоманиакальные и маниакальные клиенты были дифференцированы от истерических, нарциссических, компульсивных и шизофренических пациентов.

Дополнительная литература

Глава Лафлина (Laughlin, 1967) о депрессивной личности очень хороша, но ее трудно сейчас найти. Антология Гейлина (Gaylin, 1983) по депрессии содержит первоклассный обзор психоаналити- ческого осмысления этого явления. Самый последний известный мне очерк о гипоманиакальной личности можно отыскать в “Разбитых структурах” Актара (Akhtar (1992) “Broken Structures”). И, наконец, Фенихель (Fenichel, 1945) — это наилучшее чтение по депрессивным и маниакальным состояниям для тех, кого не остановит его несколько сложная терминология.