§ 1. Предпосылки развития представительства 157

щих в деле, не осведомленных в вопросах права либо не имеющих возможности потратить значительное время и приложить усилия для собирания доказательств. В этом случае такая обязанность может и должна быть возложена на представителя, имеющего необходимый объем юридических знаний и специализирующегося на оказании подобного рода услуг.

Однако суд не может, да и не должен брать на себя роль юридического консультанта, компенсируя невозможность представления доказательств, возникшую вследствие неосведомленности. Деятельность суда в этом случае ограничивается разъяснением прав лиц, участвующих в деле, а также определением предмета доказывания и распределения бремени доказывания на основании требований закона. Между тем, гражданский и арбитражный процесс не ограничивается только указанными вопросами. Как мы уже указывали, невозможность эффективного использования предоставленных прав представляет собой порок, свидетельствующий о ненадлежащей системе организации реализации прав, а в нашем случае ненадлежащей системе организации судебной власти. Этот порок преодолевается при помощи использования представительства.

Увеличение сферы действия принципа диспозитивно-сти. Правило, сформулированное еще римским правом и гласящее, что никто не может быть принужден к иску, нашло свое отражение в российском гражданском и арбитражном процессе, как часть принципа диспозитив-ности. Среди процессуалистов идет давний спор о роли, целесообразности применения этого принципа, да и о самом праве на существование этого принципа в гражданском процессе (дискуссия была развернута еще до формирования арбитражного процессуального права).

Так, Т. М. Яблочков указывал, что принцип диспо-зитивности в гражданском процессе представляет собой отражение диспозитивности в праве гражданском, в соответствии с которой распоряжение гражданскими правами является свободным. Однако, по его мнению, с момента обращения к суду действие этого принципа

158 Глава 3. Представительство как межотраслевой институт

должно в значительной мере ограничиваться: «если эта простая и ясная истина не получила признания, то, нам думается по той причине, что процессуалисты, ослепленные «диспозитивной теорией», не отдавали должного уважения самостоятельному публично-правовому авторитету, который принадлежит цели и сущности гражданского процесса»¹. Это утверждение, безусловно, заслуживает внимания. Законодательная практика недавнего прошлого (до изменений ГПК РСФСР 1995 г.) показывала, что действие принципа диспози-тивности в гражданском процессе было в значительной мере ограничено активностью суда.

Следует также отметить, что признаком диспозитив-ности должны обладать лишь субъективные права, относящиеся к сфере действия частного права. Публичные же субъективные права, которые выделялись еще дореволюционными процессуалистами, таким признаком обладать не должны². Государство, наделяя субъектов публичными правами, вправе рассчитывать, что эти права будут использованы субъектами именно таким образом, как это желательно государству и установлено законом. Следовательно, распоряжение этими правами в процессе также не должно полностью зависеть от воли субъекта. Законодатель придерживается такого же мнения, указав, например, что мировое соглашение должно соответствовать закону. Стороны не могут заключить мировое соглашение, если оно хотя бы в какой-либо части ограничивает публичные права субъектов, поскольку мировое соглашение представляет собой особую сделку, при заключении которой стороны идут на уступки, ограничивая себя в использовании собственных прав. Правомерен вывод, что в случае спора относительно субъективных публичных прав заключение мирового соглашения между сторонами совершенно исключается.

¹ Яблочков Т. М. К учению об основных принципах гражданского процесса. С. 291–292. Цит. по: Тютрюмов И. М. Указ. соч. С. 5.

² См.: Рязановский В. А. Единство процесса. М., 1996. С. 26.