Подготовлен для системы КонсультантПлюс
.docДанная ситуация получила оценку в Генеральной прокуратуре РФ. В Приказе Генерального прокурора РФ от 20 ноября 2007 г. N 185 "Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства" указано, что при расхождении позиции государственного обвинителя с содержанием предъявленного обвинения он должен незамедлительно докладывать об этом прокурору, поручившему поддерживать обвинение. В случае принципиального несогласия прокурора с позицией государственного обвинителя, в соответствии со ст. 246 УПК РФ, решать вопрос о замене государственного обвинителя либо поддерживать обвинение лично тому прокурору, который утвердил обвинительное заключение или обвинительный акт (п. 4 Приказа).
Из данного положения Приказа следует методическая рекомендация, а фактически указание государственному обвинителю согласовывать свою позицию с прокурором, утвердившим обвинительное заключение, каждый раз, если он (государственный обвинитель) придет к убеждению отказаться от обвинения или к убеждению изменить обвинение в сторону смягчения. Вместе с тем п. 3.5 Приказа указывает на то, что решение об отказе от обвинения может быть принято государственным обвинителем "...только на основании объективной оценки имеющейся информации в ее совокупности. Отказ от обвинения должен быть мотивированным и представлен суду в письменной форме". И ничего не сказано, что данное решение государственный обвинитель должен представить суду после согласования с прокурором.
Можно предположить, что дальнейшие отношения между прокурором и государственным обвинителем могут развиваться в соответствии с текстом Приказа по двум вариантам.
Первый вариант: когда прокурор и государственный обвинитель придут к согласию и прокурор убедит государственного обвинителя отстаивать позицию обвинения во что бы то ни стало, защищая честь мундира. И хотя еще А.Ф. Кони писал, что "...поддержание обвинения во что бы то ни стало являлось бы действием не только бесцельным, но и нравственно недостойным", <13> исключать возможность возникновения подобных ситуаций нельзя.
--------------------------------
<13> Кони А.Ф. Собрание сочинений. В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 139.
Вместе с тем может иметь место и ситуация, при которой государственный обвинитель сможет убедить прокурора в правоте своей правовой позиции и получить согласие на отказ от обвинения, то есть может быть достигнуто согласование.
Второй вариант: когда прокурор и государственный обвинитель не пришли к согласованию, т.е. государственный обвинитель, руководствуясь все тем же личным убеждением, настаивает на позиции отказа от обвинения, а прокурор настаивает на позиции поддержания обвинения. В этом случае Генеральная прокуратура РФ предписывает прокурорам заменить государственного обвинителя или идти в суд лично и поддерживать обвинение самому.
Заметим, что положения Приказа в данном случае верны. Дело в том, что в соответствии с законом ответственность за обоснованность уголовного преследования, которая в судебном производстве выражается в форме государственного обвинения, возложена именно на прокурора. В этой связи вполне логична позиция прокуратуры о том, что если лицо, которому прокурор поручил быть государственным обвинителем, не смог, с точки зрения прокурора, достойно выполнить эту функцию, то прокурор обязан реализовать функцию обвинения лично.
Позиция Генеральной прокуратуры РФ получила поддержку и у Конституционного Суда РФ. Так, рассмотрев многочисленные запросы граждан и судов общей юрисдикции и дав оценку практике отказа государственного обвинителя от обвинения без согласования с прокурором, Конституционный Суд РФ пришел к выводу о том, что в уголовном судопроизводстве уголовное преследование и поддержание государственного обвинения в суде осуществляются в публичных интересах и вышестоящий прокурор, если он установит, что нижестоящим прокурором соответствующие интересы не были обеспечены, вправе и обязан исправить обнаруженные отступления от требований закона (выделено мной. - Авт.) <14>.
--------------------------------
<14> Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П "По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан" // СЗ РФ. 2003. N 51. Ст. 5026.
С нашей точки зрения, правовая позиция Конституционного Суда РФ, безусловно, имеет важнейшее значение для реализации функции государственного обвинения. Однако на сегодняшний день так и не разработан правовой механизм по реализации правомочий прокурора по защите публичных интересов в суде при поддержании государственного обвинения посредством иных должностных лиц стороны обвинения.
Анализ отдельных положений Приказа Генерального прокурора N 185, который нами уже неоднократно упоминался, позволяет сделать вывод о том, что решение об отказе в обвинении государственный обвинитель принимает лично, самостоятельно на основании оценки имеющейся у него информации и доказательств, полученных в суде. И уже после принятия решения докладывает о нем прокурору, который либо принимает и соглашается с позицией государственного обвинителя, либо не соглашается и заменяет его.
Однако с точки зрения законодательного урегулирования рассматриваемой ситуации остается неясно, что следует предпринять суду в случае, если он уже принял от государственного обвинителя письменный мотивированный отказ от обвинения, а прокурор прислал другого государственного обвинителя.
С нашей точки зрения, для совершенствования правового регулирования данной ситуации целесообразно дополнить ч. ч. 7 и 8 ст. 246 УПК РФ положением о том, что отказ государственного обвинителя от обвинения может иметь место только после согласования данного решения с прокурором. Согласование должно состояться в срок не более 24 часов с момента объявления перерыва судебного заседания и быть отражено в процессуальном документе в виде постановления, в котором должны быть изложены мотивы принятого решения, а само постановление, подписанное прокурором и государственным обвинителем, следует представить суду для приобщения к материалам уголовного дела. Постановление следует выносить и в том случае, если согласования достигнуто не было и для продолжения участия в судебном процессе прокурором был назначен другой государственный обвинитель.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в тех случаях, когда прокурор лично не участвует в качестве государственного обвинителя, он продолжает контролировать ход этой деятельности, поскольку несет за ее результат ответственность перед гражданами и законом.
В специальной юридической литературе ряд авторов в поисках совершенствования правового регулирования процедуры в случае отказа государственного обвинителя от обвинения предлагают свои пути решения проблемы. Интересна позиция профессора О.Я. Баева, который полагает, что при отказе государственного обвинителя от обвинения суду, прежде чем принимать решение, необходимо получить согласие и потерпевшего по аналогии с тем, как учитывается согласие потерпевшего при решении об особом порядке судебного разбирательства в соответствии со ст. 314 УПК РФ. В противном случае, полагает автор, имеет место нарушение прав потерпевшего. О.Я. Баев считает целесообразным выслушать мнение и стороны защиты, которая не всегда бывает согласна с основаниями отказа государственного обвинителя от обвинения и с мотивировкой прекращения уголовного дела <15>. Например, прокурор полагает, что в деянии подсудимого нет состава преступления, а сторона защиты настаивает на отсутствии преступного деяния.
--------------------------------
<15> Баев О.Я. Прокурор как субъект уголовного преследования: Научно-практическое пособие. М., 2006. С. 136 - 137.
Надо признать, что аргументация автора достаточно убедительна. Действительно, трудно не согласиться с тем, что при отказе государственного обвинителя от обвинения проблематично обеспечить права потерпевшего в части возмещения причиненного ему преступлением ущерба. Однако, с нашей точки зрения, его предложение по разрешению обозначенной проблемы не продуктивно. О.Я. Баев предлагает добавить ч. 7 ст. 246 УПК РФ положением о том, что отказ государственного обвинителя от обвинения должен влечь прекращение уголовного дела только при согласии с ним других участвующих в судебном разбирательстве представителей стороны обвинения, а также стороны защиты. Однако ситуацию, когда указанные участники процесса не дадут такого согласия, автор не рассматривает. В этой связи возникает вопрос: следует ли суду прекратить уголовное преследование, если сторона защиты или потерпевший не согласны с отказом государственного обвинителя от обвинения? Можно предположить, что при разности мнений сторон на позицию государственного обвинителя суд окажется крайним и так же, как и в УПК РСФСР, вынужден будет взять на себя не только функцию осуществления правосудия, но и функцию обвинения. Возможно, такие случаи в практической деятельности встречаются и нечасто, но уголовно-процессуальный закон не готов к регулированию этих ситуаций.
Выход из обозначенной ситуации нам представляется в следующем. Поскольку прокуратура в лице прокурора или государственного обвинителя стоит на защите прав потерпевшего и в целом, как мы уже писали, в ходе судебного производства продолжает осуществлять надзор за законностью (но не за деятельностью суда), то следует признать, что если позиция прокурора-обвинителя или государственного обвинителя (после согласования с прокурором) об отказе от обвинения будет мотивирована, то суду следует прекратить уголовное дело. В конечном итоге законодатель предусмотрел возможность исправления ошибок в контрольных стадиях судебного производства. И в этом смысле следует изменить положение ч. 9 ст. 246 УПК о том, что пересмотр судебного решения ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения возможен не только в силу новых или вновь открывшихся обстоятельств, но и на основании кассационного, надзорного представления вышестоящего прокурора.
Рассматривая третью группу вопросов, следует начать с социального анализа функции государственного обвинения.
В общественном (обыденном) сознании фигура прокурора устойчиво ассоциируется с позицией обвинителя, точнее, государственного обвинителя. Как сообщают А.И. Алексеев и В.Б. Ястребов, именно так считают подавляющее большинство опрошенных граждан <16>. Подобные представления имеют глубокие исторические корни, подтверждаются многовековым опытом деятельности органов прокуратуры разных стран. Хотя надо сразу отметить, что они (эти представления) не свободны от некоторой односторонности и упрощений. В то же время в них, как говорится, есть рациональное зерно.
--------------------------------
<16> См.: Алексеев А.И., Ястребов В.Б. Профессия - прокурор. М., 1998. С. 3.
Обвинение, поддерживаемое прокурором, в отличие от частного, характеризуется прежде всего тем, что оно является государственным, осуществляется от имени государства. Слово "государственное" в данном контексте наполнено большим смыслом и не только юридическим. Оно означает в первую очередь, что прокурор, находящийся на государственной службе, отстаивает не частный, а публичный интерес. Как подчеркивал еще А.Ф. Кони, "на государстве лежит задача охранения общества преследованием нарушителей закона, и практическое служение этой важной задаче выпадает в судебном заседании на долю прокурора-обвинителя" <17>.
--------------------------------
<17> Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Собр. соч. М., 1967. С. 126.
Представляя единую федеральную централизованную систему органов государства, призванную обеспечивать верховенство закона, единство и укрепление законности, защиту прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства, прокурор, поддерживающий обвинение по уголовному делу, действует как проводник государственной политики борьбы с преступностью. Как подчеркивается в Приказе Генерального прокурора РФ от 20 ноября 2007 года N 185, одним из важнейших направлений в деятельности органов прокуратуры является участие прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства. В связи с этим надо отметить, что вопреки неким новомодным представлениям борьба с преступностью в качестве цели уголовной юстиции не является, как утверждают, например, авторы Концепции судебной реформы в Российской Федерации, вульгарной идеей, выступающей в качестве одного из рудиментов тоталитарного режима <18>. Можно согласиться с тем, что криминальный натиск на общество, его нормальную жизнь и развитие нередко принимает самые вульгарные, порой просто дикие формы, заставляющие вспомнить те положения учения Ломброзо, где преступность трактовалась как атавизм канувших в лету эпох в истории человечества <19>. Но противостояние здоровых сил общества этому рудименту дикости требует именно борьбы, то есть активного, энергичного противостояния преступности, как традиционной (называемой иногда вульгарной), так и той, которая в последние годы приобрела особо злокачественные признаки (организованной, профессиональной, коррумпированной, транснациональной) <20>. И в этом деле, по существу затрагивающем коренные вопросы национальной безопасности, далеко не последнее слово принадлежит прокуратуре как органу, поддерживающему государственное обвинение по делам о преступлениях.
--------------------------------
<18> См.: Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М., 1992. С. 19.
<19> См., напр.: Криминология: Учебник / Под ред. Кудрявцева В.Н. и Эминова В.Е. М., 1999. С. 40.
<20> См.: Сухарев А.Я., Алексеев А.И., Журавлев М.П. Основы государственной политики борьбы с преступностью в России. Теоретическая модель. М., 1997. С. 22, 23, 25.
Судебный процесс нередко представляется как поединок, сражение. И это не только литературная метафора. Деятельность прокурора, поддерживающего государственное обвинение, осуществляется в обстановке острого противодействия, в котором участвуют, отстаивая свои интересы, подсудимый, его защитник, а в ряде случаев - другие участники процесса и лица, привлекаемые к производству по делу, например недобросовестные свидетели, потерпевшие, "переметнувшиеся" по разным мотивам, в том числе корыстным, на "другую сторону баррикад", подкупленные специалисты и др. Более того, противодействие прокурору, поддерживающему государственное обвинение, может иметь место и за рамками уголовного процесса, - достаточно в этой связи напомнить о пресловутом "телефонном праве", участившихся попытках давления на прокуратуру со стороны "независимых" средств массовой информации.
Наряду с конфликтными ситуациями, характеризующимися острыми противоречиями, прямым противодействием, открытым столкновением интересов и позиций, в деятельности прокурора-обвинителя нередко возникают проблемные ситуации, для которых характерно наличие определенных трудностей в достижении целей, других негативных моментов, создающих психологический дискомфорт. В подтверждение сказанного приведем материалы конкретного социально-правового исследования, проведенного нами методом экспертного опроса. Прежде чем излагать материалы, относящиеся к поставленному вопросу, есть необходимость изложить технологию исследования в целом, поскольку в дальнейшем будут часто делаться ссылки на его результаты. Всего было опрошено 150 прокуроров, поддерживающих государственное обвинение в судах районного (городского) и областного звена. Из выборки исключались прокуроры - руководители органов прокуратуры и их заместители. Опрашивались только прокуроры управлений и отделов (в основном по надзору за законностью постановлений по уголовным делам), а также помощники прокуроров. Наряду с обычными вопросами, которые задаются экспертам по существу исследуемой проблемы, им было предложено восстановить в памяти обстоятельства 3 последних по времени уголовных дел, по которым они поддерживали обвинение, и дать в соответствии с программой исследования ответы на поставленные вопросы не вообще, как это обычно делают эксперты, а применительно к материалам этих дел <21>. Таким образом, можно считать, что путем "включения" памяти экспертов были проанализированы ситуации обвинения по 450 (150 x 3) уголовным делам. Для уточнения тех или иных деталей при ответах на вопросы эксперты обращались к наблюдательным делам, отдельным процессуальным и иным документам. Выборочная проверка ответов по материалам 12 уголовных дел, а также контрольные вопросы, заложенные в опросный лист, показали высокую степень достоверности материалов, полученных от экспертов.
--------------------------------
<21> Далее они именуются "3 дела".
17% экспертов, участвуя в рассмотрении 3 дел, полностью или частично отказывались от обвинения, т.е. выражали несогласие с позицией своих коллег-следователей, руководителей следственных подразделений, прокуроров, утвердивших обвинительное заключение. Конечно, в этих ситуациях не обязательно присутствовал острый конфликт (хотя он не исключался), но та или иная степень проблемности для них, безусловно, характерна.
Отвечая на такой щепетильный вопрос "Обращался ли к Вам как к государственному обвинителю кто-нибудь из государственных и муниципальных служащих, руководителей и коллег по работе, других должностных лиц с неофициальными (например, "по старой дружбе", "по принципу "ты мне - я тебе" и т.д.) предложениями и просьбами изменить Вашу позицию по делу?", 36% экспертов дали положительный ответ; 34% ответили, что с такими предложениями и просьбами обращались частные лица (родственники, знакомые подсудимого, потерпевшего и др.). При этом в 17% случаев обращений имели место угрозы, запугивание, шантаж, иные варианты психического давления, а в 51% случаев предлагались деньги, ценности, имущественные выгоды, давались обещания отблагодарить за содействие.
Определенной конфликтностью характеризовались ситуации, когда опрошенные прокуроры-обвинители приносили кассационные протесты вопреки мнению прокуроров-руководителей органа прокуратуры: 13% делали это неоднократно (не по 3 делам, а за все время работы в качестве государственного обвинителя), 22% - однажды.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что для деятельности прокуроров, осуществляющих функцию государственного обвинения, весьма характерны различные по содержанию ситуации противодействия, борьбы, принимающей порой весьма острые формы. Отсюда вытекает необходимость и особое значение разработки тактики и методики государственного обвинения, ибо это понятие (тактика) связано с теми видами практической деятельности, которые характеризуются наличием острого противодействия, соперничества, борьбы. К ним относятся военное дело, спорт, оперативно-розыскная деятельность, расследование преступлений. Бессмысленно, например, говорить о тактике бухгалтерской работы или научных исследований <22>.
--------------------------------
<22> См. подробнее: Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 55.
Там, где требуется тактика как система рекомендаций по наиболее оптимальному, эффективному выполнению тех или иных операций, действий (применительно к теме данного исследования - судебных) <23>, бесспорно констатируется творческий, эвристический характер того или иного вида деятельности, что предъявляет специфические требования к профессионально значимым знаниям, умениям, навыкам, а также личностным качествам тех, кто осуществляет соответствующую функцию. В частности, прокурор, поддерживающий государственное обвинение, должен быть и широко образованным юристом, и профессиональным криминалистом, и умелым полемистом, и хорошим публичным оратором, и практикующим психологом, а также уметь выступать во многих других "ипостасях".
--------------------------------
<23> См.: Селиванов Н.А. Советская криминалистика: система понятий. М., 1982. С. 93; Российская юридическая энциклопедия. М., 1999. С. 479 - 480.
Продолжая анализ функции государственного обвинителя, необходимо задаться вопросом: не является ли указание на то, что прокурор при ее осуществлении, исходя из целей, поставленных законом перед прокуратурой, обеспечивает, наряду с решением других задач, защиту прав и свобод человека и гражданина (ч. 1 п. 2 ст. 1 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации"), каким-то отступлением от безоговорочного признания того, что он отстаивает публичный, а не частный (конкретного человека и гражданина) интерес? Действительно, сама суть государственного обвинения может быть во многих случаях представлена как защита конкретных людей (состоявшихся и потенциальных жертв преступлений) от противоправных посягательств. Прокурор обязан реагировать на нарушения закона, затрагивающие права подсудимого, других лиц, вовлеченных в сферу уголовного процесса. Но это ни в коей мере не означает, что прокурор выступает в качестве их поверенного в делах, действует по их поручению и в пределах этого поручения, как, например, адвокат. Защищая права и интересы конкретных лиц, прокурор-обвинитель не обслуживает их как своих клиентов, а действует в качестве представителя государства, провозгласившего, что права и свободы человека и гражданина являются высшей ценностью, а их соблюдение и защита - обязанностью государства (ст. 2 Конституции РФ). В связи с этим следует отметить, что вслед за действовавшей на протяжении десятилетий советского периода идеей о необходимости приоритетной защиты интересов государства после принятия Конституции РФ 1991 г. наметилась, как правильно отмечает А.Д. Бойков, "другая крайность, проявляющаяся в суждении о том, что охрана прав личности должна быть основой деятельности всей прокурорской системы и чуть ли не единственной ее правозащитной функцией" <24>. По этому поводу справедливо замечание Ю.И. Скуратова о том, что "нельзя противопоставлять, как это иногда просматривается в науке и практике, защиту прав и свобод человека и гражданина, с одной стороны, защите интересов государства, всего общества - с другой. Все это неразрывно связано. Охраняя права и свободы граждан, мы одновременно защищаем общественные и государственные интересы. И наоборот, без обеспечения государственных и общественных интересов невозможно обеспечить права и свободы граждан" <25>.
--------------------------------
<24> Бойков А.Д., Скворцов К.Ф., Рябцев В.П., Проблемы развития правового статуса российской прокуратуры (в условиях переходного периода). М., 1998. С. 39.
<25> Комментарий к Федеральному закону "О прокуратуре Российской Федерации". М., 1996. С. 9.
Эта диалектика жизни демократического государства должна в полной мере учитываться и при анализе такого аспекта деятельности прокуратуры, как поддержание государственного обвинения в суде.
Продолжая социально-правовой анализ функции государственного обвинения, следует отметить то, что прокурор поддерживает его от имени всего Российского государства - Российской Федерации, а не его составных частей - республик, областей и других субъектов Федерации. Данное обстоятельство нелишне подчеркнуть в связи с "парадом" региональных суверенитетов, угрожающих целостности России, и нелишне напомнить, что в соответствии со ст. 71 Конституции РФ судоустройство, прокуратура, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство находится в исключительном ведении Российской Федерации.
Правовой анализ функции государственного обвинения
Существенной особенностью функции государственного обвинения является ее детальная регламентация в уголовно-процессуальном законодательстве. В этом отношении в целом участие прокурора в рассмотрении дел судами значительно отличается от других направлений деятельности прокуратуры, которые подробно регламентируются Федеральным законом "О прокуратуре Российской Федерации".
Применительно к участию прокурора в рассмотрении дел судами (включая государственное обвинение) в упомянутом Федеральном законе имеются лишь отдельные указания (касающиеся, как правило, одновременно и участия прокурора в гражданском, а также и арбитражном судопроизводстве). Детальное регулирование процессуального статуса прокурора, его полномочий, связанных с поддержанием обвинения, содержится в уголовно-процессуальном законе. В УПК РФ этому посвящена специальная статья 246 "Участие обвинителя". Наряду с этим конкретные полномочия прокурора в уголовном судопроизводстве сформулированы в ряде других глав УПК РФ - 42, 43, 44, 45.
Определенный теоретический интерес представляет рассмотрение вопроса о том, когда прокурор начинает реализовывать функцию государственного обвинения. Актуальность поставленного вопроса обозначена тем фактом, что ряд видных процессуалистов высказывают и отстаивают мнение относительно того, что государственное обвинение следует рассматривать как самостоятельную стадию уголовного процесса <26>. Нам представляется данное суждение спорным, поскольку этапы уголовного судопроизводства определены законодателем, а деятельность по поддержанию государственного обвинения вполне уместна в рамках реализации функции обвинения (уголовного преследования). Другое дело, что интересен момент относительного того, когда именно начинается деятельность по поддержанию государственного обвинения. С одной стороны, государственный обвинитель - участник, реализующий это направление деятельности, появляется только в суде, и, следовательно, можно сделать вывод о том, что и государственное обвинение начинает реализовываться в судебном разбирательстве. С другой стороны, государственный обвинитель появляется с момента его назначения прокурором.
--------------------------------
<26> См.: Баев О.Я. Указ. соч. С. 45.
Заметим, что ряд вопросов, регулирующих реализацию прокурором функции государственного обвинения, решен в УПК РФ более совершенно, по сравнению с положениями прежнего уголовно-процессуального закона. Прежде всего это касается регламентации государственного обвинения, которая дана в тесной связи с деятельностью прокурора по осуществлению им уголовного преследования на стадии досудебного производства (ст. 37 УПК РФ). Более четко сформулировано в УПК РФ и содержание функции государственного обвинения. В частности, в ст. 246 УПК РФ устранено содержавшееся в ст. 248 УПК РСФСР формально-логическое противоречие, состоявшее в том, что после указания в законе целого - "поддерживает государственное обвинение", через запятую перечислялись его элементы ("принимает участие в исследовании доказательств", "представляет суду свои соображения по поводу применения уголовного закона" и др.). В ч. 5 ст. 246 УПК РФ говорится, что государственный обвинитель представляет доказательства и участвует в их исследовании, излагает суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства, высказывает суду предложения о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания. Формулировка "представляет доказательства и участвует в их исследовании" выглядит более четкой, чем несколько расплывчатое указание в прежнем УПК РСФСР на то, что прокурор "принимает участие в исследовании доказательств" (ч. 1 ст. 248 УПК РСФСР). В ст. 37 УПК РФ сказано, что прокурор вправе в порядке и на основаниях, которые установлены Кодексом, отказаться от осуществления уголовного преследования, то есть от государственного обвинения. В данном случае учтены реалии, связанные с ходом судебной реформы, однако представляется, что замена обязанности прокурора в соответствующих случаях отказаться от обвинения, которая была предусмотрена ч. 3 ст. 248 УПК РСФСР, на его право сделать это (ч. 4 ст. 37 УПК РФ) является не вполне удачной. Положение "исправлено" указанием, содержащимся в ч. 7 ст. 246 "Участие обвинителя", о том, что прокурор отказывается от обвинения в случае, если в ходе судебного разбирательства он придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение. Однако и в этом случае прокурор обязан указать суду мотивы отказа.