Психиатрия Бурлачук, Жидко
.pdfнепроизвольных реакций, которые возникли у первого из описанных пациен- тов: он начал быстро и глубоко дышать, корчась в конвульсиях, а затем издал ряд леденящих душу криков. После этого возник инсайт: пациент понял ос- новную проблему своей жизни, увидев ее как цепь закономерных событий, начинающуюся в раннем детстве. В результате он почувствовал себя здоро- вым человеком.
Янов пришел к выводу, что крик был порожден бессознательной раной (болью), которую пациент не в состоянии осознать и выразить и которая воз- никла в результате первичной (ранней) травмы. Для того чтобы выявить пер- вичную травму, необходимо вызвать терапевтически оправданную регрес- сию, и Янов начал экспериментировать с различными средствами, способст- вующими регрессу пациентов в психотерапевтической ситуации. Именно с этого времени Янов занялся исследованием первичной боли и развитием тео- рии и практики первичной психотерапии, которая смогла бы смягчать влия- ние этой боли на жизнь человека.
В середине 1960-х гг. Артур Янов создал новый вид психотерапии (пер- вичную терапию), вполне вписывающуюся в психодинамическую парадигму, согласно которой в основе неврозов, сексуальных перверсий, различного ро- да зависимостей и широкого круга психосоматических расстройств лежит неосознаваемая психическая травма, возникающая в детстве. Однако по тео- рии и технике первичная психотерапия значительно отличается от психоана- литически ориентированной терапии. Прохазка и Норкросс (Prochaska & Norcross, 1994) относят первичную терапию к «психотерапии эмоционального наводнения» (emotional flooding therapies), куда они включили также вегето- терапию В. Райха, биоэнергетический анализ А. Лоуэна и имплозивную те- рапию Т. Стампфла. На наш взгляд, такая точка зрения не является бесспор- ной. Слишком уж различны между собой телесные виды терапии (В. Райх и А. Лоуэн) и имагинальная техника имплозивной терапии Т. Стампфла, чтобы объединять их в один вид психотерапии. С не меньшим основанием в этот вид психотерапии можно включить и клиент-центрированную терапию К. Роджерса, в рамках которой акцент делается не на стимуляцию вербальной продукции, а на активизацию чувственных переживаний. С. Гроф (1993) вво- дит первичную терапию в рубрику «Экзистенциальная и гуманистическая психотерапия». Очевидно, что первичная терапия имеет выраженный катар- тический эффект и на этом основании может быть причислена к катартиче- ским техникам.
Мы полагаем, что между достаточно эффективной техникой первичной те- рапии и ее незатейливой, несколько упрощенной теорией существует своеоб- разный «зазор». Суть в том, что реальный процесс терапии оказывается шире и глубже, чем концептуальные рамки такой терапии. Поэтому определить место этой психотерапии в системе психотерапевтического знания достаточ- но сложно. На деле эта терапия занимает особое положение. Терапевтов, прошедших специальное обучение данной технике, очень немного, другими направлениями этот вид терапии игнорируется, студенты, изучающие другие
281.
виды психотерапии, даже не рассматривают первичную терапию, наконец, отсутствуют сравнительные исследования эффективности этой терапии. Можно сказать, что первичная терапия несоотносима с общей психотерапев- тической культурой.
Первая книга Янова называлась «Первичный крик. Первичная терапия. Ле-
чение неврозов» (Primal scream, Primal Therapy. The cure for Neurosis; 1970)89.
Этот вид психотерапии не может быть назван «психотерапией первичного крика», так как процесс терапии вызывает не только крик (крик только одна из возможных реакций), но и плач, рыдания, стон и т. п. Такие реакции, или, выражаясь словами Янова, преднамеренно вызванные «примитивности» (primals) пациентов являются результатом не механических упражнений (ти- па восклицания: «Мама, мама!»), а глубоко протекающего эмоционального процесса, связанного с воспоминаниями о ранних травмах.
Теория психопатологии.
Ребенок, приходя в мир, обладает одной главной потребностью — потреб- ностью быть любимым, быть принятым. При нарушении процесса социали- зации ребенка в семье эта потребность фрустрируется, не удовлетворяется. За счет эффекта кумуляции фрустрация нарастает: накапливаются глубокие обиды, которые ребенок не может (не имеет права) выразить по отношению к собственным родителям. Первоначально такие обиды существуют только как травмирующие эмоциональные переживания, которые подлежат подавлению. Янов указывает, что ребенок, подавивший свое первое болезненное чувство, еще не является невротиком, но он уже пошел по пути к неврозу. Как прави- ло, в возрасте 5-7 лет возникает одно из наиболее травмирующих событий в жизни ребенка. Это событие накладывается на уже существующие обиды и огорчения, резко усиливая их травматичность для сознания. Такое событие Янов называет главной сценой первопричины. Под его влиянием происходит резкое усиление травмирующих воспоминаний и переживаний, связанных с обидами, отвержениями, оскорблениями и т. п. Для каждого конкретного ре- бенка травмирующий опыт представляет собой «резервуар» сходных боле- вых воспоминаний, источником которых является одно базовое чувство, на- пример страх, боязнь быть наказанным отцом. Иными словами, главная сце- на первопричины переполняет чашу терпения ребенка. Эта негативная, эмо- ционально высокозаряженная структура вызывает настолько глубокую боль, что не может оставаться в сознании и подлежит вытеснению.
Помимо этого травмирующее событие способствует вербальному оформ- лению травмы. Если ранее ребенок лишь эмоционально переживал травму, то в результате главной первопричины он приходит к разрушающему выводу: «Если я буду самим собой, меня не примут. Я буду в постоянной боли. Оста- ваться же с болью — это риск безумия или смерти. Позвольте мне подавить
89 На русском языке книга издана под названием « Первобытный крик» ( М., 1997).
282.
мои болезненные воспоминания о том, что я нелюбим. Разрешите мне иска- зить себя так, чтобы родители могли полюбить меня. Если я стану чистым, покорным, больным или асексуальным, то смогу существовать. В противном случае боль существования нестерпима» (цит. по: Prochaska & Norcross, 1994,
р 240).
Такое дополнение переживаний и лишений осознанием катастрофы, неис- правимости ситуации, как правило, происходит в возрасте 5-7 лет, когда «ре- бенок уже способен обобщить конкретный опыт, может попять значение лю- бого события, происшедшего спим в прошлом» (Янов, 2000, с. 158). Ребенок, испытывая нестерпимую боль, подавляет первичные травматичные воспоми- нания и переживания. Стремление избежать боли объясняется биологически как рефлекторная реакция. Именно эта реакция на первичную боль, которую можно определить как блокировка боли, и лежит в основе патогенеза невро- зов. Главная сцена первопричины иногда приходится на первые месяцы жиз- ни ребенка. Кроме того, Янов признает важность травмы рождения, но в от- личие от О. Ранка считает, что «именно травматическое рождение приводит к травме. Рождение само по себе является естественным процессом, и я не ду- маю, что любой естественный процесс должен быть травматичным» (Янов, 2000, с. 218). Янов называет процесс формирования невроза «замораживани- ем боли».
Подавленная боль проявляется в постоянном напряжении, которое ведет к увеличению частоты сердечных сокращений, повышенной температуре тела, психосоматическим расстройствам, тревожности, беспокойству, мышечному напряжению (судорожное сжатие мышц живота, напряжение позвоночника, сдавленность грудной клетки, сжатие мышц челюсти), позывам к тошноте, гиперсексуальности, чрезмерной разговорчивости и т. п. Таким образом, на- пряжение проявляется в самых разнообразных симптомах, призванных пре- дупреждать реактивацию первичной боли, отводя энергию от первичного бо- левого переживания. Так, ребенок, испытывающий эмоциональную боль, связанную с неудовлетворением его потребностей родителями, не скажет им: «Мне грустно и страшно», так как эти переживания табуированы. Вместо этого он находит им символическую замену — например, абдоминальные боли. Янов указывает, что невротики не могут непосредственно почувство- вать первичные переживания; вместо этого они ощущают тяжесть в груди, вздутие живота или мучительную головную боль.
Подавленная первичная боль дезактуализируется защитными механизма- ми. Это может быть неизменная улыбка, как бы говорящая «Будь полюбезнее со мной», физическое недомогание, требующее внимания и заботы, гипер- сексуальное поведение мужчины, добивающегося любви всех женщин, за ко- торым лежит желание быть любимым собственной матерью. Характер чело- века служит защитным образованием. Функцией характера является реализа- ция детских потребностей, и прежде всего потребности быть любимым и принятым. Ребенок старается изменить себя, стать таким, каким родители хо- тят его видеть, чтобы в итоге они его все-таки полюбили. Например, малень-
283.
кому мальчику не хватает отцовской ласки, так как отец считает, что «муж- чину» не следует брать на руки, баловать и целовать. Чтобы угодить отцу, мальчик становится мужественным и, вопреки своим естественным желани- ям получить отцовское тепло, проявляет грубость и резкость. Боль первопри- чины может определить особенности взаимоотношений и жизненный сцена- рий. Так, главная сцена первопричины, связанная с брошенностью (ребенка оставили одного в больнице), может привести к тому, что всю последующую жизнь невротик будет искать друга или подругу жизни, которые его не бро- сят.
Защитными могут быть и психопатологические симптомы. Так, страх за- крытых пространств может быть преобразованным страхом одиночества; мужской гомосексуализм может быть преобразованным проявлением отсут- ствия любви к мальчику со стороны отца.
Явление символизма проявлений первичной боли демонстрирует единство феноменов напряжения и защиты. С одной стороны, патогенная энергия пер- вопричины должна дренироваться (отводиться) и проявляться в других об- ластях психики и сомы индивида, а с другой — симптом является символи- ческим выражением эмоций первопричины и, таким образом, препятствует осознанию истинных чувств. Например, мучительные головные боли невро- тика служат символическим выражением его гнева и ярости. Уход из школы без разрешения представляет собой символическое выражение борьбы за свободу. Неудовлетворенное желание ударить деспотичного отца может най- ти символическое выражение в напряженных мышцах рук. Символизм — ха- рактерное явление в жизни невротика.
Янов рассматривает защиту как психобиологическое явление, включая в нее не только психологические, но и соматические звенья. Он выделяет два типа защит: непроизвольную (склонность к фантазиям, ночное недержание мочи, затрудненное дыхание и т. п.) и произвольную (курение, алкоголь, наркотики, переедание). Произвольные защиты являются внешними и актуа- лизируются тогда, когда непроизвольная защита не снижает напряжения. На- пример, при активации первичной боли брошенности, ненужности у невро- тика усиливается тревога, он уходит в запой либо у него резко увеличивается сексуальная или мастурбаторная активность.
Таким образом, подавление первичных переживаний боли закрывает нев- ротика от реальности, заставляет его жить в символическом, ирреальном ми- ре. Невротик не может иметь зрелых чувств, так как его терзают неутоленные детские желания. Например, навязчивые сексуальные желания порождены не реальными сексуальными чувствами, а давней детской нереализованной по- требностью в любви. Иначе говоря, прошлое живет в настоящем. Более того, оно извращает это настоящее, забирая его у невротика. Следовательно, нев- ротик не только подавляет первичную боль, но и закрывается от реальности, от реальных чувств и подлинности жизни. За это он расплачивается психопа- тологическими симптомами, психосоматическими расстройствами (язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, колит, упорные головные бо-
284.
ли, псориаз, сердечно-сосудистые заболевания и т. п.), а также разнообраз- ными видами зависимостей (нарко-, табако-, пищевая, сексуальная и др.). Янов (Janov, 1991, р. 6) пишет: «Убийца номер один в современном мире не рак и не заболевания сердца, а подавление».
Боль первопричины обладает следующими характеристиками:
1)она не пережита, а следовательно, является напряженной, неразряжен-
ной;
2)она не включена в целостный опыт индивида, образуя бессознательную диссоциированную его часть;
3)она замаскирована, а потому недоступна прямому осознанию.
Травматичный опыт представляет собой напластования одних травм на другие, объединенные общим переживанием или общей группой сходных переживаний. Это, например, постоянно мокрые пеленки, которые никто не меняет, безразличное или грубое обращение с ребенком, недостаток внима- ния и безутешный плач в течение нескольких часов, недостаток физической ласки, длительное ощущение голода и т. п. — травмы первого года жизни. На них наслаиваются грубость и резкость родителей, неприятие ребенка в более позднем возрасте. Эти переживания завязываются в один узел ключевым пе- реживанием, например ребенка оставили одного (бросили) с незнакомой тет- кой (нянькой).
Если человеку удастся войти в первичное переживание, относящееся к первым годам (месяцам) жизни, то оно будет столь же травматичным, столь же глубоко переживаться, как будто это не прошлое, а настоящее. Янов (2000, с. 162-163) пишет: «Для терапевтических целей важно понять, что боль первопричины как бы заключена в некую внутреннюю капсулу и оста- ется такой же сильной, какой она была в день своего появления». В психоте- рапевтическом плане это единственно возможная эффективная психотера- певтическая стратегия — выявить, заново пережить и осознать этот первич- ный опыт. Вместе с тем этому препятствуют страх и смятение человека. От- ведение энергии от первичной боли в работу, спорт и т. п. является паллиа- тивным средством, не решающим ситуацию в принципе. Любое усиление психологической защиты равноценно усилению невроза. С точки зрения пер- вичной теории любая психологическая защита свидетельствует о наличии невроза, и не существует понятия «здоровой» защиты.
Таким образом, важно снять защиты пациента и помочь ему, преодолевая страх и страдания, войти в первичные переживания в психотерапевтическом процессе.
Теория психотерапии.
Для того чтобы восстановить первичные травмы детства, пациенты долж- ны попытаться отказаться от привычных защит. Сначала это отказ от внеш- них защит и способов дренажа напряжения, исходящего от первичной боли,
285.
— от сигарет, транквилизаторов, алкоголя, телевидения, секса и общения. В первичной психотерапии это достигается тем, что пациент изолирован в гос- тиничном номере в течение первой педели терапии. Существуют и ограниче- ния питания для тех пациентов, которые имеют зависимость от пищи. В про- цессе психотерапии ослабевают, вплоть до исчезновения, и непроизвольные внутренние защиты. Это происходит постепенно, пациент становится полно- стью беззащитным. Количество «защитных слоев» определяет, насколько близко пациент подошел к осознанию своих реальных чувств. Чем больше защитных слоев убрано, тем более выражены тревога и смятение. Поэтому нарастание тревоги является надежным показателем правильного движения пациента в психотерапевтическом процессе. Задача терапевта состоит в том, чтобы «пробивать брешь в крепостной защите» пациента до тех пор, пока пациент не сможет больше защищаться. После этого пациент открывается реальному осмыслению прошлого, подлинным чувствам и подлинному су- ществованию. У невротика чувства гиперболизированы: гипер-гордость, ги- пер-обида, гипер-злость и т. п. Эта гиперболизация чувств связана с тем, что в актуальной обиде пациента (т. е. происшедшей здесь и сейчас) ощущается боль от первичной раны. Если невротика кто-либо публично обидел, то он сделает вывод: «Я никому не нужен. Я плохой». Эта обида упала на «плодо- родную почву» опыта отверженности в детстве.
Кроме того, для невротиков характерно переживание чувств вины, стыда, гнева, страха и т. п. Это не собственно первичные переживания боли, а лишь реакции на боль. Так, в основе ощущения вины лежит страх потери роди- тельской любви, поскольку это чувство связано с поведением, позволяющим снять напряжение. В основе стыда лежит попытка отстраниться от собствен- ных переживаний («Мне так стыдно») и извиниться за плохое поведение, лишь бы не чувствовать того, что тебя не любят. Одним словом, это ирреаль- ные чувства. Часто эти чувства принимаются за «самую глубину чувств», и предполагается, что глубже переживаний нет. В рамках первичной терапии эти переживания рассматриваются как псевдочувства, являющиеся символи- ческими заменителями, исполняющими функцию подавления главного чув- ства первопричины и неудовлетворенной потребности в родительской люб- ви. Поэтому в процессе первичной терапии следует прорваться сквозь завесу этих интимных и глубоких переживаний, которые маскируются под первич- ные чувства. Во многих вербальных психотерапевтических подходах пере- живания вины, стыда и т. п. являются тем пределом, ниже которого работа не осуществляется. На рис. 5.1 представлено соотношение первичных чувств и псевдочувств.
Рис. 5.1. Топографическая модель первичных чувств и псевдочувств
286.
Важный вопрос заключается в том, какое первочувство блокируется, какая основная потребность фрустрируется. Янов пишет, что потребность в любви «пронизывает весь организм, и ее недостаток оказывает искажающее дейст- вие и на тело, и на сознание. Именно такое специфическое искажение являет- ся защитной системой» (Янов, 2000, с. 184). Впрочем, утверждение, что ос- новной причиной всех дальнейших проблем является именно фрустрация по- требности в любви, судя по приводимым Яновым психотерапевтическим примерам, не столь однозначно.
Во многих видах психотерапии основная терапевтическая фрустрация осуществляется в интеракции «пациент — терапевт»: терапевт конфронтиру- ет с убеждениями, мыслями и переживаниями пациента. В первичной тера- пии ирреальная часть пациента конфронтирует с реальной. Иначе говоря, это глубоко личная терапия под руководством опытного инструктора. Поэтому сам психотерапевтический процесс не проходит стадии, типичные для мно- гих интерактивных типов психотерапии (стадии «медового месяца», разоча- рования и рабочего альянса).
Хорошие терапевтические отношения — только необходимое условие для эффективной терапии. Прохазка и Норкросс (Prochaska & Norcross, 1994) формулируют ряд требований к таким отношениям.
Пациент должен достаточно сильно доверять терапевту, чтобы позволить ему атаковать защиты пациента и пуститься в путешествие, которое является для последнего эмоциональным адом. Пациенты должны верить терапевту и в том, что предлагаемое путешествие уводит от невроза, а не усугубляет его. Терапевт устанавливает с пациентом отношения безусловного принятия. Пациенты могут кататься по полу, разрывать на части подушку и даже разде- ваться и мастурбировать без опасения быть не принятыми терапевтом.
Эмпатия помогает первичному терапевту понять природу чувств, которые высвобождаются у клиента, и вербализировать их. С помощью эмпатии тера- певт направляет пациента по вектору первичного чувства: «Папа, я боюсь те- бя (интонация вниз)» или «Я ненавижу тебя, мама (интонация вверх)». При этом психотерапевт использует тональные воздействия на пациента: интона- ция вниз — для введения его в плач и интонация вверх — для введения его в гнев. Когда пациент входит в первичное переживание, психотерапевт пре- кращает его вести, а также прояснять ему его чувства. Пациенты превраща- ются в сплошную рану, через них проходит первичное чувство, которое они хорошо осознают. Первичное переживание, само по себе, прозрачно для па- циента. Терапевт не должен форсировать переживание пациента ни по ин- тенсивности, ни по скорости его протекания. Пациент может выдержать ров- но столько, сколько он переживает. Превышение этого предела опасно. По- этому в момент переживания пациентом первочувства терапевт занимает безучастную позицию, не нарушает процесс.
Первичный терапевт должен быть конгруэнтным, искренне доверять про- цессу и позволять этому процессу продолжаться даже тогда, когда психоте-
287.
рапевты, исповедующие другие пути терапии, могли бы испугаться послед- ствий и прервать катартический процесс.
Невроз сформировался как результат последовательных вытеснений (по- давлений) психотравмирующего опыта. Путь из невроза представляет собой движение пациента в глубь своих травматичных переживаний, в амнезиро- ванный опыт. При этом глубина амнезии может быть разной. Янов (2000, с. 167) отмечает, что «если критическая ситуация оказывалась совершенно не- выносимой — например, в нашей практике был случай изнасилования ребен- ка, — то боль может заблокировать значительную часть памяти, т. е. не толь- ко это событие, но и воспоминания последующего года или двух лет жизни».
Механизмы терапии.
Саногенные механизмы первичной терапии многообразны. Цель терапии
— выявить, осознать и пережить заблокированные первичные чувства. Это психотерапевтическое движение пациента к первичным чувствам метафори- чески можно представить как оживление и последующее «отшелушивание» слоев травматичных воспоминаний и связанных с ними переживаний. По- этому психотерапевтическими механизмами в первичной терапии являются:
1)катарсис — разрядка патогенной энергии заблокированных чувств травматичных слоев опыта. Прохазка и Норкросс рассматривают этот меха- низм в первичной терапии как саногенный. Вместе с тем, строго говоря, он не является именно терапевтическим средством и дает лишь временный эф- фект снятия напряжения. С этой точки зрения крик — только разрядка, а не терапия;
2)высвобождение подлинных переживаний (первичных чувств), дости- жение подлинности бытия;
3)осознание заблокированных первичных переживаний, восстановление единства мнестической системы, которая ранее была расщеплена;
4)восстановление нормального движения энергетики в теле;
5)достижение релаксации (об этом см. ниже в разделе «Результаты тера- пии»);
6)достижение интеграции личности.
Янов выявил удивительный феномен безболезненной боли, суть которого состоит в том, что, несмотря на переживание боли первичного чувства, не- смотря на все стоны, крики и конвульсии пациентов, эта боль не травмирова- ла их. Янов приводит высказывание одного из пациентов: «Эти ощущения совсем не похожи на ту боль, которая бывает, например, когда вы порезали руку. Переживая сцену первопричины, вы даже подумать не можете о том, где у вас болит. Вы просто ощущаете всем своим существом некое скверное чувство. Но оно не травмирует вас. Вероятно, даже можно сказать, что эти боли приятны, поскольку в конце концов наступает облегчение, и вы обре- таете подлинную способность чувствовать» (Янов, 2000, с. 232). Янов (2000,
288.
с. 233) комментирует это высказывание следующим образом: «Это не значит, что восстановление личности проходит без каких-либо неприятных ощуще- ний, но если они прочувствованы и осознаны, то уже не смогут трансформи- роваться в боль. Печаль не вредна для человека. Однако он будет травмиро- ван в том случае, если ему не разрешают проявить свою печаль, если лишают возможности выразить свое горе. То есть чувство есть антитеза боли. Диа- лектика первичной методики состоит в следующем: чем больше боли человек прочувствует, тем меньше он будет страдать от боли».
Психотерапевты разных направлений работают с детским возрастом паци- ента и связанным с ним криком. Вместе с тем собственно терапевтическим эффектом обладает реактивация прошлых травм, их переживание. В отчете одного из пациентов отмечается, что «возрождающаяся травма гарантирует здоровье и свободу от разрушительного прошлого».
Психотерапевтический процесс связан с регрессией пациента. Глубина этой регрессии постоянно нарастает. В психоаналитической традиции рег- рессия связана с трансферентными явлениями. В первичной же психотерапии трансфер не поощряется. Когда обсуждается возможность использования в ней психодраматических средств, то это считается в принципе возможным, но нецелесообразным по той причине, что каждый должен оставаться самим собой, а не стать кем-либо (папой, мамой и другими значимыми людьми). Первоначально регресс связан с бифокальностью: пациент одновременно чувствует себя находящимся в двух состояниях. С одной стороны, это со- стояние регрессивного внутреннего процесса, а с другой — одновременное осознание этого процесса с позиции взрослого. Когда же пациент входит в первичное чувство, то он теряет контроль над собой — « сцена первопричины не подвергается никакой мысленной обработке, человек не задумывается о том, что делает» (Янов, 2000, с. 233), «переставая контролировать себя, он осознает связь чувства с его источником. Полностью теряя контроль над со- бой, пациенты наконец-то могут установить эту связь, поскольку самокон-
троль почти всегда означает подавление реального "я"» (Янов, 2000, с. 220).
Отказ от самоконтроля в данном контексте связан с разрушением защит. Первичное переживание прозрачно для пациента и пациент не нуждается в интерпретациях терапевта. Прозрачность чувств свидетельствует о разруше- нии символизма в переживаниях пациента.
В первичной терапии используются два специфических средства повыше- ния напряженности и срыва защит. Это глубокое дыхание, которое снижает уровень коркового контроля и повышает общий уровень напряженности в связи с общей энергетизацией организма, а также изоляция пациента в тече- ние первых трех недель терапии. Изоляция пациента осуществляется в гос- тиничном номере и сопровождается запрещением читать, смотреть телеви- зор, разговаривать по телефону, заниматься сексом, курить, мастурбировать и т. п., т. е. всего того, что привычно дренирует напряжение.
289.
Процесс и техники терапии.
Желающие пройти терапию должны обратиться в Центр первичной тера- пии, расположенный в Калифорнии. Они получают по почте анкету, которую должны заполнить и отослать обратно. В анкете они кратко излагают свою биографию, а также помещают свое недавнее фото. После этого назначается дата личного собеседования, которое проводится в самом Центре или в Па- риже (для европейцев). Будущие пациенты проходят медицинский осмотр. После этого, если нет противопоказаний к первичной терапии, пациенты прибывают в Центр, где в течение первых трех недель постоянно находятся в гостиничном номере. Пациентам запрещается читать, смотреть телевизор, общаться по телефону и тем более заниматься сексом; тех, кто склонен пере- едать, ограничивают в еде и т. п. Собственно терапия начинается на следую- щий день после приезда.
Сама терапия состоит из двух этапов:
1)индивидуальная терапия в течение 3 недель. В это время пациент не ра- ботает (не ведет профессиональную деятельность);
2)групповая терапия в течение нескольких месяцев (как правило, 8-10 ме- сяцев).
В это время пациент уже может работать.
Этап индивидуальной терапии.
Теоретически время встреч пациентов с терапевтом в течении одной сес- сии не ограничено, практически сессии почти всегда укладываются в 2-3,5 часа. Обычно в этих пределах пациенты доходят до «примитивностей», дос- таточно интенсивных для дренажа энергии первичной боли. Если пациенты терапевтически толерантны, то терапевт может запретить ночной сон, чтобы вызвать усталость.
На первый сеанс индивидуальной терапии пациент приходит измученным: ему пришлось отказаться от курения, транквилизаторов, он встревожен мыс- лями о предстоящем сеансе. Пациент ложится на кушетку (на спину, вытя- нувшись всем телом). Именно в этой позе он чувствует беззащитность (в эм- бриональной позе человек более закрыт и чувствует себя в большей безопас- ности). Начиная с первой сессии терапии клиенты должны сосредоточиться только на первых 12-15 годах своей жизни и попытаться описать эти воспо- минания так, как будто все происходит прямо сейчас. Мы говорили о том, что задача психотерапевта состоит в ослаблении, а затем и снятии защит па- циента. Если пациент противится воспоминаниям, то терапевт настаивает на своем. Пациент, рассказывая о себе, может философствовать, почти не про- являя чувств. Он занимает позицию некоего стороннего наблюдателя за сво- ей жизнью. Очевидно, что это защитная позиция пациента, которая должна быть сломлена. Пациент может «стопориться», мало вспоминать, говоря: «Я не в состоянии больше ничего вспомнить». Психотерапевт настойчиво требу- ет воспоминаний пациента. При преодолении первичных барьеров входа в
290.