Производство естественности От воображаемого пространства к пространствам воображаемого.

Карл Маркс в «Манифесте коммунистической партии» говорит о разрушительной силе капиталистических отношений, разорвавших «пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его «естественным повелителям»» и не оставивших между людьми «никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного «чистогана»» (Манифест, с. 11). Буржуазия, по мысли Маркса, «эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой». При этом, не оставив «никакой иной связи между людьми, кроме чистогана» (ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В АНГЛИИ, с. 497), буржуазия «произвела на свет собственного могильщика» в лице класса пролетариев и впервые в истории сделала возможным выход классовой борьбы на общемировой уровень, сделала возможной борьбу против классового общества как такового.

Таким образом, Маркс констатирует кризис капиталистического общества, порождаемый механизмом его собственного устройства: капитализм уничтожает всякую иллюзию «естественности» человеческих отношений, но тем самым делает также очевидной необходимость борьбы против эксплуатации. Проблема капиталистической системы производства в том, что ее механизмы «выставлены напоказ» и оставляют рабочему мало «пространства для воображения». Следовательно, капитализму для того, чтобы продолжать свое существование, необходимо «переизобрести» естественность, произвести, путем пространственных и эстетических манипуляций, созданий особых «пространств воображаемого», эффект (капиталистической) реальности как онтологически неизбывной данности.

Мишель Фуко в «Рождении биополитики» проводит мысль о том, что неолиберализм и неолиберальное управленчество являются тактиками выживания капитализма. Он говорит о немецких ордолибералах, что «их проблема состояла в том, чтобы доказать, что капитализм все еще возможен, что капитализм может выжить при условии изобретения для него новой формы» (с. 213). Для того чтобы неолиберальные практики управления («искусства управлять как можно меньше») могли осуществляться в рамках капиталистической системы отношений, необходимо чтобы функционировал режим истины, центральным элементом которого будет представление о «естественности» и «спонтанности» самоорганизующихся рыночных процессов. Для функционирования такого режима необходимо создание особого пространства, среды, в которой могла бы производиться «естественность». Рынок становиться первым из таких пространств: там происходит формирование того, что впоследствии называют «естественной ценой» (с. 50). Благодаря этому рынок является местом производства истины о практике управления – ее эффективности или неэффективности. Рынок, по мысли Фуко, производит реальность капиталистического общества товарообмена – при этом результатом такого производства является представление о том, что сама «природа хочет, чтобы весь мир и все его ресурсы были вовлечены в экономическую деятельность» (с. 80). Фуко также сравнивает либеральное искусство управлять, зародившееся еще в 18-м веке, с натурализмом, поскольку свобода, понимаемая в рамках либеральной идеологии, это «в гораздо большей степени [природная] спонтанность… нежели юридическая свобода» (с. 84).

Далее он развивает свою мысль, утверждая, что либеральное правление «потребляет свободу – значит, обязано ее производить [и организовывать]» (с. 86-87). Т.е. в случае с капиталистическим обществом мы должны говорить о двухсторонней деятельности направленной, с одной стороны, на организацию пространств свободы, в которых производились бы и спонтанно себя проявляли различные формы естественности, и, с другой стороны – на извлечение прибавочной прибыли из этой спонтанности. Капитализм, таким образом, инкорпорирует в себя принцип собственного отрицания за счет локальных пространственных и эстетических практик производства естественности. Тем самым он отвечает на кризис, описанный Марксом: если веками складывавшиеся «естественные» отношения уничтожаются прогрессом капиталистического общества, то теперь для него жизненно необходимо произвести иллюзию того, что эти отношения по-прежнему возможны. Так появляются пространства производства естественности, которое мы определяем как комплекс материальных практик, направленных на производство эстетического эффекта реальности, выключенной из порядка общественных отношений.

Такая теоретическая перспектива дает нам по-новому взглянуть на то, что современные теоретики называют кризисом репрезентации, которым была охарактеризована культурная жизнь западного общества развитого капитализма конца 19-го века.

Но для начала обратимся к Лакану. В седьмом семинаре он утверждает, что «в действительности мы производим реальность из нашего удовольствия» (Lacan J. The Ethics of Psychoanalysis 1959-1960: The Seminar of Jacques Lacan. – Routledge, 2013, с. 225). То есть, за кажущейся онтологической данностью любой «естественности», любой по видимости самодвижущейся реальности стоит желание. Взгляд - это такой элемент «невидимого в видимом», который выдает для нас присутствие субъекта, присутствие желания. Взгляд является не объектом, но тем, что объект собой скрывает, а именно – отношением субъекта к объекту. Объект скрывает включенность субъекта в сцену фантазии. Благодаря этому сокрытию сцена «объективируется», производиться эффект естественности. Но в то же время он (объект) является единственной «ниточкой» связывающей фантазию с желанием. Таким образом, тем, что в действительности показывается на сцене, является не видимые объекты, но сам невидимый взгляд, на действительность и действенность которого они указывают самим своим существованием. Действительностью того, что мы называем реальностью, является существование мыслящего, видящего, желающего политического субъекта, ничто не кажет себя «само по себе» и не является нашему глазу в своем «естественном» виде, но всегда само наличие видящего уже определенным образом преобразовывает видимое.

Предметом моего исследования является кинематограф понимаемый, в духе Анри Лефевра, как практика эстетической формализации социального пространства в системе капиталистических производственных отношений. В нашем случае, вывод, предложенный Лаканом, означает, что произведенное пространство кинематографа является политически заряженным, поскольку его производство становится возможным благодаря «желанию» определенного социально-политического субъекта. 

Напомню, в своем предыдущем докладе я говорил о том, что сцена в теории Лакана представляет собой механизм формирования фантазии субъекта о своем собственном желании. Однако само понятие сцены предполагает абстрактный психо-лингвистический механизм, не укорененный ни в какой исторической и социально пространственной определенности. Т.е. безусловно, сцена это всегда «сцена Другого», поскольку и желание это всегда желание Другого – здесь мы можем сказать, что Лакан, давая определение сцены, воздерживается от психологического эссенциализма, фундирующего основания психической активности субъекта в его собственной сущности. Напротив, Лакан сохраняет предельную формальность – он указывает только, что фантазия никогда не бывает (исключительно) частной, поскольку разворачивается в культурном поле символических отношений, структурированных как язык. Однако производство реальности все равно остается на стороне субъекта, ищущего в этой реальности фетишистского удовольствия. Строго говоря, сцена реальности по Лакану не принадлежит никакому конкретному пространству, она разворачивается из субъекта как следствие его вхождения в поле символического.

Можно сказать, что лакановская концепция сцены является формализацией и идеализацией логики пространственных отношений, возникших в капиталистическом обществе во второй половине 19-го века, и продолжающих свое существование сегодня. Для меня важно выйти за пределы Лакана показав конкретно-исторический (и пространственный) контекст возникновения его идеи о сцене воображаемого, конструируемой субъектом в поле Другого. Т.е. сама идея идеологичности и политичности всякой кажущейся естественности уже имплицитно присутствует в мысли Лакана, но нужно пойти дальше поставив вопрос: результатом какого преобразования общественных отношений является необходимость возникновения именно такой идеи?