Направление эволюции модели стационарного бандита (26.25)

Олсон и Макгир построили серию моделей, которые показали следующую вещь: эволюция пойдет в сторону смягчения режима изменения условий эксплуатации мотивов. Что будет происходить с активами в режиме модели оседлого бандита: люди, приближенные к правителю, будут обладать инструментами захвата активов, и будут осуществлять их захват. Захват активов будет продолжаться до тех пор, пока издержки захвата не сравняются с издержками собирания этих активов. (По российскому опыту, большие активы, сосредоточенные в ЖКХ, слишком рассеяны, поэтому захватить никакая олигархическая группа их не может). Дальше все активы распределены между приближенными правителя. Следует 2 пути: либо война против таких же сильных, либо нужно менять стратегию - создавать те правила, которые позволили бы извлекать ренту из уже захваченных активов. Олсон и Макгир утверждают, что в принципе, второе решение более вероятно, при одном условии, если в игре не появляются новые голодные группы, приближенные к власти. Если они появляются, то происходит циклической сбой и игра начинается сначала.

Контрактная природа государства (31.15)

Даже, когда мы понимаем, что государство возникает как бандитское (а в истории в подавляющем большинстве случаев государство возникало как бандитское), и заново оно возникает снова как бандитское, потому что у него конкурентное преимущество в осуществлении насилия. Но даже если мы понимаем эту предпосылку, то потом начинается эволюция: создание общественных благ в виде правил, сначала способствующих продолжению деятельности и созданию ренты, а потом возможен сдвиг в сторону правил, которые повышают эффективность эксплуатации активов, т.е. дают возможность экономического развития при определенных условиях. Фактически мы имеем 2 вектора: от модели Хершлейфера - как меняется спрос, что там появляется спрос на применение принуждения, он растет изнутри этих задач с консенсуса при оппортунистическом поведении ограниченной рациональности, с экономии на трансакционных издержках, при добровольных взносах массового характера, а с другой стороны есть линия от модели Олсона-Макгира. Эти 2 вектора должны где-то пересечься. Здесь возникает вопрос, что такое общественный договор или социальный контракт.

Почему возникает проблема состыковать спрос и предложение. Спрос существует на производство общественных благ при применении определенных инструментов. Людям необходимы общественные блага, а не насилие, оно в данном случае граничное условие. А государство предлагает нам комбинированный продукт.

Схема Александра Портеса: классификация стран по приоритету регулятивной и социальной функции государства (34.45)

Фактически общественные блага, которые производит государство, это некоторые регуляторные системы, они по-разному могут выглядеть. В либеральном государстве это права собственности, судебная система, регистрация собственности. В социальном государстве - это перераспределение бюджета, определенная социальная поддержка, и при этом они производятся благодаря тому, что есть какой-то потенциал насилия.

В Англии и США, либеральных государствах, регуляторные обязательства, которые берет на себя государство, соответствуют тому механизму принуждения, который у этого государства есть.

А есть ровно такие же обязательства, которые на себя берут такие государства, как Сомали или Заир. Они хотят быть либеральными государствами, но у них нет такой силы для того, чтобы создавать и поддерживать эту систему правил. Они не могут создать такой механизм принуждения. Получаются, так называемые провальные государства. То же самое с социально-ориентированными государствами (Франция и Германия). Они берут на себя не только задачу защищать права собственности, решать споры, обеспечивать безопасность, но у них хватает механизма принуждения для того, чтобы решить задачу. А есть такие государства-анклавы Кения, Мали и Ангола. Они пытаются быть социально-ориентированными рыночными государствами, но у них для этого не хватает сил. Нет гарантии, что государство справится со своими задачами.

По этому поводу сказал нобелевский лауреат Роберт Стифлер: «Выбирая между рынком и государство мы поступили как тот древний римский император, который должен был судить конкурс 2х певцов. Неуслышав первого певца он немедленно отдал приз второму». Рынок действительно регулирует плохо, но государство это иногда делает еще хуже. Мы не можем предсказать, государство справится с задачей или нет.

Мы видим целый ряд признаков того, что есть более и менее успешные, эффективные и неэффективные способы стыковки спроса и предложения на такой объект, как государство.