§ 3. Договор юридического лица с правосудием как способ

урегулирования уголовно-правового конфликта (процессуальные

модели отдельных постсоветских государств) <1>

О.И. СЕМЫКИНА

--------------------------------

<1> Параграф подготовлен при поддержке РРФИ - проект 16-23-08001 "Уголовная и административная ответственность юридических лиц за нарушение правил конкуренции".

Заключение договоров по уголовным делам является одним из альтернативных способов достижения компенсационной цели правосудия. Договорной способ урегулирования уголовно-правового конфликта есть важный элемент процессуальной экономии, состоящий в ускорении уголовного судопроизводства и сокращении нагрузки на правосудие. В то же время возникает закономерный вопрос об уместности в уголовном судопроизводстве дружественного разрешения конфликта между стороной обвинения и стороной защиты, а именно по каким категориям уголовных дел (видам уголовных правонарушений) оправданно завершение уголовно-правового конфликта договором, согласно которому в выигрыше остаются и сторона обвинения (потерпевший получает материальную компенсацию за причиненный вред), и сторона защиты (у подозреваемого (обвиняемого) появляется возможность снизить степень суровости наказания и уменьшить его размер).

Полагаем, что с точки зрения компенсационной цели правосудия речь прежде всего следует вести об альтернативных способах урегулирования уголовно-правовых конфликтов в сфере экономической деятельности, вызванных деяниями представителей юридических лиц. Однако перечень таких способов должен иметь высокую компенсационную оправданность. Кроме того, диспозитивность альтернативных способов урегулирования уголовно-правовых конфликтов с юридическими лицами (ослабляющими, но не исключающими уголовно-правовое воздействие на них) должна находиться в балансе с императивностью охраны экономических интересов граждан, общества и государства. В частности, в случаях с деяниями, направленными на собственность либо сопряженными с рейдерскими захватами, нарушениями в сфере конкуренции и хищениями бюджетных средств, требуется уже не диспозитивное, а более жесткое - императивное уголовно-правовое - реагирование на криминальные проявления, блокирующие свободную конкурентную среду.

Об актуальности сбалансированного подхода к договорному урегулированию уголовно-правовых конфликтов в сфере экономической деятельности с юридическими лицами в компенсационных для общества и государства целях задумались законодатели некоторых постсоветских стран. Не стала исключением и Россия. В Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ 2018 г. <1> акцент был сделан на проработке механизмов исключения из сферы уголовно-правового реагирования хозяйственных конфликтов, в которых задействованы юридические лица. На наш взгляд, в этой части весьма полезным для определения перспектив повышения компенсационного потенциала правосудия в Российской Федерации может стать опыт регламентации процессуальных моделей альтернативных способов урегулирования уголовно-правовых конфликтов с юридическими лицами в тех постсоветских странах, в законодательстве которых легализованы различные модели уголовной ответственности юридических лиц.

--------------------------------

<1> URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/56957/.

Сходная с европейскими странами (к примеру, с Францией) процессуальная модель альтернативных способов урегулирования уголовно-правовых конфликтов воспринята в эстонском законодательстве <1>. В соответствии с положениями Уголовного кодекса Эстонской Республики от 6 июня 2001 г. <2> юридические лица являются субъектами уголовных правонарушений, их ответственность носит характер наказания и допустима только в случаях, предусмотренных законом (для преступлений и проступков - в статьях Особенной части УК, для уголовных проступков - в иных нормативных правовых актах). Так, за совершение такого преступления, как заключение антиконкурентных соглашений, юридические лица подвергаются денежному взысканию в размере до 5% от их финансового оборота (ч. 3 § 400), а за заключение таких соглашений при участии в государственных закупках - от 5 до 10% (ч. 4 § 400).

--------------------------------

<1> См. подробнее: Семыкина О.И. Ответственность юридических лиц за нарушение правил конкуренции: уголовное преследование и альтернативные способы урегулирования конфликтов (сравнительно-правовой аспект) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. N 5. С. 8 - 12.

<2> URL: https://www.riigiteataja.ee/en/eli/ee/Riigikogu/act/519032015003/consolide.

В Эстонии процессуальные механизмы уголовного преследования подозреваемых (обвиняемых) юридических лиц активируются через их представителей (членов правления, конкурсных управляющих, универсальных правопреемников и иных лиц, обладающих представительскими полномочиями). Поскольку именно этим условием оговаривается специфика осуществления уголовного преследования в отношении юридических лиц, Уголовно-процессуальный кодекс Эстонии от 12 февраля 2003 г. <1> (далее - УПК Эстонии) не исключает возможность применения к этой категории подозреваемых (обвиняемых) такого известного мировой практике <2> альтернативного механизма урегулирования конфликтов, как согласительная процедура прекращения уголовного преследования. Эта процедура запускается при очевидности фактов, ставших объектом уголовного преследования, отсутствии общественной заинтересованности в дальнейшем уголовном преследовании и достигнутом между жертвой и подозреваемым (обвиняемым) примирения (ст. ст. 203 - 203.2). В рамках согласительной процедуры прокуратура направляет в суд ходатайство о прекращении уголовного преследования в связи с примирением сторон. Судебный акт об удовлетворении такого ходатайства передается посреднику для заключения между жертвой и подозреваемым (обвиняемым) согласительного соглашения. Согласительное соглашение имеет письменную форму и содержит возлагаемые на подозреваемого (обвиняемого) согласительные обязательства о порядке и условиях возмещения вреда, срок исполнения которых ограничен шестью месяцами. Но важно учитывать, что в ст. 203.1 УПК Эстонии предусмотрен ряд обстоятельств, запрещающих применение этого основания прекращения уголовного преследования. Например, не допускается активация прокуратурой согласительной процедуры по уголовным делам о преступлениях против интересов службы и отправления правосудия.

--------------------------------

<1> Там же.

<2> См. подробнее об альтернативных способах разрешения юридических конфликтов за рубежом: Юридический конфликт: Монография / О.А. Акопян, С.Б. Бальхаева, А.А. Головина [и др.]; отв. ред. Ю.А. Тихомиров. М., 2017. С. 162, 164 - 165, 174 - 178.

Приведенный пример альтернативного механизма, распространяемого в том числе и на подозреваемых (обвиняемых) юридических лиц, во многом сходен с российским уголовно-процессуальным институтом - мировым соглашением в уголовном судопроизводстве <1>. Поэтому наиболее интересным является рассмотрение процессуальной сущности иного альтернативного механизма, используемого в уголовном судопроизводстве Эстонии только по одной категории уголовных дел - о нарушениях правил конкуренции.

--------------------------------

<1> См. подробнее: Международно-правовые стандарты в уголовной юстиции: Научно-практическое пособие / Отв. ред. В.П. Кашепов. М., 2012. С. 204 - 205.

Речь идет об установленном в ст. 205.1 УПК Эстонии соглашении между Органом по вопросам конкуренции, Генеральной прокуратурой Эстонии и юридическим лицом о смягчении наказания пропорционально помощи, оказанной правосудию, за заключение антиконкурентных соглашений. Следует отметить, что условия прекращения уголовного преследования по данному основанию раскрываются в нормах иного нормативного правового акта - ст. 78.1 Закона Эстонии от 5 июня 2001 г. "О конкуренции" <1>.

--------------------------------

<1> URL: https://www.riigiteataja.ee/en/eli/ee/Riigikogu/act/519012015013/consolide.

Определим нюансы активации этой альтернативной процедуры. Согласно ст. 205.1 УПК Эстонии Генеральная прокуратура Эстонии может прекратить уголовное преследование по § 400 УК Эстонии в случае заявления о снисхождении, поданного до начала уголовного преследования в Орган по вопросам конкуренции лицом, обладающим представительскими полномочиями (контролирующим лицом). В этом заявлении должны фиксироваться следующие сведения: а) наименование и реквизиты юридического лица, его идентификационные и регистрационные коды; б) информация, позволяющая идентифицировать иных участников антиконкурентных соглашений, ответственность за заключение которых предусмотрена в § 400 УК Эстонии; в) подробное описание обстоятельств совершенного преступления, включая географию уголовного правонарушения и данные о нанесенном ущербе; г) сообщение об иных органах по вопросам конкуренции, в которые подавалось заявление о смягчении наказания или имелось соответствующее намерение. Вместе с заявлением о смягчении наказания заявитель представляет все имеющиеся и известные ему доказательства совершенного преступления. При отсутствии технической возможности незамедлительного представления соответствующих доказательств любым из доступных способов (например, в электронной форме) в заявлении о смягчении наказания производится их опись и раскрывается местонахождение.

Заявление о снисхождении и приложенные к нему доказательства направляются Органом по вопросам конкуренции в Генеральную прокуратуру Эстонии. Однако Генеральная прокуратура Эстонии вправе прекратить уголовное преследование только в том случае, если юридическое лицо, от имени которого подано заявление о снисхождении, соблюдает все условия, оговоренные в ст. 78.1 Закона Эстонии "О конкуренции". В числе таких условий называются: а) подача заявления по инициативе заявителя до начала уголовного преследования и с соблюдением требований Закона Эстонии "О конкуренции"; б) раскрытие и публичное обнародование всех известных заявителю доказательств совершенного уголовного правонарушения; в) добровольное сотрудничество с органами прокуратуры и следствия до окончания проверки изложенных в заявлении о снисхождении фактов; г) отказ от дальнейшей антиконкурентной преступной деятельности (за исключением ее продолжения в интересах следствия), а также и от вовлечения иных лиц в совершение преступления, предусмотренного § 400 УК Эстонии; д) сохранность и неразглашение заявителем после подачи заявления о снисхождении информации об известных ему доказательствах (кроме случаев, санкционированных органами прокуратуры).

Если в результате оценки представленных доказательств о совершении преступления, предусмотренного § 400 УК Эстонии, органы прокуратуры и следствия сочтут их очевидными и не имеющими существенного значения для дела, заявитель уведомляется об отказе в прекращении уголовного преследования. В этом случае по инициативе Генеральной прокуратуры Эстонии уголовное преследование возобновляется, и юридическое лицо уже не может рассчитывать на льготное смягчение наказания.

Европейские черты усматриваются и в молдавской модели договорного способа урегулирования уголовно-правовых конфликтов. Уголовный кодекс Республики Молдова от 18 апреля 2002 г. N 985-XV <1> (далее - УК Молдовы) наряду с физическими лицами признает юридических лиц субъектами преступлений. Преступность и наказуемость деяний, совершенных юридическими лицами, устанавливается в статьях Особенной части УК Молдовы. К примеру, на основании ст. 246.1 УК Молдовы любой акт недобросовестной конкуренции, совершенный юридическим лицом, влечет наложение штрафа с лишением права заниматься определенной деятельностью на срок от одного года до пяти лет.

--------------------------------

<1> URL: http://lex.justice.md/ru/331268/.

Специфика уголовного судопроизводства в отношении подозреваемых (обвиняемых) юридических лиц выделена в гл. VI Уголовно-процессуального кодекса Республики Молдова от 14 марта 2003 г. N 122-XV <1> (далее - УПК Молдовы). Прежде всего определяется, что производство уголовного преследования и рассмотрения дел в отношении юридических лиц осуществляется в соответствии с обычной уголовно-процессуальной процедурой при участии законного представителя юридического лица. А включение УК Молдовы юридических лиц в круг субъектов преступления приводит к выводу о распространении на них договорных механизмов урегулирования уголовно-правовых конфликтов. Одним из таких механизмов является предусмотренное в ст. 344.1 УПК Молдовы разрешение уголовных дел о преступлениях небольшой или средней тяжести путем процедуры медиации.

--------------------------------

<1> URL: http://lex.justice.md/viewdoc.php?id=326970&lang=2.

Иная модель договорных процедур урегулирования уголовно-правовых конфликтов формируется в пространстве Евразийского экономического союза. Например, с 1 января 2019 г. вступят в силу положения Уголовного кодекса Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 г. N 19 <1> (далее - УК Кыргызстана), в ч. 3 ст. 26 которого конкретизировано, что юридическое лицо не является субъектом преступления, уголовной ответственности и наказания. Однако юридические лица признаются специальными субъектами применения принудительных мер уголовно-правового воздействия, но только по основаниям и в пределах, определенных в Общей части УК Кыргызстана. Например, за рейдерство и нарушение порядка проведения публичных торгов, аукционов или тендеров юридическому лицу могут быть назначены штраф и (или) ограничение прав, штраф и (или) ликвидация, а в качестве дополнительной меры - конфискация. Причем перечисленные принудительные меры уголовно-правового воздействия не могут применяться к юридическим лицам, когда с момента совершения физическим лицом преступления от имени или посредством юридического лица либо в его интересах истек 5-летний срок давности, а со дня исполнения обвинительного приговора - 10-летний.

--------------------------------

<1> URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/111527?cl=ru-ru.

Особенности процессуальных механизмов применения к юридическим лицам принудительных мер уголовно-правового воздействия определены в отдельной гл. 57 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 г. N 20 <1> (далее - УПК Кыргызстана), так же как и УК Кыргызстана, вводимого в действие с 1 января 2019 г. В частности, установлено, что производство по применению таких уголовно-правовых механизмов к юридическим лицам осуществляется: а) в рамках досудебного производства; б) на основании вынесенного следователем мотивированного постановления; в) в случаях выяснения на досудебной стадии факта совершения полномочным представителем юридического лица преступления от имени, посредством или в интересах юридического лица; г) после принятия судебного акта о применении к юридическому лицу принудительных мер уголовно-правового воздействия (суд должен рассмотреть данный вопрос даже в случае прекращения производства по уголовному делу в отношении полномочного представителя юридического лица) <2>.

--------------------------------

<1> URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/111530.

<2> См. подробнее: Семыкина О.И. Уголовно-процессуальные механизмы ответственности юридических лиц (опыт и перспективы постсоветских государств) // Правовые и организационные механизмы реализации уголовно-процессуального законодательства (к 15-летию вступления в действие УПК РФ): Сборник материалов научно-практической конференции. М., 2017. С. 560 - 566. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=29082605.

В УПК Кыргызстана отсутствуют специальные нормы о применении к юридическим лицам льготных либо снисходительных условий договорного правосудия. Однако, поскольку УПК Кыргызстана связывает применение к юридическим лицам принудительных мер уголовно-правового воздействия с производством по уголовному делу в отношении их полномочных представителей, можно предположить возможность использования альтернативных механизмов урегулирования уголовно-правовых конфликтов (к примеру, уголовно-процессуального соглашения о примирении сторон с помощью медиатора) именно с этими лицами. Но следует подчеркнуть, что активация таких договорных процедур влечет правовое последствие в виде прекращения производства по уголовному делу только в отношении физического лица - полномочного представителя юридического лица. В отношении же лица юридического ситуация обстоит сложнее. Согласно ч. 4 ст. 482 УПК Кыргызстана в случае прекращения дела в отношении подозреваемого - физического лица производство по применению мер уголовно-правового воздействия в отношении юридического лица должно быть завершено и направлено в суд для рассмотрения по существу. Кроме того, в силу ч. 4 ст. 123 УК Кыргызстана применение принудительных мер уголовно-правового воздействия в отношении юридического лица не освобождает его от обязательств по возмещению причиненного ущерба и от установленной законодательством любой иной формы ответственности.

В заключение следует отметить, что все разнообразие альтернативных способов урегулирования уголовно-правовых конфликтов путем заключения договора (соглашения) с юридическим лицом зависит не от известной мировой практике модели ответственности юридического лица (идентификационной или расширенной идентификационной), активируемой в уголовном законодательстве того или иного постсоветского государства. Скорее возможность либо невозможность практической реализации с юридическими лицами таких альтернативных механизмов обусловлена двумя решениями: а) включил либо не включил законодатель конкретной страны юридических лиц (наряду с физическими) в число субъектов уголовных правонарушений; б) имеются ли в национальном уголовно-процессуальном законодательстве специальные нормы о договорных механизмах урегулирования уголовно-правовых конфликтов с юридическими лицами (пусть даже относительно строго ограниченной категории уголовных дел).