Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

значение, исторический строй продолжал давить всею своею тяжестью на новые силы, которые, наконец, прорвались наружу неудержимым потоком, все унесшим перед собой. Бессильное правительство само вызвало их на поприще действия. Вместо реформ перемена совершилась кровавою революцией. Это имело для Франции весьма печальные последствия. Не только на первых порах это произвело общий хаос, в котором погибли тысячи людей, но это отозвалось и на всем последующем ходе событий. Отсюда продолжающаяся доныне шаткость всех государственных отношений, повторяющиеся скачки от одной формы к другой. Отсюда презрение к историческим началам, составляющим самый крепкий оплот законного порядка и условие правильного развития. Отсюда, наконец, широкое распространение революционных идей. Те великие и благотворные перемены, которые были произведены революцией, нередко смешивают с тою формой, в которой это было произведено. Забывают те исторические основы, из которых вытекла революция и которые обеспечили ее успех, и придают преувеличенное значение внешней борьбе притязаний и страстей. Борьба была неизбежна единственно потому, что исторически возросшим общественным силам не было дано правильного исхода. Вина в этом лежит не на революционных деятелях, а на правительстве, забывшем свое призвание. С исторической точки зрения оно заслужило свою гибель. Правительство, чуткое к движениям общественной жизни, своевременно совершающее нужные реформы, не может опасаться подобного исхода.

Глава III. Общее законодательство и местное

В числе преобразований, имеющих ввиду устроение государства, видное место занимает объединение всех его частей подведением их под общее законодательство. Средневековой порядок, основанный на частном праве, вел к дроблению сил и к самостоятельному развитию каждой местной группы сообразно с ее условиями и особенностями. Новое государство, наоборот, соединяя раздробленное, создает общий организм, который все частные силы подчиняет себе, как высшему целому, имеющему ввиду совокупные цели, и установляет для них общие законы и управление.

Особенное значение получает этот процесс, когда государство создается из разных народностей. Тут возникает вопрос об отношении владычествующей народности к подчиненным, о возможности их слияния и о средствах для достижения этой цели.

Объединение государства путем общего законодательства имеет, бесспорно, громадные выгоды. Этим, во-первых, значительно облегчается управление. Знание законов не осложняется изучением местных особенностей, иногда чрезвычайно запутанных. Одни и те же люди, привыкшие к общему порядку, могут действовать всюду, без специальной подготовки. Устраняются и столкновения общих законов и местных. Одни и те же суды на одинаких основаниях решают дела, возникающие в различных частях государства; одни начала правосудия установляются для всех, чем самым утверждается общее уважение к властвующему над всеми закону. Во-вторых, что еще важнее, этимсамымобъединяютсянравыипонятия.Подчиняясь общемузаконуи общемууправлению,люди привыкают смотреть на себя как на членов единого целого. Они перестают видеть в своей маленькой сфере нечто отдельное, самобытное, только внешним образом подчиняющееся общему строю, может быть, даже враждебно относящееся к владычествующему элементу. Они связываются с другими частями не одним только общим правительством, но всем строем жизни. Общие учреждения ведут к развитию общего духа, составляющего главную нравственную опоругосударства. Только этим путем возможно слияние различных племенных особенностей в одно живое целое, создание единой народности, находящей в государстве высшее свое выражение.

Но если объединяющая деятельность государства имеет неоспоримые выгоды, то, с другой стороны, нет более опасного заблуждения, как воображать, что можно произвести объединение насильственным или искусственным путем. Если мы должны видеть в государстве не мертвую машину, устрояемую по воле законодателя и повинующуюся внешнему руководству, а живой организм, образующийся медленным историческим путем из разнородных, нередко даже

Система ГАРАНТ705

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

враждебных друг другу элементов, которые не исчезают в общем строе, а тем более стремятся к сохранению своих особенностей, чем более они имеют в себе внутренней силы и крепости, то мы должны признать вниманиек местным особенностям одною из существенных задач государственной политики. Государство не есть создание отвлеченной теории, а продукт реальных сил и, как таковой, должно считаться с теми условиями, в которые поставила его история. Как живое тело, оно представляет согласие в разнообразии; а каково это разнообразие, это зависит от свойства входящих в состав его элементов. Самая задача государства, та цель, во имя которой оно существует, состоит не в подчинении всех граждан внешней для них власти, а в создании общих условий, в которых люди могут развиваться разумно и свободно; последнее же предполагает уважение к праву и внимание к потребностям общества. Власть установляется для блага подданных, а в числе этих благ одно из первых мест занимает привязанность ко всему родному. Она составляет одно из благороднейших свойств человеческой души, самую заветную ее святыню. Она выводит человека из погружения в материальные интересы и воспитывает в нем высшие нравственные начала. На ней зиждется любовь к отечеству, составляющая самую надежную опору государственного порядка. Поэтому посягательство на родное со стороны государства всегда чувствуется как оскорбление святыни. Правительство, которое мечтает насилием привязать людей к государству, не только поступает наперекор истинному своему призванию, но само подрывает свое действие. Вместо привязанности оно возбуждает только злобу и ненависть и тем самым готовит себе бесчисленные затруднения. При внешнем подчинении остается неисцелимая внутренняя рознь.

Еще хуже, когда сама владычествующая народность в непомерном самопревознесении хочет раздавить и уничтожить народности, ей подвластные. Именно то, что составляет ее гордость, она преследует в других, подобно тому как католики требуют свободы для себя и отказывают в ней противникам. Таков именно был характер того ложного патриотизма, который недавно еще был господствующим явлением в русской печати и который, к сожалению, поныне значительно распространен в русском обществе. Всякое желание сохранить свои родные особенности считалось государственным преступлением. Интерес русской народности, понятый в самом исключительном и эгоистическом смысле, должен был поглощать в себе все. Забывали, что интересы притеснителей не имеют ни малейшего нравственного права на существование. Когда же с притеснением других сочетается непомерное самохвальство, когда вдобавок высшею добродетелью угнетающей народностивыставляетсяхристианскоесмирение,топодобныйпатриотизмсоставляетодноизсамых противных и уродливых явлений, какие можно встретить в общественной жизни. Русское общество нельзя от этого достаточно предостерегать.

Владычество над чужими народами есть не только право, но и высокая нравственная обязанность. Кто верит в Провидение, тот должен думать, что не затем одно племя отдано под руку другого, чтобы его угнетали и притесняли, а затем, чтобы ему дали защиту и удовлетворение человеческих его потребностей. Если политика не есть только выражение голого права силы, если государство, по выражению Бл. Августина, не есть только великийразбой,тоононеможетотказаться от этой высокой обязанности. Привязывать к себе покоренный народ можно не оскорблением самых святых его чувств, а призванием его к осуществлению высших начал правды и добра. Народности сливаются совокупным возведением их на высшую ступень человеческого развития.

Всего легче это совершается, когда владычествующая народность стоит выше подчиненной и по образованию, и по нравственным свойствам. Племена, находящиеся в более или менее первобытном состоянии, еще не окрепшие в известных жизненных формах, обыкновенно легко ассимилируются народами, стоящими на высшей ступени развития, особенно если расстояниемежду ними не слишком велико и последние обладают достаточною гибкостью для взаимного сопроникновения. Так совершилось обрусение многих финских и татарских племен. Где этих условий нет, особенно там, где покоренное племя по своему образованию стоит выше владычествующего, там внутренняя связь может установиться только при сохранении должного уважения к окрепшим формам жизни и к народным особенностям. Оно составляет непременное требование здравой политики.

Система ГАРАНТ706

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Есть главным образом две вещи, которых следует касаться с величайшею осторожностью: религия и язык. Нет ничего, что бы до такой степени возмущало душу и оскорбляло самые святые человеческие чувства, как религиозное притеснение. Низкие души могут оставаться к этому равнодушны; но именно те, которые твердо убеждены, что Богу надобно повиноваться более, нежели человеку, и которые готовы пожертвовать всем для того, что они считают верховною истиной, оказывают сильнейшее сопротивление: их не могут поколебать ни угрозы, ни наказания. И они-то всего сильнее действуют на народную массу, для которой религия составляет главную духовную пищу. В этих людях она видит мучеников за свою веру; всякое слово их слушается с благоговением, и ненависть к притеснителям растет с каждым новым явлением нетерпимости. Через это религия связывается с народностью, которой она дает новую крепость. И, что всего хуже для властвующего государства, эта связь сохраняется, даже когда притеснения прекратились: скрепленная совокупным притеснением, она становится неотъемлемым достоянием народной души. Разительный пример в, этом отношении представляет Ирландия. Англия вообще в покоренных странах не отличалась нетерпимостью. Владычество ее в Индии представляет замечательный пример уважения к народной религии. Самые бесчеловечные обряды, как сожжение вдов, отменялись с величайшею осторожностью.Ноусебядомадолгаяборьбас католицизмомповелак рядусамыхпритеснительных мер. Религии близкие всегда представляются гораздо более опасными, нежели отдаленные. Ирландские католики, составлявшие массу населения, лишены были не только политических, но и гражданских прав. Преподавание было им воспрещено; нищета и невежество при отсутствии всяких гарантий против произвола сделались уделом ирландского народа. Результат был тот, что масса фанатически привязалась к религии, которая составляла единственное ее духовное достояние, а духовенство стало во главе национального движения, потворствуя революционной агитации, даже в самых крайних ее проявлениях, для достижения своих целей. И эта связь сохранилась доселе, хотя вот притеснительные меры относительно католиков давно отменены; она составляет самую опасную сторону ирландского движения. Такая же связь установилась у нас между католицизмом и польскою народностью. И тут всякие меры, направленные против католицизма, могут только усилить зло, возбуждая негодование и ненависть к притеснителям. Когда униатам, волею и неволею обращенным

вправославие, воспрещается, равно как их детям, прибегать для совершения таинств к католическим священникам, когда они за это по целым годам томятся в темницах, а ксендзы, совершившие требы согласно с прямою своею христианскою обязанностью, подвергаются наказаниям и удалению; когда закрываются церкви, в которые стекается народ для поклонения святыне; когда католики стесняются

вприобретении земель и даже в поступлении в учебные заведения; когда вдобавок суровые меры закона еще усиливаются и распространяются администрацией, поставившею себе целью притеснение значительной части населения, то на подобную политику нельзя смотреть иначе как с крайним опасением. Успеху русского дела она не может содействовать. Такая же система религиозного притеснения водворилась и в Остзейских губерниях. И там возвращение новообращенных латышей в лютеранство, совершение пасторами треб, крещение детей по протестантскому обряду при браках с православными преследуются и караются законом. Православная церковь считается господствующею в крае, где почти все население протестантское, и ее привилегии, стеснительные для других исповеданий, проводятся с неумолимою строгостью. Все эти проявления религиозной нетерпимости, после великих либеральных преобразований, совершенных Александром Вторым, составляют один из печальных признаков нашего времени. Требованиями здравой политики их, во всяком случае, нельзя признать. Вместо скрепления связи этим посеваются семена глубокого неудовольствия; в подвластном населении возбуждаются злоба и вражда, которые тем крепче вкореняются в сердца, чем возвышеннее и благороднее оскорбляемые чувства.

После веры самое дорогое для человека - родной язык. В нем выражается самая душа народа; им определяются весь склад его ума, все оттенки его понятий. С ним связаны лучшие семейные чувства, впечатления родного края; на нем выливается песнь, увлекающая молодость и услаждающая старость; им говорит литература, возвышающая ум и сердце, воспитывающая молодое поколение.

Система ГАРАНТ707

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Для массы народа в особенности родной язык есть духовное достояние, охватывающее все существо человека; иного способа выражения своих понятий, чувств и желаний оно не имеет. Высшие слои, знакомые с иностранными языками, менее связаны родною речью. Иногда последняя даже отходит на задний план; но это всегда мимолетное явление, которое имеет свои исторические причины и частью свою хорошую сторону. Когда собственное наречие еще мало выработано, пристрастие к чужому расширяет понятия, научает изяществу форм и окончательно способствует высшему развитию своего языка. В XVI в еке итальянский язык был господствующим в аристократических слоях даже английского общества, столь ревниво оберегающего свои национальные особенности. В XVIII веке громадное влияние французской литературы ввело французский язык в общее употребление не только в России, но и в Германии. У нас усвоение европейского образования, естественно,повлеклозасобоюиусвоениечужихязыков;ноименноподэтимвлияниемвыработался разговорный и литературный русский язык, который достиг высшего своего развития в Пушкине, в ту самую пору, когда иностранное влияние было наиболее преобладающим. Во всяком случае, как увлечение иностранною речью, так и необходимо наступающая реакция против этого увлечения есть дело нравов, а не правительственных распоряжений. Как же скоро насильственно навязывается чужой язык, так неизбежно происходит реакция в пользу своего.

Для государства употребление народного языка в официальных актах имеет значение чисто формальное. Оно установляет известное однообразие, облегчает сношения и делает правительственные распоряжения и судебные действия понятными массе населения, говорящей на этом языке. Но именно последнее удобство исчезает в тех местностях, где население говорит иным языком. Тут для массы официальный язык является китайскою грамотой, и вместо облегчения в управлении на каждом шагу оказываются затруднения. Еще хуже, когда владычествующая народность навязывает свой язык как знак своего преобладания. Нет ничего, что бы так бесполезно оскорбляло побежденных, как выставление напоказ своего превосходства, особенно если оно сопровождается стеснением свободы и унижением того, что дорого человеку. Стремление непременно всюду ввести употребление официального языка есть чистый плод бюрократического формализма, который все подводит к однообразному уровню, без всякого внимания к местным особенностям и с полным презрением к потребностям жизни. Благоразумные правительства тщательно этого остерегаются. У нас даже суровое правление императора Николая иго не решалось проводить употребление русского языка в Остзейском крае. Оно видело, что неудовольствие возбудится большое, а пользы от этого не будет никакой. За это его осуждали ярые защитники народности. Для них показать немцам, что мы хозяева в завоеванном крае, составляло услаждение самолюбия, которому они готовы были жертвовать истинными интересами отечества. Между тем история показывает, как опасны бывают подобные предприятия. Из реформ Иосифа II не было ни одной, которая возбудила бы такое неудовольствие и такое противодействие, как стремление ввести всюду употребление официального немецкого языка. Все подчиненные Австрии народности тем с большеюлюбовьюухватилисьзасвоиприродныеязыкиисталиразрабатыватьихсокровища; отсюда произошло начало нового литературного развития. Пробуждение народного духа было плодом стремления к насильственному его подавлению.

Еще глубже захватывает народную жизнь стремление сделать официальный язык языком преподавания. Истинное, серьезное, плодотворное преподавание может совершаться только на родном языке. Это понимают все правительства, которые видят в образовании жизненное дело, а не официальную только программу. Прусское правительство, которое к онемечению Познанской провинции прилагало всевозможные старания и действовало не без значительного успеха, не решалось, однако, насиловать в этом отношении преподавание. Оно искони признавало, что "в школах, посещаемых преимущественно польскими детьми, главным языком преподавания должен быть польский", а в школах смешанных преподавание должно быть устроено так, "чтобы каждый ребенок получал преподавание на своем родном языке"*(93). Официальный язык может быть лишь отдельным предметом преподавания там, где это нужно для местного населения. Такое внимательное отношение к потребностям подвластных народностей заслуживает полного уважения. Те, которые

Система ГАРАНТ708

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

действуют в ином направлении, могут весьма ошибиться в своих расчетах. Требовать, чтобы преподавание на всех ступенях, как высших, так и низших, совершалось на официальном языке, значит нанести тяжелый удар всему просвещению края и вместе оскорбить подвластную народность в самых законных еестремлениях, в самых заветных еепривязанностях. А между темцель этимвовсе не достигается. Если бы даже удалось совершенно вытеснить туземный язык и заменить его официальным, то от этого отмена вражды нисколько бы не уменьшились. Ирландское население восприняло язык Англии, и тем не менее ненависть его к англичанам пылает с прежнею силой, причиняя владычествующей народности неисчислимые затруднения. Если же племя уже достигло известной степени просвещения и имеет свою более или менее богатую литературу, то оно никогда неоткажется отродногоязыка. Преподаваниенаязыкеиноземномбудет только ежечасно инакаждом шагу напоминать ему его унижение. Неиссякаемая злоба будет наполнять сердца подвластных, а владычествующеегосударство, вместотогочтобыисполнитьсвоевысокоепризваниеудовлетворять человеческим потребностям, будет представлять собою одно голое право силы, попирающее все истинночеловеческиечувства.Такоеположениенетольконевсостоянииприобрестиемустороннего сочувствия, но не может не оскорблять и собственных его граждан. Этим могут удовлетворяться низменные инстинкты толпы, пошлая похвальба своею мощью, но никак не возвышенные человеческие стремления, составляющие достояние лучшей части народа. Гражданин, всем сердцем любящий свое отечество, не может не чувствовать себя униженным, когда он видит, что оно играет такую роль.

Кроме веры и языка, весьма важное значение имеют исторические учреждения, с которыми народ свыкся и к которым он привязан. Они становятся вдвойне дороги тем, для которых они составляют охрану их самостоятельности. Они предпочитают худшее старое даже лучшему новому, потому что первое связано с их самобытностью, а второе навязывается им извне. В этом заключалась главная причина того сопротивления, которое встретили преобразования Иосифа II. Нам, русским, эта крепкая привязанность к устаревшим формам и порядкам малопонятна. У нас история не выработала самородных общественных форм, которые могли бы служить опорой и охраной местных прав и интересов. Древние вольные общины были раздавлены Московским государством, в котором всепоглощающим началом явилась неограниченная власть монарха. Все у нас двигалось действием сверху; преобразования вводились и отменялись, не встречая ни малейшего сопротивления. Иначе и не могло быть при том полном отсутствии сознания права, которое характеризует нашу историю. Но именно вследствие этого в русском обществе не могло развиться уважение к чужим особенностям. Отсюда та злобная полемика, которая была направлена русскими патриотами в особенности против учреждений Остзейского края. Указать на недостатки корпоративных форм, в значительной степени носящих средневековый характер, было не мудрено; но забывали, что именно эти формы служили самою надежною охраной местных прав и местных интересов. Они ограждали местное население от привыкшегокпроизволурусскогочиновничестваиотпривыкшихкбезусловнойпокорностирусских общественных элементов. Корпоративная связь требует внутреннего единения; стоять за свои права могут только люди, которые крепко держатся друг за друга. Остзейцам ставили в преступление то, что они для избежания извне навязанных законов прибегали к тайным проискам и уловкам, а русское правительство обвиняли в том, что оно, забывая русские интересы, потакает этим стремлениям. Но иного способа действия, при отсутствии политических прав, остзейцы не имели, а русское правительство поступало в высшей степени благоразумно, щадя особенности и интересы страны, которая всегда оказывала полное повиновение, которой сыны проливали свою кровь за Россию на поле брани и усердно подвизались на гражданском поприще. Без сомнения, положение низшего населения требовало большего ограждения. После преобразований, совершенных в России, в особенности послеосвобождения крестьян,нельзя было оставить Остзейские губернии при прежних порядках. Но именно здесь требовалась большая обдуманность и осторожность. Преобразовывать исторически сложившиеся учреждения надобно не путем ломки, а постепенными изменениями, приноровленными к потребностям страны. К сожалению, ложно понятый патриотизм получил преобладающее влияние.

Система ГАРАНТ709

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Существенное значение имеет при этом отношение правительства к различным слоям населения. Когда вопрос идет о слиянии местного населения с господствующею народностью, то правительственные меры могут иметь ввиду или привязать к государству высший слой, или поднять низший. Первое совершается гораздо легче и успешнее. Так произошло ополячение русского дворянства в западных губерниях и слияние малороссийского дворянства с русским. Но для этого надобно, чтобы даруемые права были значительнее тех, которые приносятся в жертву. Польская аристократия пользовалась такими громадными привилегиями, которые могли вполне удовлетворить примыкающее к нему чужестранное сословие. Малороссийское дворянство приобрело крепостное право и вместе ту широкую местную автономию, которая дана была русскому дворянству Екатериной. Поэтому оно без сожаления отказалось от своих казацких вольностей. Напротив, поднятие низшего населения неизбежно ведет к умалению прав высшего; если это не вознаграждается дарованием прав иного рода, то неудовольствие неизбежно, а неудовольствие высшего класса, обладающего богатством и образованием, всегда составляет большое зло; в трудные минуты оно может быть опасным для государства. Отсюда стремление всех правительств, не увлекающихся односторонними демократическими тенденциями, привязать к себе высшие слои. Если это оказывается невозможным, если верхний слой, несмотря на расточаемые ему благодеяния, остается упорно враждебным, то волею или неволею приходится опираться на низшие классы и ими держать в повиновении высшие. Но, следуя такой политике, надобно более всего избегать оскорбления тех народных святынь, которые дороги и для массы, именно веры и языка. Если же высшие классы стесняются в своих правах, а низшие оскорбляются в своих чувствах, то от подобной политики невозможно ожидать благоприятного результата. Всего хуже, когда она обращается в постоянную систему. В смутное время, после революции или восстания, поневоле приходится принимать чрезвычайные меры, вводить стеснения, недопустимые в нормальном порядке вещей. Но продолжение этой системы на целые десятки лет служит явным осуждением подобной политики. Неудовольствие через это не успокаивается, а еще более усиливается; вместо слияния происходит все большее и большее отчуждение. Когда мы видим, например, что сохранение в течение четверти столетия чрезвычайного положения в Эльзас-Лотарингии нисколько не подвинуло германского дела, то мы не можем не признать всей неестественности такого рода отношений.

При слиянии народностей важную роль играет общение материальных интересов. Пути сообщения, соединяющие подчиненную местность с владычествующей страной, промышленная зависимость первой от последней, живые торговые сношения, общность таможенных установлений - все это связывает людей и внушает им чувство принадлежности к одному целому. Взаимность интересов служит лучшим средством для устранения всяких преград. В начале XIII века Шотландия отдала свою самостоятельность за торговые выгоды; только явная польза, проистекавшая от экономического общения, могла победить широко распространенное неудовольствие и произвести крепкое единение двух народов, разобщенных всею своею предшествующею историей и дотоле чуждавшихся друг друга. И в наши дни ничто так не способствовало объединению Германии, как Таможенный союз и покрывшая ее сеть железных дорог. Политика довершила дело, начатое наукой и торговлей.

Во всем этом действительны не одни правительственные меры. Обществу в этих отношениях принадлежит не менее важная роль. Законодательные постановления остаются бессильны там, где они не встречают поддержки в ассимилирующих свойствах владычествующей народности и в энергии промышленной деятельности. Первые необходимы для того, чтобы привязать к себе подчиненные народности, вторая - для того, чтобы приобрести прочное положение в присоединенных краях. Народ, стоящий в этих отношениях выше подвластных племен, легко сохранит свое политическое превосходство. Напротив, там, где подвластные народности стоят на одинаковой ступени или даже выше, слияние совершается несравненно труднее. Тут не только правительство, но и самое общество должно этим высшим свойствам оказать уважение и стараться воспользоваться ими в видах общего блага, а не отталкивать их враждебными действиями или чувствами. Поэтому для государстванеможетбыть ничего вреднее, как, например, распространенная

Система ГАРАНТ710

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

в значительной части русского обществанеприязньк немцами полякам, аещеболеек евреям, вражда к которымобыкновенновозбуждаетсясамыми низменными стремлениями человеческой души.Такое же, если не худшее действие имеют злобные нападки печати. Подобное настроение разжигает страсти, вселяет вражду и возбуждает озлобление, между тем как не только христианская нравственность, но и здравая политика требуют прежде всего дружелюбного и обходительного отношения к подвластным племенам, ибо это единственное средство умерить внутреннюю вражду и привязать их к государству. Нельзя не настаивать на том, что голое право силы покоится на весьма шатких основаниях и не в состоянии утвердить тот внутренний порядок и то материальное и духовное благосостояние, которые составляют высшую цель государства. И чем более развивается человечество, тем более эти нравственные цели политической жизни выдвигаются на первый план. Они одни носят в себе залог прочного будущего.

Можно положить общим правилом, что, если народ хочет привязать к себе подвластные народности, он не только должен оказать им полную справедливость, но он должен стать выше их, излив на них новые, неведомые дотоле блага. Тогда они охотно откажутся от своих особенностей и сольются в высшем духовном единстве. Поучительным примером такого слияния чуждого племени с господствующею народностью может служить Эльзас. Условия тут были самые неблагоприятные. Покоренная область и по степени культуры, и по характеру населения стояла никак не ниже победителей. Это был не отторгнутый и заброшенный где-то клочок чужой народности; Эльзас стоял бок о бок со сродною ему Германией, с которою связывало его все его прошлое. А между тем Франции удалось так привязать эльзасцев к себе, что возвращение их Германии встретило самое упорное сопротивление; глубокие раны точатся доселе, как и в первый день, несмотря на общность происхождения, языка и исторических воспоминаний. Это превращение совершилась под влиянием новых исторических сил, выдвинутых французским народом. Высшие слои в покоренной области были увлечены блеском французского просвещения XVII и ХVIII века, а низшие слои привязались к новому отечеству теми благами, которые даровала им Французская революция. Вместе с Францией эльзасцы пережили всю революционную эпопею: и воодушевление началами свободы и равенства, и отражение иностранных войск, пришедших восстановить старый порядок, и беспримерные победы Наполеона. Эта общность исторических судеб во имя начал, волнующих сердца народа, теснее всего связывает граждан в одно живое, духовное целое. Поэтому, отторжение Эльзаса было почувствовано Францией, как отрезка собственного живого члена.

В этом случае новые исторические судьбы уничтожили старые исторические формы. Провозгласив новые начала, революция все подвела к одному уровню; но этот уровень был общечеловеческий. Иначе ставится вопрос там, где законодательство развивается историческим путем; тут внутреннее единение может совершиться только при уважении к местным особенностям. Пример представляет отношение Англии к Шотландии. Как сказано, явные промышленные и политические выгоды повели к единению двух стран, имевших каждая свою особенную, многовековую историю, свою церковь, свои учреждения, свои нравы и характер. Но это единение осталось чисто государственным; церковное устройство и местные учреждения сохранились неприкосновенными. Доселе они остаются совершенно различными. Только при уважении к тому, что дорого народу, могла упрочиться связь, которая выгодна для обеих сторон и которую никто не желает нарушить.

Еще более назидательный пример представляет Канада. Тут было не добровольное соединение, а настоящее завоевание. Французская колония была покорена англичанами в половине прошлогостолетия.Чтожетампроизошло?Всеголучшеэтобыловыраженовречипервогоминистра Канады, родом француза, сэра Уильфрида Лорье, сказанной на обеде, данном в честь его в Париже при недавнем его посещении. "Связь, которая привязывает нас к Великобритании, - говорил он, - не есть связь, навязанная силою; это связь, которая поддерживается любовью и благодарностью, благодарностью к великому народу, который оказывает покровительство не только нашей свободе, но и нашим интересам. Я люблю Францию, которой мы обязаны жизнью; я люблю Англию, которой мы обязаны свободою; но прежде всего и более всего я люблю Канаду, мое отечество, мою родную

Система ГАРАНТ711

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

землю".Напомнивгероическиебитвыпризавоеванииколонии,Лорьепродолжал:"Оставалось 60000 колонов; что же должнобыло с ними статься?.. Теперь нас около двух миллионов; мы сохранили свой язык, свою веру, свои учреждения. Живя бок о бок с британским населением, мы составляем с ним одиннарод.Всеправа,которымионипользуются,мыих имеем; что они, то и мы. Мы вместе образуем канадский народ... Сила нашего племени состояла в том, что мы не преследовали племенной политики. В сердцах всех людей находятся начала вечной истины и непоколебимой правды, ина этих началах мы всегда основывали свои права и свои обязанности. Если мы сохранили свой язык, если мы удержали свои учреждения, то это произошло оттого, что мы умели взывать ко всем инстинктам справедливости, ко всем благородным и великодушным чувствам в сердцах тех, кого Провидение дало нам как сограждан и братьев, а также и оттого, что мы честно, искренно, без задней мысли приняли на себя все обязанности, которые налагает на нас наше положение британских подданных".

Эти слова выдающегося государственного человека, принадлежащего к покоренной народности и оставшегося верным своим старым привязанностям, могут служить предметом размышления для всех тех, которые считают политику и нравственность несовместимыми началами, а еще более для тех, которые интерес владычествующей народности полагают в подавлении и притеснении других. Не гонениями, а покровительством и удовлетворением всех человеческих требований люди привязываются к государству и скрепляются связи между различными, входящими в состав его народностями.

Совершенно иная была политика Англии относительно Ирландии, и результаты были самые плачевные. Тут и духовные привязанности, и материальные интересы - все было оскорблено и нарушено. Католицизм, который исповедовало огромное большинство населения, подвергся самому беспощадному гонению: католики лишены были и гражданских и политических прав. Земли были насильственноотнятыутуземногонаселенияирозданыпришлымангличанам.Всетуземныеотрасли промышленности были раздавлены в видах покровительства английским мануфактурам. Результатом была страшная нищета, а вместе такая ненависть к англичанам, которой не могли изгладить никакие последующие реформы. В нынешнем веке Англия сделала все, что могла, чтоб исправить свои грехи. Всякие религиозные гонения прекратились; католики были уравнены в правах с остальными гражданами. Англиканская церковь лишилась в Ирландии своего привилегированного положения; ее имущества были обращены на благотворительные учреждения. Ирландия пользуется всеми благами и гарантиями самой широкой политической свободы; ее представители заседают в парламенте даже в большей пропорции, нежели следует по количеству населения. Уничтожены и всякие промышленные стеснения; свобода торговли установлена полная. Фермеры получили такие права, какими они не пользуются нигде и которые чре змерно ограничивают права собственности землевладельцев. А между тем ненависть остается прежняя; под влиянием политической борьбы страсти разжигаются до неслыханных размеров; ирландские партии готовы на всякие злодеяния, и само католическое духовенство стоит во главе фанатической массы, для которой конечная цель всех ее стремлений состоит в вытеснении англичан из ирландской почвы.

Все меры, которые предлагаются для врачевания этого зла, обнаруживают только полную безвыходностьположения.Замечательныйгосударственный человек, который поставил себе задачею удовлетворение требований ирландцев, показал только, что самые крупные политические способности, когда они обращаются в служение партийным целям, могут вести к нарушению всяких нравственных требований и самых очевидных интересов отечества. Вопрос ставился бы довольно просто, если бы Ирландия была населена одними ирландцами. Но на пять миллионов населения в ней полтора миллиона англичан, которые там поселились и приобрели земли под охраною законов своего отечества. В особенности самая богатая северная провинция, Ольстер, (Ulster) более чем наполовину заселена англичанами. Дать Ирландии самоуправление значит отдать все английское население, связанное по рукам и по ногам, на жертву злейшим его врагам, которые нисколько не скрывают своего намерения их обобрать и выжить их из Ирландии. Сам Гладстон, накануне своего обращения,обзывалирландскуюпартиюграбителямииразбойниками,чтобылонедалекоотистины, и вдруг, неожиданно для самых близких его приверженцев, он решился вступить с нею в союз и

Система ГАРАНТ712

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

приобрести ее голоса полным удовлетворением ее требований. На первый раз, однако, он не решился безусловно пожертвовать английским населением; представляя свой первый проект, он объявил делом чести полный выкуп земель всех английских ландлордов. Но когда он увидел, что английское общественное мнение вовсе не готово идти на такие громадные жертвы, он от своего предложения отказался: честь была выброшена за борт. Английское население Ирландии не могло не встревожиться. Когда перед новыми выборами Гладстон выступил с своею программой, к нему приступали с вопросом: что он намерен делать с Ольстером? На это он отвечал, что он слишком старая лиса, чтоб идти в западню. Вся цель состояла в том, чтобы, выезжая на общих фразах, приобрестинавыборахбольшинство,азатем,спомощьюискуснойпарламентскойтактики,провести свою меру. Самый проект ирландского самоуправления был так легкомысленно составлен, что несколько раз в течение прений он подвергался радикальным изменениям, тем самым обличая свою несостоятельность: то ирландские депутаты допускались к участию в английском парламенте лишь по делам, касающимся обоих государств, то, ввиду невозможности отделить общие дела от местных, они вовсе исключались из английской палаты, то, наоборот, они получали право голоса по всем делам. И при таких условиях эта важнейшая из мер, когда либо обсуждавшихся в палате общин, не подверглась даже полному и всестороннему обсуждению: с помощью новых правил о сокращении прений, вызванных сочиненною ирландцами системою обструкции, половина статей не была даже рассмотрена, и проект все-таки был принят послушным большинством. К счастью для Англии, в ней существует палата лордов. Она отвергла Ирландский билль,и последующие выборы подтвердили это решение. Унионистская партия, состоящая из консерваторов и либералов, отпавших от Гладстона, получила подавляющее большинство. Недостойная политика государственного человека, который в течение своей долгой жизни оказал отечеству великие услуги, но под конец увлекся партийными целями и личным честолюбием, потерпела заслуженное наказание. Однако вопрос этим не решен; он остается во всей своей грозной настойчивости. Только постепенный переход значительной части земель посредством выкупа в руки фермеров и упрочение мелкой поземельной собственности может смягчить его острые формы. Но удовлетворятся ли этим национальные стремления ирландцев, остается сомнительным. Насильственная и безжалостная политика предков отзывается на потомках. Историческая неправда приводит наконец к безвыходному положению.

Подобные затруднения встречаются и в других странах, если и не в такой резкой форме. Области с смешанным населением составляют один из камней преткновения политики. Каждая из народностей стремится к сохранению своей самобытности и становится в более или менее враждебное отношение к другим. Держать между ними весы, не возбуждая неудовольствия, дело не легкое.Исполнениеегозависитотвесьмаразнообразныхусловий:отколичественнойикачественной силы обеих сторон, от исторического их положения, от взаимных их отношений. Об эти затруднения бьется современная австрийская политика. В конституционном правлении, при свободной деятельности партийиих участии в государственных делах, трудностиещезначительнее, нежели под самодержавною властью, которая может решать вопросы как ей угодно, требуя беспрекословного повиновения. Но безмолвное повиновение далеко не всегда служит признаком успешного ведения дела. Неудовольствие распространяется тайно и западает тем глубже, чем более оно подавляется. В нужные минуты вместо содействия оказывается глухая или явная оппозиция, и вместо покорных орудий, правительство встречает враждебные силы. Если одна из смешанных народностей принадлежит к владычествующему племени, то обыкновенно ей оказывается поддержка; но возбуждать неудовольствие чужеродцев тем менее безопасно, чем более они обладают энергией и образованием и чем болееони могут рассчитывать напомощь своих соплеменников. Дания испытала это в Шлезвиге. Точно так же и Польша испытала на себе печальные по следствия угнетения чужеродных элементов в Малороссии и Литве. Если же обе враждующие между собою народности чужды владычествующему племени, то нередко правительство последнего пользуется их рознью для утверждения своего владычества. Старая поговорка гласит: разделяй и властвуй (divide et impera). Но высшее требование политики можно выразить в иной форме: соединяй и властвуй. Первая имеет ввиду выгоды властителей, вторая - пользу подвластных, а в этом и состоит истинная цель

Система ГАРАНТ713

/

828