Приложение Тщеславие и самоубийство

В 60-х годах прошлого века была такая история в одной западноевропейской стране, в небольшом городке. Покончила с собой школьница с помощью передозировки вполне доступных лекарств. Фотографии в газетах, интервью с друзьями, бесконечные размышления о том, какой хорошей она была и отчего на это решилась, многолюдные похороны, на которых все рыдали и закидывали красивый гроб охапками цветов. Через какое-то время в городке происходит точно такое же самоубийство другой девочки. Снова пышные похороны всем городком, телевиденье, рассуждающее о вине общества и строящее предположения о причинах трагедии, газеты с портретами. И вскоре — третья девочка, тем же способом: кажется. Повторялся точь в точь весь маленький ритуал — прощальные записки, подарки на память. Четвертая девочка. Пятая. И что же делает полиция на этом пятом самоубийстве? Полиция начинает действовать жестко. Идет в телецентр и цензурирует новостные выпуски. Идет в редакции газет — и рассыпает типографские гранки. Идет в дом несчастных родителей — и берет в свои руки похороны, которые проходят очень скромно и практически без свидетелей.

Общество, конечно, негодовало. Но самоубийства прекратились.

Из жития свт. Спиридона Тримифунтского

На острове Кипр было селение, называвшееся Еритра. Пришедши туда по одному делу, свт. Спиридон вошел в церковь и велел бывшему там диакону, сотворить краткую молитву: святой утомился от долгого пути, так как было время жатвы, и стояла сильная жара. Но диакон начал исполнять молитвы медленно и нарочно растягивал возгласы, и пел, явно хвалясь своим голосом. Святой, хотя и добр был от природы, сказал ему: «замолчи», — и тотчас же диакон онемел: он лишился не только красивого голоса, но и самого дара слова. Весть о случившемся быстро разнеслась по селению, и все жители сбежались посмотреть. Диакон упал к ногам святого, знаками умоляя разрешить ему язык, а вместе с ним умоляли епископа друзья и родственники диакона. Но не сразу святой снизошел на просьбу. Наконец, он простил провинившегося и возвратил ему дар слова; при этом, однако же, не возвратил его языку полной ясности. На всю жизнь так и остался он косноязычным и заикающимся, чтобы не хвалился своим голосом.

О самоукорении

Рассказывает еп. Палладий в книге Лавсаик. Монах Марк еще от юности знал наизусть писание Ветхого и Нового Завета; он был чрезвычайно кроток и скромен, как едва ли кто другой. В один день на досуге пошел я к авве Марку (он был уже в глубокой старости) и, севши у дверей его келии, стал прислушиваться, что он говорит и что делает. Будучи совершенно один внутри келии, почти столетний старец, у которого и зубов-то уже не было, говорил: «Седой обжора, чревоугодник, ты себя позоришь, ты состарился в нерадении. И вино ты пил, и масло употреблял. Под предлогом телесной немощи ты сделался сластолюбцем. О, болтун, седой обжора, жадный старик.

Гордость

Гордость – начальница всех страстей, которая питает и поддерживает прочие страсти, являясь их корнем и прочным фундаментом. Именно гордость послужила причиной падения херувима. Гордость в самой своей основе есть самообожествление. Самообожествлением согрешил сатана, этой приманкой он прельстил Адама и Еву: «Будете как боги». Вместе со своими прародителями этой страстью прельщены и все их потомки: некоторые древние правители (Навуходоносор, Ирод, римские императоры), не встречая никаких преград своей гордыне, открыто требовали воздавать себе божественные почести. Некоторые мистические учения Востока пытаются подвести под самообожествление вероучительную базу: они считают человека единосущным с Богом и пытаются раскрыть в себе Божество, слиться с ним в единое целое, многократно повторяя мантру: «Я – Атман, я – Брахман». Развивая в себе высшую степень гордости - самообожествление, они отыскали почти самый короткий путь к общению с падшими духами (самый короткий нашли распявшие Сына Божия). Наша обыденная гордость ведет себя поскромнее, она редко доходит до самообожествления, а довольствуется чувством собственной значимости и превозношением над ближними.

В христианстве вопрос приобщения человека к Божественной Жизни решается иначе: не через самообожествление, а через Сына Божия Иисуса Христа. «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Иоан.1:12). Называя Бога своим Отцом, христианин в то же время продолжает считать себя творением Божиим, поэтому ему чуждо самообожествление.

Гордость, как никакая другая страсть, многообразна в своих проявлениях. Первыми порождениями от нее бывают эгоизм, болезненное самолюбие, высокая самооценка. Скажем немного о каждой из них.

Эгоизм – предпочтение своих личных интересов интересам всех других. Эгоист зациклен на себе. Ему не интересен другой, не интересен его внутренний мир и уж тем более его проблемы. Главное — собственный комфорт и удовольствие. Крайняя форма эгоизма – эгоцентризм. Это ощущение себя центром вселенной и всех происходящих событий, центром, вокруг которого все должно вращаться и служить ему. Такому мировоззрению свойственно восприятие своей точки зрения как единственной правильной и нежелание учитывать взгляды и интересы других людей. Для гордого человека умертвить свой эгоизм – все равно, что погубить свою душу. Противоположностью эгоизма является альтруизм - это бескорыстная забота о благе других, готовность жертвовать для других своими личными интересами. Альтруизм – термин светской этики и психологии, у св. отцов ему соответствует любовь к ближнему.

Близко к эгоизму стоит понятие индивидуализма. Если эгоист противопоставляет свои интересы интересам всех других людей, то индивидуалист противопоставляет себя коллективу. Индивидуали́зм – нравственный принцип, ставящий интересы отдельной личности выше интересов коллектива. Он отвергает всякие принудительные меры коллектива по отношению к личности. Противоположность индивидуализма – коллективизм.

Самолюбие – очень болезненная и чувствительная любовь к самому себе. Если это любовь к своей внешности, то она называется нарциссизмом. В Древней Греции существовал миф о Нарциссе, юноше, влюбившемся в самого себя, вернее, в собственное отражение в воде. Он никак не мог оторваться от этого занятия – так и умер возле водоема. В этом мифе заложен глубокий смысл: любовь к себе, самолюбование – это тупик и смерть. Самолюбивый человек не может терпеть не только прямых оскорблений, но и малейших намеков на неуважение, и подозревает его в тоне, словах и поведении окружающих. Обнаружив «состав преступления», самолюбие далее передает дело гневу, мщению или обиде.

Самоцен (он же самомнение) проявляется в чувстве превосходства над другими, мнении, что я – нечто важное перед Богом и людьми.

Конечно, человек венец творения, и душа человеческая дорога в глазах Божиих, дороже всех сокровищ на земле. Но пусть эту цену и даст ей Бог, а не мы сами. Нам же полезно считать себя хуже не только людей, но даже и скотов, которые непричастны греху и страдают по вине человека. Однако мы не можем вдруг придти в такое возвышенное духовное состояние, чтобы считать себя хуже скотов, поэтому начинать надо с доступного. Будем считать себя не лучше прочих, а такими же, как и все люди. Для большинства и это будет весьма трудным.

Самомнение человека, занимающего высокое общественное положение можно как-то понять, но откуда берется болезненное самолюбие и высокий самоцен в людях, физически, психически и социально неполноценных? Казалось бы, само бедственное положение должно располагать их к смирению, но среди этих несчастных людей самомнение встречается ничуть не реже, чем среди элитных слоев общества. Это говорит о духовной, а не социальной природе указанной болезни. В повседневной жизни гордость проявляет себя непослушанием, нетерпением, спорливостью, высокомерием, непрошенным учительством, стремлением к лидерству.

Противоположная гордости добродетель – смирение. Как падение твари произошло через гордость, так и ее спасение совершается посредством смирения. Недаром в Заповедях Блаженств смирение поставлено на первом месте. Приобретается оно всегда целенаправленным трудом, и встречается редко в любом сословии.

Развитию гордости не мешают подвиги внешнего благочестия и даже молитвы, если они не соединены со смирением. Подвижник, который не замечает своей гордости и не борется с нею, впадает в конце концов, в состояние прелести.