1655485 / 1655485 / история дипломатии / Том 2 / ГЛАВА 14

На следующем заседании, 4 декабря (21 ноября), совет­ская делегация изложила свои условия: перемирие заключает­ся на 6 месяцев; военные действия приостанавливаются на всех фронтах; немцы очищают Моонзундские острова и Ригу; запрещаются какие бы то ни было переброски немецких войск па Западный фронт.

Советская делегация подчёркивала, что речь идёт о пре­кращении войны вообще, а не о сепаратном соглашении е немцами. Особенно настаивали советские делегаты на при­нятии пункта о запрещении перебрасывать германские войска: тем самым они ограждали интересы своих англо-французских союзников. Это взбесило генерала Гофмана. Он заявил запаль­чиво, что такие условия могут предлагать только победители. «Достаточно, однако, взглянуть на карту, чтобы судить, кто является побеждённой страной», — нагло добавил генерал и выдвинул контрпроект, закреплявший то положение, которое сложилось на фронте.

В ту же ночь советская, делегация получила приказ Совнар­кома не подписывать перемирия, раз немцы отказываются при­нять пункт о перебросках. 5 декабря (22 ноября) советская делегация потребовала перерыва переговоров ввиду выявив­шихся разногласий. Немцы заволновались. Они опасались, что делегация более не вернётся. Создана была военная комиссия, которая предложила временное соглашение: переми­рие заключается на 10 дней, с 7 по 17 декабря; войска сохра­няют занятые ими позиции. По основному вопросу о перебро­сках, вызвавшему разногласия, немцы уступили: было решено прекратить всякие перевозки, кроме начатых. Подписав согла­шение о перемирии, советская делегация выехала в Петро­град. Время перерыва советское правительство использовало для того, чтобы ещё раз предложить странам Антанты присоеди­ниться к всеобщим мирным переговорам. 7 декабря (24 ноября) Наркоминдел снова обратился к союзным послам с нотой, требуя ответа, готовы ли они участвовать в мирных перегово­рах. В случае отказа Наркоминдел настаивал, чтобы прави­тельства Англии, Франции, Японии и других стран открыто, ясно и определённо заявили, во имя каких целей они за­ставляют народы истекать кровью четвёртый год. Но Антанта продолжала безмолвствовать.

15 (2) декабря новый период переговоров закончился заклю­чением перемирия на 28 дней. При этом в случае разрыва, обе стороны обязывались предупредить своего противника за 7 дней. Что касается перебросок на Западный фронт, то советская делегация добилась того, что перебросил?, начатые до переми­рия, заканчиваются, но новые переброски не допускаются.

Советская делегация, оставленная с глазу на глаз с воору­жённым до зубов германским империализмом, продолжала бороться за прекращение войны в целом и всячески старалась защитить интересы союзников старой России. «Русские, — писал Гофман, — придавали большое значение тому, чтобы рас­положенные па Восточном фронте немецкие войска оставались на своих местах и не были отправлены на Западный фронт».

Настойчивость советской делегации заставила германский блок пойти на уступки. Правда, Гофман оправдывал это тем, что большинство войск было переброшено до начала пе­реговоров. «Поэтому я легко мог заверить русских в том, — писал Гофман, — что во время перемирия никакие войска не бу­дут вновь отправлены на запад, кроме тех частей, которые уже туда отозваны».

Но это признание только характеризует цинизм германской военщины: советская делегация по мере сил выполняла свой долг.

Во время перемирия Совнарком неоднократно обращался к народам и правительствам стран Антанты, предлагая им определить своё отношение к вопросу о мирных переговорах. В обращении советского правительства «К трудящимся, угне­тённым и обескровленным народам Европы» от 19 (6) декабря сооб­щалось о том, что в Брест-Литовске подписано перемирие, что Октябрьская революция в России открыла трудящимся всех стран путь к миру.

В своих нотах и призывах советское правительство преду­преждало, что если союзники не примкнут к переговорам, оно вынуждено будет самостоятельно вести переговоры о мире с центральными державами.

Планы интервенции Антанты. Руководители Антанты не обращали ни малейшего внимания на лойяльность Советской страны. Пока Советская Россия, предоставленная самой себе, вела переговоры в Брест-Литовске, Антанта организовала свои силы для свержения советской власти.

30 ноября в Париже собралась новая межсоюзная конферен­ция. Её участники обсуждали «русский вопрос»; после оконча­ния конференции им продолжал заниматься Верховный совет, созданный в ноябре 1917 г. Военные эксперты разрабатывали различные планы военного вмешательства в советские дела.

Поощряя Духонина к борьбе против советской власти, аген­ты Антанты вели переговоры с польским корпусом генерала Довбор-Мусницкого, созданным в России из польских офице­ров, кулаков и помещиков. Империалисты втягивали в антисоветскую борьбу и чехословацкий корпус. Он был создан из военнопленных чехов и словаков, взятых русскими в боях против австро-венгерских армий или добровольно перешед­ших на сторону России. Кроме того, Антанта решила поддержать Украинскую Центральную раду, выступавшую против советской власти. В декабре 1917 г. Франция назначила гене­рала Табуи своим официальным представителем при Централь­ной раде. Через несколько дней в Киеве появился и англий­ский представитель. Франция предложила Раде заём в 180 мил­лионов франков на борьбу с советской властью. Кстати, Центральная рада, тайком бравшая деньги от представителей Антанты, в то же время завязала тайные связи с Германией. Украинская рада продавалась тому, кто больше давал.

Одновременно представители Антанты прибыли в Ростов к атаману Каледину, поднявшему восстание против советской власти. Франция обещала Каледину заём в 100 миллионов руб­лей. Представители Англии в свою очередь предоставляли ему значительные суммы. Американский посол Фрэнсис пытался перебросить в Ростов 70 автомобилей из числа посланных в Пет­роград ещё в адрес Временного правительства. Авантюра Фрэн­сиса провалилась: его агент, некий полковник Калашников, был арестован.

Через Каледина контрреволюция была связана с атаманом Дутовым, восставшим против советской власти на Южном Урале.

Особое внимание уделяла Франция Румынии. В городе Яссах находился штаб французского генерала Вертело. Главно­командующим объединёнными русскими и румынскими армиями считался король Румынии Фердинанд, но фактически главно­командующим был его помощник царский генерал Щербачёв. Его-то и решили французы поддержать в борьбе против советской власти.

Франция, резко выступавшая против переговоров России о мире с Германией, заняла другую позицию в Румынии: генералу Щербачёву разрешили начать мирные переговоры. Франция полагала, что лучше потерять часть своих позиций, позволить Щербачёву на одном фронте заключить мир, но зато выиграть в целом: развязать руки Щербачёву, чтобы сообща с Центральной радой свалить большевиков и тем самым втянуть всю Россию снова в войну, К тому же Румынию, потерпевшую поражение и начавшую уже тяготиться своим союзом с Антан­той, можно было привязать к себе, пообещав ей Бессарабию. 3 декабря (20 ноября) 1917 г. генерал Щербачёв обратился к фельдмаршалу Макензену и эрцгерцогу Иосифу с предложе­нием немедленно начать переговоры о перемирии.

Через два дня начались переговоры, которые закончились 9 декабря (26 ноября) в Фонтанах заключением перемирия между объединёнными русско-румынскими и германо-австрийскими войсками. Расчёты Франции оправдались: развязав себе руки перемирием, Щербачёв приступил к борьбе с большевистским влиянием в армии. В ночь на 18 (5) декабря он поручил войскам, верным Центральной раде, занять все штабы. Вслед за этим началось разоружение румынами тех частей, в которых сильно было влияние большевиков. Русские солдаты, оставшись без оружия, без продовольствия, вынуждены были в жестокий мо­роз, часто по глубокому снегу, пешком брести в Россию. Мно­гие при этом погибли.

Румынские войска стали продвигаться в Бессарабию.

Поддержанные Францией, румыны потребовали отправки в Америку 70 миллионов рублей румынского золота, хранив­шегося в Москве. На самом же деле это золото предполага­лось перебросить на юг, в руки Каледина или генералов Алексеева, Корнилова и Деникина, которые уже приступили в Ростове к формированию Добровольческой армии из офице­ров и юнкеров.

Деятельность Франции на юге поддерживала Англия на севе­ре. Агенты Англии связались с врагами советской власти в Мур­манске, через который шло снабжение царской армии во время мировой войны. В Мурманске стояла небольшая эскадра союз­ников. В декабре прибыл английский крейсер «Ифигения», на борту которого находился командующий морскими силами адмирал Кемп. Один из мурманских контрреволюционеров, некий Веселаго, побывал в Петрограде, где наладил связь с английским морским агентом Кроми. Английская миссия ста­ла вербовать бывших офицеров и направлять их в Мурманск. Туда же были посланы и небольшие группы чехословаков. В декабре 1917 г. в Мурманске появился некий А. М. Юрьев, троцкист, на деле агент английского империализма, выдвинутый на пост заместителя председателя Мурманского совета. Юрьев стал подготовлять почву для интервенции союзников. Один из видных деятелей белогвардейского движения на севере при­знал впоследствии, что французский посол Нуланс одобрил про­ект создания нового фронта на севере и даже написал об этом в Париж; впрочем, он заявил инициаторам, что «почин в этом деле должен принадлежать англичанам, так как Северный край в России — зона их влияния».

Послы превращались в легальных шпионов. Прикрываясь дипломатической неприкосновенностью, сотрудники иностран­ных представительств разъезжали по стране, служа посред­никами между отдельными контрреволюционными группами.

Нетрудно видеть, что Антанта пыталась создать кольцо ан­тисоветских военных соединений: польский корпус — в Велоруссии, чехословаки, Центральная рада — на Украине, Кале­дин — на Дону, Дутов — на Урале. Так началось прямое вме­шательство Антанты во внутренние дела Советской страны. 23 декабря 1917 г. Англия и Франция заключили тайную конвенцию о разделе сфер действия, подписанную Клемансо, Пишоном и Фошем от Франции, лордом Мильнером, лордом Розертом Сесилем и представителем военного штаба от Англии. Согласно конвенции, в английскую зону входили Кавказ и ка­зачьи территории рек Кубани, Дона, во французскую — Бессарабия, Украина, Крым.

Одновременно британский посол в Токио вёл переговоры с Японией. 27 декабря 1917 г. микадо выступил с речью в Пар­ламенте, призывая к энергичному сотрудничеству с союзниками. Это было расценено в Англии как ответ на приглашение принять участие в интервенции на Дальнем Востоке. В результате тай­ных переговоров 12 января 1918 г. во Владивостокском порту появился японский крейсер «Ивами», а через день — англий­ский крейсер «Суффолк».

Однако дальше этих первых шагов организаторы интервен­ции не пошли. США весьма подозрительно встретили выступле­ние Японии, опасаясь закрепления её на Дальнем Востоке. У самой Антанты не было сколько-нибудь значительных бое­вых сил для организации серьёзной интервенции. В смертель­ной схватке с германским блоком Антанта не могла освободить руки для борьбы с советской властью. Оставалось одно: попы­таться столкнуть Советскую Россию с Германией, чтобы немец­кими руками свалить рабоче-крестьянскую власть.

В то время как антантовская дипломатия проявляла свою изобретательность в деле окружения молодой Советской рес­публики, в Брест-Литовске разыгрывались драматические со­бытия. Они явились следствием перехода в наступление про­тив Советской России дипломатии и военщины германского блока.