1.4. Эволюционный институционализм

Исходные представления. С возникновением институционализма на рубеже XIX–XX вв. связано и рождение эволюционной экономической теории (ЭЭТ). После создания эволюционной теории Ч. Дарвином английский философ Г. Спенсер на основе его идей всеобщего развития и селекции разработал универсальную фи­лософскую систему, описывающую движение природной и социаль­ной жизни на принципах эволюции. Попытки перенести эволюционные идеи на экономическую почву были неплодотворны до тех пор, пока не была выделена «единица селекции» – та субстанция, которая обладает устойчивостью во времени, передается от одних экономических субъектов другим и вместе с тем способна к изменению. Т. Веблен является автором ключевых идей и концепций, образу­ющих современную институционально-эволюционную теорию. Отвер­гнув представление о человеке как о рациональном индивиде и выдвинув само понятие институтов как «устойчивых привычек мышления, присущих большой общности людей», иссле­довав их происхождение из инстинктов, привычек, традиций и соци­альных норм, Т. Веблен впервые подверг научному анализу пути и фор­мы развития институтов. Т. Веблену принадлежит и сама идея о том, что институты могут быть уподоблены генам и что эволюция в хозяйственной системе и в живой природе протекает если не по общим, то по близким законам.

С середины 1970-х годов выявилось, что именно институционализм, ведущий начало от Т. Веблена и Дж. Коммонса, существенно преобразившись, сумел выступить той теоретической силой, которая объединила вокруг себя разнородные направления, противостоящие неоклассике.

В качестве примера охарактеризуем идеи 1970-х годов американского экономиста Дэвида Гамильтона. В «Эволюционной экономической теории» (1970) Д. Гамильтон представил классическую и неоклассическую теории как «ньютонианские», т.е. руководствующиеся принципом механического равновесия, который управляет движением экономической системы. Он придерживался дарвиновского понимания хозяйственной эволюции как «открытого» процесса, не имеющего заданного «центра тяготения» и основанного на историческом отборе общественных институтов. В качестве движущих факторов этой эволюции рассматриваются изменения в человеческой природе, социальной организации, технике и культуре в целом. Д. Гамильтон останавливается на различии между неоклассическим и институциональным пониманием рынка. Он подчеркивает первичность «производства» по отношению к «бизнесу», изобретений – по отношению к накоплению капитала, технической деятельности – по отношению к деятельности по извлечению прибыли. Отсюда, рынок для институционалистов – не отражение «естественного порядка», а «продукт культуры, призванный регистрировать то, что общество считает нужным регистрировать»²⁵.

Современный эволюционный институционализм. Современными представителями эволюционного институционализма являются Р. Нельсон, С. Уинтер, Дж. Ходжсон и др. Эволюционный институционализм развивается под влиянием трудов Т. Веблена, Й. Шумпетера (1883–1950), Д. Норта и др. Эволюционная экономическая теория получила новый импульс в 1982 г., когда была опубликована известная работа Р. Нельсона и С. Уинтера «Эволюционная теория экономических изменений», изданная на русском языке в 2000 г. Если в США организационно оформленное течение институциональной экономической мысли существует давно, то Европейская ассоциация эволюционной политической экономии (EAEPE) создана только в 1988 г. Нужно отметить, что в 2002 г. она провела свою XIV Международную конференцию (www.eaepe.org).

В 1990-е годы эволюционная теория начинает развиваться и в России. Активные исследования в этом направлении ведутся учеными Инсти­тута экономики РАН, ЦЭМИ РАН и других научных учреждений. Например, проводятся исследования, направленные на развитие эволюционной макроэкономики²⁶. В Москве функционирует Центр эволюционной экономики, в том числе печатающий работы известных институционалистов.

Пользуясь обзором А.Н. Нестеренко, дадим характеристику эволюционного институционализма²⁷.

В отличие от неоклассической доктрины, рассматривающей экономическую систему как механическую общность изолированных друг от друга индивидов (атомизм) и выводящей свойства системы из свойств составляющих ее элементов (индивидов), институционалисты подчеркивают важность связей между элементами для формиро­вания свойств как самих элементов, так и системы в целом. Этот подход, обозначаемый понятием «холизм» или «органицизм», провозглашает преобладание социальных отношений над психо­физическими качествами индивидов, что определяет сущностные свой­ства экономической системы. Органический подход разделяли и некоторые представители классической школы, но ни у кого из них, за исключением К. Маркса, эта идея не занимала центрального места. Современная наука все в большей мере сосредоточивается на изучении взаимодействия между элементами системы, следуя положениям теори­и систем и кибернетики.

Большин­ство представителей этого направления раз­деляют принятую современной наукой точку зрения о дуалистичес­ком характере элементов системы. Каждый элемент обладает «неза­висимыми» свойствами как автономная единица, стремясь их поддер­живать и функционировать как «целое», и «зависимыми» свойствами, определяемыми принадлежностью элемента к системе (целому). Таким образом, система определяет свойства входящих в нее элементов, но не полностью, а частично. В свою очередь свойства системы вбирают в себя характеристики образующих ее элементов, но имеют и особые свойства, которые не представлены ни в одном из элементов.

Согласно современному научному видению, экономика рассмат­ривается как эволюционная открытая система, испытывающая посто­янные воздействия внешней среды (культуры, политической обстановки, природы и т.д.) и реагирующая на них. Поэтому эволюционный институционализм отрицает важнейший постулат нео­классической теории – стрем­ление экономики к равновесию, рассматривая его как нетипичное и очень кратковременное состояние. Влияние факторов, способствую­щих приближению системы к равновесию, перекрывается более мощ­ными внешними воздействиями и, что самое главное, эндогенными силами, порождающими в системе бес­конечный процесс изменений и развития.

Главный эндогенный механизм такого рода – «кумулятивная причинность» – понятие, сформулированное Т. Вебленом, которое может быть переведено как «положительная обратная связь». Эффект кумулятивной причинности Т. Веблен объяснял тем, что действия, направленные на достижение цели, могут в принципе разворачиваться до бесконечности: в процессе деятельности меняется и человек, и цель, к которой он стремится. Подобное наблюдение применимо и к экономике. Поэтому «современная наука все в большей мере становится теорией процесса последовательных изме­нений, понимаемых как изменения, самоподдерживающиеся, самораз­вивающиеся и не имеющие конечной цели». Процессы, характеризу­ющиеся положительной обратной связью, присущи открытой системе (неоклассическое равновесие – результат процесса с отрицательной обратной связью в закрытой системе).

Положительная обратная связь может привести к заверше­нию процесса, если достигнутому результату присущи самоподдержи­вающиеся свойства и устойчивость (эффект блокировки). Устойчивые социопсихологические и социоэкономические структуры и становятся тем, что Т. Веблен и его последователи называют «институ­том». В качестве иллюстрации эффекта блокировки Т. Веблен приводит политические и экономические структуры Великобритании накануне первой мировой войны, которые сложились еще в начале эпохи про­мышленной революции. Став устойчивыми и самоподдерживающими­ся, эти институты перестали соответствовать требованиям времени и обусловили отставание британской экономики от германской.

Устойчивость системы, возникающая вследствие эффекта блоки­ровки, время от времени нарушается, когда внутренние и внешние фак­торы подрывают совместимость и взаимную «сцепленность» институ­тов. Одним из главных факторов экономических изменений (причем в отличие от неоклассической школы не экзогенных, а эндогенных) институционалисты считают технологическое развитие.

Социоэкономический институт – центральный элемент анализа в институционально-эволюционной теории. Но принципы функциониро­вания институтов приложимы и к индивиду, так как индивид склонен действовать на основании самоподдерживающихся социокультурных норм (привычек, стереотипов) и общепринятой практики – разнообразных «рутин». Они служат ориентирами в очень сложном и меняющемся мире, полное знание о котором недоступно челове­ку. Поэтому экономическое поведение индивида является лишь частично рациональным (принцип «ограниченной рациональности»), не максимизирующим полезность и в высокой степени ригидным (негибким).

В целом критика неоклассических положений занимает очень большое место в работах современных эволюционных институционалистов. Хотя представители этого направления хотят утвердить сравнительно новые подходы в научном сообществе, однако их научные и практические выводы не столь впечатляющи, как в НИЭТ. Некоторые видные ученые признают, что отношения между ЭЭТ и неоклассикой гораздо слож­нее. Институционально-эво­люци­онная теория значительно шире, чем неоклассическая, и по объекту анализа (социально-экономические и социально-психо­логические основания экономической деятельности), и по методологии (изучение институтов в процессе их эволюционного развития). Это позволяет рассматривать неоклассику как теорию, которая дает упрощенное по сравнению с институционально-эволю­ционной теорией видение экономических процессов.

В работах институционалистов этого направления содер­жатся попытки выделить характерные черты современной экономичес­кой эволюции. Так, Дж. Ходжсон отмечает, что главное влияние на экономическую теорию оказала физика XIX в., а эволюционная парадигма – альтернатива неоклас­сической идее механической максимизации при статичес­ких ограничениях. Среди теорий экономической эволюции Дж. Ходжсон выделяет два направ­ления: теории развития (К. Маркс и его последователи, Й. Шумпетер и др.) и теории генетики (А. Смит, Т. Веблен и др.). Принципиальное разли­чие между ними состоит в том, что первые не признают «генетического кода», передаваемого от одной ступени эволюции другой; вторые же исхо­дят из наличия «генов». Эволюционный процесс является «генетическим», поскольку он некоторым образом вытекает из совокупности неизменных существенных свойств человека. Биологические гены – это одно из воз­можных объяснений, но альтернативы включают человеческие привычки, индивидуальность, сложившуюся организацию, социальные институты, даже целые экономические системы²⁸.

В рамках первого направления Дж. Ходжсон различает сторонников «од­нолинейного», детерминистского развития (это прежде всего К. Маркс) и теоретиков «многолинейного», т.е. поливариантного развития (ряд последователей К. Маркса). В рамках второго (генетического) направления также проводится деление на «онтогенетическую» (А. Смит, К. Менгер и др.) и «филогенетическую» (Т. Мальтус, Т. Веблен и др.) составляющие. Если «онтогенетическая» теория предполагает неизменность «генетичес­кого кода», то «филогенетическая» исходит из его трансформации. Фи­логенетическая эволюция предполагает развитие различных генетических правил посредством некоторого кумулятивного процесса обратной связи и последующего эффекта. Но в филогенетической эволюции не заложена необходимость конечного результата, состояния равновесия или покоя. Однако «филогенетическая» теория распадается на два противо­речивых подхода – дарвиновский и ламаркианский. Первый, как извест­но, отрицает, а второй признает возможность наследования приобре­тенных признаков. По мнению Дж. Ходжсона, современные последователи Т. Веблена ближе к генетике в ламаркианском смысле, чем к дарвинизму. В целом современная эволюционная теория разделяет филогенетичес­кий подход в его дарвиновском или ламаркианском вариантах.

Основные особенности. Таким образом, основные свойства современной эволюционной теории²⁹:

1. Отказ от предпосылок оптимизации и методологического индивидуализма. Эволюционные институционалисты вслед за старыми отвергают представление о человеке как о «рациональном оптимизаторе», действующем в отрыве от общества.

2. Акцент на исследовании экономических изменений. Эволюционисты вслед за Т. Вебленом и другими старыми институционалистами рассматривают рыночную экономику как динамическую систему.

3. Проведение биологических аналогий. Если многие классики и неоклассики уподобляли рыночное хозяйство механической системе, то эволюционисты трактуют хозяйственные изменения в значительной мере по аналогии с биологическими (например, уподобляя совокупность фирм популяции).

4. Учет роли исторического времени. В этом плане эволюционные институционалисты похожи на посткейнсианцев, однако если последние больше внимания уделяют неопределенности будущего, то первые – необратимости прошлого, подчеркивая в связи с этим различные динамические феномены, являющиеся следствием необратимости исторического времени и приводящие к неоптимальным для экономики в целом результатам. Подобные феномены – это проявления зависимости от прошлого пути развития. К таким феноменам они относят кумулятивную причинность, а также гистерезис и блокировку. Гистерезис (hysteresis) представ­ляет собой зависимость конечных результатов системы от ее предшествующих результатов. Блокировка (lock-in) – неоптимальное состояние системы, которое является результатом прошлых событий и из которого не существует мгновенного выхода.

5. Использование понятия «рутины». По мнению эволюционистов, в поведении хозяйствующих субъектов главенствующую роль играют рутины – стандартизованные правила принятия решений и осуществления деятельности, применяемые в течение определенного периода без корректировки (хотя при определенных обстоятельствах они могут претерпевать незначительные изменения). Это понятие является базовым в эволюционной теории фирмы, которая будет рассмотрена в гл. 6.

6. Благосклонное отношение к государственному вмешательству. Предыдущие свойства эволюционно-институционального анализа указывают на то, что экономические изменения не имеют внутренней тенденции обеспечивать оптимальные результаты. Поэтому, с точки зрения эволюционистов, государственное вмешательство может оказать позитивное влияние на экономику.

Исследователи отмечают, что экономическая теория включает в себя два взаимоисключающих аспекта: первый – теорию развития (эволюции) экономической системы и второй – теорию ее структуры и функционирования. Во втором аспекте экономическая теория никогда не может стать эволюционной (как в биологии генетика не заменит анатомию и физиологию). Для системного анализа эволюционный институционализм должен создать не только теорию экономической эволюции, но и теорию функционирования экономической системы.

1.5. Новая французская институциональная

экономическая теория

В наиболее развернутом виде программа новой французской институциональной экономической теории (НФИЭТ) приведена в работах представителей экономики соглашений (Л. Тевено, О. Фавро, А. Орлеан, Р. Буайе), самого молодого и переживающего бурное развитие направления инсти­туционального анализа. Экономика соглашений сформировалась в отдельное направление в середине 1980-х годов во Франции из представителей неоклассики, социологии, постмарксистской теории регуляции и философии.

Специфика нового французского институционализма состоит в том, что рыночная экономика исследуется не как отдельно взятый объект, а как подсистема общества. Последнее рассматривается с точки зрения анализа различных «институциональных подсистем» («миров»), каждая из которых характеризуется особыми способами координации между людьми – «соглашениями» – и особыми требованиями к действиям людей – «нормами поведения». Норма – это предписание определенного поведения, обязательное для выполнения и направленное на поддержание порядка в системе взаимодействий; соглашения – наиболее общие рамки взаимодействия между индивидами³⁰.

В подходе новых французских институционалистов выделяются следующие институциональные подсистемы³¹.

1. Рыночная подсистема, включающая в себя «рынок», анализируемый в неоклассической теории. Объектами, функционирующими в рыночной подсистеме, являются добровольно обмениваемые товары и услуги. Основную информацию об этих товарах предоставляют цены. Поведение субъектов должно быть рациональным. Координация действий осуществляется через достижение равновесия посредством функционирования ценового механизма. Здесь интересен тот аспект, что выполнение норм поведения в рыночной подсистеме оказывается необходимым условием рационального действия.

2. Индустриальная подсистема, состоящая из промышленных предприятий. По мнению новых французских институционалистов, рынок никогда не является местом производства, в отличие от предприятия. Это один из ключевых пунктов их учения. В индустриальной подсистеме объектом является стандартизированная продукция, а основную информацию несет не цена, а технические стандарты. Координация деятельности осуществляется через функциональность и согласованность отдельных элементов производственного процесса. Таким образом, индустриальный мир – это материальная основа общественного производства.

3. Традиционная подсистема, включающая персонифицированные связи и традиции, преобладает в традиционных обществах. В этой подсистеме важную роль играет разделение на «своих» и «чужих» и личная репутация. Деятельность участников данной подсистемы направлена на обеспечение и воспроизводство традиций. К традиционной подсистеме можно отнести не только отношения внутри и между домохозяйствами, но и, например, мафию и прочие криминальные группы.

4. Гражданская подсистема, базирующаяся на принципе подчинения частных интересов общим. В рамках этой подсистемы функционируют государство и его учреждения (полиция, суды) и многие важные общественные организации (например, церкви).

5. Подсистема общественного мнения, в которой координация деятельности строится на основе наиболее известных и привлекающих всеобщее внимание людей и событий. К этой подсистеме, например, можно отнести некоторые финансовые рынки, где большую роль играет ориентация на среднее мнение.

6. Подсистема творческой деятельности, в которой основной нормой поведения является стремление к достижению неповторимого, уникального результата. К данной подсистеме относится такая сфера общественной жизни, как искусство.

7. Экологическая подсистема, где координация действий осуществляется в соответствии с природными циклами и направлена на поддержание «баланса окружающей среды». Соответственно объектами деятельности являются различные природные объекты.

Таким образом, рациональность и стремление к рыночному равновесию новыми французскими институционалистами трактуются лишь как «частные случаи». Каждый хозяйствующий субъект одновременно функционирует в нескольких «мирах». Например, любая фирма действует в «рыночном мире», когда занимается сбытом своей продукции, и в «индустриальном мире», когда непосредственно организует производство. Особые проблемы возникают на «стыке» различных «миров» или «соглашений», т.е. в ситуации, когда одно и то же взаимодействие может потенциально осуществляться на основе норм поведения разных подсистем.

Новая французская институциональная экономика допускает изменения в твердом ядре неоклассики:

 возможны несколько точек равновесия, причем они не обязательно совпадают с точками оптимума по Парето, а также равновесия вообще может не существовать;

 используется теория неполной рациональности Г. Саймона, предполагающая, что индивид не способен не только собрать всю информацию о ситуации на рынке, но и обработать ее оптимальным образом, а также принцип оптимизации заменяется принципом удовлетворительности;

 ставятся под сомнение экзогенный характер предпочтений и их стабильность: институты задают рамки восприятия интересов, но в то же время индивиды способны изменить институциональные рамки.

Действительно, первое отличие экономики соглашений (например, от теории общественного выбора, т.е. от НИЭТ) заключается в объяснении природы норм на основе исследований в области социологии и герменевтики как науки об интерпретации, а не на основе экономического импе­риализма. Второе отличие касается характера исследуемых норм. Экономика соглашений интересуется не столько юридическими и фиксиру­емыми формальным образом нормами, сколько соглашениями – совокупностями неформальных норм, составляющих «правила игры», по которым осуществляется взаимодействие между людьми в той или иной сфере их деятельности. Третье отличие – взамен тезиса об универсальности норм рыночного поведения экономика соглаше­ний постулирует существование множества форм координации, множества соглашений. Таким образом, НФИЭТ и в ее лице экономика соглашений пытается найти компромисс между методологическим индивидуализмом и институциональным детерминизмом.

Выводы. Спектр современных институциональных теорий от неоклассики до старого институционализма можно представить следующим образом (рис. 1.3).

Традиционная институцио-нальная теория

Эволюци- онная экономичес- кая теория

Новый французский институцио-нализм

Новая институцио-нальная эко­номическая теория

Неоинститу-ционализм

Неоклас-сическая теория

Рис. 1.3. Расположение основных направлений

современного институционализма

Ближе к традиционному институционализму находится эволюционная экономическая теория. Новый французский институционализм и новая институциональная экономическая теория находятся в центре спектра. Рядом с неоклассической теорией – неоинституционализм, охватывающий те теории, которые придерживаются жесткого ядра неоклассики. О. Фавро называет их «расширенной стандартной теорией», а С. Уинтер использует термин «ортодоксия рабочих материалов» для обозначения новейших исследований, проведенных те­оретиками, работающими в рамках модели оптимизирующего поведения.

___________________

Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследова­тель­ских программ. – М., 1995. – С. 79–89.

Коуз Р. Фирма, рынок и право / Пер. с англ. – М.: Дело ЛТД, 1993. – С. 4.

Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты / Пер. с англ. – М.: Дело, 2001. – С. 19–20.

Вольчик В.В. Курс лекций по институциональной экономике. – Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. ун-та, 2000. – Гл. 1. http://www.ie.boom.ru.

Олейник А.Н. Институциональная экономика: Учеб. пособие. – М.: ИНФРА-М, 2000. – С. 27.

Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика / Пер. с англ. – М.: Политиздат, 1990. – С. 22, 25.

Блауг М. Несложный урок экономической методологии // ТНЕSIS. – 1994. – Т. 2. Вып. 4. – С. 67.

Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе / Пер. с англ. – М.: Дело Лтд, 1994. – С. 657; Негиши Т. История экономической теории: Учебник / Пер. с англ.; Под ред. Л.Л. Любимова и В.С. Автономова. – М.: АО «Аспект Пресс», 1995. – С. 36.

Сажина М.А. Научные основы экономической политики государства: Учебное пособие. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М), 2001. – С. 145, 148–149; История экономических учений (современный этап): Учебник / Под. общ. ред. А.Г. Худокормова. – М.: ИНФРА-М, 1999. – С. 91–92.

Гугняк В.Я. Институциональная парадигма в политической экономии: на примере Франции. – М.: Наука, 1999. – Гл. 2–3.

См., например: Нуреев Р. Теории развития: институциональные концепции становления рыночной экономики // Вопр. экон. – 2000. – № 6. – С. 126–145; Всемирная история экономический мысли /МГУ; В.Н. Черковец и др. – М.: Мысль, 1989, 1990. – Т. 3. – Гл. 12. – С. 208–218; Т. 4. – Гл. 30.– С. 472–478.

Сажина М.А. Указ. соч. – С. 149.

История экономических учений… – С. 259–260.

Там же. – С. 266–267.

Там же. – С. 268.

Там же. – С. 270.

Там же. – С. 198–200.

Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. – СПб.: Лениздат; CEV Press, 1996. – С. 689.

Уильямсон О. Сравнение альтернативных подходов к анализу экономической организации // Уроки организации бизнеса. – СПб.: Лениздат, 1994. – С. 51–63.

Нуреев Р. Институционализм: прошлое, настоящее, будущее (вместо предисловия к учебнику «Институциональная экономика») // Вопр. экон. – 1999. – № 1. – С. 126.

Furubotn E.G., Richter R. The New Institutional Economics: An Assessment // The New Institutional Economics. Introduced and edited by E.G. Furubotn and R. Richter. – Texas A&M University Press, College Station, 1991. – P. 4–5.

Эггертссон Т. Указ. соч. – С. 20–21, 44.

Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория: особенности предмета и метода. – М.: ТЕИС, 2003. – С. 35.

История экономических учений… – С. 231–232; Hodgson G.M. Institutionalism, «Old» and «New» // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 1. – P. 399–401.

История экономических учений… – С. 260–261.

Например: Институциональная экономика: Учеб. пособие / Под рук. Д. С. Львова. – М.: ИНФРА-М, 2001. – Гл. 10; Маевский В. Экономическая эволюция и экономическая генетика // Вопр. экон. – 1994. – № 5. – С. 4–20.

См.: Нестеренко А. Современное состояние и основные проблемы институционально-эволюционной теории // Вопр. экон. – 1997. – № 3. – С. 42–57.

Hodgson G.M. Evolution, Theories of Economic // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – P. 218–223; История экономических учений… – С. 272–274.

Розмаинский И.В. История экономических учений. Тема № 8. Институционализм. Режим доступа: .http://www.institutional. boom.ru/hist_ metod. htm.

Олейник А.Н. Указ. соч. – С. 43–45.

См.: Тевено Л. Множественность способов координации: равновесие и рациональность в сложном мире // Вопр. экон. – 1997. – № 10. – С. 69–84; Олейник А.Н. Указ. соч. – Лекция № 3; Розмаинский И.В. Указ. соч. Режим доступа: http://www.institutional.boom.ru/hist_metod.htm.

Вопросы для повторения

Охарактеризуйте основные этапы развития предмета экономической теории.

Вспомните теорию И. Лакатоша о конкурирующих программах научных исследований. Что означает жесткое ядро и защитный пояс теорий?

Какие программы научных исследований конкурируют в современной экономической теории?

Дайте характеристику жесткого ядра и защитного пояса неоклассической теории. В чем состоит критика этого жесткого ядра?

Рассмотрите какую-либо неоклассическую модель, например из теории фирмы. При каких институциональных условиях модель адекватно описывает взаимодействие экономических агентов?

В чем состоят пределы применимости неоклассического подхода?

Какова роль положительных и отрицательных обратных связей в экономике? Приведите примеры.

В чем сущность методологического индивидуализма и методологического холизма? Какие экономические направления поддерживают эти идеи?

В чем заключаются основные отличия старого институционализма от неоклассики? Попытайтесь рассмотреть какую-либо проблему на основе разных подходов.

Каковы основные отличия послевоенного институционализма от институционализма 1930-х годов?

Вспомните основные характеристики новой институциональной экономической теории.

Можно ли К. Маркса отнести к институционалистам? Обоснуйте свой ответ.

В чем отличия нового французского институционализма? Приведите примеры различных соглашений.

Каковы особенности эволюционного институционализма?

Каковы, на ваш взгляд, перспективы развития институциональной экономики?

Рекомендуемая литература

Основная

История экономических учений (современный этап): Учебник / Под. общ. ред. А.Г. Худокормова. – М.: ИНФРА-М, 1999. – Гл. 5, 11, 13.

Литвинцева Г.П. Введение в институциональную экономическую теорию: Учеб. пособие. – Новосибирск: Изд-во НГТУ, 1999. – 45 с.

Нестеренко А. Современное состояние и основные проблемы институционально-эволюционной теории // Вопр. экон. – 1997. – № 3. – С. 42–57.

Олейник А.Н. Институциональная экономика: Учеб. пособие. – М.: ИНФРА-М, 2000. – Введение Р.М. Нуреева, лекция № 1-3.

Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория: особенности предмета и метода. – М.: ТЕИС, 2003. – Разд. 1, 2.

Дополнительная

Кузьминов Я.И., Юдкевич М.М. Институциональная экономика: Учеб. метод. пособие. – М.: ГУ-ВШЭ, 2000. – Ч. 1. – Лекция 1, 2.

Сажина М.А. Научные основы экономической политики государства: Учебное пособие. – М.: Изд-во НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М), 2001. – Гл. IX–X.

Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. – М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2002. – Гл. 1.

Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты / Пер. с англ. – М.: Дело, 2001. – Гл. 1 (§ 1.1–1.3).

Hodgson G.M. Institutionalism, «Old» and «New» // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. –V. 1. – P. 397–402.

2. МЕТОДЫ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ

ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

2.1. Общая характеристика методов

и моделей

Предмет исследования предполагает определенный метод исследования, который формирует предмет и развивается вместе с ним. Учение о научном методе познания называется методологией. В другом смысле методология – это совокупность методов, применяемых в какой-либо науке. Метод есть способ исследования явлений природы и общественной жизни, а в узком смысле – прием, способ или образ действия. Следуя М. Алле, научный метод можно определить следующим образом: «Сформулировать исходные гипотезы; вывести из них все следствия и ничего, кроме следствий; сопоставить эти следствия с данными наблюдения; принять теорию (по меньшей мере, временно) или же отклонить ее в зависимости от того, согласуются ли ее результаты с фактами»¹.

Модель – один из важнейших инструментов научного познания, условный образ объекта исследования (или управления). Модель конструируется субъектом исследования (или управления) так, чтобы отобразить характеристики объекта, существенные для цели исследования. Существуют разные классификации моделей. Здесь укажем, что они могут быть абстрактными (концептуальными) и материальными (физическими), вербальными и математическими, числовыми, логическими и графическими, статическими и динамическими, нормативными и дескриптивными, а также моделями принятия решений.

Модель, как правило, приводит к упрощенному образу объекта. При построении моделей приходится отказываться от объяснения или предсказания того или иного множества явлений. Это позволяет избежать подхода «рассказывания сказок», который практически во всех случаях не требует использования формализованного языка, применения операций и является нестрогим. Термин «рассказывание сказок» был использован М. Алле для характеристики старого институционализма. Однако в «рассказывании сказок» содер­жатся большие возможности проявления экономического мышления. С этой точки зрения изъян «рассказывания ска­зок» состоит в самодостаточности, так как не дополняется другими методами анализа².

Рассмотрим отличия в принципах построения моделей и методов неоклассического и институционального подходов.

1. Неоклассические модели характеризуются преобладанием прогностической функции, а институциональные – объясняющей функции³. Задача объяснительных моделей – разъяснить, с одной стороны, закономерности, подсказываемые описательными моделями, а с другой – причинно-следственные связи между явлениями. Эти модели свободны от каких-либо задач прогностического или нормативного характера. Прогностические модели используют результаты, полученные при описательном или объяснительном анализе фактов. Они опираются главным образом на экстраполяцию прошлого, которая в свою очередь основывается на свойственном данным моделям постулате о структурном постоянстве явлений. По мнению М. Фридмена, позитивная наука имеет своей конечной целью выдвижение «теории» или «гипотезы», которая дает правильные и значимые предсказания относительно еще не наблюдавшихся явлений. «Гипотеза важна, если она «объясняет» многое малым … Таким образом, для того чтобы быть значимой, гипотеза должна исходить из дескриптивно ложных предпосылок; она не принимает в расчет и не объясняет многих сопутствующих обстоятельств, поскольку самый ее успех показывает, что эти обстоятельства не имеют отношения к объясняемым явлениям»⁴. Кроме того, в основе оценки моделей лежат их простота и удобство. Это соответствует инструменталистской интерпретации экономической теории: последняя рассматривается как набор инструментов, который необходимо подбирать для решения поставленной проблемы. Становится приемлемой итеративная процедура «предпосылки – предсказания – проверка фактами – предпосылки». Видимость того, что теория нейтральна, т.е. независима от какой-либо этической позиции или нормативных суждений, создается специфическим инструментарием, применяемым неоклассикой. Именно пренебрежение значением предпосылок, по мнению Р. Коуза, стало одним из ключевых препятствий в прогрессе экономической теории. Однако компромисс между простотой и сходством, удобством и реализмом может быть не заменяемым, а дополняемым, что требует снятия несоответствующих предпосылок. Кроме того, институционалисты пытаются объяснить то, что осталось в «черном ящике» неоклассиков, изменяя единицы анализа, способы исследования, в том числе привлекая специальные математические методы (теорию игр), неформальные подходы, методы, работающие на стыке таких наук, как социология, политология, история, экономика, право и др.

2. Институциональные модели имеют менее иерархизированный вид в отличие от неоклассических с согласованными предпосылками и инвариантными значениями используемых категорий. Поэтому институциональный подход обладает антидогматическим потенциалом, но снижается степень определенности получаемых результатов. Если неоклассическая теория имеет «пирамидальную» структуру с многоуровневой системой соподчиненных понятий, то институциональная – «вихревую», состоящую из сцепок теорий, сходящихся к более или менее жесткому ядру – институту. Взаимодополняемость конкурирующих подходов состоит в том, что недостатки одного компенсируются сравнительными преимуществами другого. Многовариантное использование понятий сохраняет возможность выбора их содержания. С другой стороны, строгое определение понятий позволяет четче увидеть результаты сделанного выбора. Таким образом, для институционализма, в отличие от методологического монизма неоклассики, характерен методологический плюрализм. Основной опасностью методологического плюрализма является методологическая анархия, пренебрежение правилами вообще.

3. В отличие от неоклассических моделей институциональные имеют зачастую вербальный характер, что объясняется сложностью, многогранностью и специфичностью исследуемых процессов. С одной стороны, математические методы обладают сравнительным преимуществом, поскольку позволяют в компактной и обозримой форме описать взаимосвязи экономических явлений, найти численные значения переменных и заметить новые характеристики явлений, которые не видны в случае их описания в вербальной форме.

С другой стороны, математические приемы – лишь форма для отражения экономического знания, поэтому недопу­стим математический редукционизм, ведущий к излишней формали­зации и упрощению. Безусловно, верны выводы М. Алле о злоупотреблении математическим формализмом и о «дикой» эконометрике⁵. Отсюда – необходимость поддержания соответ­ствующей связи между экономическим содержанием и математиче­ской формой его выражения. Реально происходит взаимная диффузия аналитического инструментария, используемого в рамках разных подходов. Нужно отметить ярко выраженную тенденцию использования формализованных методов для анализа различных форм контрактных отношений и других проблем.

4. Неоклассическая теория критикуется институционалистами за чрезмерный уровень абстрактности, который ограничивает многое в современной экономической науке. Т. Хатчисон утверждает, что для успешного исправления новым институционализмом недостатков неоклассики необходимо уменьшить уровень абстрагирования в двух взаимосвязанных областях, а именно снизить абстрагирование от неопределенности, невежества и ошибочных ожиданий, а также от правовой и институциональной структуры⁶. В связи с этим может возникнуть необходимость в сдвиге от дедуктивного метода к эмпирическим, историческим и индуктивным методам. Более того, снижение уровня абстракции может привести к уменьшению случаев использования тех выводов, которые считались окончательными.

5. В неоклассической теории основной способ сбора и обработки информации – статистический. Институциональный подход связан с анализом конкретных ситуаций, дискретных институциональных альтернатив в некотором контексте, что приводит к формированию «общей предпосылки» в отличие от специальных (ad hoc) предпосылок. Прямой сбор статистических данных может привести к неверным оценкам, например относительно безработицы, уровня доходов и т.п. Это побуждает использовать неформальные методы сбора информации, которые позволяют уловить контекст ситуаций, особенно в сложных условиях трансформационных экономик. Однако возникает вопрос о репрезентативности такого анализа и адекватности полученных результатов.

6. Верификация неоклассической теории осуществляется через сравнение количественных предсказаний с наблюдениями, тогда как институциональные модели проверяются посредством сравнения гипотетических структур (качественных образцов) с наблюдениями. Кроме верификации (проверки истинности теории) К.Р. Поппер (1902–1994) предложил использовать принцип фальсификации (опровержимости). Однако ненаучную теорию (основанную на «нереалистичных» предпосылках) фальсифицировать практически невозможно. Это, в частности, относится к гипотезе о рациональности поведения экономических агентов. Простое смещение акцентов может привести к тому, что теория из фальсифицируемой станет нефальсифицируемой. Предсказательная сила неоклассики значительно ниже в таких областях, как трудовые отношения, олигополия, выбор в условиях неопределенности, экономическое развитие, где важны общий контекст и структурный анализ.

7. Сравнение двух подходов в построении моделей можно проиллюстрировать с помощью «шкалы», на полюсах которой располагаются «чистая неоклассическая» и «чистая институциональная» модели. Движение по шкале хорошо характеризует высказывание Г. Саймона: «По мере экспансии экономической теории за пределы ее ключевой сферы интересов – теории цены, имеющей дело с количествами товаров и денег, – в ней можно наблюдать определенные изменения. Происходит сдвиг от сугубо количественного анализа, где центральная роль отводится уравниванию предельных величин, в направлении более качественного институционального анализа, где сопоставляются дискретные альтернативные структуры»⁷.

8. Неоклассическая теория выводит индивидуальное поведение из предпосылки о полезности и доходе, а институциональный подход предполагает анализ индивидуального поведения, «вписанного» в институциональную структуру, определяемую культурным контекстом. Таким образом, индивид приобретает черты общественной определенности. Однако отмечается, что между двумя ветвями экономической мысли нет жесткой демаркационной линии. Переход от одного подхода к другому может осуществляться через выявление, интерпретацию и снятие имплицитных предпосылок. Например, неявная предпосылка о нулевых трансакционных издержках, принятая в неоклассике, снята и заменена предпосылкой о положительных трансакционных издержках.

9. В нормативном аспекте неоклассика исходит из сравнения реального положения с идеальным, которое возможно только в моделях общего равновесия, а в жизни никогда не существует. Для институционального подхода не характерно сравнение с идеальным состоянием, он предполагает сравнительный анализ реально существующих структур⁸. Например, параллельный анализ трансакционных издержек на рынке, в гибридной форме и внутри фирмы, предлагаемый сторонниками трансакционной экономики.

Исследование дискретных институциональных альтернатив – черта нового институционального подхода – по­зволяет указать на особенности используемых моделей. Далеко не все они являются оптимизационными, как это характерно для неоклассических мо­делей. Степень отклонения от базовой модели, отражающая вместе с тем модификацию неоклас­сической исследовательской программы, определяется характери­стиками переменных, которые предполагается объяснить, а также уровнем анализа. В некоторых случаях пред­ставляемая модель – лишь интерпретация соответствую­щего класса моделей из курса микроэкономики. Интерпретация включает в явном виде не учитывавшиеся ранее параметры. Это относится к моделям свободного доступа, моделям с различными видами внешних эффектов, неце­нового рационирования товаров и услуг, модели естественной монополии в случае с ценовой дискриминацией и положительными трансакционными издержка­ми, а также многим другим⁹.

Однако в рамках новой институциональной экономической тео­рии существуют значительные различия в расстановке акцентов при исследовании одних и тех же проблем. В частности, если О.Уильямсон в большей степени рассматривает экономию на трансакционных из­держках, то Д. Норт и Дж. Уоллис настаивают на том, чтобы говорить об экономии издержек производства, в которые включаются трансакционная и трансформаци­онная составляющие. Вместе с тем Парето-оптимальность размещения ресурсов также используется в качестве точки отсчета при сравнении институциональных альтернатив.

Механизм возникновения избыточных издержек А.Е. Шаститко описывает следующим образом. Сначала исследователи изображают идеальную (с точки зрения эффектив­ности) экономическую систему, затем сравнивают с ней фактиче­ское положение вещей либо то, что кажется таковым. После этого определяют, что;´ необходимо предпринять, чтобы достичь идеального положения вещей. В таком подходе игнорируются издержки, связанные с реализацией предлагаемых изменений, хотя в экономической теории достаточно широко известен принцип второго наилучшего (second-best), или оптимальности с дополнительными ограничениями. Теоретически все альтернативные формы размещения ресурсов и институциональных устройств возможны, но это может не соответст­вовать условиям практической осуществимости. Поскольку трансакцион­ные издержки не позволяют обеспечить достижение границ возможностей для максимизации благосостояния, то сравнение фактического размещения ресурсов в рамках той или иной формы экономической организации с условиями Парето-оптимальности приобретает иной смысл, помогая определить не конечную точку изменений, а их направление (Парето-улучшение, соответствие критерию Калдора–Хикса)¹⁰. Общая черта всех используемых в рамках новой институциональной экономической теории моделей – более низкий, чем в рамках неокласси­ческой экономической теории, уровень формализации.