Пашин Суд. реф

При этом революции, по-видимому, никогда не удается сразу переплавить в кипящем котле ошметки старых форм, которые некоторое время работают по инерции, чтобы затем погибнуть под пятой централизации. Так, в отдельных местностях России продолжали и после сооружения советской судебной системы выносить решения сельские сходы, суды казиев, аксакальские и шариатские суды. В-четвертых, революцию от реформы отличает уничтожение не только старых форм, но и заполнявшего их ранее человеческого материала; красный террор уничтожил кадры судейских чиновников, адвокатов и прокуроров физически, но вполне достаточно лишения прежнего персонала возможностей доступа к новой судебной машине и заполнение ее угодными революции кадрами. В Советской России прежние чиновники некоторое время цеплялись за места в привычных структурах. Удельный вес старых юристов в массе судебных деятелей в период гражданской войны составлял не менее 20 процентов; понятно, что наибольшая плотность старых кадров приходилась на провинции, наименьшая – на столицы. Например, в Иркутской губернии в 1921 году народными судьями были избраны: 55 процентов – дореволюционные судьи; канцеляристы царских судов – 29 процентов, рабочие – 10 процентов. Однако над старыми кадрами висел и периодически опускался дамоклов меч. Комиссар юстиции Ярославской губернии тов. Сергеев еще в 1918 году на съезде комиссаров юстиции Московской области сформулировал и принципы политики по отношению к прежним кадрам и причину жесткого к ним отношения: "Нет особенной нужды в старых опытных юристах - на практике их помощь дает нехорошие результаты, - они каждый декрет истолковывают по-своему - по юридическому, - и так, что спорить с ними не приходится, тогда как чувствуется, что декрет этот должен пониматься иначе". Понятно, почему в составе первых ревтрибуналов оказалось: 90 процентов членов РСДРП (б), 10 процентов беспартийных; имевших высшее образование 14 процентов, среднее - 26 процентов, низшее 60 процентов; низшее образование имели в 1918-1921 годах более 70 процентов судей обычных судов.

Уже в марте 1919 года В.И. Ленин сообщил, что революция прежних судей "выгнала и сделала суд народным"[5]. А в 1922 году участники Московского губернского съезда деятелей юстиции единодушно сделали вывод, что за четыре года революции они "создали целую школу в тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных"[6]. Новые формы наполнились адекватным им человеческим материалом, низкий уровень правовой и общей культуры которого выдавался за достоинство и воспроизводился системой подготовки юридических кадров.

Советские судебные реформы (1922-1990) и "юридическое зазеркалье"

Судебная реформа 1922 года закрепила ту сверхцентрализованную судебную систему, которую мало удалось преобразовать и до сегодняшнего дня, заложила обыкновения и подходы, воспроизводящиеся в практике и сознании людей до сих пор.

Постановлением ВЦИК 11 ноября 1922 года утверждается Положение о судоустройстве РСФСР, которое с 1 января 1923 года вступило в силу. На долгие 70 лет закрепляются составы суда, рассматривающие в России все без исключения дела: постоянный народный судья и два народных заседателя или постоянный народный судья. Судебная система республики становится трехзвенной: народные суды; губернские суды; Верховный Суд РСФСР. В 1924 году, с образованием Союза ССР, она будет достроена четвертым звеном: Верховным Судом СССР. Революционные трибуналы свою деятельность прекращают, однако судебная система включает в себя военные и военно-транспортные трибуналы, за деятельностью которых надзирают соответствующие коллегии Верховного Суда РСФСР (впоследствии трибуналы станут судебными органами Союза ССР).

Реформа продолжает в кадровом вопросе революционную линию: начинается очередная чистка, формулируется классовый критерий отбора и расстановки кадров. В 1923 году среди народных судей 46 губерний (из 68 имевшихся в то время губерний) - рабочие и ремесленники составляли - 26,5 процента; крестьяне - 49,5 процента, служащие - 24 процента. 60 процентов судей - члены РКП(б). Высшее образование имели только 10 процентов судей (8,1 процента - высшее юридическое образование), среднее - 17,5 процента, низшее - 72,5 процента судей. К 1925 году удалось вычистить 75 процентов народных судей. Число судей с низшим образованием увеличилось с 72 процентов до 83 процентов, партийных судей - с 63 до 81 процента. Уволено 60 процентов губернских судей.

В результате судебной реформы закрепляются также теневые технологии управления системой юстиции. Например, в кампанию по избранию народных заседателей по уездам рассылалась "разверстка" с требованием избрать 50 процентов заседателей - из рабочих, 35 процентов - из селений и 15 процентов от воинских частей.

Последующая кадровая политика Советского режима в судебной области характеризуется следующими тенденциями: ростом среди судей доли партийных лиц; нарастанием партийной прослойки и уменьшением количества образованных судей по мере продвижения вверх по судебной пирамиде; нарастанием доли женщин-судей (из чего надо сделать вывод о том, что судейская работа становится все менее привлекательной, все менее престижной среди партийных выдвиженцев и красной номенклатуры). Среди судейских кадров все чаще формальная образованность достигается окончанием ускоренных юридических курсов и получением дипломов по заочной и вечерней формам обучения.

Вот только некоторые иллюстрации. В 1928 году среди судей члены ВКП(б) составляли 85,6 процента; женщин было 10,4 процента; почти половина судей имела стаж работы по юридической специальности менее 3 лет; высшее юридическое образование имели 5,9 процента судей, 17,2 процента получили среднее юридическое образование либо одолели юридические курсы. По состоянию на 1 июля 1931 года среди народных судей рабочие составляли 53,2 процента, крестьяне - 25,8 процента, служащие - 21 процент; членов ВКП(б) было 91,9 процента, членов ВЛКСМ - 3,1 процента, беспартийных - 5 процентов; 18,5 процента судей - женщины. Юридическую подготовку получили 34,9 процента народных судей того времени и лишь 33,1 процента членов областных судов. По состоянию на 1935 год (непосредственно перед одобрением Сталинской Конституции СССР 1936 года) низшее образование получило 65,2 процента членов областных судов и 48,5 процента народных судей (понятная логика: вышестоящим надо быть не умнее и образованнее, а идейнее нижестоящих).

Позднейшие судебные реформы, проводившиеся в СССР при тоталитарном режиме, мало что меняли в сложившейся системе. С принятием Конституции СССР 1936 года и Закона о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик 1938 года нарастает централизация судебной системы (например, Верховный Суд СССР наделяется правом принять к своему производству и рассмотреть по существу любое судебное дело, минуя суды союзных республик; упраздняются президиумы областных и краевых судов, и надзорные инстанции сохраняется лишь в Верховных судах союзных республик и Верховном Суде СССР). Одновременно делаются шаги, рассчитанные на внешний эффект. Так, народных судей начинает избирать население (сроком на 3 года, впоследствии - на 5 лет), что при налаженной технологии фальсификации итогов голосования и наличии в бюллетенях для "тайного" голосования лишь одной кандидатуры никакой опасности для режима не представляет.

Пожалуй, советский период наиболее удобен для углубления наших представлений о "юридическом зазеркалье". Это псевдоправовое пространство имело тогда следующие черты.

Во-первых, оно давно поглотило пространство правовое, так как судьи абсолютно зависимы от партийной бюрократии и являются ее частью, хотя и непривилегированной. При этом суды рассматриваются не как органы правосудия (значение этого понятия прочно забыто), а как инструменты решения текущих хозяйственных и партийно-политических задач. С 1928 года, когда разбиралось Шахтинское дело о "спецах-вредителях", суды все чаще становятся инструментом государственного террора. Репрессии усиливаются процессуальными средствами. УПК РСФСР в редакции 1923 года позволяет судьям при рассмотрении уголовных дел в губернских судах и военных трибуналах: устранить стороны; не вызывать свидетелей, показания которых "не вызывают сомнений"; прекратить судебное следствие ("суду все ясно"); учитывать при вынесении приговора те доказательства, которые имеются в деле, хотя бы они и не оглашались в ходе судебного следствия[7]; устранить прения, запретив сторонам защиты и обвинения произносить речи и реплики по окончании судебного следствия. Принимаются также чрезвычайные поправки к уголовно-процессуальным кодексам союзных республик 5 декабря 1934 года и 14 сентября 1937 года, направленные на ускорение уголовного преследования "террористов", "диверсантов" и "вредителей", которых расстреливают немедленно по вынесении приговора или отклонении ходатайства о помиловании; кассационное обжалование приговоров, постановленных порою за 15-20 минут, не допускается. С 1929 года суды и прокуратура привлекаются для участия во всякого рода кампаниях, из которых в период сплошной коллективизации наиболее актуальными оказываются посевные и уборочные кампании. Так, с 1 января по 15 марта 1930 года, в ходе весенней посевной кампании, работники суда и прокуратуры Центрально-Черноземной области совершили 347 выездов на село и осудили к разным уголовным наказаниям: 51 человека - за террор, 117 - за контрреволюционную агитацию, 1 544 - за убой скота, 2 115 - за невыполнение плана посевной, 753 человека -- за халатность.

Во-вторых, "зазеркалье" проявляет себя и в обыкновениях правоприменительной практики. Например, в 1929-1930 годах почти на два порядка (в 100 раз!) уменьшается по сравнению с 1924-1925 годами число отмен приговоров по "формальным основаниям". Иными словами, поступила команда не обращать внимания на соблюдение процессуальной формы, и малограмотные судьи приговаривают к наказаниям людей, не соблюдая даже остатков процессуальных гарантий, отраженных в советских законах. Суды не обращают внимания также и на пытки, принимая как доказательства виновности подсудимых их признания, выбитые в ходе предварительного расследования (обыкновение, дошедшее до наших дней). Пытки узаконены высшей государственной (якобы общественной) инстанцией - ЦК ВКП(б). 10 января 1939 года на места разослан циркуляр: "ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод". 20 января того же года непонятливым разъясняется повторно: "ЦК ВКП(б) доводит до сведения, что применение метода физического давления, который использует НКВД, было разрешено с 1937 года на основе согласия Ц. Комитетов компартий (большевиков) всех республик". Разумеется, отнюдь не с 1937 года отечественные "правоохранительные" органы пополнили свой арсенал инквизиторскими методами, идя по стопам специалистов Преображенского приказа; пытки применялись красными с первых дней захвата власти, в чем легко убедиться, ознакомившись с известной книгой С.П. Мельгунова[8]. Нормой правоприменительной практики было рассмотрение судами дел в тюрьмах, написание приговоров заранее с проставлением потом мер наказания.

В-третьих, расцветают, процветают и множатся чрезвычайные органы расправы. 7 (20) декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров по предложению Ф. Э. Дзержинского принимает постановление об учреждении Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Только по официальным данным ВЧК и размножившиеся на местах "чрезвычайки" за первый год своей работы (1918 год - половина 1919 года) арестовали лишь в 20 губерниях 87 тысяч и расстреляли 8 389 человек. На примере ВЧК хорошо прослеживается тенденция всякой бюрократической структуры, тенденция, особенно ярко проявляющаяся в период преобразований. Будучи социальным субъектом, ВЧК, как и нынешние суды, МВД, прокуратура, подчиняется социальным законам. "Социальные законы, - пишет А.А. Зиновьев, - суть определенные правила поведения... людей друг по отношению к другу. Основу для них образует исторически сложившееся и постоянно воспроизводящееся стремление людей и групп людей к самосохранению и улучшению условий своего существования в ситуации социального бытия. Примеры таких правил: меньше дать и больше взять; меньше риска и больше выгоды; меньше ответственности и больше почета; меньше зависимости от других; больше зависимости других от тебя и т. д."[9]. ВЧК, первоначально обязанная передавать расследованные дела на рассмотрение революционных трибуналов, не только получает право расстреливать своей властью, но даже обзаводится собственным Особым ревтрибуналом, где председательствуют… глава ВЧК Ф.Э. Дзержинский и его доверенные сотрудники, не связанные какими-либо процессуальными формами. Чекистское "зазеркалье" обзаводится собственными обыкновениями, некоторые из которых призваны продемонстрировать приверженность этой беззаконной организации социалистической законности. 17 января 1920 года ВЦИК и СНК отменили смертную казнь, однако сохранили право военных трибуналов, ревтрибуналов и "чрезвычаек" применять расстрел в районах, на которые "распространяется власть реввоенсоветов фронтов". Если чекистам хотелось кого-либо убить, они просто этапировали жертву в такой район и там казнили. Формируются и другие "зазеркальные" кровавые органы: особое совещание при НКВД СССР, "тройки" и "двойки" нескольких разновидностей. Эти учреждения работают параллельно с относительно либеральной системой общих судов. Так, в 24 губерниях в 1919-1920 годах местными судами было осуждено 60,8 процента, оправдано 39,2 процента подсудимых, причем более половины осужденных приговорено к штрафу или заключению менее 3 месяцев. В 1931 году лишь 16,7 процента осужденных приговаривалось к наказанию в виде лишения свободы; оправдывался примерно каждый шестой подсудимый. В 1948 году оправдывалось 10 процентов подсудимых.

Партийные органы в качестве единственного суверена, безраздельно правящего страной, творят расправу и через головы специализированных карательных органов; Политбюро ЦК ВКП(б) утверждает расстрельные списки с фамилиями бывших соратников вождей. 5 марта 1940 года Политбюро рассмотрело "вопрос НКВД", и в итоге 21 857 польских военнопленных были казнены в Катыни. В-четвертых, суды становятся придатками и заложниками чрезвычайных органов. Например, председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР тов. Ульрих докладывал не кому-нибудь, а лично Л. П. Берии, что с 1 октября 1936 года по 30 сентября 1938 года Военной коллегией и ее выездными сессиями в 60 городах осуждено: к расстрелу - 30 514, к тюремному заключению - 5 643 человека. Если в конвейерном "правосудии" случается сбой, ошибку устраняют карательные органы непосредственно, не считаясь с призрачной независимостью судебных органов. Надо особо подчеркнуть, что в Советские времена, как и в период царского правления, проявляется феномен "сопротивления материала". В конце XIX века мероприятиям судебной реформы противились николаевские сановники. В 1918 году новым порядкам, привнесенным в судебную систему революцией, составляли оппозицию старые судьи и канцеляристы, опыт которых до времен судебной реформы 1922 года относительно широко использовался. В 30-е годы сомневаются в правильности спущенных сверху установок уже коммунистические выдвиженцы.

Так, 7 августа 1932 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление "Об охране имущества государственных предприятий, совхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности", получившее в народе прозвания "закон семь-восемь" и "закон о колосках". Постановление предусматривало наказание в виде смертной казни, а при смягчающих обстоятельствах в виде не менее 10 лет лагерей с конфискацией всего имущества за хищение государственного и общественного (колхозного) имущества. Первое время в 40 процентах случаев судьи назначали наказание ниже низшего предела санкции, причем на Урале это происходило в 90 процентах случаев. Лишь после официального запрета такой практики Наркомюстом (предписано было предварительно получать разрешение областного суда на применение нормы о наказании ниже низшего предела санкции), а главное - после погромных речей Н.В. Крыленко[10] и И. В. Сталина, либерализм сошел на нет. Официально постановление от 7 августа 1932 года было отменено лишь 13 апреля 1959 года. В период хрущевской оттепели и брежневский застойный период не раз происходило латание советской судебной системы. Всплески активности пришлись: на 1958-1960 годы, когда принимались Основы законодательства Союза ССР, союзных и автономных республик, а также новые кодексы союзных республик; на 1977-1981 годы, т. е. время приведения законодательства в соответствие с Конституцией СССР 1977 года. Закон РСФСР о судоустройстве был принят в 1980 году, в 1981 году увидели свет законы о выборах и отзыве судей и народных заседателей.

Тенденции кадрового наполнения судейского корпуса остаются прежними: растет число партийных судей и женщин. Образовательный уровень судей кажется резко возросшим, однако это образование весьма своеобразно: с одной стороны, речь идет о преподавании студентам "социалистического" права со всеми вытекающими отсюда последствиями; с другой стороны, даже это "право" дурно усваивается заочниками и вечерниками, занимающими должности секретарей судебных заседаний и овладевающими судейской премудростью под руководством старших коллег и "вприглядку". Неправовой опыт транслируется и обрамляется псевдонаучными юридическими теориями (о вреде состязательной конструкции процесса, о "материальной истине", о социалистическом праве как высшем типе права, об изначальной реакционной сущности права и процесса западноевропейских и англосаксонских стран, о "социалистической законности"). Очередные выборы народных судей на пятилетний срок состоялись20 июня 1982 года; судей избирало население, опуская в ящики для голосования бюллетени с напечатанной на них единственной фамилией кандидата. В итоге было избрано 10 303 судьи. Из них 63,5 процента - мужчины, 36,5 процента - женщины, 93,1 процента - члены и кандидаты в члены КПСС, 2,7 процента - члены ВЛКСМ, 6,9 процента - беспартийные. Впервые заняли судейские кресла 25,2 процента избранных в народные судьи граждан. Высшее юридическое образование получили 99,3 процента, среднее - 0,5 процента судей.

Горбачевская перестройка затронула лишь небольшую часть сферы судоустройства. 1 декабря 1988 года Конституция СССР дополнена нормами, устанавливающими новый, более экономный, порядок выборов судей. В августе - ноябре 1989 года появляются многочисленные нормативные акты, касающиеся судейского статуса: Закон СССР "О статусе судей в СССР"; Закон СССР "Об ответственности за неуважение к суду"; постановление Верховного Совета СССР "О присяге судей и народных заседателей судов Союза ССР; Положение о квалификационных коллегиях судей судов СССР; Положение о квалификационной аттестации судей; Положение о дисциплинарной ответственности судей, отзыве и досрочном освобождении судей и народных заседателей судов Союза ССР; Положение о квалификационных классах судей судов Союза ССР и союзных республик. Важнейшими новшествами оказались упразднение прямых выборов народных судей населением и увеличение сроков судейских полномочий с 5 до 10 лет. Народных судей стали избирать сроком на 10 лет областные и к ним приравненные Советы народных депутатов на основании совместного представления Минюста и Верховного суда союзной республики; кандидатов на судейские должности подбирали учреждения юстиции, то есть органы исполнительной власти. Членов областных, краевых судов, Верховных судов союзных республик избирали в горбачевское время сроком на 10 лет Верховные Советы соответствующих союзных республик (а ранее - Советы народных депутатов того же уровня, что и суд). Лишь судей автономных республик и округов избирали, как и раньше, Советы соответствующих автономных образований - тоже сроком на 10 лет.

Шаги судебной реформы в постсоветской России

Судебная реформа в постсоветской России развивалась на фоне относительно бескровной социальной революции, течение которой осложнялось периодическими дворцовыми переворотами.

Важнейшей предпосылкой судебной реформы в России было признание суверенитета Российской Федерации, объявление ее демократическим правовым государством, функционирование которого основано на принципе разделения властей (п. 13 Декларации о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 года).

Концепция судебной реформы в РСФСР, подготовленная группой независимых экспертов под руководством народного депутата Б.А. Золотухина, была внесена в Верховный Совет РСФСР Президентом Российской Федерации и 24 октября 1991 года одобрена постановлением Верховного Совета РСФСР. В Концепции анализировались причины кризисного состояния правоохранительных органов и судебной системы и предлагались законодательные и организационные меры по преодолению затруднений и преобразованию судопроизводства на демократических основах. В частности, провозглашалась необходимость возрождения суда присяжных, института мировых судей, введения судебного контроля за правомерностью заключения под стражу, несменяемости судей, пересмотра ведомственных показателей работы правоохранительных органов и судов.

Основополагающие идеи Концепции судебной реформы были зафиксированы в конституционном законодательстве (см.: Законы РСФСР от 1 ноября 1991 года, от 21 апреля 1992 года, от 9 декабря 1992 года; Декларацию прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 года; Конституцию Российской Федерации 1993 года).

Демонтаж Союза ССР позволил Российской Федерации включить в состав своих судебной и правоохранительной систем новые органы (в частности, военные суды) и придать прежним органам более обширные полномочия (в частности, прокуратуре, которая воспользовалась правомочиями, ранее принадлежавшими Генеральной прокуратуре Союза ССР).

Законодатель отказался от единства судебной системы России, учредив Конституционный Суд РСФСР (Закон РСФСР от 6 мая 1991 года, утвержденный Съездом народных депутатов 12 июля 1991 года) и арбитражные суды (Закон РСФСР от 4 июля 1991 года). Впоследствии это обстоятельство породило трения по поводу распределения компетенции и обязательности решений между Конституционным Судом Российской Федерации, с одной стороны, судами общей юрисдикции и арбитражными судами, с другой стороны; пришлось мучительно разграничивать сферы юрисдикции также арбитражным и общим судам. При этом конкурентная борьба затронула в основном дела, вытекающие из административных отношений, а также имеющие политическую подоплеку "споры между хозяйствующими субъектами", в частности, относительно управления средствами массовой информации; имелись случаи одновременного принятия к производству жалоб и заявлений по одному и тому же поводу судами общей юрисдикции и арбитражными судами.

Несмотря на объявление России федеративным государством, к числу судов субъектов Российской Федерации отнесены лишь местные конституционные (уставные) суды и мировые судьи; последние связаны федеральным законодательством и включены в систему судов общей юрисдикции (см.: Федеральный закон от 17 декабря 1998 года "О мировых судьях в Российской Федерации").

Существенно изменились организационные формы участия представителей народа в осуществлении правосудия. Так, способ подбора народных заседателей формально приблизился к способу подбора присяжных заседателей и приобрел некоторое сходство с принятым в Германии и других западноевропейских странах способом подбора шеффенов (Федеральный закон от 2 января 2000 года "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции"); однако теперь участие народных заседателей упразднено в гражданском процессе и с 1 января 2004 года будет ликвидировано и в уголовном судопроизводстве. В арбитражных судах субъектов Российской Федерации учрежден институт арбитражных заседателей (сперва - в порядке эксперимента, а затем - на основе Федерального закона от 30 мая 2001 года). Правоохранительные органы затронуты реформами не были, однако использовали широко объявленные и робко осуществлявшиеся преобразования для наращивания собственной мощи, увеличения объемов финансирования и введения новых льгот для своих сотрудников (см.: Законы РСФСР от 18 апреля 1991 года "О милиции" и от 17 января 1992 года "О прокуратуре Российской Федерации"; Законы Российской Федерации от 8 июля 1992 года "О федеральных органах государственной безопасности" и от 24 сентября 1992 года "О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации"). Прокуратура Российской Федерации сохранила общий надзор и практически все полномочия в области надзора за судебной деятельностью. В России, в отличие от многих европейских стран и США, прокурор вправе обращаться с исками в защиту частных интересов, хотя в последнее время проявилась тенденция сокращения такой возможности; прокуратура вправе оспаривать в вышестоящем суде оправдательные и мягкие, на ее взгляд, приговоры. Лишь надзорные представления прокуроров не могут с середины 2002 года приноситься по основаниям, ухудшающим участь оправданного или осужденного.

Адвокатура обогатилась новыми организационными формами; начали широко создаваться адвокатские фирмы, кабинеты. Были скоропалительно учреждены с благословения министра юстиции так называемые "параллельные" коллегии адвокатов. Сейчас "традиционные" и "параллельные" коллегии адвокатов сведены в единственную в каждом регионе адвокатскую палату. Важнейшими достижениями судебной реформы, как представляется, стали: - укрепление независимости судей в соответствии с законодательством о статусе судей;

- учреждение Конституционного Суда Российской Федерации и преобразование административных органов - государственных арбитражей - в арбитражные суды; создание на федеральном уровне законодательной базы для введения мировых судов и развертывание института мировой юстиции во многих российских регионах;

- создание механизмов, обеспечивающих при рассмотрении судами уголовных дел прямое действие положений Конституции Российской Федерации, а также международно-правовых актов в области прав человека;

- значительное расширение федеральным законодательством и постановлениями Конституционного Суда Российской Федерации круга конфликтов, участники которых могут получить судебную защиту;

- установление судебного контроля за применением наиболее острых мер процессуального принуждения (прослушивания телефонных переговоров, наложения ареста на корреспонденцию, наложения ареста на имущество и др.); передача от прокуроров судьям права решать вопрос о заключении обвиняемого (подозреваемого) под стражу и продлении срока его содержания под стражей;

- изменение судебной практики в сфере доказательственного права; введение и развитие процедуры исключения из разбирательства недопустимых в качестве доказательств материалов;

- включение оперативно-розыскной деятельности в сферу законодательного регулирования; к сожалению, негласная оперативно-розыскная деятельность продолжает вестись в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах, причем не только в целях предотвращения побегов заключенных и обеспечения безопасности ИВС и СИЗО, но и для раскрытия преступлений, в которых обвиняются (подозреваются) помещенные под стражу граждане; отсюда вытекает использование режимных правил и дисциплинарных взысканий как средств пытки и склонения задержанных и арестованных лиц к признанию, порой - к самооговору;