Радикальное направление
В связи с укоренением капиталистических отношений, кризисом крепостнических порядков, неизбежно возникали вопросы о путях дальнейшего развития России. Попытки ответить на жгучие вопросы современности, обосновать новую теорию развития стали характерным содержанием общественного движения конца 20-х – 30-х годов.
Во второй половине 20-х – первой половине 30-х годов характерной организационной формой антиправительственного движения стали кружки, объединявшие не более 20—30 членов[6, с.233]. Они появлялись в Москве и в провинции, где не так сильно, как в Петербурге, утвердился полицейский надзор и шпионаж. Их участники разделяли идеологию декабристов и осуждали расправу с ними. Вместе с тем они пытались преодолеть ошибки своих предшественников, распространяли вольнолюбивые стихи, критиковали правительственную политику.
Широкую известность приобрели произведения поэтов-декабристов. Вся Россия зачитывалась знаменитым посланием в Сибирь А. С. Пушкина и ответом ему декабристов. Московский университет стал центром формирования антикрепостнической и антисамодержавной идеологии (кружки братьев П., М. и В. Критских, Н. П. Сунгурова и др.). Эти кружки действовали непродолжительное время и не выросли в организации, способные оказать серьезное влияние на изменение политического положения в России. Их члены лишь обсуждали внутреннюю политику, строили наивные планы реформирования страны.
Петрашевцы
Оживление общественного движения в 40-х годах выразилось в создании новых кружков. По имени руководителя одного из них – М. В. Буташевича-Петрашсвского – его участники были названы петрашевцами. В кружок входили чиновники, офицеры, учителя, писатели, публицисты и переводчики (Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Майков, А. Н. Плещеев и др.) [6, с.234].
Кружок Петрашевского не был оформленной организацией. Он начал свою деятельность как литературный кружок и до начала 1848 г. носил полулегальный, по существу, просветительский характер, ибо главную роль отводил «взаимному обучению» и самообразованию [3, с.404].
Члены кружка обсуждали новинки художественной и научной литературы, рассуждали о различных общественных, политических, экономических и философских системах. Тон задавал Петрашевский, о котором позже следственная комиссия напишет в своем отчете: «Петрашевский постоянно возбуждал и направлял эти суждения. Он доводил посетителей до того, что они если и не все сделались социалистами, то уже получали на многое новые взгляды и убеждения и оставляли собрания его более или менее потрясенными в своих верованиях и наклонными к преступному направлению» [3, с.404].
Формирование взглядов Петрашевского и членов его кружка в значительной мере происходило под влиянием идей французских социалистов Фурье и Сен-Симона.
А. И. Герцен и теория общинного социализма
На рубеже 40 – 50-х годов XIX в. складывается оригинальная теория «русского социализма». Основоположником ее был А. И. Герцен, который изложил ее основные идеи в своих работах, написанных в 1849 – 1853 гг.: «Русский народ и социализм», «Старый мир и Россия», «О развитии революционных идей в России» и др.
Он и его друг Н. П. Огарев еще мальчиками дали клятву бороться за лучшее будущее народа. За участие в студенческом кружке и пение песен с «гнусными и злоумышленными» выражениями в адрес царя они были арестованы и отправлены в ссылку [5, с.433].
В 30 – 40-х годах А. И. Герцен занимался литературной деятельностью. Его произведения содержали идею борьбы за свободу личности, протест против насилия и произвола. За его творчеством пристально следила полиция. Поняв, что в России невозможно пользоваться свободой слова, А. И. Герцен в 1847 г. уехал за границу. В Лондоне он основал «Вольную русскую типографию» (1853 г.), выпустил 8 книг сборника «Полярная звезда», на титуле которых поместил миниатюру из профилей 5 казненных декабристов, организовал вместе с Н. П. Огаревым издание первой бесцензурной газеты «Колокол» (1857—1867 гг.) [6, с.235].Последующие поколения революционеров видели огромную заслугу А. И. Герцена в создании вольной русской прессы за границей.
В молодости А. И. Герцен разделял многие идеи западников, признавал единство исторического развития России и Западной Европы. Он отмечал: «Да, мы были противниками их, но очень странными. У них и у нас запало с ранних лет одно сильное, страстное чувство... безграничной любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно» [4, с.298].