18 Июня 1920 года.

г. Мелитополь».

На заседании повстанческого командного состава по инициативе Махно было решено: «Какой бы делегат ни был прислан от Врангеля и вообще справа, он должен быть казнен, и никаких ответов не может быть дано»{83}.

Посланца тут же публично казнили.

Я приведу общую оценку наследия, полученного нами от большевиков, исходящую из враждебного Белому движению меньшевистского лагеря{84}.

«Добровольческая армия шла, предшествуемая и поддерживаемая крестьянскими волнениями. В стране происходили глубокие сдвиги... Широкие слои населения оказались захваченными национально-реакционными настроениями. В эти дни национального психоза, взрыва утробной ненависти к революции, диких расправ на улицах над коммунистами и «коммунистами» те, кто был против Добровольческой армии, представляли из себя узкую и вынужденно молчаливую общественную среду, одиноко затерявшуюся среди поднявшихся волн враждебных настроений.

Обнаружилось и еще одно явление. Крыло реакционных настроений коснулось и рабочей массы. Как могло это случиться? Это глубоко интересный и важный политический и социально-психологический вопрос. Ответ на него лежит в том историческом материале, который характеризует советскую фазу 1919 года. В ней — корни позднейших настроений... На разбитой, разворошенной украинской почве большевистский терроризм в этот период вырос в анархическое, антиобщественное явление. Специальные условия места и времени создавали какую-то гипертрофию «военного коммунизма». Деклассированные элементы получали все большую свободу своего формирования и господства. Делались тысячи нелепостей и преступлений. Кровь лилась потоками бесцельно, как никогда. Положение рабочих организаций становилось все более стесненным. Изоляция власти от пролетариата шла подстегнуто быстрыми шагами. Быстро сгорали иллюзии и настроения после «петлюровской весны».

Сильное распространение разочарования, настроений недовольства и часто озлобления на почве указанных общих свойств политики предыдущего периода (советского) и продовольственного кризиса замечалось в пролетариате все более ярко...»

На русском «погосте» еще не смолкли «плач и рыдания» у свежих могил, у гекатомб, воздвигнутых кровавой работой Лациса, Петерса, Кедрова, Саенко и других, в проклятой памяти чрезвычайках, «подвалах», «оврагах», «кораблях смерти» Царицына, Харькова, Полтавы, Киева... Различны были способы мучений и истребления русских людей, но неизменной оставалась система террора, проповедуемая открыто с торжествующей наглостью. На Кавказе чекисты рубили людей тупыми шашками над вырытой приговоренными к смерти могилою; в Царицыне удушали в темном, смрадном трюме баржи, где обычно до 800 человек по несколько месяцев жили, спали, ели и тут же... испражнялись... В Харькове специализировались в скальпировании и снимании «перчаток». Повсюду избивали до полусмерти, иногда хоронили заживо. Сколько жертв унес большевистский террор, мы не узнаем никогда{85}. Безумная большевистская власть не щадила ни «алой», ни «черной» крови, земля оделась в траур, и приход армии-освободительницы отзывался как радостный благовест в измученных душах.

Иногда, впрочем, в этот радостный перелив врывались тревожные звуки набата... Так было в Екатеринославе, в Воронеже, Кременчуге, Конотопе, Фастове и в других местах, где набегающая волна казачьих и добровольческих войск оставляла и грязную муть в образе насилий, грабежей и еврейских погромов.

Никаких, решительно никаких оправданий этому явлению не может быть. И не для умаления вины и масштаба содеянных преступлений, но для уразумения тогдашних настроений и взаимоотношений я приведу слова человека, окунувшегося в самую гущу воспоминаний, свидетельств и синодиков страшного времени:

«Нельзя пролить более человеческой крови, чем это сделали большевики; нельзя себе представить более циничной формы, чем та, в которую облечен большевистский террор. Эта система, нашедшая своих идеологов, эта система планомерного проведения в жизнь насилия, это такой открытый апофеоз убийства, как орудия власти, до которого не доходила еще никогда ни одна власть в мире. Это не эксцессы, которым можно найти в психологии гражданской войны то или иное объяснение.

«Белый» террор — явление иного порядка. Это прежде всего эксцессы на почве разнузданности власти и мести. Где и когда в актах правительственной политики и даже в публицистике этого лагеря вы найдете теоретическое обоснование террора, как системы власти? Где и когда звучали голоса с призывом к систематическим, официальным убийствам? Где и когда это было в правительстве генерала Деникина, адмирала Колчака или барона Врангеля?..

Нет, слабость власти, эксцессы, даже классовая месть и... апофеоз террора — явления разных порядков»{86}.Несомненно, подобное сравнение находило тогда отклик в широких народных массах, которые не могли не чувствовать глубокой разницы между двумя режимами — красным и белым, невзирая на все извращения и «черные страницы» Белого движения.

Большевистское наследие открывало одновременно и огромные положительные возможности, и огромные трудности. Первые — в общем чувстве ненависти к свергнутой коммунистической власти и в сочувствии к избавителям; вторые — в страшном расстройстве всех сторон народно-государственной жизни.

Я лично из своих поездок по освобожденным районам вскоре после их занятия, в особенности из посещений Харькова и Одессы — в их неофициальной, нерегламентированной расписаниями части — вынес много отрадных впечатлений. Крепло убеждение, что Белое движение не встречает идейного противодействия в народе и что успех его несомненен, если только сочувствие страны претворится в активную помощь и если «черные страницы» не затемнят Белую идею.

И еще одно «если », едва ли не важнейшее...

Однажды в собрании ростовских граждан{87}, заканчивая обзор общей политики правительства, я говорил:

«Революция безнадежно провалилась. Теперь возможны только два явления: эволюция или контрреволюция.

Я иду путем эволюции, памятуя, что новые крайние утопические опыты вызвали бы в стране новые потрясения и неминуемое пришествие самой черной реакции.

Эта эволюция ведет к объединению и спасению страны, к уничтожению старой бытовой неправды, к созданию таких условий, при которых были бы обеспечены жизнь, свобода и труд граждан, ведет, наконец, к возможности в нормальной, спокойной обстановке созвать Всероссийское учредительное собрание.

Страшно тяжел этот путь. Словно плуг по дикой, поросшей чертополохом целине, национальная идея проводит глубокие борозды по русскому полю, где все разрушено, все загажено, где со всех сторон встают как будто непреодолимые препятствия.

Но будет вспахано поле, если. .. Я скажу словами любимого писателя. Давно читал. Передам, быть может, не дословно, но верно.

«Бывают минуты, когда наша пошехонская старина приводит меня в изумление. Но такой минуты, когда бы сердце мое перестало болеть по ней, я положительно не запомню. Бедная эта страна, ее любить надо».

Вот в этой-то чистой любви нашей к Родине — залог ее спасения и величия».

В рецензии В. Руднева на первый том «Очерков русской смуты», увидевшей свет в литературном журнале русской эмиграции «Современные записки» в 1922 году, отмечено следующее[12]:

Задуманы «Очерки» весьма широко. Они заключают в себе не только личные воспоминания автора, но и попытку осветить события революции с некоторой более общей точки зрения. Разрешены обе эти задачи далеко не с одинаковым успехом. Там, где автор передает лично им пережитое и непосредственно ему известное, «Очерки» представляют исключительный интерес; огромное знание среды наряду с искренностью и прямотой суждения, живое изложение, яркие и образные характеристики составляют бесспорные достоинства тех глав, которые посвящены течению революции в армии, на фронте. Напротив того, поверхностны, неоригинальны и неубедительны критические экскурсы Деникина в области политических и социальных отношений революционной эпохи; выдавая осведомленность из вторых рук, обнаруживая предвзятость и отсутствие исторической перспективы, они представляют интерес разве только для характеристики самого автора.

Разумеется, вся книга Деникина — суровый обвинительный акт против т. н. «революционной демократии». Она и только она одна ответственна за крушение государства, за «растление и гибель» армии. Сравнительно сдержанный тон, которым, кстати сказать, труд Деникина выгодно отличается от книг Наживина и др. обличителей революции, не ослабляет, а лишь усиливает серьёзный характер обвинения.

Община № 34 август 1989 года.

А.В. Шубин. Махновское движение: трагедия 19-го.

Данный материал предоставлен Николаем Соболевым.

Махновцы вошли в качестве бригады в состав 1-й Заднепровской дивизии под командованием П. Дыбенко. Н. Махно получил оружие и патроны для крестьянского пополнения. В результате 3-я бригада 1-й Заднепровской дивизии стала расти как на дрожжах, обгоняя по численности и дивизию, и 2-ю Украинскую Армию, в составе которой 3-я бригада сражалась позднее. Если в январе в бригаде было около 400 бойцов, то в начале марта - уже 1000, в середине марта - 5000, а в апреле до 20 тысяч. Пополненная "добровольной мобилизацией" бригада развернула наступление на юг и восток. Первоначально красные командиры относились к формированиям махновцев скептически: "Подл Бердянском дело - табак, Махно льет слезы и вопит о поддержке" (ЦГАСА). Через неделю, пройдя с боями за полтора месяца свыше 100 км., махновцы ворвались в Бердянск, и западный бастион Деникина был ликвидирован. Одновременно другие махновские части отодвинули на такое же расстояние фронт на восток. Захваченный у белых эшелон с хлебом они отправили голодающим рабочим Москвы и Петрограда…

Но не только это определяло отношения между двумя "советскими властями". Введение продразверстки, безудержный рост бюрократического аппарата, поглощавшего и разбазаривающего значительную часть изъятого у крестьян хлеба, запрет партий и организаций, даже поддерживающих советскую власть, произвол ЧК не встречал понимания крестьян Приазовья.

Вот лишь несколько свидетельств того времени: "Из Симбирской, Самарской и Саратовской губернских организаций, закупавших ненормированные продукты, везут мерзлый картофель и разные овощи. В то же время станции Самаро-Златоустовской и Волго-Бугульминской железных дорого завалены хлебом в количестве свыше 10 млн. пудов, которые за отсутствием паровоза и вагонов продорганам не удается вывести в потребляющие районы и которые начинают уже портится ("Правда", 1 марта 1919 г.). "Попутно с этим рабочие указывали на недопустимое обращение представителей военно-революционного комитета как при столкновении с отдельными рабочими, так и на собраниях. Мы слышали грубые окрики: "Молчать!", "Расстреляю!", "К стенке поставлю!" (там же, 11 марта 1919 г.). "Выдаешь ежедневно в крупных городах большое количество хлеба для удовлетворения потребностей отдельных групп потребителей, и существует почти полная уверенность, что многие из этих потребителей не получают хлеба или получают в меньшем количестве или худшего качества" (5, стр. 139). "Не ищите в деле обвинительных улик; восстал ли он против Совета с оружием или на словах. Первым долгом мы должны спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны разрешить судьбу обвиняемого" (Из статьи М. Лациса, одного из руководителей ЧК, в журнале с характерным названием "Красный террор". цит. по (3, кн. 1 стр. 224-225)).

Система "военного коммунизма" с ее бюрократизацией, произвольным вмешательством в жизнь трудящихся воспринималась ими как единое враждебное целое, вырастающее за спиной революционных рабочих и крестьян.

Уже в феврале 1919 г. политика РКП (б) подвергается резкой критике на Втором районном съезде Советов Гуляй-Поля. Резолюция съезда гласила: "Нами не избранные, не правительством назначенные политические и разные другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных Советов и беспощадно расправляются с теми товарищами из крестьян и рабочих, которые выступают на защиту народной свободы против представителей центральной власти. Именующее себя рабоче-крестьянским, правительство России и Украины слепо идет на поводу у партии коммунистов-большевиков, которые в узких интересах своей партии ведут гнусную непримиримую травлю других революционных организаций.

Прикрываясь лозунгом "диктатуры пролетариата", коммунисты-большевики объявили монополию на революцию для своей партии, считая всех инакомыслящих контрреволюционерами… Мы призываем товарищей рабочих и крестьян не поручать освобождение трудящихся какой бы то ни было партии, какой бы то ни было центральной власти: освобождение трудящихся есть дело самих трудящихся".

Откровенно антибольшевистский и в принципе антипартийный характер резолюций в феврале не вызвал особых "нареканий" - союз с махновцами только завязывался, и на их "демократические шалости" смотрели сквозь пальцы. Тем более, что бригада стремительно наступала. Но в апреле, когда фронт стабилизировался, был взят курс на ликвидацию особого положения махновского района.

Скоро стало ясно, что задача эта не простая. Н. Махно принял комиссаров-коммунистов и присланного П. Дыбенко начальника штаба - левого эсера И. Озерова, но к политической власти их не допустил. Попытка П. Дыбенко расформировать часть махновских отрядов вызвала в Орехове вспышку волнений. Подчиненный Н. Махно батько Правда грозил уездным властям разгромом. Власти восприняли угрозу буквально: "Существует опасение, что бунт может охватить весь район, занятый войсками Махно, и сам Махно может быть против своей воли вовлечен в эту авантюру," - телеграфировал командующий группой А. Скачко (5, стр. 46). Вскоре, однако, стало ясно, что угрозы батько Правды не выходят за рамки митинговой риторики, а сам инцидент быстро уладился. В последствии Антонов-Овсеенко докладывал Х. Раковскому об "ореховском бунте": "История с наступлением на Александровск - как выяснилось из рассказов Дыбенко и Махно - курьезный вздор…" (1, т. 4, стр. 117).

Последующие события, тем не менее, не способствовали снижению напряженности. В конце апреля был созван Третий районный съезд Советов в Гуляй-Поле. Как и следовало ожидать, "социалистический плюрализм", царивший в "Махновии", вылился в формулировки, направленные против военно-коммунистической политики ВКП (б): "Съезд протестует против реакционных приемов большевистской власти, расстреливающей крестьян, рабочих и повстанцев.

Съезд требует проведения правильного свободного выборного начала…

Съезд требует замены существующей продовольственной политики правильной системой товарообмена…

Съезд требует полной свободы слова, печати, собраний, всем политически левым течениям, т.е. партиям и гражданам, и неприкосновенности личности работников партий, левых революционных организаций и вообще трудового народа…" (8, стр. 23-24).

Другого от махновцев ожидать было нельзя - убедительных разъяснений относительно положительных сторон политики РКП (б) они не получили. Но военно-административная машина сработала традиционно - комдив П. Дыбенко разразился телеграммой: "Всякие съезды, созванные от имени распущенного согласно моему приказу военно-революционного штаба, считаются явно контрреволюционными, и организаторы таковых будут подвергнуты самым репрессивным мерам, вплоть до объявления вне закона" (цит. по 2, стр. 98).

Съезд специально продолжил свою работу чтобы ответить комдиву. Дело в том, что делегаты не только этого командира, но и вышестоящие гражданские власти считали, что Дыбенко не имеет права вмешиваться в работу Гуляй-Польского съезда. Поэтому ответ по духу напоминал письмо казаков турецкому султану. После долгих насмешливых разъяснений относительно истории движения и его съездов делегаты пишут: "Вы, "товарищ" Дыбенко, как видно, молоды в революционном движении на Украине и вас нам приходится знакомить с самым началом революционного движения на Украине. Ну что же, мы познакомим, а вы, познакомившись, быть может исправитесь немного" (там же, стр. 99). Намекая на слабость позиции РКП (б) в Приазовье, махновцы продолжают: "… Если большевистская идея будет иметь успех, то военн0-революционный совет, с точки зрения большевиков организация явно контрреволюционная, заменится другой, "более революционной" большевистской организацией. А покамест не мешайте нам, не насилуйте нас" (там же, стр. 102).

Послание это было воспринято многими большевиками как объявление войны. Из района побежали комиссары. В зоне расположения красных они столкнулись с командующим Украинским фронтом В. Антоновым-Овсеенко.

Командир был несколько лучшего представления о Махно, чем большинство комиссаров, находившихся при махновском штабе. В. Антонов-Овсеенко решил рискнуть и повернуть в самое "логово мятежников".

Прибыв в Гуляй-Поле, командующий, к удивлению своему, был встречен почетным караулом и дружным "Ура!". После краткой инспекции он провел с Н. Махно переговоры, которые помогли урегулировать возникшие недоразумения. "Преследования политкомиссаров? Изгнание их?: Ничего подобного: Только нам надо бойцов, а не болтунов. Никто их не гнал, сами поутикали… Конечно, у нас много идейных противников ваших, так давайте спорить".

Н. Махно даже осудил наиболее резкие положения резолюции съезда, обещал препятствовать выборности комсостава, который (видимо ввиду заразительности примера) так опасались в соседних частях РККА.

Но, пойдя на эти уступки, Н. Махно выдвигает новую, принципиально важную идею, которая могла бы изменить весь ход революции: "До решительной победы над белыми должен быть установлен революционный фронт, и он (Махно - А.Ш.) стремится не допускать междоусобиц между различными элементами этого революционного фронта". Это уже не рассуждение об укреплении тактического союза (по типу "кто кого переиграет"). Перед нами идея долгосрочного сосуществования в рамках одной системы власти различных политических течений. Они опираются не на добрую волю сильного партнера, а на свои собственные силы, в том числе и военные, строят новое общество в соответствии со своими принципами и волей местного населения, решают вопросы общей значимости путем диалога, а не приказа.

Идея революционного фронта была доложена В. Антоновым-Овсеенко В. Ленину и, видимо, способствовала образованию во время григорьевского мятежа коалиционного социалистического правительства Украины. Однако, оно не отражало реального соотношения сил и носило временный характер. И все же идея оказалась весьма жизнеспособной, потому что давала решение одной из основных проблем революционного процесса - проблемы монополизма власти. Идея единого фронта революционных сил возрождается (конечно, уже независимо от Н. Махно) в виде Народного фронта 30-х годов.

Но в 1919 г. примирения не получилось. Посетивший 4-5 мая махновский район уполномоченный СТС Л. Каменев, несмотря внешне лояльное поведение, требовал ликвидировать политические органы движения и, прежде всего ВРС. Стало ясно, что идея единого революционного фронта не прижилась. Новый повод для нарастания взаимного недоверия подал атаман Григорьев, поднявший 6 мая мятеж на Правобережной Украине. Телеграмма Л. Каменева Н. Махно по этому поводу была выдержана в явно недоверчивом тоне: "Изменник Григорьев предал фронт. Не исполнив боевого приказа, он повернул оружие. Подошел решительный момент - или вы пойдете с рабочими и крестьянами всей России, или откроете фронт врагам. Колебаниям нет места. Немедленно сообщите расположение ваших войск и выпустите воззвание против Григорьева, сообщив мне копию в Харьков. Неполучение ответа буду считать объявлением войны. Верь в честь революционеров - Вашу, Аршинова, Веретельникова и др. Каменев № 277" (2, стр. 107).

Попытка Л. Каменева, воспользовавшись экстремальной ситуацией, заставить Н. Махно беспрекословно доверится центральным властям успехом не увенчалась - в ответ "батько" послал довольно двусмысленную телеграмму: "Честь и достоинство революционера заставляют нас оставаться верными революции и народу, и распри Григорьева с большевиками из-за власти не могут заставить нас оставить фронт" (там же, стр. 109).

Одновременно с этим Н. Махно направляет в район мятежа своих эмиссаров для выяснения положения. Это было воспринято как попытка наладить союз с Григорьевым. "Лазутчики" были арестованы, что затянуло окончательное определение махновцами своего отношения к Григорьеву до конца мая. В своем воззвании "Кто такой Григорьев" Н. Махно анализирует "Универсал" мятежников: "Братья! Разве вы не слышите в этих словах мрачного призыва к еврейскому погрому?! Разве вы не чувствуете стремления атамана Григорьева порвать живую братскую связь революции Украины с революцией Россией? …Мы уверенны, что здоровое чутье революционера подскажет им (пошедшим за Григорьевым бойцам - А.Ш.), что Григорьев обманул их, и они уйдут от него вновь под знамена революции" (2, стр. 113).

Однако, Н. Махно не был бы самим собой, если бы снова не занял "третью" позицию: "Мы должны сказать, что причины, создавшие все движение Григорьева, заключаются не в самом Григорьеве… Всякое сопротивление, протест и даже самостоятельное начинание душились чрезвычайными комиссиями… Это создало в массах озлобление, протест и враждебное настроение к существующему порядку. Этим воспользовался Григорьев в своей авантюре… требуем к ответу коммунистическую партию за Григорьевское движение" (2, стр. 114).

Резкие выпады против власти РКП (б) были связаны уже не только с Григорьевым, но и с конфликтами, нарастающими вокруг махновского района.

Боевые действия в апреле-мае шли с переменным успехом. Были и неудачи - оставление Мариуполя, Волновахи; были и успехи - окружение и пленение белых в Мариуполе, взятие Еленовки. Бригада взаимодействовала с красными частями, однако боеспособность соседей была не высока, что вызывало у махновцев скептическое отношение ко всех централистски организованной Красной Армии. Но основной конфликт разворачивался по поводу снабжения. Пополнять боезапас за счет противника как раньше, было уже не так-то просто, а РККА, вопреки соглашению, поставляла все меньше и меньше патронов. Тяжелые бои, ничтожность подкреплений и перебои в снабжении все более выматывали бригаду. Вот что телеграфировал командующий 2-й Украинской армией А. Скачко: "Противопоставить противнику нечего, ибо 3-я бригада Махно, находясь беспрерывно более трех месяцев в боях, получая только жалкие крохи обмундирования и имея в придачу таких ненадежных соседей, как 9-я дивизия, совершенно истощилась, и можно считать 3-ю бригаду временно совершенно вышедшей из строя" (ЦГАСА, 199-3-144-12-19). В эти апрельские дни казалось, что махновская бригада разбита. Кончались патроны к полученным еще в феврале итальянским винтовкам. Бойцы были измотаны, но бригада, подобно Антею, была связана со своей землей. Местные жители пополняли ряды бойцов и со свежими силами бросались в бой. 20 апреля бригада перешла в наступление.

Давая общую оценку боеспособности махновских частей, В. Антонов-Овсеенко писал: "Прежде всего факты свидетельствуют, что утверждение о слабости самого заразного места - района Гуляй-Поля и Бердянска - неверны. Наоборот, именно этот угол оказался наиболее жизненным из всего Южного фронта (сводки за апрель-май). И не потому, конечно, что здесь мы были лучше в военном отношении сорганизованы и обучены, а потому, что войска здесь защищали непосредственно свои очаги" (1, т. 4, стр. 331).

Но проблема с боеприпасами решена не была. В середине мая штаб Махно сообщал: "Отсутствие налаженной и срочной доставки патронов заставило оставить многие позиции и приостановить наступление. Кроме того, части совершенно не имеют патронов и, продвинувшись вперед, находятся в угрожающем положении в случае серьезных контрнаступлений противника. Мы свой долг исполнили, но высшие органы задерживают питание армии патронами" (1, т. 4, стр. 302). Оставление махновцев фактически безоружными имело под собой множество "объективных" причин. Административно-бюрократический централизм военно-коммунистической системы совершенно закупоривал каналы снабжения: "В отношении продовольственного снабжения царила страшная неразберих, ведомственная сутолока и межведомственная война", - вспоминал командующий Украинским фронтом (там же, стр. 145). Начальник снабжения фронта докладывал: "До настоящего времени органы снабжения Украины и России войскам фронта почти ни чего не давали… так как начснабдивам приходится пройти через инстанции, пока они доберутся до комиссий, и раз комиссии не подчинены начснабдивам, то и обращение их к комиссиям остаются воплем в пустыне" (там же, стр. 144).

Естественно, что если даже красноармейские части снабжались плохо, то до строптивых махновцев вообще мало что доходило. Но были и особые, военно-политические обстоятельства, свет на которые проливает Реввоенсовет 2-й Украинской армии: "Еще при образовании бригады Махно командармом-2 были даны ей итальянские винтовки с тем расчетом, что в случае надобности имелась возможность оставить их без патронов" (там же, стр. 306). К концу мая такая "необходимость" возникла. История первого союза махновского движения и центральной советской власти близилась к развязке.

Поводом к резкому обострению отношений стало развертывание 3-й бригады в дивизию. Парадоксальная ситуация, когда бригада составляла большую часть армии, мешала и соответствующему снабжению, и взаимодействию командования с огромной "бригадой", и управлению ее частями, 16 мая военный совет бригады объявил о преобразовании в 1-ю Повстанческую дивизию. Командование армии практически признало этот факт. Однако, 26 мая в РВС армии пришла рассерженная телеграмма командующего Южным фронтом Гиттиса: "Утверждение сверху самочинно создавшейся дивизии Реввоенсовет признает шагом назад в намеченной линии поведения и потому считает невозможным" (ЦГАСА). Развивая это указание Гиттиса, РВС Южного фронта телеграфировал: "Произвести радикальный перелом в строении и поведении войск Махно, истребовав для этого у Козлова (председатель РВС 2-й Украинской армии - А.Ш.) необходимое число политработников и командирского состава. Если в 2-х недельный срок окажется невозможным произвести этот перелом, то РВС 2-й армии должен войти с рапортом об открытом сопротивлении Махно. Развертывать непокорную, недисциплинированную бригаду в дивизию под тем же командованием есть либо предательство, либо сумасшествие. Во всяком случае, подготовка новой григорьевщины" (1, т. 4, стр. 305).

Узнав о намереньях командования, штаб махновской дивизии постановил: "1) настоятельно предложить тов. Махно остаться при своих обязанностях и полномочиях, которые тов. Махно пытался было сложить с себя"; 2) все силы махновцев "преобразовать в самостоятельную повстанческую армию, поручив руководство этой армией тов. Махно. Армия является в оперативном отношении подчиненной Южному фронту, поскольку оперативные приказы последнего будут исходить из живых потребностей революционного фронта" (там же, стр. 307).

В ответ на этот шаг РВС Южного фронта принял решение об аресте Н. Махно. Об этом было объявлено, когда сам Южный фронт начал разваливаться. Чтобы понять ситуацию в войсках, противостоящих Деникину, обратимся к состоянию соседней с махновцами 13-й армии. Вот что докладывал командир одного из ее полков: "Довожу до сведения, красноармейцы категорически заявляют, что мы дольше действовать не можем, потому что мы во-первых голодные, во-вторых босые, раздетые, нас насекомые заели, потому что мы с первого восстания нашей организации до сих пор не получили ничего.

Просим вас принять самые энергичные меры, если не будет смены, то мы самовольно бросаем указанные нам позиции и следуем в тыл" (4, т. 2, стр. 153).

Угрозами дело не заканчивалось: "Дезорганизованные части дезертировали с фронта, шайками бродили в прифронтовой полосе, грабя и убивая друг друга, устраивая охоты и облавы на комсостав и комиссаров" (там же, стр. 238).

24 мая белые прорвали линию обороны в центре Южного фронта (на участке 9-й армии) и устремились на встречу казацкому восстанию с центром в ст. Вешинской. Тыл красных, разъедаемый восстаниями, дезертирами, холодной враждебностью уставших от продразверстки крестьян, не выдержал. Голодные, босые, плохо вооруженные части начали откатываться с позиций.

Один из первых ударов был нанесен по стыку махновцев и 13-й Красной армии. 19 мая, в разгар конфликтов между союзниками, кавалерия Шкуро прорвала фронт. Соседняя 9-я дивизия РККА оказать сопротивление не смогла. Махновцы противопоставили конной массе белых атаку со штыками на перевес - патронов не было. Легко отбив наскок этих "копьеносцев". Шкуро предпочел выйти во фланг 13-й армии, которая стала постепенно разваливаться.

Прекращение распрей еще могло спасти положение хотя бы на этом участке фронта. Однако, командование недооценило серьезности положения, посчитав, что наступил благоприятных момент для ликвидации махновщины, а наступление белых - инцидент, с которым легко удастся справиться.

2 июня прибывший на Украину Предреввоенсовета Л. Троцкий дал "научный" анализ махновщины: "Поскобли махновца - найдешь григорьевца. А чаще всего скоблить-то не нужно: оголтелый, лающий на коммунистов кулак и мелкий спекулянт откровенно торчит наружу" (цит. по (5, стр. 771)). Из "классового анализа" следует вывод: "Во имя победы с анархо-кулацким развратом пора кончать, и кончать твердо" (цит. по (8, стр. 25)). Сказано - сделано. 3 июня Л. Троцкий издает приказ о ликвидации махновщины:

"1. Первейшей задачей 2-й Украинской армии является разрушение военной организации махновцев, причем эта задача должна быть решена не позднее 15 июня.

2. С этой целью при содействии Реввоенсовета 2-й Украинской армии открывается немедленно широкая агитация против махновщины с целью подготовить общественное мнения армии и рабочих масс к полной ликвидации "армии" Махно" (ЦГАСА).

Выполнение этой задачи возлагалось на нового командующего 2-й Украинской армией (переименованной в 14-ю армию) К. Ворошилова. Вот его мнение: "Момент ликвидации этого гнойника самый удобный. Наша беда - отсутствие регулярных частей, которыми нужно занять махновский фронт и ликвидировать остатки банд. Полное отсутствие снаряжения, вооружения и даже продовольствия в 14-й армии лишает возможности сколачивать на месте из рабочих надежные батальоны. Состояние фронта требует экстренных мер. Нужно хоть одну регулярную дивизию для очищения всего Донбасса" (ЦГАСА). Одну дивизию для очищения Донбасса! В этот момент десятки отборных белых дивизий выбивали целые армии из последних донецких городов. Особо благоприятствовал выполнению плана Л. Троцкого и К. Ворошилова новый натиск белых на махновские позиции. Разгромив 13, 8, 9, 10 и 18-ю армии, белые обратились к "Повстанческой армии им. тов. Махно". "Махно еще держался, когда бежала соседняя 9-я дивизия, а затем и вся 13-я армия" (1, т. 4 стр. 331). В условиях, когда все силы махновце были брошены на фронт, сопротивляться натиску красных частей с тыла было невозможно. Н. Махно заявил об уходе в отставку, призвав своих бойцов сражаться под началом красного командования. Некоторое время с небольшим отрядом он еще сражался бок о бок с красными частями, но, узнав 15 июня о приказе арестовать его, укрылся в лесах.

Войска некоторое время находились под командой начальника штаба Озерова, но, узнав о компании против махновского движения, и он обратился с прошение об отставке: "Я беспрерывно нахожусь в повстанческих войсках, здоровье мое совершенно расшаталось, передайте т. Ворошилову, чтобы он прислал мне заместителя и меня, как инвалида, получившего 53 раны, уволил бы в отставку для лечения. Ибо при создавшемся положении, когда выбиваешься из сил для того, чтобы сделать полезное дело, рискуя ежеминутно быть объявленным вне закона, что слишком скверно отзывается на здоровье, и без того расстроенном…" (ЦГАСА).

Но К. Ворошилов уже тогда не любил упускать "врагов народа". В ночь на 16 июня несколько видных деятелей движения, в том числе и Озеров, были арестованы и вскоре расстреляны. Этот расстрел окончательно сделал Нестора Махно непримиримым врагом партии большевиков. Но арестовать его уже было нельзя.

Конечно, Махно ушел, чтобы вернуться. Во главе его частей оставались махновские командиры - попытка снять их была чревата восстанием. Сам Махно обещал вернутся и отомстить. На этом заканчивается переломная страница истории махновского движения.

Осенью 1919 года под руководством Н. Махно началось восстание в тылу Добровольческой армии Деникина. В короткий срок под контролем повстанцев оказалась обширная территория с центром в Екатеринославе, который им удалось удержать около месяца, несмотря на атаки отборных частей белых.

Впервые махновцы получили возможность строить новое общество самостоятельно. Результаты оказались печальные. Отрезанные от сырья и потребителей заводы продолжали стоять, а рабочие требовали помощи. Только часть заводов легкой промышленности и железнодорожный транспорт сумели осуществить самофинансирование в условиях общего развала экономики. Среди остальной массы пролетариата зрело недовольство.

Неудачной оказалась и попытка обойтись без государства, не дав ему никакой замены. Необходимость в арбитре власти привела к тому, что функции государственных чиновников перешли к махновским военным комендантам, превратившимся в местных деспотов.

Занятый военными задачами Н. Махно мало обращал внимания на эти проблемы, да и не хотел ими заниматься, считая себя прежде всего военным, а не политическим руководителем. За спиной сражающейся повстанческой армии снова начинают формироваться бюрократические механизмы, работает "контрразведка", которую современники не без основания сравнивают с Чрезвычайной Комиссией. И хотя материальное положение большинства населения было не хуже, чем "при большевиках", авторитет сторонников безвластия заметно падает. Неизвестно, чем это могло кончиться, но в декабре 1919 г. армию Н. Махно "разгромила" пришедшая на Украину эпидемия тифа, а в январе махновский район был занят частями РККА.

Итак, попытка ликвидировать государственность одним ударом кончилась провалом, который, казалось, должен был безнадежно скомпрометировать саму идею. Но нет, и эта страница истории движения не стала последней - крестьяне продолжают идти за повстанцами. Печальный опыт предыдущих месяцев заставил вернуться к выводу - последовательной демократии и тем более безвластия нельзя добиться в одиночку и сразу.

Осознание этой истины определяет путь махновцев от кровавой партизанской войны в тылу РККА к союзу с ней против Врангеля осенью 1920 г. Новый союз, опирающийся на силу, а не на доверие, принес махновскому району кратковременный мир и куда более успешное, чем раньше, социальное, экономическое и политическое строительство. Открывалась возможность участия анархистов в выборах на съезд Советов Украины, интеграция движения в общую систему советской власти на основе реальной автономии. Но эта политика "национально примирения", как назвали бы мы ее сейчас, была в принципе не совместима с "военным коммунизмом", несла ему смертельную угрозу самим фактом своего существования. Поэтому после разгрома совместными усилиями Врангеля махновский район был атакован РККА. Но трем армиям, развернутым против Махно, не удалось справиться с этой многотысячной "бандой".

Начинается жестокая, иногда до бессмысленности жестокая, борьба против продразверстки, комбедов, ограничений торговли, монополии одной партии на власть. Когда восстание с этими "минималистскими" требованиями охватили всю страну, ВКП (б) пришла к выводу о необходимости удовлетворить их все, кроме последнего.

Сейчас трудно судить о том, чем могло обернуться промедление с введением новой экономической политики. Разраставшиеся зоны восстаний приближались друг к другу, ощущали свою общность. Вполне вероятно, что на повестку дня вновь могла встать идея "революционного фронта" социалистических сил, направленного против монополии на власть. Могла ли коалиция с участием махновцев, антоновцев, кронштадцев, а возможно и коммунистов вывести страну из кризиса и предотвратить катастрофу 30-х годов? Ответ на этот вопрос можно будет дать уже скоро, когда проявятся первые результаты политики "национального примирения" в Никарагуа, Афганистане и Кампучии.

Нэп предрешил конец махновского движения. Если в мае-июне 1921 г. восстание еще полыхало по всему Левобережью Украины, и "батько" собирался штурмовать Харьков, то в июле крестьяне начали расходиться по домам. Напрасно Махно убеждал их, что, сохранив монополию на власть, ВКП (б) вернет со временем и "военно-коммунистические" методы обращения с крестьянами.

Оставалось только одно - прорываться за границу. С отрядом в 50 человек Н. Махно обошел окружение его дивизий, прорвался через всю Украину и в конце августа 1921 г. ушел за "кордон", в Румынию.

Крестьяне наслаждались экономической свободой нэпа. В Коммунистической партии продолжался поиск путей строительства нового общества. Ждала своего часа закаленная в огне гражданской войны бюрократическая когорта.

До коллективизации оставалось восемь лет…

Литература:

1. Антонов-Овсеенко В.А., Записки о Гражданской войне.

2. Аршинов П.А., История махновского движения, Берлин, 1923.

3. Голенков Д., Крушение антисоветского подполья в СССР.

4. Какурин М., Как сражалась революция, М., 1926.

5. Кубанин М., Махновщина, М.-Л., 1927.

6. Махно Н.И., Под ударами контрреволюции, Париж, 1936.

7. Октябрьская революция, I пятилетие, Харьков, 1922.

8. Яковлев Я., Русский анархизм в Великой русской революции, 1921.

"Грани украинской истории. Судьба батьки Махно"

Игорь Чижов

Примеров того, к чему может привести нерешенность аграрного вопроса довольно много в отечественной истории. Ведь гражданская война начала века во многом была именно войной за землю. И большевикам потребовалось несколько лет, чтобы справится с крестьянской вольницей, признанным лидером которой был Нестор Махно. В ход шла не только сила, но и прямой обман. Несколько раз большевикам даже пришлось заключать с махновцами союз. Чем завершилось такое братание - известно...

2 октября 1920-го года, в городе Старобельске, Нестор Махно заключил очередной и на этот раз последний союз с большевиками. Союзникам предстояло разгромить Врангеля. А вот после его уничтожения у советской власти уже не оставалось врагов в европейской части страны. Батька вынужден был пойти на соглашение против своей воли, прекрасно понимая, чем все это закончится. Махновцы приняли участие в разгроме белогвардейцев. При взятии Крыма особо отличился корпус Каретникова, который перешел Сиваш, ударил во фланг противника и захватил Симферополь.

В Крыму еще шли бои с недобитыми врангелевскими отрядами, когда по приказу Михаила Фрунзе, корпус Каретникова был окружен и атакован красной армией, но повстанцы смогли вырваться из Крыма. Сорвался и план быстрой ликвидации всей Махновской армии.

Большевикам, которые имели многократное численное преимущество, в конце 1920-го года удалось лишь нанести повстанцам ряд поражений и рассеять их. Однако о подавлении махновского движения речь тогда и не шла. Батька был мастером ведения партизанской войны. Его маневренные отряды избегали прямых столкновений с большими соединениями РККА. Они совершали дерзкие налёты в тылы противника, громили ревкомы и продотряды, вырезали коммунистов, нападали на продовольственные и военные базы Красной армии. А главное Махно пользовался широкой поддержкой крестьян Южных губерний. Чтобы победить атамана, большевикам нужно было найти другие методы.

Против Махно началась тотальная война. В борьбе против повстанцев было задействовано 23 всех красных войск, находящихся в Украине. В районах предполагаемого движения махновцев сжигались сёла, сочувствующие повстанцам крестьяне расстреливались, уничтожались посевы, угонялся скот, отравлялась вода в колодцах. Кольцо вокруг батьки сжималось. Еще хуже стало когда весной 1921-го большевики объявили о замене продразверстки продналогом. Это лишило Махно социальной базы, - его отряды таяли с каждым днем.

В июне Нестор Иванович решил собрать все силы в кулак и ударить по сахарным заводам в районе Недригайлов-Терны. Его замысел разгадало красное командование. Армия Махно была окружена и практически уничтожена войсками Фрунзе и Эйдемана. Но сам атаман с небольшой группой вновь вырвался из кольца.

Махновцев гнали как диких зверей во время охоты. Голод и нехватка боеприпасов были спутниками отряда. В ежедневных стычках с красноармейцами, батька терял 10-15 бойцов. Даже ночью беглецы не имели возможности отдохнуть, - ведь в любой момент могли появиться преследователи.

Преследование беглецов осуществлялось с помощью аэропланов и бронетехники. Махно пришлось покинуть родные края и с боями прорваться на Дон. Но там, так же, как и в Украине, свирепствовал голод, к тому же повстанцы столкнулись с враждебностью местного населения. Батька вынужден был повернуть на запад. Вновь с боями его отряду удалось пробиться на Правобережную Украину. По пути озверевшие махновцы уничтожали всех, кто хоть как-то был связан с большевиками, а таких летом 1921-го становилось все больше и больше. Естественно жестокость не принесла Нестору Ивановичу популярности. Невозможность далее находиться в Советской Украине стала для него очевидной. Поначалу Махно собирался совершить рейд в Галичину и поднять там антипольское восстание, но по неизвестным причинам отказался от этого плана и стремительно двинулся к советско-румынской границе.

Вечером 27 августа махновцы подошли к Днестру. По одной из версий это произошло здесь не далеко от села Каменка. Нестор Иванович выступил перед повстанцами, поблагодарил их за все и предложил вместе уйти в Румынию. Не пожелавшие покинуть Родину остались прикрывать отступление батьки. А сам Махно с отрядом в 125 человек, на рассвете следующего дня переправился на тот берег и навсегда покинул пределы Украины.

Это был конец махновского движения. Правда, находясь в Румынии, Нестор Иванович поддерживал связи со своими бывшими бойцами и даже собирался поднять в Украине массовое выступление против Советской власти. В 1923-м батька перебрался в Польшу, где был арестован за подготовку антиполького восстания. За недостаточностью доказательств его освободили, но вскоре он оказался уже в Данцигской тюрьме по обвинению в убийствах немецких колонистов в 1918-м году. Только в 1925-м Нестора Махно выпустили из-под ареста и он переехал в Париж.

"Разгром"

Вячеслав Азаров

Южная Украина лета 1919 г. Вызванная григорьевским восстанием мания всеобщего предательства подвинула Троцкого к репрессиям среди украинского комсостава войск Южного фронта. Первыми были "наказаны" махновцы. Махно разорвал союз с большевиками, снял с себя полномочия комбрига и, оставив на фронте свою бригаду, ушел на Херсонщину. А весь штаб 1-й Повстанческой бригады Махно 17 июня был расстрелян по приказу Ворошилова. В течение того же лета по приказу Троцкого ЧК были уничтожены другие высшие украинские командиры: комбриги И. Богунский, Т. Черняк, В. Боженко и комдив Н. Щорс.

НОВЫЙ БУГ

Всеобщие чистки комсостава, повальный саботаж военспецов, зверства ЧК и грабёж продотрядов вызвали полную деморализацию в красных войсках и повсеместные крестьянские восстания в тылу. Кроме того, тыловые части, заградотряды и обозы подвергались нападениям повстанческих отрядов Махно, Зеленого, Шубы, Чередняка и других атаманов. Панику большевиков довершили удачные действия деникинских войск, особенно легендарный рейд конного корпуса Мамонтова. Фронт стал разваливаться, красные части беспорядочно отступали, бросая Украину. Чтобы не быть отрезанной деникинцами, шедшими на соединение с Петлюрой и бело-поляками, Южная группа советских войск (45, 47, 58-я дивизии) И. Якира оставила Крым, Херсон, Одессу и, без соприкосновения с противником, начала "славный прорыв" на север.

В частях Южной группы, остановившихся в районе Нового Буга, продолжалась чистка комсостава. Когда комбриг 58-й дивизии Г. Кочергин приказал арестовать бывших махновских командиров Клейна и Калашникова, полки подняли восстание. Мятеж подогрели прибывшие от Махно агитаторы, и восстание охватило все полки боевого участка. 20 августа восставшие свергли красное руководство, избрали командующим командира 7-го Заднепровского полка махновцев Калашникова и сами взялись держать фронт. В частях вместо свергнутых комиссаров В. Белаш возродил конфедерацию анархистов "Набат". Но 23 августа белые заняли Одессу. Избегая окружения, восставшие и присоединившиеся к ним красные части, - 55 тыс. пехоты и 8 тыс. конницы отступили на соединение с "повстармией" Махно в 600 сабель.

ПОВСТАРМИЯ

Махно же у с. Компанеевка вышел на соединение с Григорьевым и остатками его восстания. Националистически настроенный Григорьев был связан с Петлюрой и имел от него комиссара. Зная об этом, Махно пошел на объединение войск, с целью пополнить боеприпасы и оружие за счёт петлюровских поставок. Григорьев был избран командующим, а Махно председателем Военно-Революционного Совета (ВРС) создаваемой Повстанческой армии. Но в конце июля 1919 г. махновцы схватили двух деникинских офицеров шедших к Григорьеву с приказом о выступлении против красных. Это было расценено как прямая измена. 27 июля, после предъявления Григорьеву обвинений в еврейских погромах и связи с Деникиным, он и его телохранители были расстреляны махновскими командирами. Большая часть григорьевцев стала под черное знамя Махно, остальные были распущены по домам.

Большевики бежали со всех концов Украины. Прорывались бронепоезда и эвакуационные эшелоны из Одессы, Николаева, Херсона. Уходила всё дальше на север остатки Южной группы Якира. С румынского фронта уходили на Киев полки Временного Бессарабского правительства. И везде, отступая, они продолжали зверствовать, мстя за своё поражение. Так командир Одесской сводной группы Гуляницкий, отступая, расстреливал в лазаретах всех раненных махновцев. В ответ на это 5 августа 1919 г. Махно написал приказ №1 по Повстармии, который фактически открыл "черный" анархистский террор против большевиков: комиссаров, продотрядов и ЧК. Но тот же приказ предписывал и самые суровые репрессии против разбоя и мародёрства у самих повстанцев. "Пьянство считается преступлением", - гласил 5 пункт приказа.

30 августа 1919 г. восставшие полки Калашникова соединились с армией Махно, насчитывавшей уже 1500 пехоты и 500 конницы. Новое соединение получило название "Революционная Повстанческая Армия Украины (махновцев)". Была произведена реорганизация армии для условий партизанской войны: увеличена конница и пулемётный полк. Теперь Повстармия насчитывала 40 тыс. штыков и 10 тыс. сабель при 1000 пулемётов и 20 орудиях. Оставшись единственной антиденикинской силой в стране, махновский ВРС бросил клич: "Все, кому дорога свобода и независимость, должны остаться на Украине и вести борьбу с деникинцами!". И, пока Красная Армия бежала за Харьков, махновцы сдерживали белые полки у Помошной и Ново-Украинки.

ПЕРЕГОНОВКА

Силы были слишком неравными, и Повстармия, построив свои корпуса в каре, стала с боями отходить на Запад. Махновцы и добровольческие дивизии находились в постоянном боевом контакте и буквально перетирали друг о друга свои полки. Но, отступая с боями, повстанцы упёрлись в петлюровские части, которые после бегства красных без боя дошли до линии Фастов - Одесса. Повстармию сковывал огромный обоз с беженцами и раненными и махновский ВРС решил пойти на соглашение с Петлюрой.

20 сентября 1919 г. махновцы и петлюровцы подписали соглашение, по которому раненных приняли петлюровские лазареты. Любопытно, что ни Махно, ни Петлюра лично соглашения не подписывали, поручив это Волину и Тютюннику. Оба хотели иметь развязанные руки. Петлюра - для торговли махновцами в переговорах с Деникиным. Махно же в отношении петлюровцев видел следующий план действий. Втянуть петлюровцев в борьбу с Добровольческой армией. Пополнить за счёт западного снабжения петлюровской армии оружие и боеприпасы повстанцев. Разложить анархической агитацией и переманить в Повстармию петлюровские полки. Ликвидировать Петлюру подобно Григорьеву.

В результате договора Повстармия заняла участок фронта в 40 верст по западному берегу р. Ятрань между Волынской группой и сичевыми стрелками петлюровцев. По воспоминаниям белогвардейца Н. Гирасименко, мимо петлюровского фронта продолжалось бесконечное движение большевистских обозов с беженцами и остатков Украинской красной армии. Махновцы и петлюровцы устраивали постоянные вылазки за линию фронта, добивая большевиков, отбивая лошадей и оружие. "Особенно свирепо усердствовали махновцы, производя колоссальные разгромы колонн большевиков". Кроме того, в результате анархической агитации, началось ощутимое дезертирство петлюровцев в Повстармию.

В конце сентября деникинцы напали на петлюровские части и опрокинули их. 26 сентября полки ген. Попова разбили сичевых стрелков и захватили Умань, а Волынская группа была отброшена к Тульчину. Повстанцы оказались в окружении белых частей общей численностью 20 тыс. штыков и 10 тыс. сабель. 4 корпуса махновцев заняли круговую оборону, оставив всю конницу в резерве. Отступать было некуда. Махновский ВРС наметил прорыв в тыл белых под с. Перегоновка.

Ночная битва 27 сентября 1919 г. была самой кровопролитной и тяжелой за все годы махновщины. На восточном участке махновские полки несколько раз бросались в штыки, захватили Перегоновку, затем бежали под напором белых. Исход сражения решила махновская конница под командованием инспектора кавалерии Дорожа, лучшая конница в истории гражданской войны. Вместе с 1-м корпусом она разгромила северный участок противника, уничтожив свыше 6 тыс. деникинцев, ворвалась в Умань и разбила, перешедших на сторону белых, сичевых стрелков.

Затем разворот на восток, - на помощь отступающему 2-му корпусу. 10-тысячная лава кавалерии, усиленная тачанками пулемётного полка форсировала Ятрань и погнала белых в Перегоновку и Краснополье. В Краснополье 51-й Литовский офицерский полк (12 тыс. чел.) был полностью изрублен, а 1-й и 2-й Лабинские пластунские полки сдались махновцам. В Перегоновке каре из 1-го Симферопольского, 2-го Феодосийского и Керчь-Еникальского офицерских полков оказало ожесточённое сопротивление пехотным полкам 2-го корпуса повстанцев. Но махновская конница ударила с тыла, и офицерское каре распалось. Кавалерия гнала белых 25 верст до р. Синюхи, покрывая поля изрубленными офицерами, а затем топила остатки полков в реке. Уйти удалось лишь части белой конницы, потерявшей 6 тыс. убитыми. 5 тыс. деникинцев было взято в плен.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА

Не давая белым опомниться, а себе отдохнуть, Повстармия уже в полдень 28 сентября пошла по тылам деникинцев, в общем направлении на Екатеринославщину. Махновцы двигались тремя колоннами. Центральная колонна, состоявшая из пехотных полков 3-го Екатеринославского и 4-го Крымского корпусов, всей конницы и пулемётного полка Кожина шла на Александровск (Запорожье). Правая колонна - пехота 2-го Азовского корпуса - шла на Кривой Рог и Никополь. Левая - пехота 1-го Донецкого корпуса - на Екатеринослав.

Но, что более важно, Повстармия по ходу следования выделяла маневровые группы (до 1,5 тыс. штыков), которые уходили в соседние движению районы и там разворачивались (пополнялись добровольцами) в корпуса. Так группа Рябонова осталась в районе Умань - Тараща - Корсунь для формирования Киевского корпуса. Группа Ващенко, вышла в район Николаев - Херсон - Вознесенск, чтобы сформировать новый Херсонский корпус. Группа Блакитного ушла на Черниговщину, чтобы развернуться в Черниговский корпус. И группа Христового шла в район Ромны - Миргород - Прилуки, чтобы стать Полтавским корпусом. Группы шли зажечь землю под ногами диникинцев по всей южной и центральной Украине. По воспоминаниям начальника штаба Повстармии В. Белаша, председатель махновского Культпросвета В. Волин назвал эти группы "набатом, будирующим фактором Третьей Анархической Революции". В стране начиналась полномасштабная крестьянская война.

Вести о Перегоновской бойне шли к деникинскому командованию медленнее Повстармии. Вся махновская пехота была посажена на тачанки и совершала невероятные для того времени марш-броски. Всего за неделю повстанцы прошли 350 верст от Умани до Нижнего Днепра. Все крупные силы белых были брошены на Москву, а растерянные гарнизоны и тыловые части не могли дать отпор стремительной Повстармии. Махновская конница сметала слабые заслоны, а ехавшая за ней пехота закрепляла освобождение районов. На пути бегства от Александровска до Чаплино белыми были брошены все станции и посёлки. А крестьяне бесстрашно грозили бегущим: "скоро явится батько Махно и всех перережет".

ТРЕТЬЯ АНАРХИЧЕСКАЯ

Напряженно работал махновский Культпросвет, сочиняя воззвания, выпуская газеты и листовки. Центральная ежедневная газета махновщины выходила на русском ("Путь к свободе") и украинском ("Шлях до волі") языках. Анархистская конфедерация "Набат" выпускала одноимённую газету, а также газеты во всех занятых махновцами городах: "Вольное Гуляйполе", "Вольный Бердянск", "Вольный Мелитополь" и др. Мало того, подпольные редколлегии выпускали свои "Набаты" в тылу у белых: в Киеве, Одессе, Полтаве, Харькове, Севастополе и др. Наконец, при каждом корпусе повстанцев была небольшая походная типография, выпускавшая газету "Повстанец" и огромное количество листовок. По воспоминаниям Белаша: "Печать являлась теми махновскими дрожжами, которые поднимали массу на борьбу с Деникиным и на устройство коммунистического и синдикального строя (в анархическом смысле)".

Анархическая работа не ограничивалась прессой, - при Культпросвете трудилась мощная секция устной пропаганды, имевшая штат агитаторов до уровня полка. Кроме них секцией были задействованы все красноречивые командиры и махновцы. На занятой Повстармией территории агитаторы почти ежедневно собирали население на сходы, собрания, конференции, заводили беседы просто на улицах, - воспитывали народное свободомыслие. Тут же анархисты помогали в повсеместном создании "Вольных советов на местах" - фундамента анархической республики. А сатирические группы театральной секции Культпросвета выставляла врагов крестьянства в живом свете народного юмора.

В результате полевые полки так быстро пополнялись добровольцами, что разворачивались в бригады, для вооружения которых пришлось отбирать винтовки у комендатур и продотделов в махновских гарнизонах. До конца октября Повстармия выросла до 250 тыс. бойцов.

РАЗГРОМ

По словам Герасименко, "Нужно было видеть, что творилось в эти "махновские дни" в тылу добровольческой армии… Это был небывалый, не имевший примера в истории разгром тыла". При одном известии о приближении Махно белые власти бросали всё и бежали на Ростов. 3 октября деникинцы без боя оставили Кривой Рог. 5 октября махновская кавалерия ворвалась в Александровск. 8 октября 4-й корпус Павловского занял Каховку. 9 октября группа Володина взяла Мелитополь и захватила огромные трофеи: запасы зерна, 2 танка, 2 броневика, 2 бронепоезда, 100 автомобилей. А 13 октября она же захватила в Геническе большие баржи с зерном. 15 октября сводная группа Кожина заняла Юзово (Донецк).

Освободив 7 октября родное Гуляйполе, Махно во главе 2-х кавбригад вышел на ст. Пологи, где белые попытались остановить Повстармию. Деникинцы выставили все резервы и шедшие на московский фронт маршевые эскадроны чеченцев из корпусов Мамонтова и Шкуро. В результате 4-часового боя махновцы изрубили 300 офицеров, уничтожили 2 эшелона чеченцев, взяли 4 тыс. пленных. Потери повстанцев - 5 убитых и 7 раненных.

8 октября 2-й корпус Вдовиченко подошел к Бердянску, где располагались деникинский арсенал. Белые готовились упорно защищать город. Но махновская контрразведка организовала выступление рыбаков пригородного посёлка Лиски, которые захватили деникинскую батарею. Её орудиями махновцы начали расстрел города и порта. Герасименко вспоминал, что защитники Бердянска бежали под градом снарядов, "срывая на ходу погоны, сбрасывая верхнюю одежду, бросая винтовки". Но переполненные войсками, властями и буржуазией пароходы были потоплены махновской батареей на выходе из Бердянского порта.

Последние защитники города сосредоточились на 20-верстовой косе, где и стоял арсенал. Один махновский снаряд окончил сражение. Арсенал взлетел на воздух с последними деникинцами. Повстанцам достались 3 млн. патронов, 2 тыс. снарядов, 26 орудий, 35 автомобилей, 50 тыс. пудов зерна. Два дня город был охвачен черным террором. Махновцы зачищали улицу за улицей, выискивали жандармов и офицеров и тут же расстреливали.

14 октября 2-й Азовский корпус занял Мариуполь, захватив 4 парохода, 4 млн. пудов угля, запасы обмундирования и другого военного имущества. В тот же день Вдовиченко выслал 2-ю кавбригаду (3 тыс. сабель) на Таганрог - ставку Деникина.

ВНУТРЕННИЙ ФРОНТ

От сокрушительного махновского рейда белые опомнились во второй половине октября. 17 числа Деникин создал против махновцев Внутренний фронт во главе с ген. Май-Маевским. Навстречу 2-й кавбригаде Азовского корпуса вышли деникинские запасные сотни корпуса Шкуро. Белые полки из Крыма оттеснили группу Володина от Геническа. Деникинцы стали снимать с большевистского фронта кавалерийские части и эшелонами перебрасывать их на Украину. По словам белогвардейца Н. Герасименко, "для ликвидации Махно были сняты с фронта, быть может, лучшие части добровольцев". На ст. Розовка высадилась части 2-ой Терской дивизия, на ст. Синельниково Терская сводная кавбригада и Донская кавбригада ген. Морозова.

17-18 октября шли жаркие бои за Мариуполь и Цареконстантиновку. Белые выбили махновцев, сильно потрепав 5-й Гуляйпольский кавполк. Получив подкрепление, повстанцы к вечеру 18-го вернули себе оба города. 21 октября конница 1-го корпуса махновцев разгромила Терскую сводную и Донскую кавбригады, ворвалась на ст. Синельниково и устроила резню офицеров. Для разрушения тылов Внутреннего фронта махновский штаб в Александровске сформировал 2 новые маневровые группы: Каменева (1000 штыков и 100 сабель) и Чередняка (1000 штыков и 150 сабель), ушедшие под Харьков и Славянск.

Но Деникину для взятия Москвы было просто необходимо "успокоить" тыл. Поэтому все пополнения, идущие на красный фронт перенаправлялись под Мариуполь. Дополнительно белые снимают с фронта новые полки 2-ой Терской и 1-ю Туземную дивизии ген. Шкуро. С Кавказа подходят казачьи пластунские полки, а из Крыма - 3-й армейский корпус ген. Слащева.

Между тем, середина октября стала переломом в деникинском походе на Москву. Используя невозможность переброски деникинцами новых дивизий, скованных Внутренним фронтом, красные в районе Орла наконец смогли добиться численного перевеса. И 14 октября 1919 г. 13-я, 14-я, 8-я и 9-я армии большевиков перешли в контрнаступление. До 20 октября части Южфронта заняли Орел, Курск, Воронеж, Чернигов.

В то же время напор опытной фронтовой конницы белых заставил Повстармию 20 октября отойти за Днепр. А в необстрелянных крестьянских полках под ударами регулярных частей деникинцев началось дезертирство. Правда, 28 октября 13-й махновский полк разгромил 4-ю сводную дивизию белых и захватил Екатеринослав. Но к 4 ноября махновцами были оставлены Мариуполь, Цареконстантиновка, Волноваха, Бердянск, Гуляйполе, Перекоп. По свидетельству Герасименко, "В этих боях погибло много помощников Махно, большая часть кавалерии под командой известного Долженко…". Оставляя Александровск разозлённый Махно 6 ноября отдал приказ контрразведке 1-го корпуса и отряду военной полиции махновцев о репрессиях к александровской буржуазии. Было схвачено для расстрела 80 крупных купцов и промышленников. Лишь заступничество начштаба Повстармии Белаша подарило им жизнь.

АЛЕКСАНДРОВСКАЯ БИТВА

И всё же под Александровском махновский ВРС, собрал силы и решил дать генеральное сражение, имевшее целью сбить наступательный порыв деникинцев. Оно началось с яростного боя пулемётного полка махновцев (700 пулемётных тачанок и 500 сабель) с 1-й Туземной дивизией, в результате которого повстанцы потеряли пулемётный взвод, а белые - 2 полка чеченцев. К ночи 8 ноября противоборствующие армии были готовы к сражению.

Повстармия стянула под Александровск кавбригады 1-го, 2-го и 3-го корпусов, 2 полка 3-го корпуса, 2 полка 2-го корпуса, 3-й Крымский полк Полонского, пулемётный полк Кожина. Всего - 28 тыс. штыков и 9 тыс. сабель. Плюс 7 бронепоездов. Деникинцы сосредоточили ударный кулак из 8 полков 1-й Туземной дивизии ген. Шкуро, 2-й Терской дивизии, Кубанской пластунской дивизии, 6 полков Донской сводной дивизии ген. Виноградова, 35-го стрелкового полка. Всего - 24 тыс. штыков и 8 тыс. сабель. Плюс 3 бронепоезда.

В 6 утра деникинцы массой 2-й Терской и Кубанской дивизий при огневой поддержке бронепоездов "Дмитрий Донской" и "Иван Калита" обрушались на полки 3-го Екатеринославского корпуса у ст. Лежиной. Махновцы стали отступать на Александровск. Под Софиевкой 3-й Крымский и пулеметный полки повстанцев вели жаркий бой с 1-й Туземной, Донской сводной дивизиями и 35-м полком белых. Два махновских бронепоезда вели ожесточённую дуэль с деникинским бронепоездом "Единая Россия", который мощью своих морских орудий подавлял их. Тогда махновцы бросили на таран бронепоездов противника 2 паровоза, которые вывели из строя "Единую Россию" и "Ивана Калиту".

Преследуя отступающий 3-й корпус Повстармии, деникинцы к полудню заняли села Степное и Мокрое. К этому времени, в тумане, балками к ним в тыл зашли 2 полка махновцев и главная ударная сила Повстармии - 3 кавбригады (9 тыс. сабель) во главе с Белашем. Махновская кавалерия опрокинула 2-ю Терскую дивизию (4 тыс. сабель), которая, отступая, смяла свою пехоту. К 3 часам дня белые на этом участке были полностью разгромлены и бежали, оставив на поле 2500 изрубленных всадников 2-й Терской и 4500 пехотинцев.

Однако, на севере 3-й Крымский (бывший советский) полк (5 тыс. штыков), отступая под натиском деникинской конницы, стал покидать Левобережье через Кичкасский мост. Таким образом, он отдавал белым единственную переправу и бросал в окружении пулемётный полк Кожина. Как сухо выразился Белаш, это "были героические моменты наших пулемётчиков, после воспетые армией". 1-й Туземная дивизия потеряла под их огнём до 30% всадников. После чего её и дивизию Виноградова накрыли, подоспевшие из-под Степного махновские кавбригады. Обескровив деникинцев, 3 корпуса Повстармии всё же отступили на правый берег Днепра.

ЕКАТЕРИНОСЛАВ

Более удачно против повстанцев действовал 3-й армейский корпус ген. Слащева. Тесня, присоединившуюся к Повстармии 1-ю Украинскую дивизию Бибикова и крестьянские отряды Матяжа и Дякивского, деникинцы на рассвете того же 8 ноября неожиданно захватили главную базу Повстармии - Екатеринослав. Этому способствовала измена отряда Дякивского (бывшие петлюровцы), который без боя ушел с фронта.

На освобождение базы были переброшены махновские кадровые 1-й Екатеринославский полк Клейна и 1-я кавбригада Петренко. Тактикой беспрерывных партизанских наскоков махновцы измотали войска Слащева и, вместе с 13-м повстанческим полком (бывший гарнизон города) утром 11 ноября освободили Екатеринослав. В результате ночного боя под городом была полностью уничтожена 1-я Туземная дивизия чеченцев (25 тыс. штыков и сабель). Часть при бегстве утонула в Днепре, до 700 человек сдалось в плен. Весь комсостав из числа пленных был расстрелян по приказу Махно. Остальные были отпущены и уехали на Кавказ.

На 5 декабря 1919 г. штаб Повстармии назначил общее наступление, но его отложили из-за пика эпидемии тифа. Это была настоящая катастрофа. В течение ноября-декабря 1919 г. болезнь нанесла махновцам колоссальные потери - более 30 тыс. бойцов! Положение усугублялось тем, что из-за недостатка снабжения до 50 тыс. повстанцев были совершенно раздеты. Спасая армию, махновская контрразведка закупала медикаменты в тылу у белых: в Севастополе, Новороссийске, Ростове, Одессе, Харькове. Чтобы сохранить людей, каждая маневровая группа, уходившая в рейд по белым тылам, нагружалась обозом тифозных, которые с поддельными документами размещались в деникинских лазаретах.

Но эпидемия распространялась так быстро, что разрушенный ею 3-й корпус в итоге пришлось расформировать. Повстармия была полностью деморализована болезнью. По воспоминаниям большевика Гришуты, при отступлении махновцев из Александровска "Позади всех толпой в количестве 3000 человек двигались босиком, в халатах, в одном белье, закутанные в простыни и тряпки, больные и раненные…". В середине декабря центром эпидемии стал Никополь, где все лазареты и дома были переполнены больными, на улицах валялись трупы, а на кладбище тысячи умерших лежали грудами.

В этих условиях 19 декабря корпус Слащева снова пошел на Екатеринослав и выбил оттуда 1-й Донецкий корпус махновцев. На подступах к городу снова завязались жаркие бои. Полки 1-го корпуса Калашникова и корпусная конница повстанцев захватила все близлежащие сёла, обложив Слащева. 26 декабря он сгруппировал ударный кулак и прорвался на Александровск и далее в Крым. Белые были настолько впечатлены действиями Повстармии, что, по воспоминаниям Герасименко, Слащев "не раз, вспоминая Махно, говорил: - Моя мечта - стать вторым Махно". Деморализованные победами махновцев и приближением Красной армии, 2 шкуровские дивизии деникинцев самовольно снялись с Внутреннего фронта, и ушли на Ростов. Обессиленная боями и эпидемией Повстармия снова повела наступление на Восток.

РАЗВАЛ

Тем временем, не встречая особого сопротивления, подкошенной махновцами, деникинщины, Красная армия достигла Украины. 1 декабря большевики заняли Сумы, 12-го - Харьков, 16-го - Киев, 27-го - Луганск. Советские войска практически ничего не знали о героической борьбе махновцев в тылу Деникина. Большевистская пропагандистская машина блокировала информацию об успехах Повстармии и приписывала все заслуги по разгрому деникинцев красным. Хуже того, печать и директивы командования большевиков изображали украинских повстанцев бандитами или в лучшем случае опасной партизанщиной, которыми красные части должны бороться по мере своего продвижения на Украину.

Именно теперь и сказалась стихийность формирования Повстармии. Бывшие советские полки, примкнувшие к Махно во время бегства большевиков с Украины, теперь без сопротивления возвращались в ряды Красной Армии. Крестьянские полки, видя полный развал Внутреннего фронта и бегство деникинцев в Крым, а больше, - измученные тифом, ранами и беспрерывными боями, считали свою задачу выполненной. Вспомним так же, что в состоянии войны с Совправительством находился лишь костяк махновщины, подвергшийся репрессиям Троцкого в июне 1919 г. Крестьяне хоть и восставали летом против разваливающегося режима большевиков, но сейчас видели в Красной армии своего союзника в борьбе с помещиками. Поэтому, по словам Белаша, "крайнее напряжение, в котором армия находилась в течение 6 месяцев… сменилось чувством выполненного долга, неизвестности в завтрашнем дне, нежелании проливать кровь свою и чужую. И армия пошла по домам. Днём и, особенно, ночью, по всем дорогам, группами и в одиночку, усталые и больные, с оружием и без него, расходились по домам махновцы".

Но Совправительству этого было недостаточно. Имеющее опыт боёв с регулярной армией и поголовно вооруженное население не могло быть надёжным тылом, так как восстало бы при первых же попытках восстановления диктатуры большевиков. Секретный приказ по 14-й Красной армии от 04.01.1920 г. снимал с деникинского фронта Латышскую и 41-ю дивизии и оставлял их в махновском районе для разоружения повстанцев. Однако, соприкоснувшись в начале января 1920 г. с крупными отрядами и корпусами махновцев у Александровска и в Криворожском районе, красные опасались вести решительные действия.

Костяк Повстармии, состоявший из идейных анархистов и кадровых бойцов ещё 1-й Повстанческой дивизии Махно, продолжал отстаивать идею Вольного Советского строя и независимости Вольного района, - от Екатеринослава до Александровска и Бердянска. Кроме того, Культпросвет вел интенсивную агитацию в соседних красных полках, в результате чего между красноармейцами и махновцами началось братание. Тогда большевики прибегли к другой тактике. 8 января Южфронт приказал Махно выступить на польский фронт и занять позиции на Мозыре. Тем самым большевики хотели увести Повстармию из её родного района, разоружить и подавить все очаги повстанчества, а затем разделаться с самой армией, оторванной от баз снабжения и поддержки населения.

ГИБЕЛЬ ПОВСТАРМИИ

Махновский РВС ответил условием: подписание военного и политического договора, и по последнему, -предоставление автономии Екатеринославской и Таврической губерниям. Большевикам и нужен был такой ответ, рассматриваемый как невыполнение приказа и предлог к репрессиям в отношении повстанцев. Уже 9 января Всеукраинский ревком объявил махновщину вне закона, "как дезертиров и предателей". В районе Екатеринослав - Александровск были оставлены Эстонская, 9-я стрелковая и 11-я кавалерийская дивизии для борьбы "с партизанщиной и бандитизмом". 45-й и 41-й дивизиям дана была задача блокировать остатки Повстармии в Александровске, взять город и уничтожить махновский штаб.

Из-за полной апатии махновских частей, город был сдан, а армейский костяк прорвался и увез тифозного Махно в Гуляйполе. Командиры обвиняли штаб Повстармии в распылении сил корпусов, которое и стало залогом разгрома махновщины. 11 января общее собрание РВС, штаба и комсостава официально закрепило развал Повстармии, приняв решение дать повстанцам месячный отпуск. А, тем временем всем красным дивизиям 13-й и 14-й армий, шедшим на Крым вменялась в обязанность попутная "чистка махновщины". 13-я армия, преследовавшая 3-й корпус Слащева, могла без труда ворваться на его плечах в неподготовленный к обороне Крым. Но на борьбу с деникинцами ею была выделена лишь одна 46-я дивизия. А все остальные силы были повёрнуты с фронта на подавление повстанчества.

Полки гнавшего слащёвцев 4-го Крымского корпуса Повстармии, который уже практически ворвался в Крым, 11января стали бить в спину 3 стрелковые и 2 конные дивизии красных. Ими были уничтожены 2 пехотных и один конный полк махновцев. Остальные части повстанцев окружались и разоружались, махновские командиры расстреливались. Зажатый между белой и красной армиями, 4-й корпус распался. Кроме того, махновский район наводнили каратели и внутренние войска: части ЧК, ВОХР, ВНУС, ЧОН. Репрессиям подвергались даже больные и разошедшиеся по домам повстанцы. Реввоенсовет и штаб Повстармии ушли в подполье.

Как только эпидемия начала стихать, Махно снова стал собирать силы и нападать на карателей и продотряды. Но, несмотря на постоянные митинги в сёлах, армия восстанавливалась с трудом. Бывшие махновцы, измученные боями, тифом и репрессиями не хотели воевать. Махно лютовал. Он и его командиры стали рубать не только пленных комиссаров, так и бывших махновцев, не желавших вступать в отряд.

Последний бой с трудом восстанавливаемая Революционная Повстанческая Армия Украины (махновцев) приняла 14 мая 1920 г. под Новоуспеновкой. Неудачный налёт на маршевые эскадроны 6-й кавдивизии 1-й Конармии, шедшей с Кавказа на польский фронт закончился полным разгромом остатков Повстармии. Пока махновская пехота копалась в захваченном обозе, кавбригады 6-й и 11-й дивизий охватили повстанцев в клещи и гнали их по размокшим полям, пока не уничтожили всю пехоту (2 тыс. штыков), артиллерию, пулемётную команду и 500 всадников. На 15 мая 1920 г. под черным знаменем Махно осталось 150 всадников и 10 пулемётных тачанок.

"Почему Деникин не взял Москву"

Игорь Рассоха, кандидат философских наук, Харьков

В разгар перестройки родилось выражение «непредсказуемое прошлое». Это гораздо больше, чем журналистский штамп: история, особенно история XX столетия в значительной мере сфальсифицирована.

Особенно не повезло в этом отношении истории Украины. До сих пор в зарубежной и даже отечественной политологии господствует взгляд на Украину как на некий пассивный страдательный объект геополитики («богатые земли»), за которые шла и идет борьба тех или иных внешних сил. А между тем на протяжении многих веков украинцы являются активнейшим субъектом геополитики, одним из решающих факторов мировой истории. На мой взгляд, тема «Украина как субъект геополитики» уже давно должна была стать стержневой проблемой исследований отечественных историков.

В качестве почина я хочу доказать, что именно события в Украине предопределили исход Гражданской войны (1918—1921гг.). Большевики удержали власть и в третий раз отвоевали Украину только потому, что все силы украинцев и «белых» русских были истощены взаимной борьбой, а Красная Армия оказалась над схваткой.

Во второй половине лета 1919 года казалось, что большевизм накануне краха. Вооруженные силы Юга России под командованием Деникина нанесли тяжелейшие поражения большевикам. 25 июня пал Харьков, 30 июня — Царицын. Территории к югу от Воронежа были охвачены всеобщим восстанием донских казаков. Путь к Москве по огромному фронту от Харькова до Царицына был открыт.

Украина с фланга не представляла для Деникина какой-либо угрозы: там хватало своих проблем. Уже с конца июня Махно развернул против «красных» активные боевые действия. Оставался еще и Григорьев, а также Зеленый, Ангел... Лев Троцкий позже выражался прямо: «Ни для кого не секрет, то не Деникин принудил нас оставить пределы Украины, а грандиозное восстание, которое подняло против нас украинское сытое крестьянство». («Поступ», 1989, №17, с.6). С запада на Киев наступали петлюровцы, которым в июле пришла на помощь Украинская Галицкая Армия. Петлюра умолял Деникина заключить военное соглашение «отложив решение всех спорных вопросов до конца войны».

Итак, 3 июля генерал Деникин подписал приказ о походе на Москву. Дорога на нее была открыта. На правом фланге на Саратов, Пензу и Нижний Новгород наступала Кавказская армия генерала Врангеля. В центре на Воронеж, Рязань и Москву шла Донская армия генерала Сидорина. Самая отборная армия «белых», Добровольческая, под командованием генерала Май-Маевского должна была идти на Москву от Харькова через Курск, Орел и Тулу. За левый фланг Деникину можно было не беспокоиться: в Белоруссии в это время развернули наступление поляки. Даже если бы Деникин, в силу своего великорусского шовинизма, не хотел подписывать никаких соглашений с Петлюрой, он мог бы этого не делать, а создать оборонительный фронт по линии Днепра и спокойно идти на Москву.

Почему же Деникин не взял Москвы? «Выполнение плана Деникина осуществлялось в формах, отличных от тех, которые мыслились согласно его приказу. Оно вылилось в целую экспедицию на Украину, в течение которой силы южных белых армий проявили слабую деятельность на центральных операционных направлениях... Белое командование увлеклось, по-видимому, второй целью — захватом Украины, что повлекло за собой разброску его сил в пространстве, проигрыш во времени и в будущем крупное поражение» (Какурин Н.Е. Как сражалась революция, т. 2, с. 222, 232). Во время написания своей книги Николай Какурин был начальником отдела по истории гражданской войны при Штабе РККА — главным военным историком Красной Армии. Его точка зрения — официоз. В общем заключении он подчеркнул: «Всякий раз, как силы украинской и южной контрреволюции сталкиваются между собою, между ними начинается вооруженная борьба, которая отвлекает обе стороны от их основной цели — борьбы с РСФСР... Завоевание Украины, проведенное под неприемлемым для населения лозунгами, явилось источником не силы, а слабости деникинских армий, залив их тыл волной повстанческого движения» (Указ. соч., т. 2, с. 354, 356). «Наконец выступление Махно как открытого противника белого командования нанесло последнему ряд сильных ударов и сильно поколебало его общее стратегическое положение» (т.1, с. 103). Г.К. Орджоникидзе, член Реввоенсовета 14-й армии Южного фронта, 10 ноября 1919 года писал В.И.Ленину: «По-видимому, наше продвижение вперед будет довольно быстрым. Деникин, безусловно, сломал себе шею на украинском мужике».

МОЩЬ СОБОРНОЙ УКРАИНЫ

Конкретно события развивались так. 30 августа в Киев вступили части Украинской Галицкой Армии, но уже 31 августа они были вытеснены оттуда подошедшими из-за Днепра деникинцами. А 1 сентября в местечке Добровеличковка к северу от Одессы на конференции делегатов воинских частей было оформлено создание Революционной повстанческой армии Украины (махновцев). Но под натиском белых она продолжала отступать — впрочем, организованно, построившись в каре размером 40 на 40 км. К 20-му сентября армия оказалась уже в районе Умани, и тогда же в Жмеринке было подписано соглашение о союзе между махновцами и петлюровцами. 25 сентября правительство УНР официально объявило войну Деникину, и уже 26 сентября ожесточенные бои между армией УНР (петлюровцами и галичанами) и деникинцами развернулись на всех участках фронта. А в ночь с 26 на 27 сентября в решающее наступление перешли махновцы. В этот день, 27 сентября 1919 года, потерпела крах «белая» Россия: на армию Деникина обрушились объединенные вооруженные силы всей Украины.

Еще один из устоявшихся мифов украинской историографии — миф о военной слабости украинцев в годы Национально-освободительной революции, о том, что социалистические группировки не смогли создать боеспособную украинскую армию. Этот миф вполне надежно опровергается как общим ходом событий, так и конкретными цифрами. По данным генерала Удовиченко (Удовиченко 0.І. Україна у війні за державність: історія організації бойових дій Українських Збройних Сил 1917— 1921. — К., 1995, с. 117), одного из руководителей армии УНР, в августе 1919 г. боевой состав петлюровской армии вместе с галичанами насчитывал 70 тыс. штыков и сабель, 1078 пулеметов, 170 орудий, 9 бронепоездов, 6 броневиков — всего до 85 тыс. человек, не считая порядка 30 тыс. в обозе и невооруженном резерве. Из-за кошмарной эпидемии тифа к концу сентября эти силы (особенно количество штыков) сократились где-то в полтора раза, но все равно были весьма внушительны. По данным начальника штаба махновской армии В. Белаша, в сентябре 1919 г. силы махновцев составляли 40 тыс. штыков, 10 тыс. сабель, 1000 пулеметов и 20 орудий (Дороги Нестора Махно. — К., 1993.-с. 302). К этому следует добавить еще армию союзного УНР атамана Зеленого с 10 тыс. штыков и сабель и 12 орудиями, которая действовала к югу от Киева. Итого общая численность Объединенных Вооруженных сил Украины превышала 150 тыс. человек. Создать такую армию и в таких условиях — невероятный подвиг!

Хотя качество войск «белых» русских было в целом выше, чем у украинцев (как по боевому мастерству, так и в особенности по снабжению), значительный численный перевес оказался на стороне украинцев, и они его реализовали. Решающий удар нанесли махновцы, которые представляли собой наиболее боеспособную часть украинской армии: у них было лучше поставлено снабжение, ещё не было эпидемии тифа, вся армия была исключительно мобильной — либо конной, либо на тачанках. 27 сентября в районе села Перегоновка под Уманью произошло генеральное сражение махновцев с «белыми» В итоге последние были разгромлены наголову, свыше 18 тыс. чел. убито, 5 тыс. захвачено в плен (разоружены и отпущены по домам — это казаки; офицеров из четырех отборных офицерских полков махновцы в плен не брали). Итого за один день было уничтожено около 15% всего личного состава деникинской армии!

После этого махновцы двинулись на восток, в свои «коренные» районы. Они захватили Кривой Рог, Никополь, Александровск (Запорожье), Мелитополь, Юзовку (Донецк), Бердянск, Мариуполь, подступили к Екатеринославу. Мариуполь и Бердянск были основными базами снабжения (и складами боеприпасов) всей деникинской армии. 17 октября махновцы подошли уже близко к Таганрогу — ставке самого генерала Деникина! А ведь это время — кульминация наступления «белых» на Москву, как раз 13 октября ими был взят Орел. А к 25 октября, по словам В.Белаша, у махновцев было уже свыше 100 тыс. вооруженных бойцов (с. 316). Слово генералу Деникину: «Положение становилось грозным и требовало мер исключительных. Для подавления восстания пришлось, невзирая на серьезное положение фронта, снимать с него части и использовать все резервы... Это восстание, принявшее такие широкие размеры, расстроило наш тыл и ослабило фронт в наиболее трудное для него время» (с. 146—147). Жестокая война с махновцами тянулась до самого конца 1919 г., когда эти районы, охваченные тотальной эпидемией тифа, заняли без боя красные.

НЕОБХОДИМО УВЕКОВЕЧИТЬ ПАМЯТЬ ГЕРОЕВ!

Данная статья имеет конкретную практическую цель: провозгласить 27 сентября национальным праздником и нерабочим днем — Днем Соборности Украины. Из уважения к памяти наших предков, которые 27 сентября 1919 года одержали одну из величайших побед в истории нашей Родины. В тот день произошел Уманский прорыв — событие поистине всемирно- исторического значения, изменившее весь ход мировой истории. По сей день это — «Забытая победа».

Следует согласиться с оценкой, которую дал Уманскому прорыву сподвижник Махно Петр Аршинов: «Мы в соответствии с исторической истиной должны сказать здесь, что честь победы над деникинской контрреволюцией осенью 1919 года принадлежит, главным образом, махновцам. Не будь Уманского прорыва и последовавшего за ним разгрома тыла, артиллерийской базы и всего снабжения деникинцев, последние, вероятно, вошли бы в Москву приблизительно в декабре 1919 г.. Бой красных с деникинцами под Орлом имеет малое значение. В своей основе отступление войск Деникина на юг началось уже раньше — именно в связи с разгромом тыла... И этим был предрешен исход всего их похода на русскую революцию». (Аршинов П. История махновского движения (1918—1921). — Запорожье, 1995. — с. 139). Иными словами, не будь Уманского прорыва, не было бы Советского Союза и мирового коммунизма. Но с другой стороны, очень может быть, что без Уманского прорыва вообще не было бы и никакой независимой Украины.

№167 16.09.2000 «День»

"Врангель в Крыму. ГЛАВА 11 Национальный вопрос. Махно и повстанческое движение. (фрагмент)"

Николай Росс

С начала 1920 года среди белого командования стало распространяться мнение о возможности заключения союза с батькой Махно. В то время отряды Махно состояли в общей сложности из 1000/2000 штыков и 3000/4000 сабель, располагали большим количеством пулеметов на "тачанках" и даже артиллерией. "Столица" грозного батьки, - Гуляй-Поле, находилась в районе военных действии между белыми и красными и была даже некоторое время занята войсками ген. Врангеля. Весной и летом 1920 года Махно боролся в первую очередь против красных, поголовно истреблял захваченных коммунистов.