Глава 6 Военные аспекты Империи

6.1 Приоритет ядерного и межконтинентального потенциала

В военно-стратегическом смысле Новая Империя может быть реально создана лишь при условии сохранения ядерной мощи бывшего СССР, а также всех видов стратегических и космических вооружений в руках ев­разийского блока. Это главное условие не только для дееспособности гря­дущего континентального образования, но и для самого его создания, так как интеграция государств и "больших пространств" вокруг России, ут­верждение главных осей Евразии реализуются лишь при наличии у Моск­вы стратегического потенциала, который будет основным гарантом серь­езности всего проекта. Именно сохранение стратегического баланса меж­ду атлантизмом (НАТО) и Россией (военно-стратегической наследницей СССР и полюсом нового евразийского блока) делает политические планы Новой Империи серьезными и практически достижимыми.

В настоящий момент стратегический потенциал бывшего СССР еще сохраняет свою пропорциональную сопоставимость с НАТО — в сфе­ре ядерного вооружения, атомных подводных лодок, некоторых воен­но-космических программ, в вопросе стратегической авиации. Как толь­ко этот баланс однозначно сместится в пользу атлантистов, евразий­ская Империя станет невозможной, Россия окончательно превратится в простую "региональную державу", а следовательно, резко сократит свою территорию и масштабы влияния. После этого никакие геополи­тические оси и политические проекты не смогут ничего изменить. Лишь на данном этапе, пока расклад сил "холодной войны" в стратегической сфере еще не изменился необратимо, геополитика и политика России действительно имеют решающее значение и континентальный вес. Фак­тически, возможность свободного и независимого геополитического про­ектирования напрямую зависит от сохранения стратегической сопос­тавимости русского и атлантистского потенциалов. Как только эта про­порция резко нарушится, Россия превратится из субъекта геополити­ки в ее объект. В этом случае русским останется лишь лавировать в навязанной извне ситуации, выбирая роли и приоритеты в сущностно "не своей" игре.

Такое положение дел делает евразийский проект напрямую связан­ным с качеством и потенциалом русской (бывшей советской) армии. И автоматически из этого можно сделать вывод — армия в таких услови­ях ни в коем случае не должна зависеть от сиюминутной политиче­ской ситуации в Москве. Напротив, само качество армии (естествен­но, в первую очередь, в вопросе стратегических вооружений) является основой всей русской политики, ее осью, а следовательно, структура армии должна предопределять общие контуры этой политики, утвер­ждать сугубо политические ориентиры. Пока стратегический баланс в какой-то мере сохраняется, армия будет оставаться важнейшим фак­тором русской политики, так как сам политический статус страны, ее вес, ее возможности и ее будущее в такой ситуации напрямую зависит именно от ВС.

В данный момент в русской армии под давлением атлантизма про­исходит очень опасный процесс переориентации всей военной доктри­ны с континентально-советской структуры на регионально-локальную. Это означает, что в качестве "потенциального противника" России начинают рассматриваться более не США и страны НАТО, но пограничные с Россией страны, а также внутренние регионы РФ, могущие обратиться к сепаратизму. Такой поворот новой военной доктрины фак­тически полностью противоположен единственно разумной, с геопо­литической точки зрения, позиции ВС, так как "потенциальными про­тивниками" в данном случае становятся именно те страны, которые логически должны были бы стать естественными "союзниками" рус­ских. Иными словами, "потенциальные союзники" рассматриваются в роли "потенциальных противников", а главный геополитический "по­тенциальный противник" России — атлантический блок — вообще сбра­сывается со счетов.

Военный вопрос находится в прямой зависимости от геополитиче­ского выбора. Если Россия мыслит свое будущее как Империя, как интегратор и полюс нового континентального блока, ее ВС должны с необходимостью приоритетно ориентироваться на ядерное и стратеги­ческое вооружение в ущерб более локальным формам вооружения. Ос­новные военные действия в имперском плане будут развиваться в пер­спективе "войны континентов", и следовательно, особую роль приоб­ретают межконтинентальные ракеты (в первую очередь, с ядерными боеголовками), стратегическая авиация, авианосцы и атомные подвод­ные лодки, а также все формы космических военных программ, разра­батывавшихся как альтернатива СОИ. Приоритет именно таких видов вооружений как нельзя лучше способствовал бы континентальной ин­теграции и делал бы альянс с Россией привлекательным и фундамен­тальным для остальных евразийских блоков и стран. Именно такие виды вооружения напрямую связаны с возможностью России разыгры­вать геополитическую карту на уровне континента, а следовательно, на более конкретном плане решать попутно и экономические пробле­мы на основе сотрудничества с развитыми регионами Средней Европы и Японией. Не следует забывать, что именно ядерный фактор, препо­данный США как "гарант защиты Запада и демократии от советского тоталитаризма", был основным движущим мотором американской эко­номики в послевоенный период, когда экономические сильные, но военно-политически слабые страны Запада (и Япония) были вынуждены субсидировать американскую экономику и промышленность в обмен за стратегическую опеку Pax Americana. В некотором смысле, Россия уже в настоящий момент может предложить нечто аналогичное как Европе, так и Японии, с тем дополнением, что в интересах России способствовать политическому созреванию этих двух "потенциальных Им­перий", а не ослаблять и жестко контролировать их, как это имеет место в случае американской, атлантической доминации. Даже на чис­то прагматическом уровне, преодоление экономического кризиса в Рос­сии возможно только при активном геополитическом использовании стратегического фактора и соответствующих видов вооружений. Что­бы получить "больше хороших товаров", проще не перепрофилировать ВПК на изготовление кастрюль, а продолжать и интенсифицировать изготовление авианосцев и атомных подводных лодок. При соответст­вующем политическом обеспечении несколько подводных лодок могут принести России целые страны с развитой промышленностью, причем сугубо мирным путем, тогда как перестроив военные заводы на выпуск стиральных машин, Россия нанесет себе непоправимый экономический ущерб.

Перепрофилирование армии в целом на "региональный" манер оз­начает развитие всех нестратегических, обычных видов вооружения. Если провести такую военную реформу разумно и последовательно (во что в наших условиях верится с трудом), то русские получат эффек­тивную мобильную армию, готовую к боевым действиям в континен­тальных условиях и способную решать успешно и беспроблемно воен­ные конфликты масштаба Афганистана, Таджикистана или Чечни. Не­эффективность советских войск в локальных конфликтах, которую мож­но было наблюдать в афганской войне и в перестроечных конфликтах, была результатом стратегического приоритета в строительстве ВС СССР, который ориентировался на глобальный ядерный конфликт, а не на локальные войны малой и средней интенсивности. Это законо­мерно. Перестройка в армии с приоритетом "региональной ориента­ции", т.е. выбор в качестве основной цели именно успешные военные действия в рамках "войн малой и средней интенсивности", неминуемо приведет к разрушению стратегических вооружений, так как ни одна армия сегодня, даже в самой богатой и развитой экономически стране — к примеру, США — не способна эффективно проводить свое строи­тельство сразу в двух направлениях — стратегическом и. региональ­ном. (Недееспособность американцев в локальных конфликтах была уже не раз продемонстрирована — начиная с Вьетнама и кончая Юго­славией и Сомали.) Поэтому, на первый взгляд, "позитивное" преобра­зование армии, якобы отвечающее духу времени, в далекой перспективе означает конец стратегической безопасности русских, потерю ка­ких-либо серьезных гарантий территориальной целостности РФ и пол­ную невозможность каким-то образом улучшить свое геополитическое состояние в будущем.

Русские национальные интересы заключаются сегодня в том, чтобы любой ценой сохранить свой стратегический потенциал на межконти­нентальном уровне, т.е. остаться "сверхдержавой", хотя и в урезан­ном, редуцированном варианте. Для обеспечения этого условия мож­но пожертвовать всем — идти на любые политические, геополитиче­ские, экономические и территориальные компромиссы. При сохране­нии стратегического потенциала любая сегодняшняя уступка будет пе­ресмотрена в пользу русских завтра. Пока все остается по-прежнему, все политические шаги российского руководства в пользу Запада оста­ются теоретически обратимыми.

Судьба русских и их грандиозного будущего заключается сегодня не в том, сколько русских оказались вне РФ, и не в том, какое у нас политическое или экономическое положение в данный момент, а в том, будет ли у нас достаточный уровень вооружений для того, чтобы воен­ным образом отстоять свою независимость от единственного и естест­венного "потенциального врага" России — от США и североатлантического блока. Все остальные вопросы вытекают отсю­да. На этом же основывается и однозначное определение того, воз­можна ли еще реализация глобального евразийского имперского про­екта или уже нет.